Нелепый, умный, влюбленный!

**** Чонгук и Минхо ужинали в ресторане, разговор плавно перетекал от одной темы к другой, им было о чём поговорить. Омега смотрел на человека перед ним и умилялся. Тот был таким вежливым, добрым, весёлым, обходительным. И смотрел на него таким нежным взглядом, от которого на душе становилось очень комфортно. Как бы Гуку хотелось полюбить именно такого альфу. С которым уютно и тепло. От которого не нужно ждать подвоха. Который не обидит, не унизит. Но как говорится: «Сердцу не прикажешь.» Глупое сердце! Оно никогда не слушается, каждый раз заставляя сходить с ума, когда видит того, кто его любви совсем не заслуживает. А Минхо, что-то увлечённо рассказывает, улыбается и как бы между делом произносит: — Чонгук, ты мне нравишься. Тот сначала не понимает, улыбаясь в ответ: — Ты тоже мне нравишься, Минхо. Мы же друзья. Но альфа продолжает уже более серьёзно, беря руку омеги в свою. — Ты не понял, Гуки. Ты мне нравишься не как друг. Я влюбился в тебя ещё тогда на приёме. С первого взгляда. — Мин, я не знаю. — Чонгук мгновенно тушуется, не зная, что ответить на такое признание. — Я знаю, что возможно тороплюсь и тебе нужно забыть того другого. Но я подожду, сколько нужно, — перебивая, мнет руку Гука Минхо. — Можешь не утруждаться с ожиданием, — неожиданно раздаётся раздраженный баритон Тэ. — Чонгук не станет забывать. — Он подходит к столику и нагло усаживается за него, придвинувшись поближе к Чонгуку. — Господин Ким? — Гук совсем не ожидал встретить бывшего в ресторане. — Что вы здесь делаете? И почему позволяете себе решать за меня? — Может потому, что я люблю тебя, а ты меня, — Техён выдирает руку Гука из чужой, переплетая пальцы со своими. — Простите, но это моё. — Обращается уже к Минхо. Омега пытается вырваться, но навряд ли ему это удастся. Тэхен держит крепко. Он больше не намерен отпускать то, что принадлежит ему, после того, что узнал. — Что ты творишь, Тэхен? Кто тебе сказал, что я тебя люблю? Эта информация устарела, как мир. Я тебе уже говорил, забудь о том, что было. Когда ты уже угомонишься? Не люблю я тебя больше, понимаешь? — шипит тот, пытаясь встать. Тэхён насильно усаживает его назад и, наклонившись, шепчет на ухо: — Я так не думаю. «Когда он подходит так близко, я не могу дышать, как будто весь воздух в мире испарился. Боюсь, что долго не продержусь. Невыносимо смотреть на эти губы, которые так хочется поцеловать. Чувствовать, этот вишнёвый аромат, от которого кружится голова.» — цитирует он кусок дневника, который помнит наизусть. Только эта ниточка не дала упасть ему на дно. — Мне кажется, это твои слова, написанные, дай-ка подумать, — якобы задумывается Тэ. — Вчера! Чонгук замер, не в силах пошевелиться, осознавая, что сейчас услышал. Руки мелко задрожали, сердце забилось в утроенном ритме, к лицу прихлынула кровь. Захотелось куда-нибудь спрятаться, подальше. Желательно туда, где никаких эмоций не существует и не придётся чувствовать всё то, что он чувствует сейчас. — Ты! Ты! Как ты посмел? — на глаза накатываются слезы. Их просто невозможно сдерживать. — Минхо, ты не мог бы оставить нас на некоторое время? — просит он. — Я должен высказать этому человеку всё, что я о нем думаю. Не думаю, что тебе будет приятно это слушать. Минхо все понимает. Он ведь не дурак. Слегка кивает и отходит к бару, чтобы не мешать. Но все равно, уходя, бросает на Тэ предупреждающий взгляд. Чонгук накидывается на Тэ, как только их покидает Мин. — Ты читал мой дневник? Но это подло! Я пишу это не для того, чтобы кто-то читал. Тем более ты, — рвано захлёбываясь слезами, шипит он. — Малыш, я знаю, что снова поступил плохо. Но так я не узнал бы, что ты до сих пор меня