Колхоз "Сено-Солома"

***

Чимин проснулся с первыми петухами. Выйдя на крыльцо: потянулся, улыбнулся первым лучам солнца, окрылённый своей влюблённостью, подтянул повыше свои белые боксеры, поправил съехавшую с плеча черную «алкоголичку» и поплелся на любимую работу, напевая что-то типа считалочки: «Раз, два — Чиминка придет. Три, четыре — бухла принесёт. Пять, шесть — полюбишь ты суррогат. Семь восемь и Чима станет богат.» (Да, да! Так и пошел в боксерах, с лохматой башкой и в чёрных китайских шлепках на босу ногу. Ну а хуля тут идти-то? Недалеко, аж до сарая, где зрела в бочках хлебная брага. Так сказать, один из залогов семейного процветания. Магазин магазином, а бизнес должен работать, как швейцарские часы, без перебоев. И дресс-код тут на хуй не нужен.) Сегодня его обуревало вдохновенно-любовное настроение. Он хотел сделать что-то особенное для своей «Английской королевы». (Конечно, лучший подарок — это подарок, сделанный своими руками. Бутылка мандаринового самогона — это ж пиздец, как романтично. Юнги по-любому оценит. Наверное?) Но, как только он открыл дверь заветной деревянной лаборатории по производству многофункционального напитка и почувствовал под своими ногами хлюпающую жидкость, его предпринимательское сердце упало в те самые белые боксеры, а округу тут же оглушил душераздирающий крик негодования: — Какая падла? Найду, суки, и убью! Говорил же, надо было капкан на медведя ставить, чтоб на хуй ноги поотрывало. (отборный трёхэтажный лился из него нескончаемым потоком, где из нормальных слов были только предлоги «в» и «на») Его любимая восьмидесяти литровая бочка с ценнейшим продуктом превратилось в бражное озеро. Вонища стояла такая, что аж глаза резало и они начали слезиться. (А может, это слезы об утраченном бабле? Хотя, это уже не столь важно.) Но и это было не самым страшным. Три десятилитровых бутыли из четырёх, полынной-забористой, тоже ушли ебаться вместе с брагой. Напоминая о себе лишь островками из битого стекла посреди сарая (Короче, полбизнеса по пизде пошло, оставляя полдеревни трезвыми и прогрызая брешь в семейном бюджете.) Ему хотелось упасть, плакать и рвать на себе белобрысые волосы. (Ну, тут любой бы заплакал.) На его завывания прибежала заспанная Лиса, не понимающая, с какого хуя её любимый братец стрекочет с утра на всю деревню, как в жопу раненный. Увидев его в слезах среди этого бедлама, тут же поняла в чём дело. (Они не раз уже недосчитывались различной настойки. И на этот раз воришки похозяйничали основательно. Режим «Шерлока» в её голове включился моментально.) Обойдя, как профессиональная ищейка, сарайчик вокруг, нашла примятую возле окошка траву и порванный красный браслет в ней. Мгновенно узнав его, ведь он принадлежал их любимому младшенькому. (Который, к слову, ещё с вечера слинял на гульки и до сих пор не вернулся. Похоже, что кого-то сегодня ждёт конкретный взъёб?) Затем вернулась к брату, который с потерянным видом сидел на крыльце, укачивая в своих объятиях, как маленького ребенка, последнюю оставшуюся в живых бутыль забористой. (жалкое зрелище.) — Хорош сопли жевать! Я знаю, кто это сделал, — толкнула она в плечо расстроенного альфу и помахала у него перед носом браслетом. — Вот же засранец! — сузил глаза тот, тоже признав показанную вещь. — Ну, я ему устрою полный армагедец. Чимин вскочил и побежал по направлению к реке. Где искать брата-воришку он точно знал. — Штаны хоть надень?! Народный мститель, блядь, — крикнула ему вдогонку сестра. Пришлось вернуться и всё-таки одеться. А то хозяин магазина в трусах и с бутылей самогона, бегущий с утра по селу, выглядел бы как минимум странно. Хотя, в этой деревне никто и ничему уже давно не удивлялся.) По дороге он встретил своих закадычных друзей Тэхёна и Хосока. Которые тоже искали не вернувшихся ночевать своих младших. (Выгребание пиздюлей сегодня будет масштабным. Особенно после того, как Чимин обрисовал вкратце ситуацию.)

