All Yours

В груди вмиг похолодело всё — ну куда это Миша сорвался? Он же клялся, что своих не кидает, они же на него надеятся все! И если вчера Андрею эти университетские приколы казались хернёй на палочке, то сейчас он в шоке оглядывался вокруг, сколько тут ребят, сколько их мам, пап и бабушек с дедушками, сколько преподавателей в мишуре, застенчиво принимающих поздравления с наступающим и коробки конфет. Нельзя, чтобы Миша из-за него одного всё сорвал, и имя своё честное опорочил тоже, никак нельзя!  — Я в последний раз Горшенёва в библиотеке видела! - подсказала девчонка и понеслась дальше по своим делам, а Андрей снова заметался — знать бы ещё, библиотека где.  — Если на вашей пати не бегает Князь в поисках библиотеки, - раздалось за спиной, и Андрей, скорчив злобную морду, обернулся к направленной на него камере, - То даже не зовите меня! Это было какое-то сумасшествие. Андрей так увлёкся одной единственной целью, что даже не заметил, сколько шороху своей персоной навёл. Но были в этом и плюсы — тут же появились добровольцы, что взялись для Князя путь расчищать (и вообще этот самый путь указывать). Он буквально был с места толпой снесён и до библиотеки доставлен, за что десять раз сердечно поблагодарил, разумеется, но с собой приглашать не стал, надеясь, что им с Мишей дадут хоть чуточку личного пространства. А потом вообще забыл, чё там, какие вокруг пространства, потому что и правда Мишку, с каким-то весьма древним компом воюющего, увидел.  — Миша! - воскликнул Андрей — нашёл он своего Мишу, наконец-то нашёл! Миша перепугался, оборачиваясь, но в следующую секунду уже в Андрея, точно так же ему навстречу бегущего, влетел и в таких объятиях сжал, что Андрей даже хрустнул в трёх местах. И так бешено о грудную клетку забилось сердце, так жарко стало, а потом, наоборот, зазнобило, и по голове такие побежали мурашки, будто они в ботинках. Он вдохнул Мишу снова, и снова, и снова, и его лёгкие раскрылись, лишь бы он ещё побольше этого упоительного воздуха набрал, лишь бы он ещё своим… своим истинным подышал.  — Миша, ты, - запинаясь, пытаясь сморгнуть внезапно навернувшиеся на глаза слёзы и еле-еле унимая дрожь в руках и коленях, Андрей накрыл ладонями мишины щёки, и только и мог, что зашептать самые важные в его жизни слова, - Ты мой истинный, ты… ты мой истинный, ты мой… — Да, да, - Миша целовал его, кажется, зацеловывал всё лицо, и волосы, и уши, сейчас как никогда горящие со стыда, ведь Андрей тут, можно сказать, почти разрыдался. Они просто держали друг друга, боясь отпустить, смеялись уже — ни с чего, просто так, просто лучше всего на этом белом свете оказалось просто быть рядом со своим человеком. Потом всё же кто-то ещё ввалился в этот читально-компьютерный зал (мало вот им было через щель в двери снимать, придурки), и откуда-то взялась строгая пожилая дама, выгоняющая всех обратно.  — Ты получил моё сообщение, да? - взволнованно спросил Миша, сгребая со стола свой разобранный, какого-то хрена, телефон с кучей шнуров вокруг, - У меня телефон сломался! Разрядился, а потом, походу, вообще сломался! Я уже все зарядки перепробовал, вот, смотри! И сюда пришёл, потому что здесь интернет есть, правда, ё-моё, такой себе! Я писал тебе на почту! Я бы тебе и в инсте написал, да не смог здесь зайти. Я там тебе уже в Госуслугах десять раз заявку на звонок кинул, ты получил? — Чего, блин? - Андрей сорвался на хохот, и Мишка за ним следом тоже, - Какие заявки? Ничего я не видел, я сам до тебя дозвониться пытался. — Да ладно, хрен с ним, ты же уже здесь, - Миша по новой Андрея всего заграбастал и носом к виску прижался, - Ты чего, кстати, здесь делаешь? А как же твой вылет? Он позже? — Нет, я его… отменил.  — Ты что… ты ради меня это? - Миша захотел отстраниться, но Андрей сам его обратно в себя вдавил: — Да не хочу я никуда! Ты был прав, что у меня, в Новый год личной жизни нет?  — А я, вот тут пока сидел, попутку нашёл! Договорился и место выкупил. Приехал бы, утром бы уже у тебя в Москве был.  — Что, правда? - Андрей не верил своим ушам (да он пока вообще во всё происходящее смутно верил) — вот же тупица он, во-первых, и вот же Миша у него молодец. Миша у него вообще…  — Правда-правда, - уже тише заговорил Миша, - Я так много думал обо всём, что между нами уже было, о нас с тобой. А ещё о том, как мне песню сегодня петь, ту, что ты для меня написал, и не знать, как ты там! Я тут чуть с ума не сошёл, пытаясь хоть как-нибудь до тебя добраться! Не оставил бы я тебя так легко, даже и не думай! — Кстати, о песнях, - Андрей переполошился, и, несмотря на то, что полжизни бы сейчас отдал за возможность заполучить Мишку себе лично и не выпускать никуда, потащил его к выходу, - Тебя уже обыскались там! Шуруй живей, давай! Певун, блин! ***  Концерт прошёл отлично, просто блестяще. На сценках все угорали, как положено, на стихах вдохновенно разглядывали декорации, на лирике бабушки промокали слезливые глаза платочками. Миша во всём выкладывался на весь заряд в сто тысяч триллионов Ватт, которым Андрей его при помощи своих обнимашек наделил. Сам Андрей в зале сидеть по понятным причинам отказался, поэтому куковал за кулисами, но каждый мишин выход на сцену подсматривал, а потом Мишку ловил и целовал невесомо, прямо в уши его нахваливая. Теперь не было ни капли сомнения в том, что Андрей с Мишей честен, ведь Миша в буквальном смысле носом втягивал андреев восторг от всего происходящего. А ещё андреево обожание и им, Мишей, любование, но для этого даже нюх подключать не надо было — там достаточно было взглядов.  Видеть рядом с собой такого счастливого Андрея для Миши было самым шикарным новогодним подарком, который он когда-либо получал. И ведь ещё так странно было, теперь уже Миша к нему со сцены спускался (и неважно, что сцена в сто раз меньше), а Андрей на него, как на звёздочку в небе, смотрел. Звездить было вообще увлекательно, Мише всё нравилось, только вот на счёт финальной песни он переживал сильно — хреново пока выучил слова. Ему всё казалось, что он ещё успеет, а по итогу вон как всё вышло, и в голову-то ничего не лезло.  — У тебя всё получится, - успокаивал его Андрей, ручкой корябая при этом второй куплет на мишином правом предплечье, чтобы подсмотреть можно было, - Если что, от себя спой на ходу что-нибудь, никто же не знает, как должно быть.  — Я от себя только порычать смогу, - нервно хохотнул Миша, а потом перехватил андрееву руку и специально как можно жалобнее Андрею в глаза заглянул, - Блин, Андрей… С тобой вместе мы её вот идеально пели же. Так хорошо было.  Андрей замялся, прикусывая щёку, потом Мишу ещё по волосам задумчиво погладил. Мишу вот эти загадки обычно только ещё больше расшатывали, поэтому он сам докопался: — Чего? Нельзя тебе со мной тут или что? — Да я сегодня уже вообще, - Андрей фыркнул, - Сделал всё, что нельзя. Просто это же твой момент, не хочу… внимание перетянуть…  — Да похуй, зато офигенно будет, как тогда, у тебя на кухне, ну? И было, было невероятно. И в зале, и на сцене приглушили свет ради той самой атмосферы, и Андрей только в середине песни осторожно вперёд прокрался, и на местах почти никто не завизжал даже, все слушали — никого не оставит равнодушным таинственное исчезновение Снегурочки под Новый Год. Главный герой пробирался сквозь лесную чащу, сражался с ожившими ёлками, убегал от оголодавшего волка и даже грелся у невиданного, но доброго лесного народа, а потом, конечно же, спас Снегурочку из лап колдуна. Дед Мороз, загрустивший без своей внучки, наконец-то пришёл в себя и отправился дарить подарки, а главный герой, упс, кажется, тоже решил украсть Снегурочку, очень уж она хороша. Но это, конечно, будет уже в Новом Году, а пока можно было радоваться и праздновать, что все и делали — аплодировали, смеялись, взрывали хлопушки и обнимались. Старый год уходил, и впереди всех ждали новые, ещё пока неизвестные, чудеса.  *** — У меня есть только бпшки, - объявил Миша, когда Андрей, ленивый, сонный и жутко милый (потому что распаренный) вышел из ванны. Из мишиной ванны, в мишином халате и мишиных тапочках, что Миша ему гостеприимно уступил, ведь пол у него не такой уютный, как у Андрея. После концерта им ещё долго пришлось со всеми прощаться, и как только они прошмыгнули в машину, Андрей сам предложил поехать к Мише, просто потому что ближе. Весь город стоял из-за предновогодней лихорадки, так что не хотелось провести ночь в такси.  — И яйца ещё, так что я сделал всё, что мог, - добавил Миша, пододвигая Андрею его тарелку. На душе было такое приятное умиротворение, какого Миша, наверное, никогда ещё раньше не испытывал. Может, это после всех стрессов за день организм наконец отпустило, и он кайфовал, а может, всего лишь всё было идеально. С ним его идеальный омега, даже муж уже, его истинный, что его признал, у него дома и даже без ругани по этому поводу.  — Лучшая лапша в мире номер два, - Андрей вынес свой вердикт с первого же кусочка, и Миша окончательно расслабился, принимаясь за свою порцию, пока живот опять не скрутило — он за весь день, кажется, ничего так и не ел.  — Блин, мне до сих пор не верится, Миш. Я тут десять дней назад в панике глазами хлопал, убить тебя собирался, думал, захочешь тронуть меня — хотелку отгрызу нахрен. А теперь вот сижу тут с тобой, и мне так хорошо. И квартира твоя уже норм вообще. И я уже такой… другой. И мир. — И я тоже, я такой счастливый! Мне как будто это всё снится. Ты сам подумай! Ты! Такой пиздатый! И у меня на кухне! — Ты жуй, жуй, - самую малость смутившись, Андрей рассмеялся (это наверное, потому что Миша ему с набитыми щеками в любви признавался), а потом не удержался и через весь стол потянулся рукой к мишиной голове, - И ты у меня пиздатый. Просто ещё пока мало кто об этом знает. Но народ уже догадывается. Вот запишем с тобой вместе что-нибудь… От услышанного Миша чуть не подавился, замер и на Андрея вылупился — чего это он? Может, у него сегодня настолько сильно там шестерёнки в башке сместились, что он не понимает, что бормочет? — Что? - Андрей с какой-то особой нежностью гладил Мишу по волосам и улыбался, тоже нежно так — альфа уже мысленно мурлыкал в ответ, - Ты талантливый очень. И мне безумно нравится, как ты поёшь мои песни.  — И будут все говорить, что ты пиаришь своего маленького мальчика, ага, - шумно фыркнув, Миша первым поднялся с места и подобрался к Андрею поближе, навис над ним, а он тоже глаза в глаза, душой в душу занырнул как будто бы сразу, и не оторваться, не разделиться теперь.  — Нет, а что? Имею полное право! Мой же мальчик! С устрашающим (должно быть) рыком и гоготом Андрей вцепился в мишину пятую точку, растрясывая, и Мише, конечно, пришлось поскорее придумывать план по высвобождению и мести. Он не нашёл ничего лучше, как схватить Андрея за воротник халата и вздёрнуть вверх, и так легко оно получилось, что как-то вот дальше само по инерции в сторону спальни и повело.  — Стой! - Андрей визжал сквозь ржач, и рыпался, конечно, но Мише его тащить всё равно не так уж трудно было — своя ноша не тянет, - Я ещё не доел! Лапша! А! — Мальчик, говоришь, да? Опрокинутый на диван Андрей был определённо более сговорчивым, это Миша сразу усвоил. И, если запечатать его рот поцелуем, он больше не пытался спорить. А ещё, если он под халатом, пижамой, полотенцем (выбери нужное) без белья из ванной выперся, значит, он именно на такой ход событий и рассчитывал. Андрей сам из рукавов выпутался и Мишу с жадностью руками и ногами обвил, к себе притягивая, а потом снова завозился, замычал (губы-то его так никто и не отпускал) и начал упрямо задирать на Мише футболку.  — Скучал по мне? - прошептал Миша, когда всё же пришлось попрощаться с любимыми губами, чтобы распробовать Андрея всего. Он облизал шею, в открытую Андрея занюхивая, и сам с Андреем в унисон задрожал — усилившийся аромат омеги задел какие-то рычажки в мишиной черепной коробке, и теперь альфе оставалось только увлечённо пожирать добычу, поцелуями и укусами спускаясь всё ниже и ниже.  — Да, - Андрей выдохнул, в мишиных руках расплавляясь, выгибаясь навстречу, взъерошивая мишины волосы и стараясь Мишу загладить везде и — ну всё, пиздец — бёдрами своими шикарными тоже. Бёдра всё же не давали Мише покоя, бёдра ему сшибали крышечку, поэтому он опять к ним губами припал, зная, что Андрея это дразнит, зная, какой Андрей нетерпеливый на самом деле.  — Ну расскажи мне, - потребовал Миша, вычерчивая языком узоры на нежной коже внутренней стороны бедра. У него в штанах полыхало уже, конечно, но он никуда не торопился — просёк, что в этом деле очень сладко бывает, если, совсем наоборот, подождать. И посмотреть ещё, как Андрей изводится, как краснеет, течёт и от этого шире разводит ноги — приглашает уже.  — Я всё утро не мог встать с кровати, потому что там тобой пахло. Не отрываясь от своего занятия, Миша избавился наконец от остатков одежды и пару раз погладил себя сам — дико хотелось оказаться уже внутри. Он одобрил андрееву разговорчивость, широко лизнув его налившийся желанием член, и Андрей (а Миша в нём и не сомневался) вмиг понял правила:  — Я постоянно по тебе скучаю, когда ты не рядом. Сначала я думал, что из-за гормонов ёбнулся, но бля, Миша, даже если и так… Как же мне с тобой охуенно. Я пижаму твою из стирки взял, прикинь? Миша сбил немного эти признания — он коснулся губами головки и погладил пальцами между ягодиц, и Андрей откинул назад голову и задышал тяжелее. Решив, что он тоже не железный и не бесконечный, Миша скользнул одним пальцем внутрь и поймал ртом дёрнувшийся от возбуждения член, и сам прибалдел от той песни, что Андрей ему заскулил.  — И я тебя хочу постоянно, блять, я готов 24/7, Миша, не спать, не жрать, тебя одного хочу, у меня никогда такого не было! Под эти восхитительные речи Миша задрал повыше андреевы бёдра, пристроился поудобнее и сам, не дожидаясь опять каких-то там указок-подсказок, в Андрея толкнулся. Стало жарко, влажно, узко — охуенно, одним словом — а ещё дыхалка на несколько секунд отказала, потому что вид с этого ракурса открывался просто умопомрачительный. Миша плавно в Андрее двигался, наблюдая, как его член растягивает эту идеальную дырочку, как Андрей подрагивает от ощущений внутри и навстречу подаётся, чтобы получить ещё, и у Миши само как-то вырвалось ехидное: — Не такой уж мальчик и маленький, да? Но Андрей сдался уже, давно в мишино владение сдался. Он ничего не отвечал больше, и его взгляд был таким заплывшим, что было ясно — ему не то чтобы до ответов. Он принимал Мишу всего, подталкивал его на себя всё резче, умоляя не останавливаться, выстанывал мишино имя, впивался пальцами в мишины плечи и со всей страстью отвечал на мокрые, смазанные поцелуи. И это было для Миши самой настоящей наградой, главным призом в лотерее и первой звездой на небе — осознавать, что Андрей эти звёзды с ним, с Мишей, ловит, чувствовать, как Андрей сладко на члене сжимается и пульсирует, видеть, как Андрей кончает, а потом, под долгие, настойчивые толчки повторяет это ещё раз. И отлетать, куда-то тоже до самых звёзд вслед за Андреем, эйфорию друг с друга сцеловывать и понимать, что это обязательно повторится. Бесконечное количество раз.  ***  Андрей валялся на животе, полуживой и очень, очень довольный этим самым состоянием. С балкона слегка поддувало — Мишка покурить выбрался — но Андрей даже и не думал прикрыться. Хотелось уже остыть наконец-то, проветрить голову, поднять себя с постели и довести до душа, но пока что это казалось слишком сложным. Их с Мишей так друг с друга развезло опять, что страшно было представить, что будет в течку. Или в гон. Миша всегда такой бодренький, так пышет энтузиазмом, что его предложения вообще нереально отклонять.  Телефон завибрировал, и Андрей, сто раз вздохнув о том, как ему лень, всё-таки дотянулся до тумбочки и ответил, морально подготавливаясь отстаивать свою правду, но Вахтанг начал первым:  — Маша мне сообщила, что у тебя ухудшилось состояние. Поправляйся! Шоу это нам погоды явно не сделает, да и сейчас… с замужеством этим ещё разгребать. Кстати, я потому и звоню. Нашёл тебе тут специалиста! Говорит, он по фиктивным бракам как раз, обещает ускорить всё и готов прямо в праздники этим заняться. Подключим его? К Рождеству, глядишь, снова холостым, свободным, как ветер, будешь! Ну? Выругавшись на балконную дверь, что она, старьё такое, не закрылась, оказывается, Миша, умилительно порозовевший с мороза, ввалился обратно в комнату. Спальня это была или гостиная, чёрт её знает, главное, чтобы у Миши были ещё запасы постельного белья, а то на этом спать будет уже как-то… — Н-не, не надо, - слишком тормознуто выдавил из себя Андрей — мысли вообще не хотели собираться в одну кучку, - Мы как-нибудь сами. Извини, я спать… С наступающим!