Можно я спрячусь тут?

Часто моргая, Ханна пыталась привыкнуть к яркому освещению. Свет из окна больно слепил глаза, словно изрезал ножом. Она нахмурилась, пытаясь понять, где находится. Белый потолок не такой, как в её комнате. В воздухе отсутствовал запах её духов. Помещение холодное, сырое. И она точно не в своей кровати с десятками маленьких подушек под головой… Ханна резко вскочила и мгновенно пожалела. Острая боль будто спицами прокалывала затылок. Она вернулась назад, обхватив голову ладонями. Боль медленно и неуверенно начинала отходить. Сделав выводы, Ханна осторожно оперлась на локти и аккуратно приподнялась. Не особо легче, однако сейчас самочувствие волновало меньше, чем то, что она понятия не имела, что с ней случилось. Осторожно сбросив ноги на пол, Ханна снова зажмурила глаза. Когда свет не пытался враждовать с ней, думать было легче. Она смутно помнила последние события. Пресс-конференция Шерон, её обвинения, разговор с Флойдом… Что дальше? Ханна нехотя открыла глаза, чтобы осмотреть комнату, в которой проснулась. Встав на слабые ноги, она опустила взгляд на обувь рядом с кроватью. Её домашние белые тапочки измазаны в грязи. Воспоминания болезненными вспышками вернулись назад. Ханна широко распахнула веки, затаила дыхание. Эдвин! Он был последний, с кем она виделась. Был во власти наркотических средств и вёл себя так, словно помешался на ней! Злость придала телу сил. Где этот мерзавец? Она резко дёрнула ручку двери и непонимающе уставилась на неё. Заперто. Он запер её! — Эдвин! — Ханна забарабанила кулаками по двери и скривилась от боли. Каждый удар звучал, словно у неё под самым ухом из колонок. Ханна провела рукой по волосам. Пальцы запутались в чём-то засохшем. Естественно. Эдвин ведь толкнул её, и она ударилась об что-то головой. Она слабо помнила этот момент… Вероятно, лучшим исходом будет сотрясение. А если бы у неё было внутреннее кровотечение? Эдвин даже не удосужился позвать доктора. Такая вот у него любовь. До смерти. В прямом смысле. — Эдвин! — морщась от любого громкого звука, Ханна не утихала. — Ты слышишь? Открой немедленно чёртову дверь! Псих! Психопат! Она нервно рявкнула, шагая кругами по комнате, будто от этого становилось спокойнее. На самом деле, ничего, кроме как вцепиться ногтями в глаза Эдвина, сейчас не успокоит. Она посмотрела в окно, обрамлённое решёткой. Зелёный Maserati стоял около входа. Двор был красиво обустроенным. Дорожки, выложенные мраморными плитами, уходили вглубь сада, словно нить золота в зелёной вышивке. Вокруг них вздымались живописные клумбы, испещрённые множеством цветов. Центр двора украшал мраморный фонтан с изящными статуями, однако воды в нём не было. Видно, что за этим местом хорошо присматривали. Значит, Эдвин запер её в доме, который таки навещают нормальные люди. То, что она не где-то в сыром подвале, уже чуточку приободряло. Ханна застыла, уставившись на фотографию, которая стояла в углу, в самом непримечательном месте полупустой комнаты. Фото всего семейства Брэдфорд. На нём были запечатлены маленькие смеющиеся Элис и Эдвин, а рядом разговаривающие друг с другом в пол-оборота Шерон и Флойд. — Это их загородный дом, — прошептала она. Вряд ли Флойд будет искать её в своём загородном доме, который, судя по всему, не часто использовался, если судить по накрытой тканью мебелью. Что если Флойд даже не заметил её пропажу? Он слишком занят своими делами, чтобы думать о ней. От этой мысли внутри вспыхнула тревога, заставляя сердце биться чаще. Глаза, обычно ясные, теперь тускнели, отражая лишь отчаяние и безысходность. — Люблю эту фотографию, — послышался голос Эдвина. Ханна подскочила не месте, не заметив, когда он вошёл. Резко обернувшись, её губы искривились в гримасе недовольства. Взгляд её стал ледяным и пронзительным, словно