***

Берег таёжной речушки был усыпан полуголыми спящими телами, жмущихся друг к другу от утренней прохлады. Удосужиться одеться так никто и не смог. (Да и нахуя? Ведь так же заебись.) Да и навряд ли это у кого-то получилось бы, когда в тебе сидит пол-литра, крепкого напитка. Хотя попытки всё-таки были. У кого-то надета майка только на одну руку. У кого-то штаны на одну ногу. Кто-то одел один носок. (Короче, на что хватило сил пьяного организма.) Костёр давно погас. Пустые бутылки валялись тут же. (Прямые доказательства совершённого преступления.) Гитара расхуячена к чертям собачьим. (Кто-то по пьяни почувствовал себя великим рок-гитаристом и апофеозом игры стало разбивание гитары об землю. А лучше бы об дурную голову.) Троица альф, сложив руки на груди, с абсолютно недовольными рожами, стояла на холме, наблюдая за последствиями сей вакханалии. (Картина маслом: «Три богатыря на поле битвы с печенегами», не иначе.) Кое-как растолкав старших, (с младшими дело обстояло хуже. Здоровый юношеский сон не поддаётся мгновенному пробуждению, даже если будешь из пушки стрелять.) начался урок монотонных нотаций о вреде алкоголя и воровстве, с обещанием после того, как всех отпустит, обязательную экзекуцию в виде отработки на полях. (Будут всей бригадой воришек заготавливать новый материал для забористого напитка.) Кай так и вообще выхватил от брата изрядную порцию подзатыльников и пинков. (Так сказать, наглядное пособие того самого вреда.) После этого, разобрав своих младших братьев, все направились по домам. (Кто-то шёл сам. Кого-то пришлось тащить практически на себе. Действие алкоголя ещё не до конца выветрилось из молодых организмов.) Субин утащил домой младшенького брата, оставив старшего на доброго соседа Тэ, который пообещал доставить Гука в целости и сохранности. Тяжелей всего пришлось именно с ним и Феликсом. Эта, ещё полупьяная парочка друзей-собутыльников, никак не хотела просыпаться. Тэхёну и Бомгю пришлось тащить их обмякшие тушки домой на руках. И если Феликс мирно посапывал, уткнувшись в плечо Бомгю, до самого дома. То Чонгуку, который до этого никогда не употреблявший такого количества спиртного, где-то посреди дороги стало плохо. (Укачало, видать, лёжа на плече у альфы. А может, просто пить надо меньше?) Бедному Тэ приходилось периодически останавливаться, чтобы «злобный зайка» мог поблевать в кустиках. (У омеги уже стало входить в привычку позориться перед красавчиком-соседом. На этот раз он даже не огрызался, понимая, что сам домой дойти сможет только ползком. Если вообще сможет? Как говорится: «Лучше плохо ехать, чем хорошо ползти».) Чуть ни чуть, миссия по доставке домой была завершена. Все воришки-пьянчужки оказались дома в своих тёплых и уютных постельках. На счастье Субина и Чонгука, Намджуна дома не оказалось. По какой-то причине он так до сих пор и не вернулся из соседнего села. Поэтому раздавать пиздюлей было некому. (Так сказать, детишкам сказочно повезло, иначе долгих нравоучений было бы не избежать.)

