Тяжело быть ангелом...

Проживая уже вторую по счёту жизнь, я внезапно начала осознавать, что не так уж против терять сознание, когда мне больно. По крайней мере, это лучше, чем терпеть её, да и теперь у меня была компания, пока моё сознание гуляло по темноте мироздания… Аагуран довольно кивнул головой, пока я сидела на его бесформенной спине, которую даже не могла увидеть. Иногда я натыкалась руками на более заострённые отростки и огромные конечности, которые были похожи на паучьи лапки, но его тело всё ещё оставалось слишком широким, чтобы я смогла понять, как он полностью изменил своё тело. Тем более, что в темноте мироздания, которая служила ему домом, телом и кровью, я могла видеть только его белую ромбовидную голову, сплетённую из костяных корней. Он куда-то двигался, рассекая пустоту как колоссальный корабль, и мне ничего не оставалось кроме как сидеть на его огромном туловище, пытаясь увидеть хоть что-то. Когда мне это надоело, я стала рассматривать свои пальцы. И это не было пальцами тела Раф, которое я занимала уже больше года. — Ты какая-то тихая, — заметил Аагуран, поворачивая ко мне свою голову таким образом, что не будь я уже привыкшей к тому, как он двигается, быть может, потеряла бы сознание. — Не знаю. Наверное, просто устала. Адреналин закончился, и мои мысли становились медленными, как будто хотели заснуть. Только вот как заснуть в месте, которое и так почти является сном? — Я хоть выиграла? — Моё тело выглядело как-то странно-прозрачно, и я не могла полностью его разглядеть, но помнила, что когда-то оно было моим. Аагуран неопределённо качнул головой. — Смотря, что ты считаешь выигрышем. Угу, понятно. Значит облажалась. Жаль. В какой-то момент мне и правда показалось, что я справлюсь. Тайрон был почётным стражем. Пусть он и был из той кучки зазнавшихся детей, что не видели земли из-за того, как сильно они задирали нос, но своё дело он знал. Сражался ли он против меня в полную силу? Я уже сражалась против нескольких взрослых ангелов и даже умудрилась одержать победу над некоторыми из них, но стража Кэссиди явно должна была быть сильнее. Наверняка избранная из лучших в числе лучших. Просто… мне так хотелось впечатлить генерала. Показать ей, что она не зря обратила на меня своё внимание, что я тоже могу встать рядом и становиться сильней. Что ж, походу, именно я была зазнавшимся ребёнком. Почётная стража хотя бы знала свои возможности… — Через несколько жизней ты перестанешь видеть это так, — мягко сказал Аагуран, и его спина выгнулась, по ощущениям подняв меня чуть выше, но я всё ещё не могла ориентироваться в темноте, поэтому для меня это почти ничего не изменило. — Всё это перестанет казаться таким важным. Моё тело растянулось между его отростков, и я вздохнула. Божество продолжало двигаться, и на мгновение я увидела тусклые огоньки, которые гасли в темноте, как только мы к ним приближались. Аагуран поглощал души. Когда-то он сделал то же самое со мной, но, в отличии от других, я так и не растворилась в его бездонном желудке, который в одно и то же время был наполнен темнотой мироздания, но и состоял тоже из неё. Иногда мне казалось, что даже сейчас мы можем бродить в чьём-то животе, даже не осознавая этого. У божеств вроде Аагурана понятие пространства и времени было крайне странным. — Сколько жизней ты мне позволишь? — Сколько ты сама захочешь. Если решишь, что пора сдаваться, тогда я поглощу тебя. Если не захочешь, просто оставлю быть рядом в темноте мироздания. Всё зависит от того, сколько ты сама сможешь выдержать. Я прикрыла глаза, несмотря на то что не чувствовала своих век. — Мне никогда не хотелось быть бессмертной. — Тишина ласково легла на плечи, почти как тяжелое одеяло. — Я слишком легко привыкаю к людям. Аагуран смешливо фыркнул. — Спорное утверждение. Ты даже сейчас ещё ни к кому не привыкла в новой вселенной. — Это плохо? — Может и нет. Тебе придётся их