ZUGZWANG

      — Уснул что ли? — послышался знакомый голос. Чонгук нахмурился, сведя брови к переносице в тяжёлую складку.       — Нет, — незамедлительно откликнулся Тэхён. В его голосе звенели тревожные нотки напряжения. — Я… Я просто выходил на балкон… воздухом подышать, — запинаясь, добавил он.       — Воздухом? — в тоне старшего звучала явная насмешка.       События начали складываться в головоломку. Какого хрена дядя забыл у Тэхёна, когда должен был быть в аэропорту? И почему омега так отчаянно просил его не выходить? Вопросы вихрем кружились в голове, а предполагаемые ответы вынудили сжать кулаки и напрячь скулы. Собственные доводы превращались в острые осколки, которые резали рассудок. Мышцы шеи окаменели от напряжения, а в висках начала пульсировать кровь.       — У меня не так много времени, — голос дяди стал тише, шаги зашаркали по полу. Чонгук вжался в стену, превратившись в слух, ловя каждый звук через едва приоткрытую дверь, словно охотник, выслеживающий добычу.

˖˖˖

      Тэхён отступил, пропустив альфу в квартиру, и дрожащими руками закрыл дверь. Дрожь была настолько сильной, что пальцы едва смогли совладать с замком. В голове пульсировала единственная мысль: «Только бы Чонгук послушался, только бы не выдал своё присутствие».       Юнги прошёл в гостиную и сел на диван. Тэхён заметил, как он был напряжён, несмотря на свою кажущуюся расслабленность. Каждая линия его тела словно излучала сдерживаемую силу. Этот человек пришёл сюда не просто поговорить — он пришёл диктовать свои условия. Его поза была красноречивее любых слов: руки сложены на коленях с военной точностью, плечи напряжены, а спина неестественно выпрямлена.       Присутствие альфы заполнило комнату тяжёлой аурой власти и угрозы. Во взгляде читалась холодная решимость — сталь, похожая на отблески лезвия бритвы. Тёмные глаза, казалось, впивались в самую душу, а уголки губ едва заметно кривились в усмешке, словно он уже видел перед собой картину будущего поражения омеги.       — Зачем… зачем вы приехали? — Тэхён остановился в метре от дивана, скрестив руки под грудью, но даже это не помогло унять дрожь, охватившую всё тело. Его глаза не отрывались от синей папки в руке альфы.       — О, детка, — протянул тот с притворной заботой, от которой у него по коже пробежали мурашки. — Ты же знаешь ответ.       В воздухе повисло тяжёлое напряжение. Тэхён чувствовал, как страх сжал горло ледяными пальцами, а желудок скрутило в тугой узел.       — Слушай внимательно. По предварительной экспертизе DSS участок главного отельного квартала имеет глинистый грунт с пограничным результатом в подвижности. В понедельник придут данные дополнительного исследования для уточнения характеристик, и вся документация направится вам. Твоя задача — поправить показатели текучести и плотности в сторону улучшения качества грунта, чтобы выбранный тип фундамента не предусматривал его возможные подвижки. Изменения внесёшь с учётной записи Чонгука, а временные файлы удалишь.       Тэхён нервно сглотнул, ощутив сухость в горле.       — Но система зафиксирует правки… — неуверенно начал он, вглядываясь в непроницаемое лицо старшего и пытаясь разгадать истинный замысел.       — Это и требуется, — цокнул языком Юнги, явно раздражённый его несообразительностью.       — Ошибка вскроется, пойдут разбирательства, — пробормотал Тэхён, как бы размышляя вслух. — И… — Он вскинул взгляд, когда кусочки сложились в единую картину, и его глаза расширились: — Вы не просто хотите его унизить. Вы хотите его уничтожить.       Юнги рассмеялся.       — Неужели ты только сейчас это понял? — протянул он, растягивая каждое слово с явным наслаждением. — Или считаешь меня мелочным? Детка, я играю по-крупному, и ставки в моей игре всегда высоки.       — Но… — Тэхён запнулся под тяжестью пронизывающего его взгляда. Стало понятно, что откровение закончилось и дальнейшие расспросы не имели смысла. Однако он озвучил ещё один вопрос — ради Чонгука, заранее зная ответ: — Могу я отказаться?       — Отказаться? — Юнги медленно поднялся, его фигура словно выросла в размерах, заполняя собой всё пространство комнаты. — Детка, ты правда думаешь, что у тебя есть выбор? В твоём положении сама мысль о таком неуместна.       Он приблизился, и его тёмные глаза впились в лицо омеги, словно пытаясь просверлить в нём дыру. Тэхён почувствовал, как его сердце упало в пятки.       — К тому же, теперь у тебя появился дополнительный стимул выполнить мою «просьбу», — добавил альфа, протягивая папку. Голос прозвучал почти ласково, что делало ситуацию ещё более пугающей.       — Что это? — Нахмурившись, омега взял в руки вещь.       — Отказ от сердечно-легочной реанимации, — как удар хлыстом.       — Что?! — Тэхён побледнел до болезненной прозрачности, его дыхание стало прерывистым и хриплым, будто каждый вдох давался через нечеловеческое усилие. Лёгкие сжались, не желая впускать в себя воздух.       Он резко открыл папку и чуть не потерял равновесие. В графе «Подпись пациента или уполномоченного лица» стояла его подпись, а рядом с ней красный отпечаток большого пальца. Документ был оформлен на специализированном бланке медицинского центра, а его страницы скреплены печатью.       — Что это? — голос сорвался, превратившись в едва слышный шёпот, в котором отчётливо прозвучали панические нотки.       — Твой экземпляр, — эхом отразилось от стен, создавая зловещий аккомпанемент к их разговору. — Если что-то пойдёт не так, информация будет внесена в электронную медицинскую карту, а копия появится в истории болезни твоего папы.       — Но я же это не подписывал!       — Уверен? — усмехнулся Юнги, скрывая своё торжество. Тэхён, встретив твёрдый взгляд альфы, растерялся и не смог даже кивнуть. Потому что не был уверен.       Юнги шагнул ближе и взялся расправлять ворот рубашки застывшего омеги.       — Мотивация более чем действенная, верно? — прошептал он, наклоняясь к самому уху. Горячее дыхание обожгло кожу Тэхёна, заставив его вздрогнуть. — Не думай, что…       Голос затих, когда взгляд зацепился за след на шее. В одно молниеносное движение он рванул ткань в сторону. Пуговицы со стуком рассыпались по полу, а смех альфы эхом разнёсся по квартире.       Сердце Тэхёна пропустило удар. Он инстинктивно прикрыл ладонью метку, отступая назад, но обеденный стол преградил путь к отступлению. Папка выскользнула из руки, и пальцы судорожно вцепились в край стола, пытаясь найти опору в пространстве, которое вдруг стало враждебным.       — Э-это… — начал он, но слова застряли в горле, превратившись в хриплый шёпот. Колени предательски подогнулись.       Лицо альфы исказилось в гримасе ярости. Скулы заострились, а глаза потемнели, став бездонными колодцами ненависти. Ноздри раздулись от гнева.       — Ты думаешь, что можешь играть со мной? — прошипел Юнги, сделав угрожающий шаг вперёд. — Можешь водить меня за нос? — Взгляд бурил омегу насквозь, а голос сочился чистым ядом.       Запах вокруг сгустился сильнее, феромон мускатного шалфея альфы стал буквально душить. Тэхён схватился за горло, поверхностно задышав, закрыл глаза и попытался собрать остатки самообладания, чтобы всё объяснить.       — Это не то… Не то, что вы думаете… — начал он снова, но его голос утонул в язвительном смехе.       — Не то, что я думаю? — повторил Юнги с презрением. — И у тебя хватило наглости сказать мне это в лицо?       Пальцы сжались в кулаки, вены на запястьях вздулись. Он сделал большой шаг вперёд и, схватив омегу за грудки, резко дёрнул к себе.       — Тварь! — пощёчина обожгла щёку Тэхёна.       — Это случайность, — прошептал он, прикрыв ладонью место удара.       — Случайность?! — с сарказмом выплюнул альфа. — Случайность — это если у меня на тебя встанет и я решу тебя трахнуть! — Он перехватил омегу за руку и потащил к дивану. — А вот это, блядь, — метнув испепеляющий взгляд на метку, — наглядный показатель твоей двуличности!       Тэхён упал на сиденье от грубого толчка в плечо. В наступившей тишине дыхание старшего было тяжёлым и прерывистым, и создавалось впечатление, что перед ним не человек, а разъярённый бык.       — Неужели член моего племянника настолько хорош, что жизнь папочки уже не важна?       Дыхание вмиг перехватило, а тело прошиб озноб.       — Нет! Нет, всё не так! — с огромными глазами затараторил Тэхён, подобравшись. Его сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было пробить рёбра. — Мы не вместе. Чонгук поставил свою метку, будучи сильно пьяным, ещё в первую неделю работы над проектом.       — Да неужели? — процедил Юнги сквозь стиснутые зубы, давя своей аурой. — И я должен в это поверить?       — Но я говорю правду!       — Правду? — стальные нотки в его голосе стали настолько осязаемыми, что, казалось, можно порезаться. — Правда в том, что ты, — он схватил омегу за заднюю часть шеи и продолжил, шипя ему в лицо: — Ни на что негодная трата времени и денег! Если бы ты сделал то, что от тебя требовалось, всё было бы идеально! У тебя, сука, была одна единственная задача: заполучить чёртов проект и передать мне, бесполезное ты отродье!       Ещё одна пощёчина обожгла ту же щёку, и от силы удара Тэхён упал на сиденье с болезненным всхлипом.       — От тебя совершенно никакого толку! — воскликнул Юнги, схватив омегу за светлые волосы на затылке и подняв его голову вверх. — От тебя одни проблемы… — но речь альфы была прервана мелодией входящего вызова.       Продолжая удерживать Тэхёна, он вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака и, увидев имя на экране, скривился.       — Ни звука, — рыкнул Юнги и, не дожидаясь ответа, отошёл к окну. Стук его каблуков гулко раздавался в образовавшейся тишине.       Тэхён, весь сжавшись, буквально сравнявшись с мебелью, наблюдал за тем, как силуэт старшего постепенно темнел на фоне заходящего солнца. Его спина была напряжена, а плечи словно окаменели.       — Yes? [Да?] — рявкнул тот в трубку, даже не потрудившись поздороваться. — What do you want? [Что тебе нужно?] — его голос звучал ещё более раздражённо, а пальцы нервно барабанили по стеклу.       Тэхён заметил, как желваки на скулах альфы заиграли по-новому, пока он слушал собеседника. Инстинкты кричали ему бежать, не оглядываясь, но тело словно прилипло к обивке.       — Got it. Keep me posted. [Понял. Держи меня в курсе.] — Отключив вызов, Юнги нервно передёрнул плечами и развернулся. — Значит так, — вплетя руку в волосы, он зачесал их назад. — Я ни за что не позволю этому выродку быть счастливым. Если узнаю, что ты солгал, уничтожу обоих. — Прищурившись, он добавил: — И это не просто слова. Достаточно потерянных ходов. В понедельник я хочу видеть изменения. И только посмей провалиться, Ким Тэхён!       Ритм удаляющихся шагов альфы был похож на похоронный марш, а громкий хлопок двери прозвучал как последний гвоздь, забитый в крышку гроба.

˖♕˖

      Челюсти, как и кулаки, были сжаты до предела, а сердце билось где-то в горле. Чонгук стоял не шевелясь, застыв в каменной неподвижности, не в силах разобраться в водовороте своих противоречивых чувств. Звенящая тишина давила на уши хуже любого шума.       В образовавшемся эмоциональном вихре внезапно возобладало острое беспокойство за омегу. Антрацитовые глаза расширились, и он стремительно сорвался с места.