***

Намджун, отправившийся оформлять документы на работу, до «Верхнего Угарова» добрался вполне благополучно. Уехав на местном «общественном» транспорте, именуемом «Северянкой». (знатная такая махина, проходящая по любой грязи) Вот только бедняга не знал, что назад она поедет только утром. Переделав все свои дела и просидев несколько часов на остановке, вдруг понял, что домой он сегодня не попадёт. (Ни о какой гостинице в этом захолустье говорить не приходилось.) Оставалось только одно: ночевать на этой самой лавке. Он даже всплакнул от того, что такой по жизни невезучий. (За дурной головой и ногам не покой.) Но судьба всё-таки сжалилась над ним. Ближе к ночи возле него остановился огромный джип цвета «хаки». Из него вылез довольно симпатичный альфа средних лет. — И кто обидел столь прекрасное создание? — присел тот рядом на лавочку, рядом с расстроенным омегой, шмыгающим носом. — Никто, — вытер намокшие глаза тот предложенным платком в огромную клетку. — Просто я не местный и не знал, что здесь так плохо с транспортом. Я никак не смогу сегодня домой добраться, в «Нижнее Угарово». Похоже придется ночевать тут, на лавочке. — Снова шмыгнул он носом. — Тоже мне беда. — улыбнулся в ответ альфа. — Поедемте ко мне. У меня большой дом и места хватает. Переночуете, а утром я лично отвезу вас домой. Я, конечно, мог бы вас и сейчас доставить, но ночью по тайге ездить небезопасно. (Пиздел конечно. Просто ему сразу понравился симпатичный, незнакомый, расстроенный омега и он до жути хотел познакомиться с ним поближе. А тут такая возможность оставить его у себя.) Намджун с удивлением посмотрел на альфу. — Спасибо, конечно, за столь заманчивое предложение. Но я ведь вас совсем не знаю. Не думаю, что это будет уместно. Я лучше останусь тут. (После стольких лет абьюзивного брака, начать доверять людям и тем более альфам, не так-то просто.) — Ну так давайте познакомимся, — он, улыбнувшись, протянул руку. — Бан Чан. Предприниматель и местный староста. Поэтому, как староста, я не могу позволить ночевать кому-то на улице в своем поселение. Соглашайтесь и не бойтесь, я вас не обижу. Обещаю. Омега колебался. Этот альфа на вид казался вполне дружелюбным, но хрен его знает? — Ким Намджун. Новый учитель истории, — неохотно пожал он протянутую руку, тоже улыбнувшись. — По-видимому, выбора у меня нет. (по-любому лучше, чем, как бомжу, на лавке ночевать.) Дом Бан Чана был действительно большим и весьма пафосным. Сразу было видно, что альфа любил роскошь во всех её проявлениях. Куча антиквариата, картины на стенах и гипсовые статуи в углах. На потолке особняка имелась даже лепнина с фамильным гербом. (А хуля нет-то.) Мраморные полы и огромная лестница с позолоченными поручнями посреди гостиной, делала этот дом больше похожим на дворец принца или даже музей. Бан Чан жил не один. У него имелось трое сыновей альф. Его жена давно умерла и он воспитывал детей в одиночку, так больше и не женившись. (Короче, богатый и красивый вдовец. Отличная партия для одиноких омег.) После знакомства со всем семейством, Намджуна поселили в огромную комнату с большой кроватью под балдахином, предварительно накормив вкусным ужином. Как и обещал хозяин дома, до самого утра его никто не тревожил. А утром он нашёл у своей кровати, огромный букет цветов и вкусный завтрак. Омега уже и не помнил, каково это, когда за тобой ухаживают. Да ещё так красиво. (Бан Чан романтик, что тут скажешь.) После завтрака его отвезли домой. Альфа всю дорогу шутил и рассказывал весёлые истории. Омега же всю дорогу жутко смущался от постоянных комплиментов в его сторону. Этот человек ему явно нравился. С ним было весело и легко, как будто они знакомы целую вечность. (Иногда так бывает) Но как только они подъехали к дому, произошла весьма странная и не очень приятная история. Когда Намджун уже подходил к своим дверям и обернулся, чтобы помахать напоследок своему спасителю. Он увидел, как к машине подошёл ещё один симпатичный, но явно агрессивно настроенный альфа. — Что ты забыл на моей территории, Чан? — злобно