My dearest man

***

Конечно же, я обиделся, окончательно и бесповоротно. Вернулся в свой номер, собрал вещи и костюмы и вылетел первым же рейсом в ЛА. Какой-то червячок в моей душе пытался мне втолковать, что сорвались они не просто так, что для этого были веские причины… Но я сказал ему: «Заткнись! И чтобы больше я тебя не слышал». Вторым городом тура был Орландо, здесь же, в штате Флорида. В глубине души я боролся с желанием сесть в машину и поехать следом, но моя обиженная и уязвленная гордость была выше этого. Поэтому — я поехал в аэропорт и взял билет на первый же рейс до ЛА. Едва прибыв в свое жилище, я написал длинное и обстоятельное письмо Антону, объясняя, почему я больше не могу работать с ним. Если вас интересует, что именно я писал, то все сводится к трем словам — «по личным причинам». После этого я решил заняться обыденными вещами, чтобы отвлечься, и вдруг увидел мигающий индикатор автоответчика в телефонном аппарате. Когда я нажал кнопку, в комнате раздался жизнерадостный голос Антона. — Милко! Где тебя, черт побери, носит? Я звонил уже раз 10! В общем, неважно. Надеюсь, что у тебя все хорошо! Хотел сказать, что я прилечу в Лос-Анджелес в конце июля. Я прошу тебя подготовить реквизиты к Halo. На съемки у нас будет несколько дней — на оба клипа! Так что, начинать нужно уже сейчас, чтобы к моему приезду все было готово и мы не тратили на это время! Я схватил трубку, посмотрел на часы и перезвонил ему в Лондон. В Лондоне было раннее утро, но Антон ответил сразу же. — Антон, прости, я задержался в Пенсаколе. Я прослушал автоответчик. Когда будет группа в Лос-Анджелесе? В смысле, я имею ввиду, когда ты планируешь съемки? В конце июля? Я почувствовал, как краска бросилась мне в лицо от такой оговорки. Хорошо, что никто этого не видел. — В конце июля не получится. У них три концерта подряд в Сан-Диего. Съемки я планирую в начале августа, хочу втиснуться между вторым и четвертым числом. У них 5-го августа концерт в ЛА, а 7-го мне нужно быть в Европе. В общем, рассчитывай на второе — четвертое число! И, возможно, шестое, но это будет крайний случай. — Ты знаешь уже локацию съемок? — Да, это будет Гриффит Парк в ЛА. И вилла моих знакомых. — Хорошо. Я все сделаю. До встречи! Пока! Я положил трубку. Вот так всегда было у Антона — в два дня нам нужно было втиснуть огромный кусок работы, и как это сделать — как раз были мои заботы. Я перечитал еще раз свой опус и разорвал его в клочья. Поступить, как малодушный предатель, я не мог, также, как и показать себя как непрофессионал. Это был вызов и вопрос чести, особенно после того, как я заново перечитал сценарий. С другой стороны — окунуться в работу обозначало забыть о Слике. Какая это уже была по счету попытка?. Я заставил себя вернуться к сценарию. Меня озадачил реквизит, на который раньше я не обратил должного внимания. Мне нужно было где-то раздобыть огромный кусок брезента или парусины, плотный картон, который нужно было прикрепить к гладким палкам, осел тоже был записан как «реквизит». Достать это все, особенно осла, в чужой стране было, мягко сказать, проблематично. У меня не было «цирковых» знакомых в Штатах, как, впрочем, и «не цирковых». Я начал ходить кругами по комнате, придумывая, как бы мне выйти из положения и раздобыть этот чертов реквизит, и осла в том числе. Не придумал ничего, махнул на все рукой и завалился спать, а утром меня навестила одна мысль. Я бросился к своей не разобранной с вечера сумке, нашел в записной книжке телефон Дженнифер Элфман, (попутно наткнувшись на фотографию Слика). Дженнифер — это девушка «90Д», или «высокая танцовщица» по сценарию Антона, которую я невпопад вспомнил во время неудавшегося свидания в Милане. Это воспоминание вызвало улыбку во мне. Во время примерки мы с ней немного пообщались, она оставила мне свой телефон. Возможно, она бы подсказала мне выход из положения. Воспоминания о Дженне заполнили теплом мою душу. — Дженна… Вот её я уже давно не слышал. А вообще мы поддерживали контакт долгое время. Вплоть до моего отъезда в Москву… Время