My dearest man

***

К этому моменту я снова выдохся. Повисла пауза. К тому же от сидения на полу уже ныла пятая точка и поясница. Нужно было размяться. — Я пойду поставлю чайник, — сказал я и сделал движение, чтобы встать с пола. Но мои собеседницы оказались проворнее. Они схватили меня за руки. — Мы сами поставим! Вика… Кира делает движение головой подруге. Виктория все поняла с полуслова и помчалась на кухню. — Да вы что, решили взять меня в плен? — возмущаюсь я и все равно встаю. — В уборную хотя бы можно отлучиться? — Уборная, — это святое, — улыбается Кира. — Конечно, иди! — Слава богу. В уборной я сижу несколько дольше, собираясь с мыслями. То, что я собирался дальше рассказать, было черной полосой в моей жизни. Лучше бы мне вообще было все забыть! То, как я обращался с близкими мне людьми… С Джулианом и Мэри, которые, несмотря на мое откровенное хамство, все же оставались мне верны. НО все же я вышел — не мог же я там теперь прятаться вечно, а в комнате меня уже ждал горячий чай, заботливо приготовленный моими подругами. Они с нетерпением ожидали моего появления. — Милко, ты в порядке? — с тревогой спрашивает Кира. — Ты столько там сидел, что мы уже испугались. Да, Вик? Я взял чашку чая. — Что же, я в собственном доме не могу в туалете подумать? Подруги улыбаются. — Что ты, родной! Можешь, конечно! — Я рад, что вы мне разрешаете, — ехидно замечаю я. — Ок! Едем дальше.