процедил он. — Или ты забыл о договоре? — Ничего я не забыл, Джин, — ухмыльнувшись, ответил тот. — У меня здесь были дела, которые нас с тобой не касаются. — Он посмотрел в сторону наблюдающего за ними омеги. Альфы явно друг друга недолюбливали. От них обоих прямо несло агрессией. — Дела? — Джин оценивающе посмотрел на Намджуна. В его взгляде читалось пренебрежение. — Чтобы я тебя здесь последний раз видел. Иначе ты знаешь, что будет! — зыркнув на Чана, развернулся и направился в сторону своего дома. (Который оказался по соседству с Намджуном.) — Напугал, Ким, — крикнул ему в спину альфа. — Теперь у меня есть повод приезжать сюда. И я буду делать это, когда захочу. — Он завел машину и уехал. — Повод говоришь? Скоро у тебя этого повода не будет, — прошипел Джин, ещё раз бросив взгляд в сторону ни хрена не понимающего омеги. Как оказалось, его нового соседа. (Ким Сокджин был местным предпринимателем и старостой. Отцом трех сыновей. Тэхёна, Бомгю и Феликса, растивших их в одиночестве. Этим они с Бан Чаном были очень похожи, но в остальном нет. Если Чан любил пафос и роскошь, то Джин, наоборот, простоту и удобство. Его дом больше походил на теремок. Бревенчатый с резными ставнями на окнах и флюгером в виде петуха на крыше. По нему нельзя было сказать, что он богат. Эдакий свой в доску, деревенский рубаха-парень, любящий рыбалку и природу. У них была долгая, затянувшаяся война с Чаном. Когда-то бывшие друзья не поделили территорию, на которой был их общий бизнес и теперь, как могли гадили друг другу, ревностно охраняя свои владения.) Джин сразу решил. Раз его сосед стал поводом для того, чтобы его личный враг мог спокойно появляться в его владениях, он этот повод у него отберёт. Влюбить в себя симпатичного соседа омегу. Коварный план по обольщению уже зрел в его мстительной голове.

***

Что может быть страшнее, чем заблудиться в тайге? Только то, если ты егерь. Мало того, что это страшно. Так еще и пиздец, как позорно. Егерю омеге Чан Бину было тоже страшно и стыдно. Его, вчерашнего выпускника, буквально на днях прислали работать взамен тому, что вышел на пенсию. И вот, делая свой первый обход, он умудрился заблудиться в трех соснах (вернее, в трёх миллионах сосен. Ну это не суть.) Он добрых три часа ходил кругами и никак не мог выйти к заветной тропинке, ведущей к его избушке лесника. — Говорила мне мама: «Иди, Бинушка, на гинеколога и работа с людьми, и руки всегда в тепле.» Так нет, дёрнул же меня чёрт в егеря податься. Лесником буду, лесником. Хуесником! Хотел всем доказать, что чего-то стоишь? Доказал, дебил? Вот теперь тебя медведи сожрут и не подавятся. Да где же эта чёртова тропинка? (Разговоры с самим собой действовали на него успокаивающе. Ну, или ему так казалось.) Дело шло к вечеру. Ещё чуть-чуть и стемнеет. Омега окончательно устал и замёрз. Так ещё и дождик стал накрапывать. Вот-вот разразится гроза. Егерь чувствовал медленно подступающую панику. — Только этого не хватало, — поёжился он, усевшись на ближайшее поваленное дерево. — Это ж надо было, в первый же обход так облажаться. Ни спичек с собой, ни зажигалки. Так бы хоть костёр разжег. Вот какого хера ты, дебил, не куришь, как все твои друзья? Хотя, какой на хуй костёр, когда сейчас ливень пизданет? Хорошо хоть ружьишко при мне. Можно зверя не бояться. (самобичевание — не лучший способ успокоиться.) Внезапно где-то недалеко он услышал громкий крик, а затем жуткий вой. Кричал явно человек, попавший в беду. Подскочив с дерева, он бросился на звук. Буквально через десяток метров он увидел двух подростков. Нога одного из них попала в медвежий капкан, (Видимо оставленный браконьерами. Вот только их в лесу и не хватало для полного счастья.) и тот завывал от боли, как сумасшедший. Второй, молоденький альфа, бегал рядом с ошалелыми глазами, не зная, как помочь товарищу. На земле валялись две корзинки с травами и шишками. — Ребятки, вы какого черта в лесу забыли в такую погоду? — егерь присел на корточки, рассматривая механизм капкана. — Мачеха за подснежниками