Убежище

Мерзкий осенний дождик возмужал и превратился в ливень. Из-за туч казалось, что наступил вечер, хотя на деле едва миновал обед. Салмар с проклятиями натянул на голову капюшон и побежал, стараясь огибать самые выдающиеся лужи. А ведь мог бы сидеть сейчас дома в тепле и уюте, наслаждаясь одиночеством и стаканчиком виски. Или в офисе. Последняя мысль была уже не столь приятна, но все же. Вместо этого он таскается невесть где, производя впечатление на всяких идиотов. А ведь с самого начала ясно было, что затея подозрительно пахнет. Нет, логику этого белобрысого он понимал: зачем своими руками портить бизнес? Эдак любой через год откроет такой же питомник, купив парочку щенков, способных к размножению. А то и получше. Салмар тормознул на пороге их домика, отдышался, еще раз осмотрел серые и жалкие строения, словно съежившиеся под дождем, сплюнул и зашел внутрь. Галата в доме не было. Салмар, собирающийся обрушить все кары на голову затейщика гениальной поездки, лишь бессильно зарычал и взъерошил стоящие дыбом мокрые волосы. В комнате друга в беспорядке валялись спешно вытащенные из сумки вещи, ощутимо пахло хорошо знакомым парфюмом. Принюхавшись, Салмар сообразил, что одеколон его собственный, нагло сворованный в явно бесчестных целях: похоже, Галат обрядился в лучшие шмотки и отправился соблазнять омег. Это дело он умел, любил и практиковал. — Ну ничего, только вернись, твою мать… Я тебе устрою… Всем вам устрою! — Салмар отправился в ванную, сбрасывая на пол влажные вещи и бормоча под нос проклятия. Краем глаза заметил движение, повернулся в ту сторону и уставился на свою красную от злости рожу в зеркале. Встрепанные волосы и недельная щетина делали его похожим на уголовника. Карие глаза подозрительно поблескивали из-под насупленных бровей, губы кривились в поганой усмешке. Неприятный тип. — Краса-а-авец. Миллионер, филантроп, мля, — еще раз осмотрев жалкое зрелище в отражении, Салмар зафыркал, а затем и рассмеялся. Да уж. Умеют некоторые вывести из себя. От улыбки образ стал куда симпатичнее, хотя до того же Галата ему, объективно говоря, все равно было далеко. Ну ничего, явится с блядок, сам к этой деревенщине договариваться пойдет. И будет ходить столько, сколько понадобится, сволочь. Дождь лил. Галата не было. Связь работала едва-едва… Промучавшись полчаса, Салмар забросил попытки выйти в сеть, сообразив наконец, чего это Тимьян так увлекается бумажными книгами. С такими зверскими ценами могли бы уже свою собственную вышку поставить. В итоге, послонявшись по домику и проинспектировав холодильник на предмет съестного, альфа завалился на постель. И уснул, даже не успев как следует задуматься, что делать дальше, если омега упрется рогом. Самое паскудное, что Салмар уже успел намекнуть Ирме на подарок. Неявно так намекнуть, но в ее мозгах он не сомневался. Разбудил его сильнейший раскат грома. Громыхало как будто над самой крышей. В комнате было темно, за окном дождь стоял стеной. В голову начали закрадываться нехорошие подозрения, что хрен они утром куда выедут. Дорогу наверняка затопило к чертям собачьим! Словно услышав его мысли о собаках, за окном пронзительно и страшно завыли. Салмар поежился, по спине побежали мурашки. Умом он понимал, что это всего лишь пес, он таких видел и даже гладил, они же смотрели в ответ умными глазами, свесив на бок язык и улыбаясь по-собачьи. Но ночью, в одиночестве, в голову лезли абсолютно глупые мысли. Как будто он не взрослый мужик, а ребенок, свято верящий в чудовищ из темноты. Вой приблизился, а после очередного раската грома превратился в жалобный скулеж. Под самыми окнами. Они там что, совсем