Бывают в жизни огорчения…

Посвящается тем, кто несмотря ни на что, ждал и верил в продолжение этой работы.

***

      Голд проснулся от стука капель по внешнему подоконнику и от холода, что доносился из открытой форточки. Мужчина нехотя разлепил глаза и оглядел комнату. Миллс рядом не было. Ему понадобилось чуть меньше минуты для анализа ситуации. Тёмный подскочил с кровати и спешно вышел из спальни. Он в панике заглядывал во все комнаты, которые встречал. Убедившись, что на втором этаже её нет, Румпель спустился вниз.       Мужчина прошёл холл, затем гостиную и оказался на кухне. Стеклянная дверь веранды была открыта – Голд вышел туда. На подвесном кресле, поджав ноги, сидела Реджина. На женщине был надет большой вязаный свитер, недлинная шелковая кружевная майка и такие же короткие шорты. В дрожащих от холода ладонях она теребила пачку сигарет и зажигалку.       — Реджина? — зашептал Румпель. — Ты давно здесь сидишь?       — Не знаю, — тихо ответила Миллс.       Тёмный приземлился на диван подле и заглянул в её глаза. Уставшие, красные от слёз, но всё равно такие красивые карие глаза.       — Ну что ты здесь сидишь? Холодно же, — облокотившись на спинку и закинув ногу на ногу, вопросил он.       — Не знаю, я проснулась и пришла сюда, — поежившись, сказала брюнетка. — Привычка, — немного помедлив, она добавила: — Мы каждое утро проводим здесь.       — Ну да, — усмехнулся Голд. — Давай пойдем в дом? Или я принесу плед?       — Нет, не нужно, — кратко отрезала женщина. — Знаешь, мне страшно. Я не готова к семье, детям, — начала говорить Миллс. — У меня столько вредных привычек, а ещё мне кажется, я уже слишком стара для этого.       — Для чего? — спросонья он не понимал, к чему она клонит.       — Беременности, Румпель. Я проснулась пару часов назад, мне хочется курить, да так, что трясет, — женщина положила пачку сигарет и зажигалку на столик и устало потёрла лицо. — Мне страшно, что наша жизнь изменится, я не знаю, что будет дальше, но точно могу сказать, что будет по-другому.       — Реджина, я тоже не знаю, что будет дальше. Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Ты очень долго жила с осознанием того, что не можешь иметь детей, но сейчас у нас появилась возможность, шанс обрести ребёнка, создать семью. Выбор только за тобой, я в любом случае буду рядом и поддержу любой твой выбор.       Спустя минут десять, медленно поднявшись с кресла, Миллс пересела на диван. Голд крепко обнял женщину, согревая замерзшее тело.       — Ты думаешь, у нас получится? — подняла глаза на него Реджина.       — Что получится? — не понял мужчина, отчего свел брови к переносице.       — Ну какие из нас родители? — покачала головой женщина. — Кем я воспитала Генри? Манипулятором, который считает, что любое его желание будет исполнено. В свои десять лет он решил, что я его не люблю, притворяюсь, ведь я Злая Королева. Тогда мне было больно, я решила, что нужно стать доброй для него. Тогда он обязательно меня полюбит. Но я устала его обманывать. Я устала, что за каждый мой промах он обижается – ни о какой любви с его стороны нет и речи. Генри не способен принять меня. Что, если и этого ребенка я воспитаю вот так? — Реджина вновь взглянула на Румпеля, ища ответы в его глазах.       — Реджина, глупо не учиться на своих ошибках, не так ли? — убив одной фразой весь её монолог, усмехнулся маг.       — Глупо, — на выдохе ответила женщина и поёжилась от холода.       Какое-то время они сидели молча, слышен был лишь стук капель по крыше веранды. В воздухе ощущался таинственный запах холодной сырости. Создавалось ощущение, что они абсолютно одни здесь, в этом маленьком городке. Никто не тревожил их своими проблемами и неурядицами. Наверное, потому что у них – самых могущественных и уважаемых в городе – образовалась проблемка…       — Ты всё ещё злишься? — заговорил Голд, не смотря ей в глаза.       — Да, Румпель, я злюсь, — вскинув брови, будто толкует очевидные вещи, ответила женщина.       — Могу я узнать причины твоей злости? — с лёгкой ноткой то ли надежды, то ли сочувствия, а может, и вовсе сожаления отозвался мужчина.       — Ты же знаешь, — прорычала Реджина, — меня выводит из себя, когда что-то идёт не так, как я запланировала, Голд, — брюнетка строго взглянула на него, а затем продолжила, — я и мысли не допускала, что могу стать матерью таким образом. Сейчас всё, что мне остается, – это принять ситуацию или отказаться от такого расклада событий. Но пока что я не могу не злиться. Я злюсь на ситуацию, на себя, на Вейла и отчасти на тебя. Мне страшно, я не знаю, что мне делать, поэтому злюсь.       — Пойми, детка, я страдаю из-за того, что не знаю, как тебе помочь, — мужчина прижал её к себе. — Когда ты закрылась в ванной, я не находил себе места, мне было больно слышать каждый твой всхлип. Я хотел выбить эту чёртову дверь, ведь не переживу, если тебе будет плохо, а меня не окажется рядом.       — Румпель, наша любовь зашла слишком далеко, — медленно качая головой, произнесла женщина, — мы зависимы друг от друга. Любовь…       — Это слабость, — закончил он излюбленную фразу. — Да, Миллс, я помню.       Реджина погрузилась в долгое молчание, а потом и вовсе резко встала и зашагала в дом, Голд ринулся за ней. Брюнетка, не оборачиваясь, подняла руку и произнесла:       — Оставь меня.       Румпель остановился, но ему не хотелось её слушаться. С Миллс тяжело, непросто, он знал. Женщина могла хладнокровно ответить, что всё нормально, но саму трясло, а глаза были на мокром месте. Она привыкла отталкивать, делать так, как поступают сильные. Хотя, возможно, глубоко в душе ей хотелось, чтобы её крепко обняли, прижали к себе и ласково успокоили. Но в этом и была вся Миллс. Мужчина продолжал стоять в гостиной, среди осколков от вчерашнего погрома, и ему оставалось только догадываться, как сейчас будет лучше для Реджины и их ребёнка..

