It's Not A Fashion Statement

— Джи, пожалуйста, это не твоя вина, что бы там ни было, всякое случается, я в полном порядке. — Он просто рыдает еще сильнее, еще глубже зарываясь лицом в колени. Я подхожу и присаживаюсь на корточки рядом с ним, кладу руку ему на подбородок и приподнимаю его, чтобы он смотрел на меня. — Хочешь знать, что причиняет самую сильную боль? — Спрашиваю я, когда его полные боли глаза встречаются с моими, и он тихо кивает, а я продолжаю внимательно наблюдать за его лицом. — Видеть тебя таким. А теперь вставай и перестань быть идиотом, ты же знаешь, что мне плевать на то, что произошло, а даже если бы не было, я бы не стал винить тебя, потому что, черт возьми, это не твоя вина, хорошо, милый? — Я вздыхаю, и мое лицо расплывается в улыбке, когда его глаза загораются. Он улыбается мне в ответ, тихо смеясь и вытирая глаза. — Не могу поверить, что это я плачу, а меня утешают, — он качает головой и улыбается, пока я хватаю его за руку и подтягиваю к себе, помогая встать на ноги. — И я не могу поверить, что это ты меня утешаешь, — продолжает он, заключая в свои объятия. — Любовь заставляет тебя совершать странные поступки, однако, — говорю, получая в ответ усмешку. — Ты сегодня такой милый, не находишь? — спрашивает он, приподнимая бровь и ухмыляясь, снова проводя руками по моим бокам. — Ммм, да, как тебе угодно, — бормочу я, уткнувшись лицом ему в грудь.       Вокруг нас гремит дождь, единственный источник света снаружи — лампы на солнечных батареях, разгоняющие темноту. Высокая фигура Джерарда нависает надо мной, защищая от ливня, его волосы намокают, а вода стекает по шее. — Я так сильно люблю тебя, Джи, я не знаю, что бы я без тебя делал. — Ну, у тебя бы не было сломанной руки или шрама на животе, — слышу я его бормотание; полагаю, я не должен был этого слышать. — Но я был бы мертв, — шепчу я в ответ, но достаточно громко, чтобы он услышал. — Пожалуйста, не говори так, — отвечает мужчина, еще крепче обхватывая меня руками. — Но это правда, — я протестую, пока он сокрушенно вздыхает, затем нежно проводит пальцами вверх и вниз по линии моего подбородка. — Давай испечем торт.       Внезапно Джерард оживляется и тянет меня в дом, затем на кухню, где он начинает рыться в шкафчиках в поисках различных ингредиентов. Это забавно. — Ладно, так… какой торт нам приготовить? Например, тройной шоколад, мраморный, с кокосом и джемом, ванильный, с помадкой, с корицей, с красным бархатом, с апельсиновым шоколадом, с клубничным кремом, я не знаю, с гребаной радугой, все, что ты захочешь, Фрэнки, — он облокачивается на столешницу, перечисляя различные начинки, что вызывает у меня улыбку одна только мысль о нем, о его фартуке, свободно болтающемся на шее, о его черных волосах длиной до ушей, падающих на лицо, когда он сдувает их, задерживая взгляд на единственной пряди, трепещущей у него перед глазами, и просто о том, что он готовит пирог и что у него так много идей. Он продолжает перечислять начинки, о которых я даже не слышал, загибая пальцы, когда называет каждую из них. Он заканчивает и смотрит на меня, улыбаясь как идиот.       Я усмехаюсь и подхожу к столу, заполненному ингредиентами, пробегая взглядом по всему этому беспорядку. — Боже мой, — я не могу удержаться от смеха.       