˖˖˖

      Дрожащими пальцами Тэхён поднял с пола документ и, когда папка хрустнула, вздрогнул, словно осознав всю реальность происходящего. По щекам покатились слёзы, размывая очертания букв и превращая слова в бесформенные пятна.       Тёплые руки легли на плечи, и омега лишь крепче сжал губы. Он не знал, где найти силы для очередного изнурительного разговора, но понимал, что это неизбежно. Машинально смахнув влагу тыльной стороной ладони, Тэхён положил бумаги на столешницу.       — Дай мне несколько минут, и я всё объясню, — прошептал он, не оборачиваясь. И уже хотел пойти в ванную.       Чонгук резким движением развернул омегу к себе, впиваясь взглядом в лицо. Тэхён инстинктивно отвернулся, но пальцы уже обхватили его подбородок, поворачивая голову к свету. На левой щеке виднелась заметная припухлость. Внутренности облило кислотой. Сущность взбесилась.        Взгляд альфы в мгновение потемнел, и с губ сорвался низкий, почти звериный рык, от которого у Тэхёна перехватило дыхание. Его губы задрожали, и он впился зубами в нижнюю, пытаясь сдержать новые предательские слёзы. Но Чонгук уже был рядом — его сильная рука опустилась на лопатки, притягивая ближе.       Между ними висело слишком много недосказанности, но иногда объятия становятся тем языком, который не требует перевода. Тэхён прижался к груди альфы, принимая его утешение. Чонгук же просто держал омегу, давая ему то, что было нужно больше всего — безмолвную поддержку.       Сердце альфы билось ровно и спокойно, создавая яркий контраст с взволнованным пульсом омеги. Тэхён чувствовал, как напряжение постепенно покидает его тело. Здесь, в объятиях Чонгука, он наконец-то признался себе, что это предел: он больше не может и не хочет. Необходимость постоянно выбирать между двумя дорогими сердцу людьми выжала из него все соки, а молчание стало причинять физическую боль.       — Я… Мой папа… Твой дядя… Та ложь с телефоном… — Тэхён не знал, с чего начать, поток чувств путал мысли. В горле давил ком.       — Тэхён, — начал Чонгук, отстранив омегу от себя, но тот его перебил.       — Нет, Чонгук, прошу, послушай, — выпалил он на одном дыхании. — Пожалуйста! Дай мне объяснить. Я не по своей…       — Остановись, — строже потребовал альфа, и Тэхён замолчал, поджав губы. Несколько секунд он бегал растерянным взглядом по лицу Чонгука, а затем тихо выдохнул:       — Пожалуйста… — От тона его голоса сердце альфы ухнуло куда-то ниже пола.       Чонгук впервые увидел в карих глазах боль. Как давно она там? Неужели он был настолько ослеплён ненавистью, что не замечал ничего? Перед глазами возникла картина падающего перед ним на колени Тэхёна, и альфа был вынужден сделать глубокий вдох, чтобы унять завихрившуюся внутри злость на самого себя.       — Я выслушаю, — заверил он, аккуратно обхватив щеки омеги. Стёр влажные дорожки с щёк — прикосновение было одновременно нежным и сильным, словно он пытался передать свою уверенность через этот простой жест. — Что бы ты ни рассказал, постараюсь понять. Только успокойся для начала, хорошо?       Тэхён увидел в глазах альфы безмолвное обещание поддержки. Выдохнул с облегчением и кивнул.       Чонгук опустил руки, отступив на шаг назад. Они смотрели друг на друга, но тишина была слишком неловкой.       — Будешь ужинать? — негромко спросил Тэхён, пытаясь разрядить напряжение.       — Ужинать? — усмехнулся Чонгук. Однако… — Почему бы и нет?       Тэхён кивнул и направился к холодильнику:       — Я, правда, никого не ждал, так что ничего не готовил. Есть мусака и менемен.       — Первое.       Пока Тэхён возился, разогревая еду, Чонгук присел на барный стул, с интересом осматривая пространство вокруг.       Просторное помещение с открытой планировкой впечатляло современным дизайном, где прихожая, гостиная и кухня сливались в единое целое. У входа справа располагалось большое вертикальное зеркало, а слева — низкая обувница и металлическая напольная вешалка. Узкий коридор разветвлялся в обе стороны, а дальше пространство делилось на две зоны: кухню-столовую и гостиную.       В правой части помещения гордо возвышался кухонный остров П-образной формы с прямоугольным арочным входом из коридора. Слева, у противоположной ему стены, стоял обеденный овальный стол, окружённый двумя видами стульев с мягкой обивкой. Внимание притягивала стена за столом, украшенная текстурным рисунком в виде волн и тремя декоративными зеркалами в форме камней. Рядом зеленел фикус Бенджамина в белом горшке около метра высотой.       В глубине комнаты располагалась уютная зона отдыха с неординарной формы диваном и креслом-стулом у панорамного окна. Перед диваном стоял круглый столик цельной конструкции без ножек, а над ним красовалось большое абстрактное панно.       Особую характерность помещению придавал многоуровневый потолок: в прихожей, коридоре и кухне он был занижен. Над основной зоной отдыха свисала стильная декоративная люстра с металлическим каркасом в виде перевёрнутой пляжной шляпы, а точечные источники света дополняли общее освещение помещения.       На полу была выложена светлая плитка, которая прекрасно сочеталась с мягким ковром в гостиной зоне.       Чонгук не мог не отметить, как все элементы интерьера гармонично сочетались между собой, а цветовое сочетание синего, оранжевого и белого идеально дополняло тёмное дерево корпусной мебели, создавая ощущение уюта и стиля.       Воздух наполнился ароматом разогретой еды, и он обратил внимание на Тэхёна. Омега явно нервничал — это было заметно по его суетливым движениям, пока он готовил себе чай. Сигнал микроволновки, возвестивший об окончании нагрева, заставил его вздрогнуть, и кипяток вылился мимо чашки.       Чонгук молчал, понимая, что этот, казалось бы, неуместный ужин — не просто формальность или отсрочка разговора, а попытка собраться с мыслями. В воздухе по-прежнему витало напряжение, но теперь оно было другим — более приглушённым, более… человечным.       Тэхён поставил перед ним тарелку с едой и зачем-то уточнил:       — Вчерашний ужин.       — Спасибо, — поблагодарил альфа, разглядывая аккуратно нарезанный кусочек запеканки, украшенный двумя дольками помидора черри и свежим листиком петрушки. Чонгук всегда восхищался кулинарными способностями омеги. Тэхён был настоящим гурманом и готовил восхитительно, уделяя особое внимание подаче. За всё время их «отношений» альфа ни разу не видел, чтобы он подал блюдо небрежно — даже обычную нарезку фруктов он делал с таким же мастерством, как в ресторане.       В тишине квартиры отчётливо слышалось тиканье настенных часов в коридоре. Тэхён то и дело бросал на него взгляды, будто собираясь что-то сказать, но каждый раз умолкал. Он остался стоять внутри кухонного острова, опираясь на него бёдрами, и медленно потягивал горячий чай.

