All Yours

Девчонки больно пихались локтями, расталкивая всех на своём пути, визжали противно, ревели, размазывая по щекам потёкшие блестяшки, махали плакатами и чёрно-красными шарфиками, прыгали и наступали на мишкины не новые, конечно, но вполне приличные кеды. Всего месяц назад Миша бы только фыркнул, если бы кто-то ему сказал, что он будет среди всяких ненормальных, одержимых, да вообще в край поплавленных фанатов стоять на морозе у клуба, держать наготове листочек и ручку и всем своим заходящимся от волнения сердечком предвкушать одну из самых решающих встреч в его жизни. На сам концерт он не ходил — денег нет у бедного студента — но в целом это его не особо расстраивало, он всё равно этот прилизанный поп-рок не признавал, хоть тексты Князя его и правда зацепили. Сама идея, скорее, сама суть. Сам Князь, в общем, чего уж тут скрывать, Миша потому и топтался тут, еле удерживая своё место в первом ряду — если по бокам его бесили полоумные девчонки, то сзади на него давила толпа не менее заведённых мужиков. Так часто бывает, когда суперзвезда - омега, а уж когда это такая омега, как Князь… По нему полстраны с ума сходит, а другая половина ему завидует. Красивый безумно, словно сияющий, он так сильно Мишу этим своим сиянием озарил, что Миша чуть не расплакался. Ну, на самом деле он считал, что все эти чувства его накрыли лишь потому, что он уловил ту самую связь, самую важную связь, самую драгоценную, что каждый мечтает однажды найти — Князь был его истинным, и Миша не ошибался. Тогда всё случилось так быстро и непредсказуемо, Миша просто по счастливой случайности попал на концерт, потому что заболела подруга его подруги, и билет пропадал, и подруга грустила. Миша был воспитан в лучших традициях настоящего альфы, поэтому компанию составил, а после не переставал благодарить вселенную за сделанный выбор, потому что это… это было просто великолепно. Именно в тот вечер у Князя было какое-то особо безбашенное настроение, и он спрыгнул со сцены и раздавал всем, до кого дотягивался, пятюни, а на Мишке так вообще задержался, приобнимая одной рукой за шею и горланя в микрофон что-то про скалу. В этот вот момент Миша и вдохнул его, так близко и так горячо, в этот момент у Миши даже голова закружилась, как ему стало не по-земному счастливо рядом с этим омегой, как ему стало… как дома. В следующую минуту альфа, правда, уже скулил от боли, ведь его эйфорию всё-таки обломали — Князю нужно было возвращаться на сцену — и всю неделю после он не переставал скулить, ведь нашёл своё, а не получил. Да ему и по прошествии второй недели не полегчало, просто потом он кое-что придумал и готовился, а как известно, когда в голове есть план, все трудности переживаются чуточку легче.  Под дикий рёв дверь чёрного входа — как будто вот никто не догадывается о его существовании, и какой он чёрный? — распахнулась, и на свежий зимний воздух наконец-то выпорхнул как всегда такой же свежий и обворожительный Князь. Он только что концерт отпрыгал, а уже снова улыбался вовсю, энергично махал руками и, подгоняемый организатором и парочкой секьюрити, наспех расписывался на фанатских заготовках. Его короткие чёрные волосы отсвечивали под уличным прожектором, модная цепочка игриво выглядывала из-под расстегнутой кожаной куртки, и Миша смотрел на него и пропадал, не мог глаз отвести от манящей шеи — какая же она наверняка душистая, как же альфе хотелось носом к нежной коже прижаться и никогда уже не отжиматься. Спуститься на это крепкое плечо, может быть, зацеловать его всего и клыками своими впиться, помечая, присваивая, доказывая свою истинность. Мишиных ладоней едва заметно коснулись чужие тёплые пальцы, и Миша проморгался, выпадая из транса обратно в реальность, и задышал тяжело и восторженно — Князь выхватил ручку из мишиных рук, быстро и размашисто черканул подпись и уже двинулся дальше, а Миша всё не мог унять бушующее от радости сердце. Получилось, у него получилось. Эх, если бы Князь только знал, если бы он только заметил, где он сейчас расписался.  *** Вряд ли в его жизни когда-либо ещё случался день более убогий, чем этот. Вообще период сейчас был такой, мягко говоря, тяжёлый. Ночью ему написывал бывший с мольбами вернуться, и даже выключив звук и уложив телефон экраном вниз, Андрей всё равно замечал уведомления и беспокойно лез проверять, ну что там ещё, ровно до тех пор, пока не заблокировал очередной левый номер к чертям собачьим. Конечно, бывший знал его личный номер, и даже если бы Андрей завёл новый, бывший бы снова всё легко раскопал, ведь он работал на студии звукозаписи, и у них всё ещё была куча общих друзей и знакомых. Их отношения закончились уже больше года назад, но бывшие же на то и даны, чтобы иногда исподтишка отравлять тебе существование.  