за собаками не смотрят, работнички хреновы?! Какого черта животное бродит в потемках где ему вздумается?! Наин же говорил, что их запирают на ночь. Разгильдяйство сплошное, Салмар бы таких гнал в шею. Зато самомнение, гляди ж ты. Альфа снова откинулся на подушку, закрыл глаза. Собака выла, звук вворачивался в мозг, как дрель. Вытерпев так минут пять, страдалец встал с кровати, натянул куртку прямо на голое тело, набросил на голову капюшон и размашистым шагом двинулся к двери. Фонаря на крыльце не было, поэтому видимость была метра на полтора: именно на столько хватало света из коридора. Из-за пелены дождя разобрать что-то было сложно, поэтому Салмар просто затопал ногами и заорал погромче: — А ну, пошел вон, блохастый! Чего орешь, нахрен отсюда, я сказал! — для верности он сделал шаг вперед и замахнулся рукой в сторону, где предположительно должен был находиться источник звука. Сгусток темноты шевельнулся. Сначала по спине побежали мурашки, и лишь затем Салмар услышал… нет, ощутил всем телом тихий, вибрирующий рык. Орать и махать руками ему как-то расхотелось. Шаг назад получился мягкий и осторожный, крадущийся. Жаль только, что по ходу движения он наткнулся спиной на створку открытой двери, споткнулся и замешкался. Дверь за спиной железно клацнула. Закрылась. Свет исчез, и Салмар бестолково заморгал, пытаясь что-то рассмотреть, одновременно шаря рукой в поиске ручки. Та никак не находилась, а у темноты появились глаза, мерцающие и недобрые. Спина немедленно взмокла несмотря на холодный ветер, дыхание сбилось. Несколько захлебывающихся вздохов ситуацию не улучшили, но альфа стиснул зубы и попытался взять себя в руки. — Сидеть, — получилось не очень уверенно, голос дрогнул. Зверь был уже совсем рядом, буквально в метре, и Салмар чувствовал, что тот готов к прыжку, что стоит лишь пошевелиться… Метрах в пяти вспыхнул фонарь, пометался из стороны в сторону, а затем нацелился прямо на них, слепя глаза. Пес отвлекся, чуть повернув голову, но шевелиться явно не стоило. Как и орать, хотя очень хотелось: рычать собака не прекратила, но теперь ее можно было рассмотреть. Огромный, явно взрослый зверь, морщил переносицу и скалил неприятно загнутые клыки, роняя слюну и сверкая глазами. Разума в этих глазах не было ни капли. — Тихо-о-о, все хорошо-о, — говорившего Салмар узнал мгновенно по голосу, рассмотрев, лишь когда Тимьян на полусогнутых подкрался ближе, отводя фонарь так, чтобы тот светил в землю, а не прямо на собаку. — Ты же умница моя. Испугался? Иди ко мне, лапушка, — Тимьян медленно опустился на корточки, подкрадываясь к собаке сбоку и явно пытаясь казаться меньше, чем на самом деле. — Иди сюда, мой хороший. А вы чего застыли? Прочь отсюда, в дом. Быстро. Салмар моргнул, не сразу сообразив, что последние слова явно предназначались не псу. Опять пошарил за спиной, не рискуя отворачиваться от зверя, нащупал-таки ручку и нажал. Дверь скрипнула, оскаленная морда повернулась в его сторону. Сжав зубы, Салмар дернул еще раз, но дверь осталась на месте, хоть он и надавил на ручку так, что пальцы заболели. — Ну что же ты, не смотри туда, иди ко мне, — омега, видимо поняв, что дела не будет, принялся медленно сдвигаться так, чтобы оказаться между собакой и его будущей жертвой. Взгляда он при этом с зверюги не спускал, говорил мягко и уверенно, абсолютно спокойно. Псина, вроде, начала понемногу успокаиваться, пробирающее до печенок рычание стихло, хоть зубы все так же страшно скалились. Тимьян медленно протянул руку навстречу, ноздри зверюги шевельнулись, уши тревожно дернулись, облепленные мокрой шкурой ребра ходили ходуном, а хвост поджимался под самое