покинуть в какой-то момент. Ты пойдёшь дальше, а они останутся позади. А через несколько жизней ты уже и не вспомнишь их имён. — У божества был низкий голос, приносящий спокойствие, и уже не в первый раз я обнаружила, что хотела просто довериться ему и перестать забивать свою голову ненужными вещами. — Может, так будет легче. — Я не хочу забывать. — Это неизбежно. Они будут приносить боль, но даже она не вечна. Всё когда-то рождается и умирает. Даже воспоминания. Аагуран был прав. Я ведь даже свою первую жизнь начала забывать. Что там говорить про следующие? — Когда тебя слушаю, мне кажется, что ничего не имеет смысла. — Я знаю, что ты так не думаешь. У меня вырвался небольшой смешок. — Конечно нет, я считала и всё ещё считаю, что жизнь это самое ценное, что у нас есть. Неважно в какой раз. Надо просто… наслаждаться ею? Аагуран изменил своё тело, и я почувствовала, как он потрепал мои волосы темнотой. — Мне бы хотелось, чтобы ты не менялась. — Ничего обещать не могу. — Почему-то хотелось улыбаться. Как этот паразит умудряется заставлять меня это делать? Темнота щёлкнула меня по носу за такие мысли, и несколько долгих часов (или, может, минут) мы двигались в тишине. — Тебе пора просыпаться. Я уткнулась лицом в спину божества. — Насколько сильно меня будут бить? — Уверена, что ангельская родня мне даст такого леща за то, что я снова заставила их поволноваться… Аагуран задумчиво потянул одну ноту, которая больше звучала как низкая вибрация эха. — Ощутимо, — наконец ответил он мне, явно забавляясь, а когда я открыла глаза в следующий раз, по ним больно ударил больничный белый свет. Терпеть не могу больницы… Я прищурилась, стараясь избавиться от цветных кругов под веками и на пробу подвигала пальцами. Вроде всё двигалось нормально. Покрутив шеей, я перешла на крылья, потом на плечи, затем на бёдра… И вот тут мой маленький тест ощущений немного приостановился. Правое бедро отозвалось глухой болью, спускаясь почти по всей ноге мелкими неприятными ощущениями, словно тысячи маленьких иголок. Немного ныла спина, и крылья ощущались деревянными, но это вполне могло быть из-за того, что я долго лежала на одном месте. В остальном же… всё было нормальным? Подождав, пока мир вокруг станет чуть менее расплывчатым, я всмотрелась в синее пятно на краю моей постели, внезапно обнаружив, что это была макушка Малаки. Он тихо спал, положив голову на руки, и его нимб мягко светился над его головой, чуть мигая в такт его дыханию. Как долго я тут? За окном пели местные птицы, уже привычным зрелищем оккупировав едва ли не каждое дерево в ангельском измерении. Большинство из них были созданы Серафимами, как отцом Прим, например, и специально были сделаны незаконченными. В том смысле, что они не были живыми в полном смысле этого слова. Больше похожие на идеальные машины, заранее запрограммированные на определённые действия. Потому что, как бы странно это не звучало, птицы в этом измерении… так и скажем – не должны были срать. Ангелы любили быть чистенькими, и создания в их городе должны были вести себя подобающе. Кхе, лицемеры, кхе. Я снова повернулась к Малаки. Он и как смертный не выглядел особо старым, но после того, как стал ангелом, его лицо как-то разгладилось, стало выглядеть моложе, и внутри что-то привычной болезненной вспышкой напомнило о том, что на моём месте должна быть настоящая Раф. По крайней мере, она бы уж точно оценила присутствие отца в своей жизни. Хотя кто знает, может, она бы поступила как типичный подросток, обиделась бы на Сиф и Эзру, что они не рассказывали ей о том, что она приёмная, и улетела бы в закат как настоящая королева драмы. Дверь в палату приоткрылась и внутрь тихо вошёл дедушка Давид. Я непроизвольно попыталась расправить плечи, несмотря на то что лежала бревном на кровати. Давид посмотрел на меня несколько долгих секунд, и я заставила себя не отворачиваться. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он, присаживаясь на стул рядом и не меняя своего мраморного выражения лица. — Вроде нормально. Немного есть ощущение, что меня переехали автобусом, но в целом всё окей. У меня на коже выступили мурашки. Под голубыми холодными глазами дедушки мне внезапно захотелось начать писать завещание. — Что там произошло? Я не особо поняла, чем всё закончилось… — как-то робко вырвалось у меня, и я подняла голову к потолку, не сумев выдержать взгляд дедушки. — Ты отвлеклась. И вы оба едва не погибли. Тайрон не успел остановить свою гантель и лишь немного изменил её траекторию, но от боли ты едва не обезглавила его своим мечом. Я чуть нахмурилась. — Как я вырубилась от того, что мне попало что-то в ногу? Давид замолчал и его взгляд стал ещё тяжелее. — Она не просто попала тебе в ногу. Она полностью снесла её тебе. Медленно повернув голову, я непонимающе проверила свои ощущения. Он говорит о том, что я думаю, или у меня просто слишком мутные мысли, чтобы понять всё правильно? — Тебя бы убило, если бы Тайрон не сумел чуть изменить полёт своего оружия. А так тебе просто раздробило ногу. Буквально оторвало едва ли не всю нижнюю половину твоего тела. Я сглотнула. Моё воображение достаточно ярко нарисовало, как это должно было выглядеть. Тем не менее, все мои конечности вроде были при мне. Для верности я ещё раз пошевелила пальцами ног. Вот что значит чудесная медицина. — И как я уже сказал, от боли ты дёрнула рукой и твоё лезвие-кнут почти обезглавило Тайрона. В итоге мы едва не получили два трупа. Когда это должен был быть дружественный спарринг. — У Давида опасно сузились глаза. Я сглотнула ещё раз. Кажется, Аагуран очень сильно приуменьшил, когда говорил «ощутимо». Меня тут походу второй раз прибьют сейчас… Дедушка вздохнул. — Раф, я говорю это не чтобы расстроить тебя. Вы оба хорошо сражались, но… вы оба также поступили невероятно глупо. И это едва не стоило вам жизней. Уже привычным явлением у меня в горле встал ком вины за то, что я снова заставила родственников волноваться. — Прости… — Я пожевала губу, виновато пряча глаза. — Просто… мне так хотелось победить… Показать, что я выросла, что стала сильней… Давид снова вздохнул. — Я знаю. Но я также знаю, что не могу позволить своей внучке поступать так безрассудно. Ты наказана. Больше никаких тренировок на арене до конца лета. Будешь проходить уроки только у Кары. Я не смотрела на него, но внутри что-то крошилось и уходило куда-то вниз, словно большой оползень, который открывал под собой целую чёрную дыру. Был ли он разочарован мной? — Раф? Ты всё поняла? Я кивнула. — Прости. — Я рад, что ты принимаешь это по-взрослому. Его большие крылья архангела немного вздрогнули, и я всё же перевела взгляд на его лицо. От него веяло беспокойством, пусть лицо так и осталось мраморным.

Ощущение намерений повысилось до Ур.9

— Но… если закрыть на это глаза… — слова выходили медленно, и Давид сразу же нахмурил брови, услышав начало моей фразы, — и смотреть с чисто теоретической точки зрения… Мой голос становился всё тише и неуверенней, но дедушка не перебивал. — Как я справилась? На мгновение мне показалось, что он разозлится на меня за такой вопрос. Напуршила я, конечно, знатно… Но, к моему удивлению, Давид только мягко положил руку мне на плечо. — Ты растёшь, — серьёзно заявил он. — Я вижу твой прогресс, но тебе ещё нужно много работать. После того как твоё наказание закончится, конечно. Я улыбнулась ему. Несмотря на строгость, дедушка всё ещё был на моей стороне. Мой взгляд снова вернулся к Малаки. Хотя… Наверное, я неправильно выразилась. Это касалось не только дедушки Давида. Вся местная пернатая семья была на моей стороне, пусть я и проем им всем плешь своими выходками через пару лет… Если воспоминания не вечны, может, мне стоит перестать мысленно отталкивать их? Возможно, в моей памяти всё-таки найдётся место и для новых членов семьи…