было раннее, вряд ли Дженнифер ответила бы мне сейчас, и я сказал фотографии: — Ну, что скажешь? Раздобудем мы осла, или останется Антон без своей минуты славы? Но Слик ничего не сказал мне, просто улыбался с фотографии своей лучезарной улыбкой. Я не стал прятать фото, а заботливо устроил его на журнальном столике, оперев на пустую вазочку. Ближе к полудню я набрал Дженнифер. — Алло? Дженна? Говорит Милко Вуканович. Я бы хотел с тобой встретиться. Не занята сегодня? Казалось, что её совершенно не удивил мой звонок. — Привет, Милко. Как раз сегодня у меня выдался свободный вечер. Где встретимся? Я назвал адрес уютного рыбного ресторанчика на набережной, который уже облюбовал для себя. — В пять вечера сможешь? — Да, мне подходит. Буду в пять. До встречи! — До встречи. Я положил трубку и набрал номер ресторана, чтобы забронировать столик. В пять я был на месте, и меня провели за мой столик на террасе, с чудесным видом на океан. Был полный штиль, и гладкую поверхность воды шевелила лёгкая рябь. Я заказал устрицы и белое вино. Дженнифер опоздала минут на 10, официант привел ее к моему столику. Я встал, чтобы поприветствовать ее. — Привет! — Привет… Широкая улыбка, лёгкий поцелуй, коснувшийся моей щеки, запах духов. Она была миловидна и одета со вкусом. В ушах у нее были большие круглые серьги, темные, слегка вьющиеся волосы россыпью лежали по плечам, большие карие глаза сияли и ослепительная улыбка не сходила с ее лица. Выглядела она шикарно, и если бы мне нравились девушки, я бы обязательно оценил ее внешность, и, возможно, даже влюбился. Она обладала осанкой и грацией танцовщицы. Протянутая по-мужски рука для приветствия, как принято в Штатах что у мужчин, что у женщин, которую я поцеловал. Рука ухоженная, с красивым маникюром, длинными пальцами и парой браслетов. Вы знаете эту моду 80х-90х годов с обилием бижутерии, но у нее ее было в меру. Мой фетиш красивых рук послал мне сигнал в мозг, что этой женщине можно доверять. Не спрашивайте, почему, и где в этом логика. Ее не было. В течение всей беседы я любовался ими, особенно когда она изящно красивыми пальцами обхватывала свой бокал вина. Меня она тоже осмотрела и сказала: — Отлично выглядишь! Ещё бы я плохо выглядел в своих дизайнерских шмотках и солнцезащитных очках, которые, впрочем, устроил на столике, чтобы не скрывать свои глаза. — Весьма неожиданный звонок, — сказала девушка. — Ты меня заинтриговал! — Прежде, чем начать разговор, я бы хотел выпить за знакомство и наше дальнейшее плодотворное сотрудничество. Несмотря на то, что я пошил тебе костюмы, это было сложно назвать знакомством. Я бы хотел выпить за настоящее знакомство. И я подал знак официанту. Наверное, я был загадочен и крут, она смотрела на меня с улыбкой. Я ей явно нравился. Официант, похожий на японского самурая, уже был около нашего столика. Он ловко откупорил бутылку и разлил вино по бокалам, которые немедленно запотели. — Ну что, за знакомство? — За знакомство! Вино было превосходно. Я предложил ей сделать заказ. Пока она изучала меню, я тоже украдкой разглядывал ее. Определенно, она мне нравилась тоже, как красивая женщина. В ней была какая-то загадочность и изюминка. — О! Вот тебе и противоядие от твоего Слика! — сказала Вика. — Нет! Для этого она точно не годилась. Если вам интересно, что она выбрала, — то это тоже были устрицы. Когда принесли наш заказ, мы приступили к трапезе. Она кокетливо выпивала содержимое раковины, поглядывая на меня из-под длинных ресниц. Официант повторно наполнил бокалы, который она взяла первая. — У тебя такое необычное имя… Милко. Ты болгарин? — Нет, я из Югославии. Я хорват. — Надо же, как интересно! У моего отца хорватские корни. А как давно ты работаешь с Антоном? — Не очень давно. Примерно около года. Я рассказал ей о своей работе над костюмом к клипу Enjoy и жизни на студии в Дании, упустив момент знакомства с Чарли. Еще мы поболтали о ничего не значащих вещах, и, в конце концов, она сказала: — Итак, давай вернёмся к сути. Зачем ты меня пригласил? Она «чокнулась» своим бокалом с моим. Я