Злой, помятый, жутко невыспавшийся Андрей со стоном соскрёб себя с любимой кроватки. Первым делом он ухватился за бутылку воды, которую для него с вечера оставила его дом работница, и протопал в ванную за порцией контрастного душа. Какой бы тяжёлой ни была ночь, день должен идти по запланированному распорядку, поэтому Андрей, почти не задумываясь даже, послушно стерпел мощные струи по плечам и груди, быстро и ловко сбрил мелкую, как всегда не успевающую отрасти до заметной щетинку, тщательно вычистил и без того идеально белоснежные зубы, умылся и сразу же нанёс на кожу несколько настоятельно рекомендованных косметологом средств. Всё это было для него такой обыденностью, что уже даже не напрягало, хотя поначалу, когда-то, помнится, его удручало такое повышенное внимание к его лицу и телу. Теперь же все необходимые процедуры — а с возрастом их стало ещё больше — воспринимались как аксиома, как нечто, что продлевало ему его привычный образ жизни. Андрей был честен с собой, он понимал, что моложе он не становится, и что его карьера напрямую зависит от его привлекательности. Конечно, его творчество тоже любят и ценят, его песни, как хиты юности, так и новинки, активно крутят все радиостанции, добавляют в плейлисты, вирусят в Тиктоке… но есть ещё кое-что, что ему ещё самый-самый первый продюсер сказал. Андрей омега, Андрей хорошенький и Андрей в шоу-бизнесе. Он обязан быть желанным для всех, иначе сказка быстро сдуется.  В целом, ему никогда не было похрен, за что именно люди его любят. Как любому творцу, Андрею было важно знать, что от него нужна не только симпатичная мордашка и сочная попка, что его песни находят отклик в сердцах людей. Иногда по-настоящему жуткие, иногда нежные и романтичные, его истории были очень для него ценны. Особый кайф Андрей получал от живых концертов, когда можно было дать больше драйва, показать больше эмоций, учудить что-нибудь забавное и вызвать ликование толпы и испуганное лицо директора. Но чтобы его концертная деятельность продолжалась, нужно собирать большие залы, а для этого нужно подогревать любовь старых преданных фанатов и привлекать свеженьких. А для этого нужно много, очень много пахать. Сейчас, правда, во второй половине декабря, у него наконец появилось что-то наподобие свободного времени — концертный тур в этом году был завершён, съёмки «новогодних огоньков» тоже, работа в студии над созданием новых треков была временно приостановлена, оставалась лишь парочка так называемых «квартирников» в небольших клубах, один корпоратив именитой компании, какое-то количество фотосессий — с группой, без группы, для соц.сетей, для рекламных контрактов, для благотворительного фонда… и ещё такое же «какое-то» число встреч и интервью. Эта вереница задач, мест, лиц, высматривающих, выискивающих в нём что-то эдакое, и камер с зумом, направленных на лицо и на все возможные части тела, была тоже привычной, родной уже что ли, только вот Андрей всё равно всё чаще чувствовал, как ему отказывала, казалось, сама душа. Он устал, он был таким измождённым, что даже штатный визажист перед последним концертом несколько раз попросил Андрея спать побольше, а то его круги под глазами скоро не возьмёт ни одна замазка. Андрей тогда покивал, естественно, а вот решить проблему пока не удавалось. У него, в его почти тридцать пять, был ебейший гормональный сбой. Это было обидно, но… Андрей как будто бы понимал, что обижаться есть смысл только на себя самого. Почти 15 лет он провёл на подавителях, что ни для одной омеги не обойдётся без последствий. Он крайне редко позволял себе перерывы, разве что когда состоял в более-менее адекватных отношениях, но эти разы можно по пальцам пересчитать, да и длились они ну точно не больше нескольких месяцев. К тому же, без подавителей ему сразу становилось так тяжело работать в заданном ритме — в нём как будто просыпалась тяга к обычной уютной жизни и к мирским удовольствиям, тем более рядом с альфой-то, а вот метание по всем городам туда-сюда физически его ломало. С подавителями было намного проще, с ними никого особо не чуешь и не переживаешь, что о тебя трутся якобы в дружеских объятиях, ни по кому и ни по чему не скучаешь, привыкаешь к режиму и держишься примерно в одной форме — всем удобно, в общем. Кроме альф, которые именно по этой причине с ним надолго и не задерживались. Что он мог им дать? Бесплатный билет на свой мит энд грит? Преодолев лёгкий приступ тошноты из-за резкого наклона вниз, Андрей поднял ключи, что по рассеянности обронил секунду назад, поправил волосы, посмотрелся ещё раз в зеркало. Не забыл ли он что-нибудь? В последнее время его расхлябанное состояние доходило до абсурда — он мог надеть абсолютно разные носки, забыть, куда выехал, проголодаться десять раз за день или, наоборот, не вспоминать о еде и удивляться, почему это его ноги не держат. Всё это было просто эффектом отмены препарата на и без того проблемном фоне, он это знал. Но такого страха выставить себя посмешищем он ещё никогда в жизни не испытывал.  