***

Осознание того, что же я натворил, накрыло меня уже дома. Я впал в депрессию, в которую уже впадал в Милане. Я перестал есть и ухаживать за собой, и целыми днями валялся в постели. Мэри, встревоженная моим отсутствием в мастерской, поднялась ко мне в апартаменты, без уборки постепенно превращающиеся в холостяцкую берлогу. — Мастер, — услышал я, как она трогает меня за плечо. — Что с вами? Вы заболели? Вызвать вам врача? Да, я знаю, у меня гадкий, мерзкий характер, и я часто срываюсь на близких мне людей, без причины. Я рявкнул на нее: — Убирайся отсюда! Никакого врача мне не нужно! Оставь меня в покое! И накрылся подушкой. Но она не повелась на мою истерику. Я услышал, как загудел пылесос. Целый час она вычищала мои авгиевы конюшни, затем сбегала за продуктами и приготовила мне ужин. Пахло замечательно, но я уже чувствовал знакомы спазмы в горле и простонал: — Мэри, я благодарен тебе за помощь, но поверь — это все лишнее! Я это есть не буду! Она не теряла настойчивости. Если кто-нибудь мог переупрямить меня, так это была она. Мэри взяла поднос к себе на колени, набрала в ложку еды и сказала ласковым голосом, как уговаривала меня мама в детстве. Я думаю, что так она уговаривала своего пацана тоже — ласково, настойчиво и непреклонно. Свинтить не было никаких шансов. — Ну же, мастер Милко, не упрямьтесь! Давайте ложечку за маму! Поверьте, она плачет там, на небесах, видя вас в таком состоянии! Это попало в «яблочко». Я кинулся на постели. Перед моим носом маячила ложка. — Что? Что ты сказала? — Ваша мама плачет там, на небесах… — Хорошо, я понял, — грубо оборвал я ее. — Только кормить меня не нужно! Я и сам могу! — Вот и замечательно! — довольно сказала она. Цель была достигнута. С трудом я втолкнул в себя еду и, конечно, результат не заставил себя долго ждать. Через пять минут я оказался в туалете. Когда я оттуда вышел и снова улегся в постель, почувствовал, как меня стал колотить озноб. — Боже мой, мастер… Я, наверное, переборщила с маслом. Жирное сильно, да? — Мэри, — сказал я, стуча зубами. — Я прошу тебя… Не нужно мне ничего готовить. Ты только зря потратишь время! Ты же видишь… Я не специально! Просто у меня организм такой. Так реагирует на стресс! Здесь твоей вины совершенно никакой нет! Меня вывернет даже от овсяной каши! И я снова отвернулся к стене на постели. Мэри не отступала, тронула меня за плечо. — Тогда чайку, м? Ну, пожалуйста, мастер! Вы не можете совсем ничего не есть и не пить! Вы умрете! — Я, может, хочу умереть! — Не нужно умирать, мастер! Вы столько еще не сделали? Не отшили заказ для своей подруги? Ну, что она скажет, если вы умрете? Она не упомнила, что же скажет мистер Уайлдер на мою смерть, и я благодарен ей за это. Я лежал под подушкой и ничего не отвечал. Она со вздохом, но настойчиво достала меня из-под подушки, поудобнее устроила ее под моей головой, укрыла меня теплым одеялом, потому что я мерз и дрожал. Сделала мне горячего чаю и так сидела, как изваяние, пока я не потянулся за кружкой. — Вот! Давно бы так! Молодец! Так она и сидела около меня, пока я не уснул. На следующее утро она пришла, сделала мне чай, подождала, пока я его выпью и ушла. Мэри делала попытки меня накормить, но когда я выдавал все обратно раз, другой, третий, она просто хотела убедиться, что я хотя бы пью жидкость. Она оставляла мне воду в кувшине и говорила, чтобы на следующий день ее не было. Так прошло дней пять или больше. Однажды она пришла и застала меня в обычной позе — лежа на кровати, отвернувшись к стене. — Мастер Милко, — взволнованно сказала она. — Вы должны встать! Там приехал адвокат! — Какой еще адвокат? — изумился я. — Тот, которого нашел мистер Брайт! Который занимается вашим делом. Меня с постели сдуло ветром, но от слабости закружилась голова, и потемнело в глазах. Я с размаху сел на постель. — Вот! — удовлетворенно сказала Мэри. — Если бы я знала, что это поднимет вас с постели, я бы пригласила бы его еще раньше! — Не надо раньше, — пробормотал я. — Мне нужно привести себя в порядок! — Хорошо, — сказала Мэри. — Я скажу ему, чтобы заехал через полчаса. А вы, тем временем… — Полчаса это мало, очень мало! — рявкнул я. Но Мэри было не испугать моим рычанием. Она смиренно согласилась, что это мало, и ушла спровадить на время этого посланника Роджера. Я, тем временем, соизволил взглянуть на себя в зеркало, и испугался. Я был похож на бомжа. Залез на весы в ванной, и так и есть. Минус 5 кг, как с куста. Впавшие щеки заросли щетиной, а глаза приобрели какой-то желтый оттенок. Я постарался придать им человеческое выражение, полчаса откисал в ванной, побрился, высушил и уложил волосы с помощью геля, привел в порядок ногти и, наконец, приобрел отдаленный облик прежнего себя. Вернулась Мэри, приготовила мне овсянки с яйцом всмятку и сладкий чай, и с благоговением смотрела, как я все это уплетаю. — Вот и молодец, — удовлетворенно произнесла она. — Этот джентльмен уже ждет вас в мастерской! — Иду, — сказал я, торопливо дожевывая яйцо. Мэри удалилась сообщить, что я сейчас приду. А я надел брюки и, конечно же, мог обмотаться ремнем несколько раз. Хорошо, что ремень Слика мог поддерживать мои брюки «наплаву», и меня заодно. Я спустился в мастерскую. Джентльмен пил кофе, приготовленный моею помощницей, и встал при моем появлении, протянул руку. — Мистер Харвей, — представился он. — Я адвокат мистера Брайта. — How do you do, sir? * Чем могу быть вам полезен? Он разложил какие-то бумаги на столе. — Я здесь по делу о защите интеллектуальной собственности. — Это по делу о краже моих моделей? — Можно и так сказать. — Вы нашли какие-то доказательства? — Нет, я не нашел, и это явилось причиной моего визита. Я разрываю контракт с вами. Я был настолько огорошен, что растерялся. — Но почему? — спросил я. — Видите ли, мистер Вуканович. Интеллектуальная собственность — это не совсем мой конек. Я веду бракоразводные процессы, дела о наследстве и тому подобное. А эта область для меня незнакома. Я бы вам советовал найти адвоката, который разбирается в тонкостях этого дела. Извините… Я был настолько удивлен, что открыл рот. Уж не был ли сговор этого адвокатишки с Роджером, чтобы отомстить мне за «отставку» таким образом? Но, пока я размышлял, (а размышлял я туго в этот момент) мистер Харвей пожал мне руку на прощание, произнес «Всего хорошего» и удалился. Я тупо остался сидеть над этими бумагами, как истукан. Мой мозг, отупленный недельной голодовкой, отказывался работать. Мэри подошла ко мне. — Что вы будете теперь делать, мастер Милко? Она ждала от меня какого-то немедленного решения, как будто бы от него зависели наши жизни. Я поднял на нее глаза, раздраженно сгреб эти бумаги в кучу и хотел их разорвать. Она вовремя перехватила мою руку. — Я не знаю! — простонал я. — Забью на все это дело, и все… Я вскочил и хотел удалиться в свою берлогу. Но Мэри предъявила всю свою прыть и перегородила мне выход. Я удивленно натолкнулся на нее. — Вы должны что-то придумать, мастер! Нельзя вот так склеить ласты и идти на дно! Подумайте о своих близких! — Нет у меня близких, Мэри, и ты это знаешь! Я снова двинулся к выходу, отстраняя ее, но она вдруг влепила мне пощечину. Я схватился за щеку и остановился, изумленный. А Мэри очень испугалась. — Ой, простите меня, мастер! Я не хотела! Просто надо же вас как-то встряхнуть! Не нравится мне ваше состояние! Я просто хотела сказать… что, может быть, мистер Уайлдер знает такого адвоката? У его группы наверняка найдется, и не один! Я хотел ответить что-то невероятно язвительное, но она продолжила: — Обратитесь к нему! Как это ни странно, но эта оплеуха вернула меня к жизни. — А ты знаешь, это идея! Спасибо тебе, Мэри!