поднял свой. — Все верно. Я пригласил тебя не просто так. Знаешь, я очень люблю прямоту в людях. Не терплю фальши и неискренности. Я чувствую, что ты именно такой человек — открытый и прямой. И к тому же ты очень красивая. Открою тебе секрет — я болен страшной болезнью! Она называется — абсолютное чувство прекрасного. Потому я хочу выпить за тебя! И я снова пригубил немного вина. Она засмеялась, обнажив великолепные зубы в улыбке. Всё-таки в Америке лучшие в мире стоматологи. И она явно считала меня чудаком… и, наверное, немножко подхалимом! Но я не кривил душой. А ещё, наверное, решила, что я ее «клеил». — Ты угадал, — сказала она. — Я тоже не люблю неискренних людей. Но ты же не за этим меня пригласил, чтобы делать комплименты? — Да, не за этим! Вернее, не совсем за этим. В общем, слушай! И я изложил ей суть дела. Сказал, что, так как костюмы у нас уже есть, теперь мне нужен живой осел и отрез из парусины, тумбы для тигров, фургончик и ещё немного по мелочи. Когда я закончил свою речь, то подумал, что она сейчас пошлет меня на х.р с моими требованиями. Первый раз встретились, и уже какие-то полоумные просьбы помочь раздобыть осла с тумбами. Но она слушала меня серьезно. — Тумбы для тигров? А зачем они? — Они нужны в качестве подставок. — Хмм… Странное предназначение. Ты уверен, что точно понял сценарий? — Исключено! Я понимаю написанное или сказанное Антоном точно. Моя рука лежала на столе. Она накрыла ее своей рукой. — Ты знаешь, я, кажется, знаю, как тебе помочь! У меня есть знакомые в цирковой труппе, и у них есть осел и другой реквизит. Осталось понять, где раздобыть тебе остальное. Я обещаю подумать! Но это все будет взамен на одно условие! — Какое условие? — Я хочу пригласить тебя на прогулку. Ты же совсем не знаешь город! Я хочу показать тебе его с высоты! — Что, полетим на воздушном шаре? — Нет, — засмеялась она. — Мы сделаем пешее восхождение к буквам HOLLYWOOD. Оттуда открывается прекрасный вид на город. Я не был любителем пеших походов, особенно в гору, и она поняла это по моему выражению лица. — Ты не пожалеешь! И осла получишь только так! Такое мое условие. — Хорошо, уговорила. Ради осла я готов на все! Сколько там идти? — Не очень далеко. Восхождение на холм занимает около часа, столько же обратно. — Ладно, договорились. В этом ресторане играла живая музыка, я пригласил ее на танец. Хотя, я наверное, выглядел довольно нелепо в паре с профессиональной танцовщицей, но тем не менее, мы танцевали ещё и ещё. Она (или наша пара) привлекала внимание публики, нам даже аплодировали. — Ты хорошо двигаешься, — сказала она мне. Я засмеялся. — Я всегда был деревянным, как Пиноккио. Я совершенно не чувствую музыку! У меня нет ни чувства ритма, ни слуха. Однажды… Я чуть не выболтал ей о наших с Аланом ночных посиделках и «караоке», но прикусил язык. — Что однажды? — Да так, ничего. — Верь мне, — сказала она. — Я в этом лучше разбираюсь, чем ты. — Хорошо, — улыбнулся я. Если ей так хочется — пусть будет так. Подвёз я ее к дому, когда было уже за полночь. — Спасибо за прекрасный вечер, — сказала она. — Мне кажется, он прошел как один миг. — Да, ты права. Вечер был неплох! Скажи мне, пожалуйста… Она слегка напряглась, возможно, ожидая, что я буду напрашиваться провести с ней ночь. Но я спросил: — Чего ты хочешь от жизни? Она рассмеялась. — Чудной ты, Милко. Но очень хороший! Ты нравишься мне! Я хочу от жизни счастья! Простого человеческого счастья! А ещё мечтаю стать актрисой, и съёмка в клипе будет для меня очень кстати. А ты? — Надеюсь, ты не сказал ей, что мечтаешь об одном молодом человеке с музыкальным уклоном? — спросила Кира. — Ну, нет, конечно! Я сказал, что о простом человеческом счастье мечтает любая женщина, ну а я лично хочу выпустить линию одежды под своим собственным брендом. — Я заеду за тобой через три дня, — сказала мне Дженнифер на прощание. — Пожалуйста, приготовь очень удобную обувь — там коварный грунт, он сыпется из-под ног. Головной убор обязательно. Все остальное возьму я! Лёгкий поцелуй на прощание, пожелание спокойной