меч, готовый разрубить Эдвина на части. Её тело напряглось, словно лук, готовый выстрелить ядовитой стрелой. Руки судорожно сжались в кулаки, ноги дрогнули от непрошенной энергии. Громко поставив на место фотографию, Ханна резко ступила вперёд. — Ах ты мерзавец! — прошипела она сквозь зубы. Эдвин приготовился к обороне, выставив перед собой руки. Поздно. Она, словно обезумевшая, накинулась на него, нанося удар за ударом. Совсем не жалела сил. Эдвин пригнулся, не готовый к нападению. С трудом ухватив оба её запястья, он приложил не мало усилий, чтобы унять её пыл. А Ханна не на шутку сильная для своих миниатюрных пропорций. Пришлось вывернуть ей руки так сильно, что она закричала. Её визг пронзил тишину. Эдвин резко отпустил и, сделав шаг назад, с виноватым лицом застыл. Едва ли он дышал, перепуганный и сбитый с толку. Ханна пригнулась к полу, болезненно застонав. — Прости-прости-прости, — быстро затараторил он, наклоняясь, чтобы проверить, в порядке ли она. Воспользовавшись моментом, забыв о боли, Ханна выпрямилась, согнула колено и нанесла удар в пах. Вчерашние тренировки были не напрасны. Эдвин заскулил, как щенок. Скрючился и положил ладони между ног. Ханна, пользуясь его слабостью, рванула к двери. К счастью, когда он вошел, не заперел её. Перескакивая ступеньки, Ханна спустилась на первый этаж. Оглянувшись трижды, растерявшись в большом доме, она уловила помещение похожее на прихожую. Добравшись до выхода, она дёрнула ручку и… ничего. Заперто. — Чёрт… — она дёргала несчастную ручку, едва не оторвав. — Проклятье! Звуки шагов позади инстинктивно заставили обернуться. Ханна, затаив дыхание, прижалась спиной к запертой двери. Эдвин подходил медленно. Его жалобный взгляд потерял былое дружелюбие. Он смотрел на неё разочарованно. Как родитель, отчаявшийся в ребёнке, на которого полагал большие надежды. — Поднимись в комнату, Ханна, — всё, что сказал он. Лишь на мимолётное мгновение его голос напомнил строгий холодный голос Флойда. — Ты будешь удерживать меня здесь насильно? — её же голос звучал слабо. Сердцебиение заметно колыхало грудь, словно под ней били барабаны. — Я не удерживаю. Лишь жду, когда ты успокоишься, чтобы поговорить. — Это… это ненормально, Эдвин. — С тобой иначе нельзя. Она заметила, как он оскалился, и ступив вперёд, обхватил её локоть рукой. Ханна была вынуждена сдаться. Она смиренно шагала за ним. — Ч-что это значит? — спросила она, переступая ступеньки. Эдвин толкнул её в комнату. Элис предупреждала ведь. Он не должен быть мягким с Ханной. Он слишком добрый. Она не ценит такое отношение. — Такие женщины, как ты, Ханна, любят грубость, — недовольно проговорил он, закрывая собой дверь. — Ты как дикая кошка. Царапаешься и шипишь. Тебя нужно укротить, чтобы ты была ласковой и покорной. Ты считаешь себя независимой, но на самом деле любишь, когда у тебя есть хозяин. Ханна обессилено рухнула на кровать, смотря на Эдвина, как на душевнобольного, который изрекал неадекватные мысли из своей нездоровой головы. — Что ты несёшь? — она не верила, что Эдвин мог сказать нечто подобное. — Это слова Элис. Она была права. Ханна усмехнулась. Действительно, стоило сразу понять, что эту дурость кто-то Эдвину навязал. Он слишком ведомый. Легко купился на уловки своей не менее больной сестрицы, которая не прочь совершить самую страшную расправу над Ханной. И это Элис ещё не знает о том, кто та самая «любовница» её дяди, о которой говорила Шерон. Что будет в таком случае? Элис задушит Ханну среди ночи? Она явно способна на это, если без зазрения совести настроила брата похитить человека. Ханна закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Нужно собраться. Успокоиться… Но как успокоиться, когда её успокоительное сейчас занято делами и, наверное, даже не знает, что она пропала? Ладно. Спокойно. У