***

      Говорить о том, что чувствуешь. Звучит слишком просто, не так ли? Но не для этих двоих, которые издавна привыкли скрывать свои эмоции, прятать их куда подальше. Дежурная улыбка, натянутая маска – обычное дело для них. Никто не видел их слёз, слабости, создавалось ощущение, что они всегда были такими могущественными, сильными и властными. Однако наедине друг с другом они давным-давно решили быть предельно честными.       Первой чувства обнажила Миллс: это произошло случайно, но всё же ту ночь оба запомнили навсегда. Юная Реджина сидела на холодном полу своей спальни в родительском доме. Слёзы нескончаемо катились по её щекам. На лице ощущалась неприятная влажность и липкость. Закрыв рот рукой, девушка беззвучно вопила. В это время тёмный маг укромно сидел на подоконнике открытого окна. Принцесса не замечала его, однако он прекрасно её видел. Ещё один всхлип, закостенелое сердце тёмного ёкнуло, нечто странное, давно забытое заскребло в душе. Посидев ещё немного, он всё-таки осмелился подойти. Маг тихо присел рядом, и аккуратно коснулся её, отчего девушка вздрогнула и резко поднялась. Он встал на ноги за ней, и вот так, молча смотря друг на друга, они провели несколько невыносимых минут. Тёмный раскрыл руки, Реджина медлила, но всё же боязливо прильнула к нему. Румпель тепло обнял её, прижимая к себе. Брюнетка тряслась, то ли от нескончаемой истерики, то ли от страха перед ним. — Ты… — робко заговорила принцесса, — моя мать сегодня… — она вновь начала захлебываться слезами. — Я всё знаю, детка, не думай об этом, — прошептал маг. — Тебе нужно это пережить, будет непросто. По щелчку пальцев они переместились на кровать с балдахином, тёмный уложил Реджину на подушки и сидел рядом, до тех пор, пока ей не удалось заснуть.       Именно так, впервые Реджина увидела в Румпельштильцхене не строгого учителя, не Тёмного, не того, от которого в страхе всё королевство, а Румпеля. В этот день принцесса слишком долго ждала учителя для занятий, но его всё не было и не было. Опозданий он на дух не переносил, поэтому девушка уже начала переживать. Недолго думая и, конечно же, набравшись смелости, она вспомнила прошлый урок и попыталась перенестись в его замок. — Получилось! — раскрыв глаза и оглядевшись, сказала она. — Что у тебя там получилось? — послышался голос. — Перенестись, — ответила брюнетка, продолжая оглядываться в поисках мага. — Конечно получилось, ведь это я тебя этому обучал! — произнёс он в своей манере общения. — Зачем ты здесь? После этого вопроса радость в глазах Реджины угасла, и девушка замялась. — У нас урок сегодня?.. — Я не в настроении, уходи, — сухо сказал Тёмный. — Румпельштильцхен! — крикнула девушка, но ответной реплики не последовало. — Румпельштильцхен! Румпельштильцхен! — продолжала она. — Что непонятного в слове «уходи»? — прорычал маг появившись ниоткуда прямо перед ней, даже слишком близко, и взяв её за шею. — Что с тобой? — задыхаясь, выдавила Реджина. — Не твоего ума дела! — от отпрянул от неё. — У нас урок! Ты не предупредил, что его сегодня не будет, так позволь узнать причину! — выпалила девушка, сама от себя не ожидая такой дерзости, на что Тёмный вскинул брови, ведь изрядно удивился такому поведению прилежной ученицы. — Сегодня день, когда я потерял