˖˖˖

      Чонгук медленно крутил стакан по столешнице, наблюдая за тем, как в нём колеблется вода. Эти колебания словно отражали его мысли — такие же беспокойные и непрерывные. Он обдумывал всё, что услышал, и с нетерпением ждал продолжения.       У него уже сложилось чёткое представление о ситуации: его дядя явно намеревался причинить ему вред. У Тэхёна же не оставалось иного выбора, кроме как быть его пешкой. Точнее, омега просто не замечал его — осознание этого факта вызывало у него лёгкую досаду, которая была довольно ощутимой.       Закончив с посудой, Тэхён на секунду прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Вытерев руки о полотенце, он развернулся и опёрся бёдрами на край раковины, сложив руки под грудью. Его взгляд был направлен на изящную фруктовую подставку в виде спирали, стоявшую напротив.       — Я виноват перед тобой и заслуживаю всей той ненависти, что ты чувствуешь, — уверенно начал он. Чонгук напрягся и выпрямился в спине, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Прости, что поступил так подло, но другого выхода я правда не видел. И хотя я уже говорил об этом, повторю снова: единственный раз, когда я тебе солгал, — это разговор после командировки. Ну и с ответом на вопрос о телефоне, — добавил немного тише, опустив глаза в пол.       — Зачем?       — Чтобы ты перестал подозревать причастность своего дяди к событиям со слитыми фото.       — Насколько он к ним причастен?       — Я не знаю…       Чонгук цыкнул.       — Чонгук, — устало вздохнув, Тэхён посмотрел ему в глаза, в его взгляде читалась мольба о понимании. — Я правда ничего не знаю об этом. Когда ты показал мне новости, я был удивлён не меньше. Я никому не передавал наши фото и не терял телефон. Я не знаю, как они попали на анонимный форум. И с никаким журналистом я также не общался. Но, учитывая настрой твоего дяди, он точно приложил к этому свою руку. Ведь вопросы того журналиста были более чем очевидны. И я должен был подтвердить его слова, но… — Он замолк, видя недоверие в глазах альфы. — Ты не веришь мне, — выдохнул Тэхён с некой обречённостью.       — Пока что у меня это получается из ряда вон плохо, и, если быть уж совсем честным, то не верю. — Чонгук скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула. — Слишком уж всё сложно получается, если вычеркнуть тебя из уравнения полностью.       Тэхён понимающе кивнул, и его плечи слегка опустились.       — Тогда мне больше нечего сказать по этому поводу.       В комнате повисло напряжённое молчание. Чонгук толкнул язык в щёку и шумно выдохнул.       — Чего дядя добивался, подставив меня с проектом на тендере? Как я понял из вашего диалога, всё идёт оттуда, только мне непонятна его реакция. Проект ведь в итоге оказался у него. Чего же тогда он хотел?       — Публично унизить тебя, — вновь взглянув на альфу. — Моей задачей было скопировать все черновики и материалы твоего проекта, оставив лишь конечные версии файлов, чтобы после ваших идентичных выступлений он смог обвинить тебя в краже. Но даже в случае твоего отказа от презентации, ведь очередь твоего выступления была за ним, он бы остался в выигрыше, подставив тебя перед крупным заказчиком.       Чонгук сжал кулаки до побеления костяшек.       — Идентичными? Тогда проект, что в итоге оказался у меня…       — Был моим, — закончил за него Тэхён. — Твой дядя ничего об этом не знал, — он сделал небольшую паузу: было страшно вот так в открытую признаваться, страшно из-за того, что Чонгук не поверит; не примет; не позволит себе даже обдумать и пропустит мимо, как услышанный факт. — Я его сделал после того, как понял, что не смогу подставить тебя настолько сильно.       Такого поворота Чонгук точно не ожидал — маска хладнокровия начала неумолимо покрываться трещинами. Его сущность уже волком выла, ощущая острую нужду защитить своего избранного омегу, чувствуя, каким разбитым тот был. Однако знание истины было в приоритете. Он подобрался и чуть прищурился.       Тэхён же продолжал смотреть прямо в глаза альфы, не выражающие ровным счётом ничего — ни одной эмоции. Смотрел и медленно задыхался. Чонгук действительно стал для него воздухом, без которого жизнь и представить нельзя. Мимолётные мысли о том, что им не быть вместе, отозвались колючим уколом, и грудь стеснило. Омега прекрасно понимал, что не нужен альфе, но сердце отказывалось слушать голос разума. Возможно, ему стало бы легче, если бы он не видел его каждый день, но сейчас он желал лишь одного — вернуться в то время, когда на него смотрели с обожанием, согревали в объятиях, а не утешали из жалости или чувства долга.       — Именно из-за того, что я не последовал его плану, твой дядя назначил меня своим заместителем и отправил к тебе, — продолжил Тэхён с печалью в голосе. — Чтобы исправить ошибку.       — Отправил? — с лёгкой усмешкой, которая скрывала внутреннее смятение. — А ты выполняешь всё, что он тебе говорит?       Тэхён нервно усмехнулся и, проигнорировав вопрос, сказал:       — Твой дядя серьёзно намерен причинить вред твоей компании и тебе. Причин я не знаю…       — Что вас связывает? — не дав закончить. — Кто он тебе? И что там за ситуация с твоим папой? — Чонгук призадумался, чтобы не сказать лишнего. — Он в больнице?       — Опекун, — бесцветно ответил Тэхён. — Господин Мин — мой бывший опекун.       Чонгук проскользил по омеге глазами, принявшись обдумывать услышанное. Дядя никогда не говорил ему о ком-то, о ком он заботился.       — Мой папа работал управляющим в его особняке в Бостоне, жили мы там же. Выпускные экзамены сильно заставляли меня переживать, и на выходных мы с папой уехали в Корею, чтобы отвлечься, и… — К горлу подступил ком. Тэхён стиснул руки в кулаки и продолжил: — Случилась авария. Папа остался жив, но… — Дрожь пробежала по всему телу. — Он… — Раздался тяжёлый выдох. — Он находится в коме по сей день. — Тэхён вскинул взгляд на Чонгука и, из последних сил сдерживая подступающие слёзы, продолжил: — Твой дядя оплатил все счета… — Он запнулся, затем тихо добавил: — Оплачивает до сих пор. — Голос предательски дрогнул на последнем слове.       — Только не говори, что это и есть причина, — произнёс Чонгук с такой отстранённостью и скептицизмом, что внутри омеги что-то болезненно сжалось. — Деньги? — В его голове никак не складывался пазл; он чувствовал, что Тэхён явно что-то не договаривал. И это начинало не на шутку бесить. — Из благодарности согласился подставить меня?        — У меня не было другого выбора. Я бы и пары платежей не вывез! — нервно усмехнувшись за столь нелепое оправдание. — Где ты видел, чтобы после окончания университета брали на работу с зарплатой выше 25 тысяч долларов?       — Твои навыки не тянут на выпускника, — заметил Чонгук, пристально глядя в ответ.       — А что это меняет? По бумагам я лишь помощник. — Тэхён тяжело вздохнул. — Чонгук, если бы у меня была возможность, я бы ни копейки не взял у твоего дяди, но её не было. «Да и смысла в этом тоже нет», — осталось неозвученным.       — Тс-с, чушь! Возможность была, ты её просто не видел, ну или не хотел видеть.       Тэхён посмотрел на него с непониманием, почти обидой. Что он мог не увидеть?       — Почему ты мне ничего не сказал? Ни о планах дяди, ни о своём папе, ни о том, что у тебя нет выбора поступить иначе. Почему не попросил помощи сразу? Не доверился?       — По-твоему, я должен был вывалить все проблемы незнакомцу?       — Незнакомцу? Так я выглядел в твоих глазах? — Чонгук грустно усмехнулся. — Ответь мне, Тэ. Неужели за то время, что мы были вместе, ты ничего не увидел? Не попытался понять?       — Понять что?       — То, что я, как мальчишка, влюбился в тебя! — выпалил альфа, повысив голос. Его глаза горели искренностью и болью одновременно. — Неужели ты этого не видел? Совсем ничего не замечал, кроме моего члена?       — Я не понимаю… — Тэхён терялся всё больше.       — Что ты не понимаешь, Тэхён? Вместо того чтобы увидеть мои чувства и довериться, ты просто плясал под чужую дудку! — вскинул он руками в раздражении.       — Ты сейчас сказал, что… — Тэхён почувствовал, как к горлу подступил ком. — Влюбился? В меня? — осторожно и тихо повторил он.       — Господи, — закатив глаза, Чонгук провёл рукой по волосам. — Ты только это услышал? Влюбился, но какой сейчас от этого толк? Ты ничего, кроме того, что я шикарно трахаюсь, не понял. Плюнул в душу, ушёл по-английски, а после даже не попытался объясниться, пока я не поймал тебя на лжи, ткнув ею в лицо.       — Не попытался? — нервно усмехнулся омега, перебив его. — Ты видеть-то меня не хотел, не то что слушать! — Эмоции бурлили через край. — Я в первую же нашу встречу в Корее хотел извиниться и сказать, что всё, что было между нами, было по-настоящему…       — Трахались мы по-настоящему, не спорю.       — Ты не слышишь меня, Чонгук. — Тэхён покачал головой, как будто в очередной раз убеждаясь, что его слова не имеют значения. И с лёгкой грустью добавил: — Ни тогда, ни сейчас. — После небольшой паузы омега продолжил: — Как ты сам сказал, мы были всего лишь любовниками…       — Потому что ты обрывал на корню все мои попытки узнать тебя лучше! Какой смысл было говорить о своих чувствах, если тебе чуть ли не прямым текстом указывают не лезть глубже?!       — Прекрати перебивать меня! — возмутился Тэхён. — Неизменный факт в том, что мы с тобой трахались. Всё! А потом ты даже слушать меня не стал, высказал своё прекрасное мнение, что падать мне больше некуда, и ушёл, — вспомнив неприятные слова, омега скривился. — После этого я должен был попытаться понять, что что-то значу для тебя? Или, может, после того, как ты напился в стельку и завалил меня на диван, пометив, а после, как оказалось, даже не помнил об этом? Когда говорил, что свободный и не проводишь гоны в одиночку? Когда просил избавить тебя от всего, что не касается работы? Когда, Чонгук? Когда я должен был подумать об этом?       — Тэхён…       — Не нужно делать из меня крайнего! У меня не было ни одной причины, чтобы хотя бы предположить о таком. — В глазах омеги стали собираться слёзы. — А рисковать жизнью папы я не мог. — Тэхён отвернулся и, запрокинув голову, часто заморгал.       Чонгук прикрыл глаза не в силах смотреть на подрагивающие плечи. Поднялся на ноги и обошёл кухонный остров.       — Тэ… — он попытался дотронуться до его руки, но тот резко отпрянул.       — Нет, — замотал головой Тэхён, обняв себя за плечи, отвернулся и отошёл на два шага вперёд. Его голос звучал надломленно: — Ты злился и ненавидел меня, и это были не просто слова. Я чувствовал твои эмоции! Всё чувствовал.       — Иди сюда, — Чонгук обнял омегу со спины, и, когда тот вздёрнул плечами, попытавшись высвободиться, прошептал в ухо: — Тише.       — Пусти! — Тэхён предпринял ещё одну попытку, но, поняв бесполезность своих действий, просто опустил руки вдоль тела.       — Прости… Я… — он шумно выдохнул: «Идиот! Вот кто». Прижался лбом к затылку и на выдохе повторил: — Прости меня… Слышишь? — Тэхён больше не противился. Он, тихо шмыгнув носом, сморгнул слёзы и легонько кивнул. — Я был ужасно зол на тебя.       — Знаю, — голос дрожал, а слова давались с трудом. Несколько горячих капель упали на руки Чонгука, и он усилил объятия. Тэхён, выбитый из колеи всем произошедшим, просто отпустил себя. И поток слов полился из самых недр его души: — Знаю и заслуживаю, ведь… Молчал, обманул, сделал больно… Но я не мог по-другому… Это «вилка», где без жертв не обойтись, и я сделал свой выбор. Но не значит, что о нём не жалел…       Чонгук развернул его к себе лицом и крепко прижал к груди, одной рукой обняв за талию, второй за плечи. Тэхён, не сопротивляясь, спрятал лицо в его плече, впившись пальцами в рубашку на груди.       — Чонгук, когда я уходил из той квартиры, — прошептала омега, мысленно вернувшись в ту ночь, — то наивно думал, что мы больше с тобой не увидимся, а в итоге, — вздохнув, — в итоге я там, где есть…       Его слова растворились в тишине комнаты, наполненной их тяжёлым дыханием. Мир вокруг перестал существовать. Они молча впитывали в себя чужую боль и такую необходимую близость. Дышали друг другом и медленно задыхались точно так же, как задыхались по отдельности. Один утопая в чувстве вины, другой — обиды. Их сердца бились в унисон, пытаясь залечить нанесённые раны, а время словно остановилось, давая мгновение отдаться ощущениям.       — Тэхён, — спустя некоторое время тихо позвал Чонгук. — Зачем ты мне соврал, после того как так отчаянно пытался оправдаться? — Он вспомнил заплаканные глаза омеги, разбитую губу и только сейчас придал этому значение. — Что у вас произошло с дядей тем утром?       — Что? — испуганно отпрянув на вытянутых руках от груди альфы. Руки Чонгука остались на его спине, так что дальше он отстраниться просто не смог. Дыхание вмиг участилось, а пальцы нервно затеребили чёрную ткань.       — Что ты мне не договариваешь? — Тэхён отвёл взгляд в сторону и закусил губу. Чонгук, поняв, что попал в точку, мягко продолжил: — На террасе ты хотел мне всё рассказать, так? — Омега робко кивнул. — Решился, а потом вдруг передумал…       — Твой дядя не оставит попыток, и для выполнения своих целей он будет использовать меня, — быстро и сбивчиво, как защитная реакция не окунаться в разрывающую сердце боль. — Я не знаю, будет ли это постфактумом, как в случае со слухами, или поставленной целью, как с тендером…       — Не увиливай от ответа, — не дав закончить, прервал Чонгук. Затем подтолкнул омегу к столешнице и, уперевшись в неё руками по бокам от талии, пытливо заглянул в лицо. Тэхён после нескольких секунд прямого зрительного контакта отвернул голову вбок, не выдержав пронзительного взгляда. — Я же всё равно узнаю, — склонив голову к плечу. Тэхён лишь сильнее отвернулся. — Эй, — Чонгук мягко взял за подбородок и вновь заглянул омеге в глаза. — Ну?       Вместо ожидаемого ответа Тэхён поджал задрожавшую нижнюю губу и, отбросив его руку от своего лица, развернулся спиной.       — Тэхён? — позвал альфа и хотел развернуть к себе. Однако омега не поддался, а его плечи задрожали. Он замотал головой, и тогда Чонгук обнял его одной рукой поперёк груди, крепко прижав к себе. Другой рукой он заправил прядь светлых волос, обнажив ухо: — Тэ?       Тэхён молчал. Но Чонгук не собирался сдаваться, чувствуя, что за этой историей скрывается нечто большее, чем просто финансовые обязательства. Он покачал головой и вздохнул. Раздражение стало сменяться чем-то более глубоким и тревожным.       — Все мои многолетние убеждения рухнули сегодня в одночасье, — хрипло от напряжения проронил Чонгук. — Честно, в голове до сих пор не укладывается, что дядя может желать мне зла. Я понимаю это, но не верю. Но я устал быть бараном, которого водят за нос. — Он прикрыл глаза на секунду, а после продолжил: — Тэхён, я прошу тебя… Что случилось тем утром?       Страх за жизнь родного человека, что заставлял вставать на горло своим желаниям, вдруг обрёл новую силу. Сердце сжалось. Тэхён обернулся и уткнулся носом в широкую грудь альфы, разревевшись в голос. Сам не знал, от чего его так резко сорвало, но успокоиться попросту не мог, заново проживая подслушанный разговор.       Чонгук замер от неожиданности, а, очухавшись, обнял за поясницу, прижавшись щекой к виску. Выпустил свой феромон и стал поглаживать свободной рукой по спине, успокаивая. Он чувствовал, как тело омеги содрогается в его объятиях, как судорожно тот глотает воздух между всхлипами, и это разрывало его на части.       — Авария была неслучайной, — всхлипнул Тэхён. — И кома, — шмыгнув носом, — тоже. Они искусственно поддерживают её… Они… — его голос дрогнул, и он сильнее прижался лицом к плечу альфы; сделал жадный вдох и позволил себе обнять в ответ за талию.       Чонгук терпеливо ждал, пока омега немного успокоится, затем мягко спросил:       — Кто «они», Тэ?       — Твой дядя и доктор Чхве… — Он покачал головой, пытаясь собраться с мыслями. — Не знаю, кто ещё. Работники? Главврач? Владелец? Чимин?       — Чимин? — Чонгук заметно удивился, его брови взметнулись вверх.       — Доктор Пак сейчас заменяет доктора Чхве на посту заместителя отделения и…       — Эй, — он взял омегу за плечи и заставил посмотреть себе в глаза. — Тэхён, я тебе с уверенностью скажу, что Чимин совершенно точно не при делах. Он бы никогда не подписался ни на что подобное ни за какие гроши. Я знаю его с младших классов и ручаюсь за него, как за себя самого.       — Д-да, да, я… — Тэхён всхлипнул. — Я не думаю, что он замешан в этом, но… Разве так поступают врачи? Разве так поступают люди? Что такого сделал мой папа? Что сделал я? — Новый приступ слёз сотряс его тело.       — Тише, успокойся… — Чонгук притянул его к себе, обнимая: — Ну же, француженка, не плачь.       — Твой дядя сказал, что папа не очнётся, пока я не сделаю того, что требуется, — надрывно. — Сказал, что я сильно пожалею, если снова ослушаюсь. Сказал… — всхлип. — Сказал…       — Тш-ш… — в самое ухо, поглаживая по спине. — Не нужно, я понял тебя.       — А сегодня… Там, — он кивнул в сторону обеденного стола, — отказ от реанимации. Но я ничего не подписывал! Если он узнает, если я… Результаты в понедельник…       — Это мы обсудим потом, — его голос звучал успокаивающе. — А сейчас прошу, успокойся. Слышишь? Я обещаю, что разберусь с этим.       Чонгук понимал, что сейчас важно остановить истерику. Он не хотел, чтобы ситуация повторилась, и омега снова потерял сознание. Крепче прижав Тэхёна к себе, он стал поглаживать по спине круговыми движениями.       — Мгн-м, — ответил он сквозь слёзы.       Чонгук продолжал крепко обнимать омегу, чувствуя, как внутри закипает ярость от осознания всей картины. Но старался не показывать своих эмоций, сосредоточившись на том, чтобы успокоить Тэхёна.       «Тише, тише», — шептал до тех пор, пока его дыхание постепенно не выровнялось, а всхлипы не стали реже.       — Давай умоем тебя, плакса, — спустя долгие минуты сказал Чонгук и развернулся к раковине. Тэхён оторвал голову от груди альфы и, шмыгнув носом, тихо буркнул:       — Я не плакса.       — Ещё какая, — улыбнувшись.