Он такой очаровательный придурок, чрезвычайно привлекательный и милый, и втайне от всех готовит торты в качестве хобби. Он надувает губы и прищуривается, рассматривая все ингредиенты, затем вздыхает и закатывает глаза, поднимая руки в знак поражения. — Ладно, ладно, мне нравится печь торты, просто так вышло… — Почему я не знал об этом раньше? Ну и? — спрашиваю я, ухмыляясь. — Ладно, не знаю, я просто решил больше их не готовить… Я хотел сделать тебе на твой день рождения, но потом решил, что это будет немного странным, поэтому купил тебе торт из кондитерской, а потом… — Это мило, — отвечаю я, улыбаясь так широко, что кажется, у меня вот-вот отвалится челюсть. — Ладно, неважно, теперь выбирай. Какой торт мы будем печь? — Хмм… шоколадно-апельсиновый. Это мой любимый. — Отвратительно. Но ладно, ладно, давай, — он продолжает перечислять некоторые вещи, которые я должен достать и взвесить для него, хотя я даже не знаю, из чего состоит большая часть этой выпечки. — Джерард, что это за хрень? — спрашиваю я, хмурясь, понятия не имея, что он только что попросил меня достать для него. — Просто прочитай на коробках или пакетах, ты вообще ходил в школу? — Уже несколько лет нет, — шучу я, но Джерард, похоже, внезапно перестает находить это смешным. — Подожди, что? — спрашивает он, делая паузу. — Э-э-э… Мне пришлось уйти из школы… Я был бездомным, не говоря уже о школе. — Фрэнки, это действительно плохо! Что ты будешь делать, если когда-нибудь уйдешь от меня — на самом деле, к черту это. Но я не знаю, что, если ты захочешь найти работу? Например, другую работу или… — Я не собираюсь, я не буду, я не хочу. — Отвечаю я, перебирая различные ингредиенты, пока не нахожу то, что искал целую вечность. — Но что, если ты действительно захочешь что-то сделать, а потом… — Джерард, заткнись. Мне больше не нужна школа, осталось всего несколько месяцев до того, как я все равно бы закончил, я пропустил всего год или что-то около того, это, честно говоря, это не так уж и плохо. К тому же, если бы я когда-нибудь занялся какой-нибудь другой работой, это, конечно, не было бы связано со школой или чем-то даже отдаленно академическим, — вздыхаю я, возвращаясь к ингредиентам, чтобы найти следующий продукт по запросу. — Чем бы ты хотел заниматься? — с любопытством спрашивает он. — На самом деле, не знаю, что-нибудь связанное с музыкой. Меня никогда особо не волновала зарплата, я просто всегда хотел делать то, что мне нравится, понимаешь? — Ммм, да, — соглашается он, оставляя нас на мгновение в тишине, — ты счастлив со мной? — внезапно спрашивает он, нарушая тишину. — Это буквально самый глупый вопрос, который ты когда-либо задавал. — Я закатываю глаза, Джи улыбается в ответ. — Иди сюда, — приглашает он меня; я присоединяюсь к нему у стола, когда он заканчивает помешивать смесь. — Попробуй, — он протягивает мне ложку, я слизываю с нее полоску, и сладкий вкус наполняет мой рот, в то время как я делаю гримасу, которая, вероятно, очень похожа на ту, которую я бы сделал, испытывая оргазм. — Фрэнки, пожалуйста, не надо так стонать, это доставляет удовольствие моему члену. — Это ооочень вкусно, ммм, да… — Я подчеркиваю стоны, пытаясь чувственно облизать ложку, хотя уверен, что выгляжу как идиот. — Фрэнк, я ведь не шучу…       Ладно, думаю, мне стоит послушаться. — Ладно, ладно, как скажешь. Хотя это действительно вкусно. — Он кивает, затем макает в смесь палец, пробует на вкус и морщится от отвращения. — О боже, нет, нет, какая гадость, — хмурится он, затем качает головой и выливает всю миску со смесью в мусорное ведро. — Что ты сделал? — Спрашиваю я, совершенно потрясенный тем, почему он решил сразу же выкинуть все приготовленное ранее. — Поверь мне, Фрэнки, я знаю, что делаю. — Конечно, именно поэтому ты только что испортил целую миску, — вызывающе ухмыляюсь я, затем небрежно прислоняюсь к кухонным шкафчикам, начиная грызть ногти, дурацкая привычка. — Что ж, Фрэнки, если ты собираешься действовать таким образом…       И не успел я опомниться, как мне на голову опрокинули целый мешок с мукой. — Ой, моя рука соскользнула. — Джерард! Ты гребаный осел, — кричу я, изо всех сил стараясь сдержать смех.       