сына, — кратко пояснил он и замолчал. — Ох… — девушка не знала что и сказать, ведь невольно подняла единственную больную тему для него. Поэтому тихонечко приблизилась сзади и обняла его за плечи, тем самым пытаясь утешить. — Почему ты не ушла? — прервав долгую паузу, произнес он. — Больше не боишься? — Нет, не боюсь, — сладко прошептала девушка. — Ну всё, субординация нарушена, уважение пошатнулось, — парировал маг, на что принцесса рассмеялась. — Тебе смешно? — он обернулся, высвобождаясь из объятий, и свёл брови к переносице. — Нет, — сдерживая смех и усердно стараясь сделать максимально серьёзный, вид ответила она. — Спасибо, что пришла, — отводя взгляд в пол и отшагивая дальше, тихо сказал тёмный.       На этот раз, Реджина старалась оказать поддержку самому жестокому человеку понаслышке, а Румпельштильцхен увидел в ней не инфантильную принцессу, а нечто большее.       Их дороги расходились, но они встречались вновь и вновь, лицом к лицу. Даже если они враждовали, каждый знал, что, если одному будет плохо, другой придёт несмотря ни на что. Прилюдно они постоянно подстебывали и колко шутили, но не наедине. Один на один. Это другое, ведь не нужно отыгрывать роль Злой Королевы или Тёмного Мага. На этот раз Злая Королева сидела в собственном замке, будто вся на иголках. Что-то определённо тревожило девушку, ведь руки были сжаты настолько, что ногти впивались в ладони. Чувства её были смешаны, непонятны, а в горле стоял ком. Она поджимала губы, а глаза были на мокром месте. Румпельштильцхен, как всегда, сначала наблюдал издалека, в попытке предугадать настроение Королевы. Она выглядела неоднозначно, но Тёмный никак не мог предположить, в чём дело. Наконец он осмелился приблизиться. Однако осёкся и не знал, как начать разговор, ведь его шуточно-ироничная форма общения могла запросто обесценить проблему, а сразу вот так быть искренним и сочувственным попросту не умел. — Ваше Величество, — обратился к ней маг, — по какой причине наводите тоску? — без иронии не обошлось; он ожидал её реакции, ответа. — Румпель? — вздрогнув, обернулась она. — Что ты здесь делаешь?! — в глазах вспыхнул огонь, но так же быстро потух, войти в роль Злой Королевы у неё не вышло. — Что тебя тревожит? — взглянул ей в глаза Тёмный. Не в силах внятно ответить она проронила слезу, а затем ещё одну и ещё. Реджина упорно пыталась успокоиться, но не могла – маг подошёл к девушке и приобнял её, шепча на ухо: — Расскажи мне, милая, что случилось? Кто тебя расстроил? — Я всё испортила, — дрожащим голосом прошептала она. — Я вновь вышла на эмоции в попытке доказать что-то Коре, — язык просто напросто не поворачивался назвать её «матерью». — Я выпила зелье, — после сказанного Королева вовсе зарыдала в его руках. — Что? — сведя брови к переносице спросил он. — Что ты выпила? Какое зелье? — утешая захлебывавшуюся слезами Королеву, он бегло оглядел комнату, а затем по щелчку пальцев перенёс их к резному, массивному столу, на котором стоял пустой стакан, по всей видимости, из-под зелья. Проведя пальцем по краю, он поднёс каплю субстанции к носу. — Ты сделала себя бесплодной, — констатировал факт маг. Реджина задрожала, продолжая рыдать. — Господи, что я натворила? — губы не слушались Королеву, предательски дрожа. — Идиотка.