˖♕˖

      Тэхён сидел на диване и мял в руке игрушку-антистресс, пересказывая подслушанный разговор доктора Чхве, слова господина Мина и всё, что ему говорили по состоянию его папы врачи, также упомянув о том, что хотел отправить папу на лечение за границу. О предложении доктора Пака, от которого в итоге пришлось отказаться.       Чонгук стоял возле окна со сложенными под грудью руками и смотрел на город, слушая его. Тэхён периодически прыгал с одного на другое, с прошлого на настоящее, создавая небольшую путаницу, но общую суть альфа уловил. И, честно сказать, с большим усилием сдерживал нарастающий внутри гнев. То, что он слышал, было уму непостижимо.       — Чонгук? — тихо позвал Тэхён, заметив, что он уже некоторое время, не моргая, смотрел в одну точку, замерев. — Ты… Ты мне веришь? — совсем тихо, затаив дыхание. Альфа сразу перевёл на него взгляд, а после он даже понять не успел, как чужие губы коснулись его собственных.       Чонгук поцеловал омегу неожиданно даже для себя самого. Быстро приблизившись, он взял его за заднюю часть шеи и, склонившись, накрыл его губы своими. Но практически сразу оторвался от них, прижавшись лбом ко лбу, и шумно выдохнул:       — Прости… — прерывисто дыша.       Злость внутри него кипела неумолимым потоком и искала выход, а вкус желанных губ был лучшим средством не разнести что-нибудь к чертям. В голове был полный кавардак, что он не решался никак прокомментировать то, что услышал, когда омега замолк. Но красной бегущей строкой перед глазами было чёткое: «За что же?». Вопросы, вопросы и ни одного предположения.       Придя в себя от порыва альфы, Тэхён хотел было что-то сказать, но все слова окончательно покинули сознание, когда Чонгук повторил поцелуй. Чувственно смял губы, вплетя свободную руку в волосы, и приятно сжал их на затылке. Повернул голову и аккуратно толкнулся языком в рот, настойчиво прося ответить.       Тэхён, не в силах противостоять желанию, уложил свои руки на шею альфы и, поднявшись на ноги, прижался ближе. Чонгук сразу спустил руку с шеи, обвив поясницу.       Голодный, быстрый, жадный поцелуй не вписывался в здравые мысли обоих. Они понимали, что это какое-то безумие, но не могли оторваться друг от друга, продолжая терзать чужие губы. Скулёж непроизвольно вырвался в рот альфы, и он, рыкнув, вжал омегу в себя настолько крепко, что воздух из груди выбило одним коротким выдохом.       Боль, ярость и злость на самого себя, что был так слеп из-за обиды, застелившей глаза, а в придачу ещё и глух, — лишь сильнее распаляли. Все чувства перемешались в огромный ком, всё сильнее давящий на грудь, и этот полный хаос эмоций нуждался в выплеске. Инстинкты накалились до предела. Нутро горело от напряжения и жара. И Чонгук с каким-то титаническим усилием смог оборвать поцелуй, мазнув губами по щеке к уху.       — Тэ… — хрипло выдавил он, прерывисто дыша.       — Гук… — отозвался Тэхён, задыхаясь от переполняющих его эмоций, и лишь теснее прижался, потершись щекой об острую скулу. Пальцами стиснул чёрные пряди, осторожно оцарапав кожу — так, как нравилось альфе.       В следующее же мгновение Чонгук с рычанием вновь прильнул к вкусным губам, успевшим потерять свои очертания. Подхватил омегу на руки за бёдра и, развернувшись, понёс к обеденному столу. Всё лишнее с него полетело на пол, да так резко, что, по звуку, что-то разбилось, но никто из них не обратил на это внимания. Омега был усажен на стол, и пелена возбуждения затмила разум.       Невозможно было противостоять охватившей их страсти. Безумию, в котором, дыша в унисон, они заканчивающийся кислород на двоих разделили. Души друг перед другом обнажили, и всё без единого звука. Ни к чему лишние слова, когда границы давно стёрты. Когда все ответы в глазах, как на поверхности. Стоит лишь прозреть от съедающей и разрушающей нутро гордыни.       Ладони альфы скользнули под рубашку, пальцы сжали кольца рёбер, расширяющиеся и опадающие при каждом рваном глотке воздуха. Тело омеги отреагировало мгновенно — Тэхён выгнулся навстречу касаниям и прижался к нему ещё ближе, пытаясь уничтожить даже малейшие миллиметры между ними. Чонгук мазнул губами по подбородку и прикусил, прося откинуть голову. Тэхён открыл шею и почти взвыл от ощущения горячего языка на чувствительной метке.       Пачули заполонила собой всё пространство вокруг. Омега с особой жадностью вдохнул полной грудью, втянув в себя феромон альфы: насыщенный, терпкий. Он опьянил получше самой крепкой дозы алкоголя, отчего Тэхён потёк не хуже, чем в свою течку.       Не уловив возле шеи ни единой нотки нужного запаха, Чонгук только яростнее стал добиваться приятных слуху звуков, сжимая дрожащее в нетерпении тело. Широкие ладони скользнули на бёдра Тэхёна, и несдержанный стон вырвался из его груди от чересчур властных касаний. Опустив руки на стол, он приподнял бёдра, когда с него стали стягивать шорты вместе с бельём. После в два счёта разобрался с ремнём и застёжкой на брюках альфы, и те одним рывком были отправлены к щиколоткам.       Омега обхватил крупно подрагивающий при каждом толчке крови в его толстых венах член, и Чонгук, коротко выдохнув сквозь зубы, подался навстречу его ладони. Губы оказались в новом плену. Альфа, подхватив омежью ногу под локоть, с чувственным нажимом скользнул к ягодице и смял. Но как только пальцы коснулись уже влажного входа, Тэхён перехватил его за запястье, разорвав поцелуй.       — Пожалуйста, — тихо одними губами, как просьба ускориться. И это не та просьба, которая в забвении с губ обычно срывается, не тот момент, когда ты разбитый на грани оргазма и готов сделать всё, чтобы взорваться.       Это «пожалуйста» такое отчаянно требовательное, которое можно услышать, когда тебя от желания ощутить необходимое в конвульсии бросает и зудом до мозга костей пробирает. Такое, что не получи ты тут же желанное, на осколки рассыплешься.       