***

К мистеру Уайлдеру я, конечно, обращаться не стал. Я поехал к Селларсу. По отсутствию на месте Энди я понял, что их нет. Это было мне на руку, не хотел бы, чтобы это дошло до Алана. — По твоему виду я делаю вывод, что ты появился здесь не просто так, — изрек Селларс, подавая мне руку. — Именно так, — ответил я. — Когда заедешь к старику просто на чай, поболтать за жизнь? — Некогда, мистер Селларс, — развел я руками. — Может, как-нибудь в другой раз! — Очень жаль. Чем могу помочь? — Мне нужен адвокат, мистер Селларс. Желательно работающий с интеллектуальной собственностью. Я обратился к вам, потому что у группы наверняка есть такие. — Есть. Но они очень дорогие! Только час их работы стоит твоего недельного заработка! Уколотый этим замечанием, я сказал: — Я в деньгах не нуждаюсь, мистер Селларс, и могу оплатить их услуги! — Тогда отлично. Он порылся в ящике письменного стола и выудил мне визитку. — Вот, возьми! Я думаю, этот сможет помочь тебе. — Спасибо, мистер Селларс! Прежде, чем уйти, я на секунду задержался и спросил: — Простите, как Энди? (спросил я, подразумевая, как Алан). — Почему спрашиваешь? — изумился Селларс. — Слышал, что у него проблемы со здоровьем. — У Энди? Да нет, он вполне здоров. Сейчас он с группой находится в Гамбурге, дописывает новый альбом. — Спасибо, мистер Селларс. — До свидания, Милко. Может, найдешь как-нибудь время на чашечку чая? — Постараюсь, мистер Селларс. До свидания! Я уехал.