ночи, и я уехал к себе. Для этой прогулки я купил себе кроссовки фирмы CATERPILLAR с нескользящей подошвой и рейнджерскую шляпу. Любуясь на себя в зеркало в примерочной, понял, что у Слика на съемках не будет никаких шансов устоять передо мной, но я буду холоден, как айсберг в океане. Несмотря на то, что его фотография вольготно чувствовала себя на столике, прощать его я не собирался. В назначенное время, рано утром, Дженнифер заехала за мной на полноприводном «Джипе», с которым, надо сказать, она управлялась мастерски. — Вау! Отлично выглядишь! — сказала мне она. — Спасибо, ты тоже, — ответил я и забрался на пассажирское сидение. Она действительно выглядела великолепно. — Скажи мне, обязательно покорять горы Санта-Моники нужно в такую рань? — Обязательно! Если ты рано встал — значит, нашел место для парковки! Парковаться действительно пришлось долго. Несмотря на ранний час, желающих полюбоваться на известную достопримечательность было предостаточно. Наконец, мы пристроили свой «Джип», она достала из багажника рюкзак с водой и какими-то бутербродами, палки, похожие на лыжные, на которые она сказала, что с такими ходят в горы альпинисты. Я захватил свою камеру, водрузил рюкзак на спину, и мы отправились покорять пик Ли, на южном склоне которого располагались знаменитые буквы. По словам Дженни, идти нужно было примерно час, и столько же времени требовалось на спуск. — У меня для тебя хорошие новости, — сказала она во время восхождения. — Я связывалась с друзьями. Они с радостью предоставят ослика, и даже бесплатно! Вернее, за корм для животного. Узнав, для чего он нужен, они обрадовались, что их питомец будет участвовать в клипе такой знаменитой группы. Тумбы тоже у них есть. Фургончика нет, но можно попробовать разузнать в Голливуде. — Замечательно, Джен! Рад это слышать! — Ну, и отлично. Еще по поводу брезента. Парусину я смогу достать в Морской академии, которая находится в городе Вальехо. Там проектируют яхты, и у них есть парусина. Я уже связалась с ними, они могут продать нам нужный кусок. — Господи, Джен, я так рад! Спасибо тебе большое! Если хочешь, я съезжу с тобой в это Вальехо за парусиной. — Окей, — согласилась Дженни. — Не откажусь от компании, особенно такой. — Договорились. — Ну теперь твоя очередь, совершить со мной восхождение! — Хорошо, я постараюсь, хотя лазание по горам, откровенно говоря — «не моя чашка чая». — Тебе понравится! — Уверена? — Уверена! — Обещаешь? — Обещаю! Восхождение было тяжеловато для меня. Я вообще физические нагрузки плохо переношу, а тут ещё на нас обрушилась калифорнийская жара. Впрочем, жару я переносил легко, привык к ней с детства. Дженнифер, казалось, тоже. На пути нам встретилась конская ферма, где можно было покататься верхом. Холмы все были покрыты тропами, и конским пометом. Если бы не моя спутница, я бы год там петлял и искал те буквы. Наконец, песчаная пыльная дорога превратилась в асфальтированную, по ней явно ездили на машинах. Я спросил, почему мы тащимся пешком, если можно подъехать на машине. Она сказала, что на машинах может ездить только обслуживающий персонал радиовышки, которая находится сверху букв. Наконец, мы достигли памятного камня. — Ещё чуть чуть, — сообщила Дженни. — Если мы достигли этого камня, значит, мы на правильном пути. — Что? — засмеялся я. — Могли быть на неправильном пути? — Легко. Сам видел, сколько тут троп. А по ночам здесь бегают пумы. — Боже! Только зоопарка не хватает. — Смотри, вон уже вышка! И правда, метрах в 200 впереди я увидел вышку. Еще чуть-чуть усилий — и мы забрались на смотровую площадку, под нашими ногами были огромные буквы HOLLYWOOD, которые выглядели отсюда как-то ненатурально, будто вырезанные из бумаги. Впереди, куда хватало глаз, раскинулась панорама Лос-Анджелеса, которая трепетала в мареве жаркого воздуха. Ради такого вида действительно стоило лезть в гору в жару. — Еху! — крикнул я, поднял победно палки вверх, чувствуя себя первооткрывателем. После этого я полчаса пытался отдышаться, пот заливал глаза и струился по спине, футболка