брюхо между мощных задних лап. — Никто тебя не обидит, солнышко, все хорошо, — ласково нашептывал омега, позволяя осторожно обнюхать свою ладонь. Кажется, он не замечал ни ледяного дождя, ни того, что сидит по колено в грязи. А Салмар вот чувствовал. Строго говоря, у него уже зуб на зуб не попадал и колени подрагивали. Он уже почти поверил, что все обойдется, наблюдая, как чертов дрессировщик-самоучка поглаживает страшную харю по мокрому лбу. Но тут далеко вверху снова сверкнула молния, а затем страшно и раскатисто громыхнуло. Рычание сквозь этот грохот было едва слышно, а вот омежий крик вполне. Фонарь упал на землю, луч света метнулся куда-то в сторону, и опять стало абсолютно невозможно понять, что происходит. — Эй, ты там жив? Да блядь! — Салмар спрыгнул с порога и тут же поскользнулся, взмахнув руками, таки удержал равновесие. Приметив под ногами довольно крупный камень, схватил его — хоть какое-то оружие — и уже осторожнее двинулся вперед. Омега простонал сквозь зубы что-то нечленораздельное, помолчал пару секунд и выругался уже громче. Подойдя ближе, Салмар разобрал, что пес повалил хозяина на спину и навалился сверху, но почему-то застыл, мелко подрагивая. — Ты там как? Чего это с ним, он бешенный или что? — Салмар подобрал фонарь и осторожно посветил, ожидая, что зверюга бросится уже на него самого. Камень альфа стискивал до боли в пальцах, готовясь наброситься и бить в голову. — Спит он, не ори, — тихо и хрипло буркнул омега, дернулся, но снова застонал и бессильно обмяк. Рядом с вздрагивающей тушей что-то металлически блеснуло — шприц или дротик. Не присматриваясь особо, Салмар уже немного спокойнее обошел тушу, светя фонарем и замер. Тоже выругался. Омега таки доигрался: он лежал на спине, обхватив одной рукой мощную звериную шею, вторая же рука находилась между желтых поблескивающих зубов, и судя по багровым струйкам, стекающим по рукаву куртки, собачка не просто сжала ее, чтобы поиграться, а хорошенько так прикусила. — Так. И что делать? Еще укусы есть? Ты там кровью насовсем не истечешь? — Салмар на пробу попытался сдвинуть обмякшего пса, но Тимьян опять застонал, а затем зло зашипел, отплевываясь от воды: — Да зубы ему сначала разожми, идиот! Салмар оглянулся вокруг, но спешащих на помощь в темноте не увидел. Зато вдруг подумал, что слетевшая с катушек зверюга могла тут гулять не одна. Ему стало жарко и холодно одновременно, грудь опять сжало страхом. Поэтому за морду спящего пса он схватился без раздумий, стараясь не обращать внимания на то, что челюсти под пальцами подрагивают, сжимаясь-разжимаясь во сне. Синхронно вздрагивал и омега, скрипя уже своими зубами. А затем принялся тихо, но мучительно стонать, с шипением втягивая воздух через зубы. Пасть поддавалась неохотно, будто он пытался открыть железный капкан. — Ос-с-сторожно, — гадюкой шипел омега. — Челюсть ему не сломай. — Ничего, ты его потом пожалеешь. У тебя хорошо получается, — зло буркнул Салмар. Нашел, придурок, о ком переживать. С трудом и скрежетом зубов, руку удалось освободить. Дальше дело пошло легче: спящего и аж похрапывающего ублюдка Салмар, не чинясь, оттащил, схватив за лапы, оскальзываясь при этом в грязи и кроя на чем свет стоит всех, кого мог вспомнить. Тимьян медленно, помогая себе одной рукой, сел. Вторую он держал на весу, из прокушенного предплечья капала кровь, смешиваясь с дождевой водой и стекая вниз. Отдышавшись немного, он попытался подняться на ноги. — Ку-уда! — Рыкнул Салмар, едва успев подхватить покачнувшегося омегу под локоть. Слава богам, под здоровый. — Скользко, — сдавленно оправдался тот, бережно прижал раненную руку к груди и