Чонгук, обхватив свой член у основания, быстрым мазком по промежности смочил его смазкой и, уперевшись рукой в деревянную поверхность, обхватил омегу через спину, чтобы притянуть ближе, одновременно подавшись бёдрами вперёд и осторожным толчком заполнив собой. Тэхён короткие полосы на его шее оставил в этот момент вместе со всхлипом, но только теснее прижался, заставив нависнуть сверху, и пятками подтолкнул в негласной просьбе не останавливаться ни на миг. Дискомфорт от неподготовленности мышц практически не ощущался на фоне того всплеска эмоций, что царапали грудь.       Все внутренности омеги свело судорогой, а из уголков глаз выступили слёзы — заполненность, как удовлетворение желания ощутить себя нужным, размотало и так шаткие нервы. В ушах стоял шум и гулкие удары сердца — оно билось слишком быстро, вызывая лёгкую панику, потому что нельзя настолько сильно хотеть кого-то, быть зависимым от кого-то, а у него получилось. Получилось раствориться в альфе и потерять смысл своего существования вне.       Чонгук хотел выпрямиться, но омега не позволил, мёртвой хваткой вцепившись и обратно притянув. Тэхёну было плевать на неудобность позы, он альфу всем телом чувствовать хотел. Каждую напрягающуюся мышцу ощущать и в тепле чужого тела забыться. Чтобы в нём, на нём и рядом. Чтобы как можно ближе и ярче. Чтобы целиком насытиться.       Стол под ними глухо поскрипывал, явно не рассчитанный на подобную нагрузку. Хаотичные стоны, громкие и надрывные на особо глубоких толчках, то и дело были ворованы губами. Дыхание сбилось напрочь, а пульс подскочил до предела. Но они настолько потерялись друг в друге, что остановиться были не в силах.       Тэхён откинул голову назад и жадно словил воздух ртом, когда Чонгук, приподнявшись на носочки, сменил угол проникновения и попал точно по чувствительному сгустку нервов. Так остро он ещё никогда не ощущал близость с альфой. Глаза закатывались, а пальцы на ногах поджимались до сводящей истомы. И стоны вперемешку с судорожным дыханием выходили слишком молящими. Он уткнулся лбом в сгиб плеча альфы, роняя на смявшуюся ткань короткие хныкающие звуки при каждом движении внутри своего тела. А когда головка проезжалась по нервному сгустку, мелко вздрагивал. И дрожь эту Чонгук чувствовал всем телом, губы в кровь кусая, и с ещё большим энтузиазмом брал омегу: до звонких шлепков бёдер друг о друга. Мышцы горели огнём, а тело было напряжено до предела. Рубашка, которую они так и не сняли, как, собственно, и его рубашку тоже, раздражала Чонгука всё больше. Так хотелось вцепиться зубами в омежьи ключицы и оставить свои следы, как он делал практически каждый раз в их близость.       Размеренные и глубокие толчки стали частыми и слегка хаотичными. Всё ощущалось во сто крат, им было так хорошо, что становилось плохо. Тягучая волна преднаслаждения стала неумолимо нарастать, и альфа только успел выйти из омеги, как оба содрогнулись в оргазме. Тэхён, укусив альфу в шею и сладко простонав, а Чонгук, до боли сжав его бедро и низко прорычав. Дыхание перехватило, а во рту пересохло. Сперма выплеснулась прямо на одежду, но никого это сейчас не волновало — в голове был сплошной туман и ни единой связной мысли.       Спустя, казалось, целую вечность, когда сознание немного просветлело, Чонгук подцепил подбородок омеги и, оставив недолгий поцелуй, посмотрел в глаза. С таким теплом, что Тэхён с трудом предотвратил подкрадывающиеся к горлу слёзы.       В их взглядах был необъятный поток невыраженных слов. Но, впитывая образы друг друга, никто не осмеливался озвучить хоть каплю. Каждый думал о своём:       «Как же я скучал по тебе» — в мыслях Чонгука.       «Мне так не хватало тебя» — в мыслях Тэхёна.       Чонгук притянул омегу к своей груди, наплевав, что рубашка лишь сильнее испачкается. Прикрыл глаза и стал вслушиваться в чужой ритм сердца, пытаясь привести дыхание в норму.       — Прости, — первым нарушил тишину Тэхён, потому что молчать уже не о чем. От осознания упавших барьеров лёгкость в купе с какой-то усталостью медленно расползалась по венам. Давно нужно было поставить хоть какую-то точку в том дне, куда его насильно скинули. В груди тянущей болью отозвались мысли о неизвестности будущего, но он знал, на что шел, сбрасывая оковы. — Я всё испортил.       — Не думай сейчас об этом, — ласково расчесывая светлые пряди своими пальцами.       — Я не играл с тобой, — вопреки просьбе, продолжил оголяться Тэхён. — Не открывался и эгоистично был рядом, но не играл. И ни с кем не был до…       — Я знаю, — с грустной улыбкой, ни капли не слукавив. — Знаю, Тэ. — Ведь действительно знал. В глубине души чувствовал, и если бы хоть немного прислушался, то не захлёбывался бы в пучине. — Но не будем сейчас об этом. Мне нужно переварить всё, что услышал.       — Ты уйдёшь? — поглубже вдохнув смесь запахов альфьего феромона с парфюмом и потом с кожи.       — Мгн. — Зарывшись носом в волосы, Чонгук крепче обнял, запечатлевая момент, в котором бы им навечно остаться — так и прикованные друг к другу. А после отстранился, заглянув омеге в глаза, и легко улыбнулся, когда понял, что Тэхён верно уловил посыл.       Сейчас так будет правильнее, и оба это осознавали. Их тяга друг к другу была неугасаема — сущности давно притерлись и выбор свой сделали. А раны затянутся со временем и при должной заботе взрастят те зародыши чувств, что давно в душах теплятся. Время всё расставит по местам, и спешить им, по правде, некуда, да и незачем. Только бы знать, что впереди:       — Я смогу тебя обнять после? — совсем несмело, будто запретное что-то озвучил.       — Если захочешь, — тихо и без раздумий.       Утешительный трепетный поцелуй стал прощальным в этот вечер. После Чонгук молча ушёл, а Тэхён надежду в сердце бережно спрятал.