***

      Миллс вздрогнула от воспоминаний. Она весь день провела в размышлениях, совершенно не зная, что делать дальше. Шагнуть вперёд, позволить себе слабость, искушение, любовь с ним… Реджина боялась уязвимости, поэтому большую часть жизни провела одна, в этих вопросах ей было страшно ошибаться.       А может, стоит попробовать? Найти свой «счастливый финал»? Пойти на это, позволить себе слабость, стать уязвимой? Ведь позволила начаться этому роману, позволила продолжиться.       Румпель именно тот, кто мне нужен, тот с кем я не притворяюсь, тот с кем я чувствую себя в безопасности и блаженном спокойствии. Рядом с ним я чувствую себя на своём месте, в своей тарелке, мне хорошо. Ведь это не сложно? Просто взять и признать? Мы столько пережили, пора позволить себе счастье.       «Я сейчас выйду и скажу ему всё то же самое, что сейчас обдумала. Это просто, я справлюсь».       Наконец Миллс покинула свою комнату, где закрылась на весь день. Под дверью сидел уставший Румпель, который тотчас вскочил, как она вышла. Его глаза судорожно блуждали по её безэмоциональному лицу, стараясь выхватить хоть намёк, который осведомил бы о её настроении, но безуспешно.       — Реджина, ты не голодна? — заговорил он, решив начать издалека, чтобы ненароком не задеть её.       — Подожди, — небрежно отмахнулась она, — мне есть что сказать.       Она аккуратно взяла его руки своими холодными и дрожащими, поджав губы и сделав глубокий вдох, а затем выдох, и ещё раз, она начала:       — Румпель, я долго думала, — Миллс сделала паузу и спустя несколько секунд продолжила: — о нас. Я думала и, кажется, пришла к правильному выводу, мне нужно столько тебе сказать, — голос был нежным, приятным, видно, что она вкладывает все чувства, что на душе, в эти слова.       — Реджина? — он глубоко вглядывался в её глаза, ожидая продолжения, старался прочесть в них хоть что-то, предугадать.       — Только не перебивай, я сейчас, — она снова остановилась и собралась с духом. — Мне с тобой так хорошо, так спокойно, — брюнетка слегка улыбнулась, чуть опуская веки. — С тобой я не притворяюсь, я в безопасности, под твоей защитой. Я не боюсь быть слабой, с тобой, — тут она остановилась снова, настраиваясь на продолжение. — Я думаю… — ещё одна короткая пауза, но для мужчины она показалась вечностью, ведь совсем не в его руках ситуация – лишь Реджина сейчас пишет их историю, — нам нужно расстаться, — в глазах скользнул холод, она будто не контролировала, что говорит.       — Что? — нахмурился он, в шоке отшатнувшись; в тот момент он даже засомневался в собственном слуховом аппарате , надеясь, что ослышался.       — Уходи, прошу. Это конец. Я тебя не люблю, — как острое лезвие, слова вонзились прямо в сердце, и боль обездвижила, пленила разум. В горле застряло отчаяние, не позволяя Румпелю произнести хоть что-то.       Эта секунда промедления с его стороны, и Миллс быстро отпустила его руки, возвращаясь в комнату и закрывая дверь на щеколду, оставляя Тёмного мага по ту сторону деревянной плиты. Брюнетка бросилась на кровать и отчаянно закричала в подушку. Страх охватил её, она будто стояла на краю пропасти, однако шагнуть не решилась.