***

Это, конечно, здорово встряхнуло меня. Я сам не заметил, как влился в реальность. Адвокат группы с радостью взялся за мое дело, но озвучил мне сумму аванса такую, что у меня глаза полезли на лоб. Тем не менее, я ее внес, и он начал собирать документы для суда. Он поднял уголовное дело по поводу нападения на мастерскую. Дело так и не закрыли, «убийца костюмов» не был найден. Подготовка к суду заняла несколько месяцев. В начале декабря я приобрел очередной номер Melody Maker, и прочитал в нем, что новый альбом Депешей все же вышел с большим опозданием. Вероятно, что Энди и Алан уже вернулись в Лондон, но вернуть долг мне снова не удалось. Деньги, приготовленные для Энди, пошли на оплату услуг этого адвоката. 20-го декабря, в мой 24 день рождения я прибыл на заседание суда. Мой адвокат боролся, как лев, но я все равно проиграл. Суд все улики вывернул против меня. Никаких прямых доказательств, что это мои модели, были не предоставлены, те доказательства, что предоставил мой адвокат, все были проигнорированы. И даже нападение организовал не мой конкурент, а кто-то другой, потому что прямых улик не обнаружено, а кровь, которая была на полу моей мастерской, не совпадала с группой моего конкурента. И остальное все было в том же духе. Как вам такое? Можно подумать, что суд был с ними заодно! В общем, все закончилось какой-то символической компенсацией за моральный ущерб, как подачкой, швырнутой мне в лицо. Судья предложил «мировую» с суммой, который посчитает нужным заплатить мой ответчик. Он вышел из зала суда, чрезвычайно довольный, чего не скажешь обо мне. — Можешь не радоваться, — сказал я ему. — Кроме правосудия, еще есть Высший суд. Бог все видит! И можешь засунуть свою жалкую подачку себе в ж…! Я распалялся. Меня держал за руки адвокат. — Нет никакого бога, — ответил мой конкурент. — Я рад, что ты получил по заслугам за то, что замарал мое доброе имя! Но, ничего, я отмоюсь, а ты еще умоешься слезами! И, если ты не хочешь взять эти деньги, то это твои проблемы! Я еще подам на тебя ответный иск за клевету! — Да пошел ты! — выкрикнул я и плюнул в него. Не попал. И поехал домой, с намерением заскочить в паб, взять бутылку рома или бренди и нажраться, как свинья, в честь проигранного суда и дня рождения. Когда же таксист затормозил около паба, у двери мастерской я заметил нечто пестрое… — Что, опять шарики? — спросила Вика. — Нет, это были не шарики, а большая корзина цветов. В ней была небольшая открытка с целующимися ангелочками, в которой рукой Алана было написано: «Загляни в почтовый ящик». Разумеется, я немедленно в него заглянул и выудил оттуда конверт с рождественской открыткой. «Милко, мой мальчик», — было написано в ней. «Если бы ты знал, как я хочу обнять тебя, напитаться твоей энергией, почувствовать твою жажду жизни, твое дыхание! Я скучаю по тебе и думаю о тебе каждый день! Надеюсь, что у тебя все в порядке, что ты жив-здоров, и все еще жду твоего звонка! С днем рождения и счастливого Рождества! И как же жаль, что я не могу быть с тобой, сказать тебе лично эти слова, разделить с тобой этот вечер! Не хочу, чтобы ты оставался один в такой день! А хочу, чтобы ты поехал в клуб «Роуз» и хорошо оттянулся в этот вечер за нас обоих! Люблю и безумно, безумно скучаю, AW.» Я закрыл глаза и прижал эту открытку к губам. В глазах немедленно защипало. События "такого дня" моментально испарились, а на сердце стало очень тепло. — Я тоже люблю тебя, Алан… И я поеду в клуб, как ты хочешь! Я клянусь нажраться, как свинья, чтобы приползти домой на четвереньках! Я даже оглянулся по сторонам — настолько я чувствовал его присутствие. Но улица была пуста. — Ааа, я поняла! — воскликнула Виктория. — Это был очередной сюрприз? Ты поехал в этот клуб, а там был он? — Я отнес цветы к себе и поехал в клуб, но там его не было. — Тогда почему он хотел, чтобы ты поехал именно в этот клуб? — Нам обоим нравился этот клуб. О нем знали только избранные! В нем можно было нормально отдохнуть без того, чтобы через пять минут нарисовался поклонник за автографом или, чего хуже, папарацци с камерой. — Что же было дальше? — Когда я вошел в этот клуб, было не очень многолюдно. Играла расслабляющая красивая музыка, а я уселся за барную стойку и попросил бутылку виски. И вдруг я услышал знакомый голос справа: — Привет… — Алан? — воскликнули девочки одновременно. — Нет, это был не Алан. Это был Джулиан Сью!

***