Забавный Дюма: мушкетёрская трилогия

И вот начинается абсолютно единственная глава романа, которую могут знать и любить не вникающие в продолжения "Трёх мушкетёров" люди (вероятно из экранизаций), называя её проявлением настоящей (и конечно же крепкой мужской) дружбы. Акт изъявления крепкой дружбы начинается с прогулки к скамейкам под липами (чудеса парижского градостроительства XVII века), где Атос, посадив д'Артаньяна с дю Валлоном на скамейку как школьников, начинает их спрашивать вопросы в духе "Друзья, друзья, а почему же вы злитесь???" Несмотря на добрые намерения графа де Бражелон, метод разговора был явно подобран неправильно, потому д'Артаньян (Портос стоически молчит) сразу срывается, начиная обвинять Атоса с Арамисом в том, что они не сказали д'Артаньяну прямо, что являются фрондёрами (то что сам гасконец увиливал и притворялся его не особо смутило). В итоге Атос оказывается способным только раз 5 за несколько абзацев повторить слово "д'Артаньян" чуть ли не в каждом предложении (новейшие психологические методики), а Арамис даёт отпор, правда испорченный тем, что Дюма-отец не перечитывал предыдущие главы, из-за чего д'Эрбле и д'Артаньян выглядят как два сварливых деда с деменцией, обсуждающие детали, которых не было, вроде якобы произносимых тогда шуток о том, что гасконцу вполне могут поручить арестовать Арамиса. Но когда Атос, казалось бы, смог немного успокоить ситуацию, главного героя потянуло ляпнуть, что он подсмотрел свидание аббата с герцогиней де Лонгвиль, после чего понеслось - обвинения, оскорбления и дуэль (как ни странно, первым за шпагу схватился де Брасье). Но тут граф де Ла Фер решил, что настало время задействовать высшие силы, и, подняв правую руку вверх после ломания шпаги вместе с ножнами об колено (должно быть было больно) и сказав Арамису сделать тоже (что тот и выполнил) начал речь о том, что дружба это как семья, а семья это главное, и что нужно оставаться друзьями всегда и везде. Правда как аргумент в пользу дружбы граф решил впихнуть ещё и казнь Миледи, хотя все эти показательные вздохи по тому "ах как же мы могли её убить" выглядят немного гиперболизированными, учитывая что в конце "Трёх мушкетёров" всем было в целом всё равно уже спустя день, а по поводу хладнокровного убийства Констанции руками бедной-бедной леди Кларик даже без бутафорских судебных процедур вздохов не раздаётся (жертва Бризмона не будет забыта!). В итоге граф и аббат клянутся в дружбе к друзьям и собираются уходить, но их останавливает д'Артаньян, тоже клянущийся в дружбе, после чего начинаются обнимашки гасконца с Атосом и расплакавшегося Портоса с Арамисом. Затем граф предлагает поклясться ещё и на кресте, но этот фестиваль клятв обрывает то, что у Атоса, Портоса и д'Артаньяна нет с собой вообще никаких крестиков. Ситуацию спасает Арамис, у которого, как у аббата, что-то такое всё же находится. После этого Ла Фер произносит клятву за друзей и за их потомков (а вот это было больно). Что до д'Артаньяна, то он заметил, что д'Эрбле по-дружески всех затроллил, поскольку клялись они, вероятно, на крестике герцогини де Лонгвиль...