неё ведь великолепная фантазия. Нужно представить, что бы Флойд сделал, если бы был рядом. Сказал бы, что всё решит, чтобы она не думала ни о чём. Обнял бы, спрятал в объятиях, гладил бы её волосы… Усилиями воли и своего богатого воображения, Ханна погасила пылающий в груди огонь. Пора включать холодную голову. Эдвин ведь и правда ведомый. Так? Что мешает ей подчинить его слабую волю себе? — Ханна, послушай, — начал Эдвин, ступив ближе. — Я не хотел причинять тебе боль, но ты заставляешь. Предупреждаю, будешь сопротивляться, я буду вынужден поступать плохо. Ханна открыла глаза, спрятав в глазах ярость, которая пропитала тело. Она смиренно посмотрела на Эдвина и кивнула. — Ладно, ты прав. — Ч-что? — он не верил в то, что услышал. — Я немного вспылила. Я ведь знаю, что ты любишь меня и не причинишь вред. Эдвин округлил ошарашенные глаза, воодушевлённый настолько, что перестал дышать. — Конечно! — он улыбнулся во все зубы, сделав более уверенный шаг в её сторону. — Ты самое ценное, что у меня есть. — Знаю, — она кивнула. Он присел рядом, взял её ладонь в свою и нежно погладил запястья, которые ещё пару минут назад выкручивал. Ханна с трудом не скривилась от отвращения. — Я знал, что ты меня полюбишь, — он умилительно закусил губу. Она глубоко вдохнула, чтобы сдержать отрицание на языке и, собравшись, выдохнула: — Конечно, — Ханна улыбнулась в ответ, взглянув в его глаза. — Ты только не принимай больше наркотики. Ладно? Наркотики — единственная сила, придающая ему столько агрессии и смелости. Без них он бы не смог вести себя настолько дерзко и вольно. Этот порошок руководил его разумом, как кукловод марионеткой. Когда он придёт в себя, будет жалеть о содеянном, однако Ханна не имела планов его прощать. Эдвин виновато опустил взгляд. Его плечи были наклонены вниз, словно под тяжестью невидимого бремени. Каждый его вздох казался тяжёлым и утомительным. — Немного увлёкся, да. Прости. Наркотики помогли мне быть… — он подбирал слово. — Уверенным? Он закивал: — Да, мне нравится это. Я всегда хотел быть таким, как мой дядя. Таким бесчувственным и хладнокровным… но не получалось. Я другой. У меня есть чувства. Ты понимаешь? Ханна могла бы оспорить слова Эдвина. Она не считала Флойда бесчувственным. То, что он пытался скрывать чувства от окружающих и выглядеть, как железный человек — это правда. Но она успела увидеть и его страхи, и его слабости. Даже самым сильным может быть больно. Однако сейчас не время спорить с Эдвином. — Понимаю. Ты особенный. Ты хороший человек и тебе не нужно стараться кого-то копировать. — Я такой, какой есть, никому не нужен, — он опустил взгляд к полу. — Это не так. Всё, что тебе нужно, это не пытаться добиться взаимности там, где её нет, — она сделала паузу. — Но знай, без наркотиков ты мне нравишься больше. Она не солгала. Эдвин действительно хороший парень, но поддаваясь чужому влиянию становился худшей версией себя. Сначала его легко уговорил Дэвид на наркотики, теперь Элис на совершение преступления. За удерживание человека против воли ему грозит срок. — Тогда я брошу. Обещаю. Ради тебя, — Эдвин поджал губы. Ханна улыбнулась, надеясь, что улыбка не казалась фальшивой. Судя по тому, как он смотрел на неё, она выглядела убедительно. — Знаешь, я рада, что мы поговорили, — сказала Ханна, тепло улыбаясь. — Поняли друг друга. — Да! Я тоже, — его глаза засияли от радости. — Давай поедем на завтрак перед занятиями? Давно не пили с тобой кофе. Эдвин отпустил её руку, и его улыбка погасла. — Ты меня обманула, — он нахмурился. Её сердце, казалось, упало в пятки. Она ошеломлённо уставилась на него. На сверкнувшую угрозу в его недоверчивых глазах. — Нет… — она не успела договорить. Эдвин вскочил на ноги, выставив перед собой указательный палец: — Ты обманула меня! Ты не