Папа, я не хочу замуж!

Хосок и Т/и возвращались домой на такси безумно счастливые и воодушевлённые. По дороге девушка смогла разговорить водителя, после чего все трое уже смеялись над, казалось бы, несмешными шутками. В дом пара зашла тоже громко. Т/и бросила сумку на диван, скинула туфли с гудевших ног и упала на мягкую поверхность. Чон наблюдал за женой с улыбкой. Подойдя, оставил поцелуй на щеке и сказал, что первым пойдёт в душевую. Девушка проводила мужа долгим взглядом, а когда Хосок скрылся из виду, она растянулась на диване и блаженно выдохнула. Лежание продлилось недолго: Т/и поспешила в комнату, чтобы переодеться. В доме и в платье она чувствовала себя не совсем комфортно. — Веселишься? — как только свет включился, девушку встретил женский силуэт и голос. Т/и проморгалась, надеясь, что у неё начались галлюцинации на фоне пережитых эмоций. Но нет, прямо сейчас по середине комнаты стояла Чанми, и её лицо явно не было добрым. Т/и не успела развернуться и побежать за Хосоком, ей не хватило времени даже крикнуть. Пак быстро настигла её, зажав рукой рот. Девушка почувствовала прикосновение чего-то холодного к горлу. — Хоть пикни, и я тебе глотку перережу, — прошипела Чанми, ведя Т/и к заранее приготовленному стулу. Пак мастерски связала девушку, по-прежнему держа нож у шеи, изредка царапая лезвием кожу. Уже скоро в комнату вернулся Хосок, и его встретил злорадный смех ненормальной. — Привет, милый. Соскучился? — Чанми наклонилась к Т/и и оскалилась. — Мы тут с твоей жёнушкой развлекаемся. — Чанми, не нужно, — Чон мгновенно замер, когда увидел холодное оружие в руках. Он медленно поднял руки в примирительном жесте, говорил размеренно, но страх сковал все внутренности. — Отойди от нее, давай поговорим. Пак сильнее надавила на нежную кожу, и по шее Т/и покатилась струйка крови. Она зажмурила глаза и заплакала, чуть ли не рыдая навзрыд. Крепкая повязка во рту мешала говорить, но издавать звуки получалось. — Какая красота, — блаженно восторженно вздохнула Пак, проводя лезвием по другой стороне, легонько задевая кожу. — Интересно, твоя жена будет также красива, когда начнет истекать кровью везде? — Чанми, что тебе нужно? — Хосок прикрыл глаза, ощущая дрожь в руках. — Прошу, прекрати это. — Милый Хосок-и, мне нужен ты, знаешь ведь, — девушка широко улыбнулась, и эта улыбка была по-настоящему безумной. — Давай я уберу её, — она кинула брезгливый взгляд на Т/и, — и мы останемся вместе навсегда. Т/и давилась слезами, по щекам текла черная тушь, а на шее засыхали кровавые дорожки. Она чувствовала размеренное женское дыхание и понимала, что адекватный человек не сможет так спокойно делать подобные вещи. — Отпусти её, пожалуйста, — Чон сделал один шаг, но Чанми резко вскинула голову с недовольным взглядом. Она вновь вжала нож в шею, ещё сильнее, чем прежде. Новые кровавые ручейки потекли в декольте Т/и, в этот же момент раздался её душераздирающий крик. — Ни звука, забыла? — Пак обратилась к пленнице, вновь создавая раны лезвием. Когда Чанми отвернулась, Чон понял, что у него есть доля секунды, чтобы что-то предпринять. Он тихо, но быстро полез рукой в карман домашних штанов, которые успел надеть после душа. Хосок сейчас был себе безмерно благодарен, что не оставил телефон в другой комнате. Сняв мобильный с блокировки на ощупь, он по памяти пытался зайти в контакты. В следующий миг Пак повернулась, но Чон успел набрать чей-то номер и вытащить руку. — Ты хочешь убить её? И потом остаться со мной? — начал мужчина, чтобы своим голосом на всякий случай заглушить гудки. — Ты же понимаешь, что после убийства моей жены я не смогу относиться к тебе как прежде? — Что ты имеешь в виду? — изогнув бровь, Чанми убрала нож от женского горла и встала прямо. — Я относился к тебе доброжелательно, потому что любил когда-то. Но если ты совершишь нечто подобное, — он кивнул на Т/и, — я не смогу быть добрым. Мне будет грустно и страшно, а тебе это нужно? Хосок ощутил вибрацию мужского голоса в кармане — кто-то поднял трубку. Сейчас мужчине следовало громко и отчётливо дать указания, при этом не выдать себя. — Чанми, ты пробралась в наш дом, связала Т/и ради этого? — на повышенных тонах спросил Чон. — Это того не стоит, поверь мне. — Да что ты понимаешь?! — Пак резко отошла на шаг от девушки, вскидывая руку с ножом. — Я любила тебя, а ты променял меня на неё, — её рука с оружием резко и неожиданно показалась перед носом связанной, отчего та пискнула. Хосок этим бесполезным разговором тянул время, как мог. В его груди теплилась надежда, что кто-то прибудет на помощь. И вскоре это действительно случилось. За окном послышались полицейские сирены, а через пару минут в комнату супругов ворвался вооружённый отряд, направляя дула пистолетов в преступницу. В самом конце стоял Чонгук, задыхаясь от негодования. — Опустите оружие и поднимите руки! — скомандовал тот, что стоял впереди всех, по всей видимости, командир. Чанми с улыбкой взглянула на Хосока, потом на представителя правопорядка, безумно рассмеялась, а её пальцы разжались, выпуская нож. Тот упал со звоном на пол, отскочил в сторону. — Встретимся в аду, — проговорила Пак Хосоку, когда её руки закрепляли наручниками и вели прочь из дома. — Люблю тебя, милый! Её смех слышался с улицы, вселял ужас и страх. Чонгук поспешил к Т/и вместе с Чоном. Они развязывали дрожащую девушку, пытались успокоить словами, хотя самим сейчас не помешало бы успокоительное. Хосок притянул жену к себе, позволяя ей плакать в плечо. Чонгук поспешил за аптечкой, раны на шее заставляли болезненно морщиться. — Она ненормальная, — шипел младший, обрабатывая раны, когда старший успокаивал жестами и словами. — С головой не дружит, а раньше так не казалось. Когда Чонгук закончил, ушёл заваривать чай. Всем следовало унять дрожь в конечностях. — Её посадят? — уже без всхлипов спросила Т/и. — Я думаю, нет. Отправят в психиатрическую больницу, а потом всё может быть.

***

— Да, всё верно, — Пак подтверждал свою личность, кем приходился Чанми. Его пустили к ней на переговоры. Чимин медленно опустился напротив девушки, пытаясь заглянуть в глаза. Сейчас она выглядела действительно безумной: зрачки были расширены, нервно бегали из стороны в сторону, а с губ не сходила улыбка. — Как ты могла? — тихо спросил старший. — Если бы ты меня не бросил, всё было бы в порядке, — удивительно спокойно для своего состояния отозвалась Пак. — Ты мне больше не брат. Чимин хмыкнул и вздохнул. Поднявшись, хотел было двинуться к выходу, но остановился и посмотрел на сестру. — Я всё ещё люблю тебя, — он прикусил губу и отвернулся. — И мне очень жаль тебя. Его фигура скрылась за дверью, а по щекам Чанми без остановки потекли слёзы. Её определили в психиатрическую больницу с усиленной охраной и режимом на несколько лет. А что будет после её освобождения — оставалось загадкой.