Хорошо, что его менеджер в буквальном смысле знал всё не только о его работе, но и о его настроениях, состояниях и даже записях ко врачам. Заботливо пригнанный Вахтангом водитель забрал Андрея прямо от подъезда и повёз, не спрашивая адрес, куда нужно, и это было просто прекрасно — адреса, названия и даты Андрей как-то вот никогда особо не запоминал. В этот раз его снова помутузили с забором крови, потом ещё помутузили с УЗИ, осмотром и — самое любимое — непосредственно консультацией, после которой Андрею, как всегда, захотелось тупо вжаться в стул и раскрошиться на месте. — Пока без особых улучшений, но вы, Андрей Сергеевич, и сами всё понимаете, вы только начали, пока что придётся… В том-то и было дело, что Андрей и сам всё понимал. Придётся потерпеть, придётся поднажать, придётся пережить. Он бы предпочёл не понимать, может, не знать вообще, что там с ним, прожить отведённый ему срок в неведении и рабочем ритме, да только вот… — Андрей, - голос доктора — и близкой подруги по совместительству — смягчился, и руку Андрея сжала тонкая ладонь, - Андрей, послушай, тебе нужен отдых. Организму твоему нужен отдых, восстановление, второе дыхание, понимаешь? Альфу бы ещё, конечно, хоть какого-нибудь, но тут…  — Да уж, тут без вариантов, лучше давай ещё таблеток, - Андрей тут же хмыкнул, пытаясь засмеять свою ситуацию, но вышло не очень убедительно. Агата еле заметно вздохнула, добавляя: — Держись. Тебе надо, наоборот, без таблеток сейчас, Андрей. Ты же ведь и ребёнка когда-нибудь хочешь, ты мне сам говорил.  — Это я говорил, когда ещё не знал, что мне изменяют, - он плавно высвободил свою руку и обманчиво медленно стал собираться на выход, - Снова. Предвкушая, наконец, обычный такой человеческий завтрак, Андрей плюхнулся на заднее сиденье и набрал уже было воздуха, чтобы выдать название ближайшего ресторана, но тут запиликал телефон, и даже трубку реально надо было взять. — Ты когда замуж успел выйти? - хриплый спросонья, но уже полный искреннего охуевания голос расшатал и Андрея за долю секунды — Вахтанг крайне редко так с ним разговаривал, - Мы снова забухиваем хуй пойми с кем? Вспоминаем молодость? Ты скажи просто, к каким ещё приколам готовиться, мне ведь тоже не двадцать, знаешь ли, не хочу с инфарктом…  — Погоди, погоди, - перебил его Андрей, испуганно прижимая телефон ещё ближе к уху, - В смысле замуж? — Ты мне скажи! Тебе на почту извещение пришло! Это хорошо, что я за тебя всё проверяю, но к таким сюрпризам я, честно, совсем не готов! Андрей нервно сглотнул, оттягивая ворот толстовки, чтобы дышать полегче было, а водитель, заметив его побледневшее лицо, заботливо приоткрыл окно. Это точно было не первое апреля, да и Вахтанг звучал по-настоящему встревоженно, так что вряд ли это шутка такая. Да и не пранковал над ним Вахтанг никогда, он блин, можно сказать, вообще единственный, кто Андрею сопельки вытирать готов, лишь бы Андрей нормально функционировал.  — То есть ты клянёшься, что в последнее время в ЗАГС не заглядывал? — Ты же меня знаешь!  — В том-то и дело, - Вахтанг устало выдохнул, и Андрей почувствовал лёгкий, он бы даже сказал, мимолётный укол совести — да, ещё лет десять назад он и правда мог отчебучить что-нибудь эдакое, и Вахтанг уже решал, помнится, проблемы с андрюхиными поклонниками, которым юное дарование по синьке в клубе что-то там обещало. Но те же времена прошли. Или у Андрея уже гормональные провалы в памяти? — Так, ладно, паспорт у тебя с собой? Мчи в ближайший МФЦ и доказывай, что это ошибка. А то тут тебе уже штрафные письма поступают, что ты от супружеского долга отлыниваешь.  — Чё за муж-то у меня хоть? - истерически весело хрюкнул Андрей. Ему вдруг стало так любопытно, что это за байда такая, и как она вообще могла случиться. Мысли бегали от охреневшего бывшего к таким же охреневшим, обезумевшим фанатикам, но ответ внезапно оживший мозг так и не сгенерировал. Какая-нибудь ошибка у них там в системе, наверное. Напишет сейчас им заявление, чтобы откатили назад, а потом поедет в бургерную, точно в бургерную, надо же хоть чем-то сдобрить этот день… — Михаил Горше… ГоршЕнев… Горшенёв какой-то, - прочитал Вахтанг, зевая на последнем слоге и ещё сильнее Андрея в этих перипетиях судьбы запутывая. Он понятия не имел, что это за Михаил.