любишь. Пожалуйста, Гуки, давай начнём всё заново! Я уверен, мы сможем. — Тэ заглядывает ему в глаза, сердце трепыхается в груди, он готов вынуть его из груди и вручить в руки Чонгука, и надеется, что он примет его сердце, полного любви и нежности. Чонгука передёргивает от ласкового обращения, ему все-таки удается вырвать руку из цепких пальцев. — Заново? А разве что-то было? Разве есть, что начинать? Ты использовал меня, как хотел. И ради чего? Ради денег? Ты лгал мне, что доверяешь, а сам в это время рыл могилу для моей души. Ты ни разу не задумался, что чувствую я. Ни разу, Тэ! Тебе на это было плевать. Я был игрушкой для тебя, с заранее заготовленной участью быть сломанной и выброшенной за ненадобностью. Такое заново ты мне предлагаешь? Я больше не хочу! Пусть ты знаешь о моих чувствах к тебе, но я не знаю о твоих. Больше того, я в них не верю. И не хочу верить. Через пару месяцев я уйду и тогда смогу справиться с ними. Слышишь меня? Я смогу забыть тебя. Я должен! — его разрывало от скопившейся обиды. Он буквально кричал и слезы крупными каплями катились по щекам. Всё, что он так давно хотел высказать, лилось из него потоком. — Я не хочу больше тебя любить, Тэ! Я не хочу больше нуждаться в тебе. Оставь уже меня в покое. Не мучай ни меня, ни себя. — Через два месяца? Но почему так быстро? — Тэ слушал внимательно, но вычленить смог только эту информацию. — Я тебя больше не отпущу. Буду доказывать тебе каждый день, что люблю. До тех пор, пока ты не простишь меня, не поверишь. — Он прикоснулся к щеке омеги, стирая слезы. Тот отмахнулся. — Не утруждайся, Тэхен. Как бы ты не старался, я не смогу тебя простить. Прошу, уходи! Я хотел бы закончить свой ужин с тем, с кем сюда пришёл. — И оставить тебя с ним? Ни за что! — Тэхен покосился в сторону, сидящего за барной стойкой, Минхо. — Хочешь дать ему шанс? Но ведь это же подло, Гук. Ты любишь меня. Ты хочешь осознано причинить ему боль? — Это не твоё дело. Если не хочешь уйти ты, уйду я, — он поднялся и схватив Мина за руку, потащил к выходу. Тэхен так и остался сидеть, глядя в спину удаляющегося омеги. — Ты не игрушка для меня, Гук. Я докажу, что ты ошибаешься и верну тебя. Чего бы мне это не стоило! Чонгук и Минхо стояли на улице возле ресторана. Омега плакал, уткнувшись в грудь друга. — Прости меня, Минхо, но как это не странно звучит, моё сердце пока занято. Ты и сам уже, наверно, понял? Ты очень хороший человек и хороший друг, пожалуйста, пусть так и остаётся. Хотя бы пока. — Я понимаю, — Мин гладил его по голове. — Любовь нельзя так легко вытравить из души. Конечно же, я по-прежнему буду твоим другом. Не переживай. Забудь о том, что я сказал. — Минхо было сейчас тяжело. Но пусть лучше друзья, чем остаться чужими. Так есть небольшой шанс, что когда-нибудь… — Спасибо! Ты правда очень хороший. — Чонгук немного успокоился. Он знал, что будет нелегко, но надеялся, что прошлые недоотношения закалили его. Тэхён одним своим словом разбивает всю его броню, которую он так старательно наращивал. — Прости меня за мой вопрос. Но почему ты не хочешь дать Киму ещё один шанс? Неужели, он настолько сильно провинился перед тобой? Мне кажется, каждый заслуживает хотя бы быть выслушанным. — Я не хочу говорить о нём, — Чонгук мотает головой. — Я знаю, всё, что он говорит, о своих якобы чувствах ко мне, ложь. Игра. А я не хочу больше быть обманутым. — Говорит, а в душе зарождается капля сомнения: «А вдруг и правда? Вдруг, действительно любит? Нет, этого не может быть! Не верь, Чонгук! Нельзя верить! Но вдруг…» **** Намджун возвращался в свой кабинет, когда по пути ему встретился Богом, с явно тяжёлой коробкой. — Простите, господин Ким, вы не могли бы мне помочь с этим? — наигранно