хочешь оставаться тут со мной! Ты хочешь уйти! Её кулаки сжались. Конечно она не хотела с ним, идиотом, находиться в одном помещении! Проглотив поток оскорблений, Ханна нерешительно поднялась и застыла, когда он поднял ладонь, указывая остановиться. — Я только начал тебе верить, а ты снова причиняешь мне боль. — Эдвин… Он закрыл уши ладонями, не желая её слышать. — Молчи! Молчи! Молчи! Ханна не дышала. Тело напряглось, покрывшись дрожью. Он не на шутку пугал её. Выглядел бледным, как мраморная статуя, глаза красные, поведение переменчивое. Сколько порошка он принял? Она боялась сделать лишнее движение. Закрыв рот, инстинкт самосохранения гласил покорно молчать. Он забрал руки от ушей и, окинув Ханну откровенно расстроенным взглядом, сделал шаг вперёд: — Докажи, что любишь меня. Докажи, что если мы выйдем отсюда, ты не бросишь меня. Она всё ещё не нашла сил, чтобы проронить хоть слово. Уставившись на него, Ханна на мгновение перестала ощущать собственное тело. — Ну же, докажи и мы вместе поедем в университет, — настаивал он. — К-как? — едва слышно спросила она, не моргая. — Поцелуй меня. Она не сдвинулась с места, всё ещё, кажется, ни разу не вдохнув. — Давай! От внезапного повышенного тона Ханна подскочила на месте. Она не могла себе позволить упустить шанс выбраться отсюда. Флойд умный мужчина, он не сочтёт изменой попытку спастись. Ханна сделала несмелый шаг вперёд, собираясь с силами, чтобы её не стошнило. Благодаря Палмеру, Ханна с трудом могла терпеть прикосновения чужих людей. Даже если к ней стояли слишком близко, она всегда делала шаг в сторону. Исключением оставался только один человек — тот, кого она любила. А до Флойда она, оказывается, никого в этой жизни не любила. Ещё Рози. Это весь список людей, чувства и желания которых имели для неё значение. Ханна встала на носочки, крепко сжала зубы и оставила в уголке губ Эдвина быстрый поцелуй. Отскочив, будто её шарахнуло молнией, она ждала его реакции. Эдвин несколько раз отрицательно мотнул головой, неудовлетворённый её попыткой схитрить. — Не так. Хочу, чтобы у нас был нормальный поцелуй. Как в фильмах. Вероятно, он никогда не целовался, если первое, что пришло ему в голову для примера — это фильмы. Только там он видел поцелуи, лишённые детской застенчивости. — Эдвин, пожалуйста… — Ханна! Один проклятый поцелуй! — он сделал смелый шаг в её сторону. Она ступила назад. Он за ней. Ханна врезалась в кровать, свалившись на неё спиной, Эдвин ни секунды не думая, навалился следом. Она уперлась руками в его плечи, но весовая категория была далеко не равной. Эдвин обхватил ладонями её щёки, не позволяя отвернуться, и наклонился, скрутив губы в трубочку. Она завизжала, ощутив его дыхание. Сжав зубы, Ханна почувствовала его губы на своих. Елозя, как змея, Ханна чудом выскользнула на скользких шёлковых простынях, выскакивая из постели, будто та горела ярким пламенем и обжигала кожу. Приложив ладонь к груди, Ханна замерла в углу, тяжело дыша. Эдвин медленно поднялся, округлив виноватые глаза. Будто его только что снова переключило на светлую сторону. — Прости, — прошептал он. — Не знаю, что нашло на меня. Только не бойся… Обещаю, что не причиню тебе вред. Ладно? Он смотрел на неё, молчаливую и шокированную. Делая несмелые шаги к двери, Эдвин вышел, запирая её на ключ. Приложив руку к груди, Эдвин не мог вдохнуть, словно помещение стремительно теряло кислород. Ступив вперёд, он растерянно осмотрелся, не зная, что ему поможет снова научиться дышать. Сердце, сдавалось, билось так быстро, что вот-вот остановится. Эдвин бросился к окну, открыв его настежь. Свежий прохладный воздух стал причиной дрожи по его телу, но никак не возвращал способность дышать. Он застонал, полагая, что умирает. Видимо, прошлая доза наркотиков была слишком большой. Или