послала, — криво улыбнулся альфа. (Шутник хуев) — Сможете ногу Ёни вытащить? Омега уже откровенно рыдал в три ручья, размазывая слёзы рукавом. Боль была невыносимой. — Попробую, — кивнул головой егерь. — Но сразу говорю, что будет больно. Кость скорее всего сломана. — Он достал раскладной армейский нож и попытался разжать механизм. Тот на удивление быстро поддался. (В школе егерей хоть чему-то, но учат.) Парнишка снова взвыл от боли, как только нога оказалась на свободе. Из ноги текла кровь. — Ну так, что вы всё-таки здесь делаете? — снова задал свой вопрос егерь, перевязывая рану платком. — Наказание отрабатываем, — пискнул раненый омега, кивая на корзинку. — Это конечно не подснежники, но очень похоже, — заулыбался второй. — Понятно. Но из леса пора уходить. Сейчас гроза начнётся. Я надеюсь, вы дорогу назад знаете? (И в этом вопросе звучит столько надежды на то, что знают.) — Обижаешь, начальник. Мы в этом лесу, как рыбы в воде, — заулыбался альфа. — А ты, дядя, часом не наш новый егерь? — Он самый. Меня Чан Бин зовут. А вас, как звать-величать? — Я Кай, — представился разговорчивый. — А это — Ёни. Его брат фермой заведует. Может слышал? А у моего магазин в деревне. — Нет, с заведующим фермой познакомиться не пришлось пока. А с хозяином магазина уже успел. Весёлый такой парнишка. Самогоном угостил, на травах. Стойте-ка! Так это вы для него собираете? — покосился Бин на корзинки. — Это же чем вы так провинились? Оба парня стыдливо отвернулись. (Не рассказывать же незнакомому человеку о своих пьяных проделках.) — Да так. Не важно, — отмахнулся Кай. — Лучше помогите Ёни до дома довести. Сам он навряд ли справится, а я один его точно не дотащу. Ещё и корзинки эти волочь нужно. А то брат с меня три шкуры спустит, если я их не принесу. (И ведь спустит. Столько ценного продукта похерили.) — Конечно помогу, — радостно улыбнулся егерь. (да он готов кого угодно и куда угодно нести на руках, лишь бы дорогу из леса показали.) В этот момент, как и предсказывал егерь, пошел ливень. Вся троица поспешила убраться из леса побыстрее. (Хотя спеши не спеши, один хуй намокнешь до трусов.) Наконец, они добрались до дома Чонов. Кай слился по дороге, поспешив к себе, дабы не выхватить люлей за долгие прогулки. (Его нынешний лимит — семь вечера. Как выразился Чимин: «Посмотрел мультики, пососал манку, посидел на горшке и спать. А то глянь-ка, взрослым себя почувствовал. Самогон литрами хлещет, ещё и друзей спаивает. Я тебя научу родину любить, бездельник. «Он правда ещё много чего сказал по этому поводу. Но такие слова в книжках лучше не писать.) Увидев окровавленную ногу младшего, сестрички, заохав и заахав, тут же утащили его вглубь, для принятия необходимых мер по лечению больной ноги. Естественно, предварительно пригласив спасителя их брата в дом, усадив возле горящей печки для обогрева и всучив в руки чашку с горячим чаем на травах. Хоть егерь и порывался всё время уйти, но хозяйки были гостеприимными и этого не позволили. Сказав, что в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит. (Сразу же увидев в омеге очередную жертву для сводничества.) Вскоре появился и сам хозяин дома. Уставившись на одиноко сидящего возле печки незнакомого, но очень симпатичного омегу в егерской форме, очень удивился. Тот, пригревшись, задремал прямо с чашкой в руках. Хося залюбовался. Он давно не видел таких красивых омег. Пепельные волосы спадали на лоб. Пухленькие губки и правильные черты лица светились в отблесках огней печи. Ну, прямо принц из сказки. Бабочки в животе у альфы запорхали с неимоверной силой. (хотя нет, это были не бабочки, а целые птеродактили) Из комнаты вышла одна из сестёр, Дженни. Знаком показав не шуметь, чтобы не разбудить гостя, шёпотом обрисовала ситуацию. Хосок аккуратно поднял разомлевшего омегу на руки и отнёс к себе в комнату. Осторожно сняв мокрую одежду, уложил на кровать, накрыл теплым одеялом и, минут пятнадцать полюбовавшись, вышел со скачущим от волнения внутри сердцем. (Попался волк-одиночка в капкан любви, короче.)