улыбнулся он. — Она такая тяжёлая. — Конечно! — альфа легко выхватывает коробку из рук омеги. — Куда нести? — В архив. Я покажу дорогу, — с благодарностью посмотрел на него Бо. Как только Моня оказался за порогом архива, железная дверь за ним захлопнулась. В дверях щёлкнул ключ, оставляя альфу в одиночестве. — Что за чёрт? — непонимающе уставился он на закрытую дверь. — Эй, зачем вы меня заперли? Откройте сёйчас же! Если это шутка, то она не смешная. — Можешь не надрываться. Нас не откроют, — послышался за спиной голос Джина. Альфа удивлённо уставился на него. — Что? В смысле не откроют? Не понял. — Бо решил нас свести, поэтому и закрыл здесь. Пока мы не поговорим, он нас не откроет. Я говорил, что не нужно, но он решил по-своему, — омега уселся на стул, скрестив руки на груди и закинув ногу за ногу. — Свести нас? — Моне смешно, большего абсурда он в жизни не слышал. — С чего вдруг? Мне казалось, ты меня ненавидишь. Что это ещё за детские игры? Звони ему, пусть открывает и не страдает ерундой. — Я не могу. Мой телефон остался на рабочем столе, — хмыкнул тот. — И я вовсе тебя не ненавижу. Злюсь, возможно, но точно не ненавижу. — Закусил губу омега. — Я сейчас не ослышался? — у Намджуна нет проблем со слухом, но провериться стоит, слишком нереально звучат слова Джина. — А как же всё то, что ты мне наговорил? — Я это сгоряча, — Джин стыдливо опустил глаза. — Я когда увидел тебя с Бомгю. Я…я…я… — слова давались ему очень тяжело. — В общем, не знаю, как это объяснить, но ты мне нравишься. По-настоящему. Я никому раньше не испытывал того, что испытываю к тебе. Альфа ошеломлён от такого признания. Чего-чего, а этого он точно никак не ожидал. Да ещё и от кого? От того, кто назвал его нищебродом и аферистом. Он стоял и хлопал глазами, не понимая, как ему на это реагировать. — Ничего не скажешь? — ожидающе смотрел на него Джин. — Я не знаю, что сказать. Это так неожиданно. Мне не верится, что это может быть правдой. Тебе что-то от меня надо? Поэтому… — Мне ничего от тебя не надо, — омега резко перебил его. — Просто хочу, чтобы ты знал. И всё. Возможно, ты меня ненавидишь за всё, что я наговорил. И возможно, ты влюблён в другого. Я понимаю, что не заслуживаю хорошего отношения к себе, но все равно хочу извиниться. Прости меня! Я глупый и заносчивый. Не могу с этим ничего поделать. Признавать свои ошибки всегда тяжело, поэтому не сдержав скопившейся внутреннее напряжение и эмоции, из глаз омеги потекли слёзы. Он попытался отвернуться, чтобы скрыть их. Но разве можно скрыть такое, в столь маленьком помещении. — Ну здрасте, приехали! Ты плачешь? Не стоит, Джинни, пожалуйста! Я не выношу слёз, — опустился перед ним на колени Намджун, заглядывая в заплаканное лицо. — Да, ты очень глупый и заносчивый. А ещё, очень любишь красивую жизнь и не очень задумываешься о чувствах других. И я очень зол на тебя. Но это никак не отменяет того, что я чувствую по отношению к тебе. Ты мне нравишься! Очень сильно! Вот такой, как есть. И я тоже не могу с этим ничего поделать. Хотя, некоторые моменты в твоём поведении стоило бы скорректировать. Если бы я был твоим альфой, мы могли бы вместе поработать над этим. — А ты хочешь быть моим альфой после всего? — шмыгнул носом Джин. — Очень хочу, глупый, — он достал платок и стал стирать слёзы с чужого лица. — Тогда будешь им, Джун? Не обещаю, что буду идеальным, но я постараюсь. — Буду, мой Джинни! Конечно буду! — он притянул омегу к себе, нежно припадая к чужим, солёными от слез губам. В этот момент мир для этих двоих остановился. Перестал существовать. Они не слышали, как щёлкнул замок в дверях. Не видели довольное лицо Бо. Были только они и эта комната, доверху набитая макулатурой.