оглянулся. Злополучная дверь в домик была буквально в паре шагов. — Она захлопнулась, — пояснил Салмар, даже чуть виновато, подхватил с камня примощенный туда фонарь и тоже оглянулся. — Не, — устало мотнул головой омега. — Просела. От влаги. Надо чуть приподнять, когда открываешь. — О я ебу, у вас здесь сервис! — Салмар так опешил, что даже не разозлился. — Ну пошли, значит. Он покрепче обхватил за талию вяло сопротивляющегося хозяина этой богадельни и потащил к порогу. Внутрь они ввалились, едва не запутавшись в ногах. На пол тут же хлынули ручьи воды, промочив коврик в коридоре насквозь. Салмар только сейчас сообразил, как он замерз, когда волны благословенного тепла начали отогревать задубевшую кожу. Непослушными пальцами он кое-как сковырнул с себя мокрую насквозь куртку, нога-за-ногу скинул ботинки, оставшись в не менее мокрых штанах, и принялся помогать Тимьяну, который молча, закусив губу, пытался избавиться от куртки. Получалось плохо. Под курткой у него оказалась наспех и криво застегнутая теплая рубашка, тоже мокрая и грязная. Под рубашкой, видимо, — ничего. Салмар критично осмотрел его с ног до головы, прислонил к стене и велел: — Постой так, сейчас вернусь. Вернулся он со стулом, на который омега и плюхнулся с явным облегчением. Мокрый и бледный, с облепившими лицо бесцветными волосами, он выглядел еще менее вдохновляюще, чем обычно. Салмар опустился перед ним на колени и принялся расшнуровывать военного типа ботинки, путаясь в грязных и мокрых шнурках. Стащив их и отбросив в сторону, он без зазрения совести вытер руки о валяющуюся тут же куртку и буркнул: — Штаны тоже снимай, — его собственные мокрые джинсы мерзко липли к коже и холодили, но омеге, искупавшемуся в луже, явно пришлось похуже. — Не могу, — буркнул тот. — У меня под ними ничего нет… — и покраснел. — Та-а-к, — задумчиво сказал Салмар. За помощью придется бежать однозначно. А гостевые домики, как на зло, построены на отшибе. Пока он туда-сюда сбегает, пока объяснит, что к чему, этот если кровью не истечет, так воспаление подхватит, в ледяной-то одежде. Задумчиво попытавшись отклеить джинсы от собственной задницы, альфа решительно заявил: — Ничего, как-нибудь переживешь. Пошли-ка. Стащив омегу со стула, Салмар проволок его дальше, в комнату, и с мстительным удовольствием усадил на кровать в комнате Галата. Больше подходящих мест в домике не было. По крайней мере таких, чтобы омега не навернулся, если вдруг потеряет сознание. Покопавшись в вещах друга, он откопал свободные спортивки и футболку. Тут же откопал себе сухие штаны и прямо за дверцей шкафа с облегчением стащил мокрое. С Галата не убудет: тот вечно таскал с собой кучу шмотья. Иногда это оказывалось кстати. Пока он копался, Тимьян закатал рукав рубашки и рассматривал кровоточащие укусы. Выглядело, если честно, не очень: четкий отпечаток громадной челюсти с глубокими ранами, темно-багровыми в глубине, болезненно припухшими снаружи. Кровь не то чтобы прям текла ручьем, но сочилась достаточно обильно. Да еще грязь… — У тебя прививка от бешенства есть? — осененный жутковатой мыслью, спросил Салмар. — Он не бешенный, просто испуганный, — мрачно буркнул омега, любуясь живописными следами клыков и морщась. — Да пусть ебутся в рот ваши собачки, если они так пугаются! — Салмар швырнул сухую одежду рядом на кровать, посмотрел на мелко дрожащие пальцы и синие губы и вздохнул. — Давай, иди сюда, тоже мне. Чего я там не видел. Пуговицы на рубашке были, как на зло, мелкие и скользкие. Расстегнув все, он сначала помог омеге вытащить здоровую руку, а затем осторожно, придерживая, снял второй рукав. — И часто у вас такое