прилипла к телу. Тем не менее, я чувствовал себя абсолютно счастливым, что сделал это! Кроме нас, здесь больше не было людей, (наверное, заблудились на холме), и только ощущение полной свободы! Джен подошла ко мне, и обняла меня за талию. — Смотри туда, — сказала она, повернув меня в другую сторону. — Это обсерватория Гриффита. Самая старая обсерватория в Штатах! — Отлично! В этом парке мы будем снимать клип. Мы стояли вдвоем, обнявшись, созерцая обсерваторию, которая была буквально на ладони, только руку стоило протянуть. Джен повернулась ко мне и сняла с меня очки, затем поцеловала в губы. Я не стал сопротивляться. Поцелуй был долгий, и я не стану утверждать, что мне не понравилось целоваться с этой женщиной! Вдруг мне в голову закралась шальная мысль. Я решил изменить Алану с Дженнифер. Да, я понимал, что это глупо! Я вел себя, как подросток, который зимой не хочет надевать шапку, чтобы, назло маме, — отморозить уши. «Пусть, пусть мне самому будет хуже,» — твердил я себе, — «но так нужно!» Поцелуй становился все горячее, как знойный раскалённый воздух вокруг, но я все же разжал руки Дженнифер, которыми она обвивала мою шею. Я не мог ее обманывать! Мне она стала слишком дорога! Она удивлённо посмотрела на меня, что, мол, происходит? — Прости меня, что дал тебе надежду, — сказал я. — Мы не можем быть вместе! — У тебя кто-то есть? — Ещё хуже, — ответил я. — Я гей! И пошел вниз. Я ожидал чего угодно, — насмешки, или осуждения, но она догнала меня и развернула за руку. — Ну, и что, что гей? Я знаю многих геев, и они прекрасно общаются с девушками! — Кто-то может, — сказал я, — только не я! — Почему? Я тебе не нравлюсь? Мне казалось, наоборот! Ты мне столько комплиментов наговорил! — Ты мне ОЧЕНЬ нравишься, Дженнифер! Все, что я тебе сказал — чистая правда! И именно поэтому между нами ничего не будет! — Странная логика! — Это не логика. Это мой жизненный принцип! — И все же, я хочу понять, почему? Я остановился. — Я люблю другого человека! — с отчаянием сказал я. — Прости, я не скажу, кто он! — Это кто-то из группы? — Это неважно! Главное, что это будет нечестно, по отношению к тебе! И я снова пошел вниз. — Милко, я все понимаю. И мне очень жаль! Может, ты всё-таки изменишь своим принципам, хоть на денёк? Поверь, ничего страшного не случится! — Нет. Для меня случится! Прости меня! Расстроенная Дженнифер шла рядом, а у меня разрывалось сердце, глядя на нее. — Милко, остановись, — сказала она. Я остановился. — Я не хотел тебя расстраивать. Получается, я дал тебе ложную надежду. Прости меня! — Я хотела спросить, у тебя с тем человеком все серьёзно? — Я люблю его, — сказал я. — Этого вполне достаточно! — Ясно… Знаешь, Милко, давай не будем торопиться. Дадим друг другу время! Возможно, ты поменяешь свое мнение. Я уже знал, что ничего я не поменяю, но выяснять отношения по пути с горы тоже как-то глупо. — Друзья? — Друзья… — Вот и отлично. И мы обнялись. Простите за каламбур, но у меня как гора свалилась с плеч. И в машине я сказал Дженнифер, что мы совсем забыли сделать фотографии, только протаскали камеру за собой. Но мы потом «пришвартовались» в уютном ресторанчике, гуляли по городу, и фотографировались. И больше к этой теме не возвращались. — Ну, а потом вы общались? — спросила Кира. — Да, мы остались хорошими друзьями. Как мы с тобой. И через некоторое время мы снова встретились, она передала мне все, что нужно (кроме осла, конечно, которого пообещали привезти в день съёмок), раздобыла мне контакт одной из студий Голливуда, где можно было взять в аренду фургон. Ещё мы съездили в Морскую академию, купили отрез парусины, и я приступил к работе. В благодарность за помощь я сшил ей летний костюм, который существует в единственном экземпляре, потому что я от А до Я разработал его сам, а не скопировал выкройку из журнала. Дженнифер помогала мне готовить реквизит к съемкам. Я с теплотой вспоминаю ее и проведенное время вместе! — Ну, а про свою тайную любовь ты ей сказал? — Конечно же, нет! Но я думаю, она сама догадалась, когда наступил день съёмок.

***