это паническая атака. Или он сошёл с ума. Дрожащими слабыми руками он нашёл в кармане телефон. Картинка плыла перед глазами. Гудки казались такими громкими, что звони рядом колокола, они были бы тише. — Да, — наконец-то послышался голос. — Элис, — его голос ломался. — Элис, помоги мне. Скажи мне что-то. — Ч-что… что происходит? Он слышал её то отдалённо, то слишком громко, словно мог в идеале расслышать дыхание. — Я совершил ужасное. — Что? — когда пауза затянулась, Элис снова повторила вопрос. — Что ты сделал, Эдвин? Что? — Ханна. Я закрыл её в нашем домике в Ламбертвилле, как ты и советовала, чтобы просто поговорить… — И? Ты… убил её? — Что ты несёшь? — выкрикнул он. — Я что убийца? — Не знаю, что ты мог сделать, приняв такую дозу, — её голос звучал разочарованно. — Вот именно. Это не я. Это чёртовы наркотики! Эдвин не заметил, в какой момент снова начал дышать. Отвлечённый разговор помог прийти в себя. Видимо, это была паника. Он в порядке. Он поднялся и целенаправленно пошёл на кухню. Сунув руку в карман, Эдвин вынул пакетик с белым порошком, открыл мусорный бак и выбросил. На душе стало легче, будто он избавился от тяжёлой болезни. — Я отпущу Ханну. Не знаю, зачем вообще поступил так плохо с ней. Зачем слушал тебя… — Нет! Успокойся! — взывала Элис, перебив его раскаяние. — Подожди. Хоть до завтра пусть побудет закрытой. Может подумает немного над своим поведением. Эдвин нахмурил брови, положив одну руку на бедро: — Что это ещё значит? В чём её вина? Элис, прими тот факт, что Ханна самый важный для меня человек! Элис долго не отвечала, будто придумывала ответ, но Эдвин был не в том состоянии, чтобы это заметить. — Но она обидела тебя. Разве нет? Постоянно относилась к тебе, как к мальчику по вызову. Начала встречаться, потом бросила. Будто ты игрушка, но у тебя ведь есть чувства. Может она вообще изменяла тебе! Знаешь, какая слава о ней ходит в университете? Такие как Ханна имеют много поклонников и пользуются… — Так и есть, — он поёжился на месте, чувствуя усталость в ногах, и рухнул на стул. Снова длительная пауза. — Что? — Не хотел никому говорить, чтобы не позориться. Это стыдно признавать, что тебе изменили… но Ханна нашла кого-то получше. — Эдвин, да ты уже за это только можешь отомстить ей! Пусть хоть немного ощутит страдания, которые ощущал ты не один день, а сотни дней! Ты столько времени потратил на неё. Разве не жаль твоих усилий? Твоих чувств? Эдвин сжал руку в кулак, вспоминая дни напролёт, которые мечтал о том, чтобы хотя бы заговорить с Ханной. Он вспомнил, когда она согласилась быть его девушкой… и вспомнил, когда она сказала, что изменила. Тот день стал переломным. Он перестал противиться внутренним желаниям и вечерами спасался только наркотиками. Единственный способ отключить чувства. Ханна сломала его с такой лёгкостью, словно переломила спичку. Он не смог бороться с этой болью. — Ладно. Ты права, — согласился Эдвин, крепко сжав челюсть. К лицу прильнул жар. Эдвин повернулся к окну, чтобы снова вдохнуть воздух. — Ты ведь понимаешь, что когда тебя отпустят наркотики, ты станешь прежним собой. А то есть… — Добрым. — Нет, слабым, — возразила Элис. — Ты отпустишь Ханну. Ещё и извинишься сто раз перед ней вдогонку. Опять будешь правильным, воспитанным и вежливым Эдвином. Начнёшь чувствовать вину. Хотя ты не виноват. Это ты тут жертва! Он кивнул, молча слушая наставления. — Эдвин, — продолжила Элис. — Прими ещё немного вечером и поговори с Ханной о том, почему и с кем она тебе изменила. Ты должен знать. Ты имеешь право знать! — Да. Имею, — он ещё раз кивнул, переисполненный новой волны ярости. — Вечером я с ней поговорю! Эдвин уверено поднялся, открыл мусорный бак и, забрав пакетик, вернул его в карман. Этот чудо порошок придаст ему вечером смелости совершить справедливость.