происходит? И чего ты один бегаешь? Остальные где? Или их уже того? — Салмар скорчил рожу, должную изображать человека, с которым собаченька уже «поиграла». — Давай, осторожно. Вторую руку. Футболка Галата была на омегу великовата, но не критично. В плечах так и вообще почти впору. — Спят все. А такое у нас бывает, когда собак берут на подарок, ломают им психику, а затем привозят обратно. А кто-то другой плохо запирает вольеры. — Тимьян бросил короткий взгляд на альфу, но тут же отвел глаза: тот принялся расстегивать ремень на его штанах. Пуговица оказалась достаточно тугой, чтобы ее освободить, пришлось просунуть пальцы под ткань, ощущая горячую кожу. Омега вздохнул и втянул живот. — Приподнимись, — Салмар вел себя спокойно, будто ничего особенного не происходит. Он стащил мокрую и липнущую ткань до бедер и запоздало подумал, что футболку можно было найти и подлиннее. Дальше пришлось опять опускаться на колени и стаскивать штанины вниз. Омега поджимал пальцы на ногах и молчал. Краснел ушами. Ноги у него, кстати, были вполне себе красивые, ровные и подкачанные. Бегает, наверняка, за своими обожаемыми зверюгами. — Так. Теперь в обратном порядке, — отбросив мокрую тряпку, Салмар уже вполне бодро натянул на него сухие спортивки. — Приподнимись. Резинка штанов щелкнула по поджатому животу, знаменуя окончание неловкого переодевания. Дальше стоило заняться рукой, да побыстрее. — Просто антисептиком залей и забинтуй, — Тимьян снова скептически осмотрел руку. Похоже, никакой особой паники вид крови у него не вызывал. За свой голый зад он явно переживал больше. Салмар налил антисептика на ватный тампон и принялся осторожно стирать кровь и грязь, косясь при этом на лицо омеги. Тот морщился, вздыхал, но терпел. Только теперь, вблизи, на его руках отчетливо просматривались белые шрамы, совсем старые и поновее. Форма у них была специфическая. — Ты всем собакам руки в пасть суешь? — Салмар попытался прижать тампон к краю раны, омега вздрогнул. У него самого рука тоже вздрогнула и рефлекторно отдернулась. — Дай сюда, — Тимьян отобрал у него бутылочку, полил прямо на руку, повозил сверху ватой, явно стискивая зубы и играя желваками. Хрипло буркнул: — Сойдет. Бинтуй. Салмар мотал абы как, боясь затянуть слишком туго. Все равно повязку сменят, когда он найдет кого-нибудь живого в этом сонном царстве. Кстати, про сон. — А зверюга твоя сколько спать будет? Он меня за задницу не сцапает, как только я за порог выйду? — Нет, я ему все что было всадил. Сутки продрыхнет. — Как по мне, пусть бы и вовсе сдох, — Салмар поежился от одной мысли о том, что сейчас придется опять выходить на улицу и идти мимо этой сбрендившей туши. — Так куда бежать, крича «караул»? — Ближе всего к Грину, это охранник. Но у него иногда… скажем так, нервы играют. Выстрелить не должен, конечно, — поспешно оправдался омега под возмущенным взглядом. — Или к Наину, через три дома поворот, за ним налево и до упора, прямо в дверь упрешься. Остальные чуть дальше. — Нет-нет, Наин мне вполне подойдет, — спешно сказал Салмар. Он подозревал, куда пропал верный друг, бросивший его одного на растерзание хамоватого омеги и сумасшедшего пса. И собирался вытрясти из него всю душу. Но Тимьян явно понял его по-другому, кривовато усмехнулся и предупредил: — У него поклонников и без тебя достаточно. — Ага, уверен, что прямо сейчас один из них тоже стаскивает с него штаны. Если, конечно, не сделал этого раньше, — Салмар искоса глянул на омегу. Подколка достигла цели: у того снова покраснели уши. Ухмыльнувшись и натянув куртку поверх свитера, Салмар покинул домик в куда лучшем расположении духа, чем был до этого.