Я вытираю глаза от белой «пудры» на лице, смахивая ее с лица на пол и встряхиваю волосами, чтобы избавиться от мучных комочков. Моя черная футболка и джинсы тоже в муке. Практически все мое тело покрыто мукой. — Надеюсь, у тебя закончилась мука для выпечки тортов? — возмущаюсь я, размахивая руками. Джерард хихикает и прикрывает рот рукой, чтобы не расхохотаться, отступая назад и рассматривая свою работу. — Неа, — ухмыляется он, открывая шкаф и доставая еще несколько пакетов с мукой. — Чертов идиот… — Бормочу я себе под нос, приподнимая уголки губ, потому что прямо сейчас просто невозможно не улыбнуться. — Мука! — кричит Джерард, несколько раз щелкнув пальцами над головой и растягивая букву «А». — Иду, ваше королевское высочество, — отвечаю я, закатывая глаза, все еще перепачканный мукой. Я не могу сдержать ухмылку, которая появляется на моих губах, когда Джерард ведет себя как идиот. Это просто очень, очень мило. — Моряки дерутся в танцевальном зале — внезапно Джерард начинает петь, демонстрируя при этом довольно хороший британский акцент. — Боуи, правда, Джерард? — он просто игнорирует мой комментарий и продолжает, медленно покачивая бедрами из стороны в сторону. — О, человек! Взгляни на этих пещерных людей… Это наиуродливейшее зрелище.       Я наблюдаю за тем, как он превращает песню в настоящий шедевр, беря высокие ноты с невероятной силой, при этом продолжая петь с сильным британским акцентом, совершенно забывая о том, как смешивать ингредиенты. — Взгляни на полицейского,  Избивающего невиновного. О, человек! Будет удивительно, если он когда-нибудь узнает...       Он встряхивает волосами и поворачивается, выпячивая бедро и проводя рукой по лицу, и продолжает: — Что является героем популярного шоу. Есть ли жизнь на МАААААААРСЕЕЕЕ…       Я на самом деле очень удивлен тем, насколько хорош Джерард, во-первых, в пении, во-вторых, в своем британском акценте, и в-третьих, насколько он чертовски привлекателен и талантлив одновременно. — Ого. — Извини. У меня в голове крутилась эта песня, и я немного увлекся. — Нет, нет, это круто.       Джерард поворачивается и продолжает тихо напевать оставшуюся часть мелодии, возвращаясь к готовке и слегка покачивая бедрами в такт… Эта задница… она просто идеальна. — Фрэнки, о, сладенький, достань мне сладенькое, — поет он, прерывая мое восхищение его задницей. Я передаю ему пакетик и наблюдаю, как он аккуратно насыпает немного, затем макает в него палец и пробует на вкус. — Ммм, это намного вкуснее, попробуй прямо сейчас.       Он снова окунает в него палец и протягивает мне, чтобы я его облизал, но вместо этого проводит им по моему носу. Он смеется, когда я пытаюсь дотянуться до носа языком, чтобы слизать его, но безуспешно. — На тебе столько муки, — заявляет он с застенчивой улыбкой на лице. — О, вау, спасибо, что обратил на это внимание, я понятия не имел.       Затем он выливает смесь на противень и ставит его в духовку, устанавливает таймер и, бросив фартук на пол, выходит из кухни. — Ты не собираешься убирать… этот… беспорядок? — Кричу я из кухни, оглядывая весь этот хаос и муку, которая валяется практически повсюду. — Да, но позже, подойди сюда.       Как только я переступаю порог, он притягивает меня к себе за талию, застигая врасплох, и тут же прижимается своими губами к моим. Я сразу же отвечаю на поцелуй, закрываю глаза и позволяю его рукам осторожно водить вверх-вниз по моим бедрам. Каждый раз, когда мы целуемся, это все еще похоже на первый раз, от этого мое сердце по-прежнему бьется в два раза быстрее, в голове все еще кружится, от этого мое тело словно горит, у меня все еще покалывает в животе, я все еще чувствую, как уголки моих глаз наполняются слезами, и я думаю, всегда буду чувствовать себя так, словно внутри меня порхает миллион бабочек.       Внезапно я испытываю прилив адреналина, прижимаю Джерарда к стене, заставая его врасплох, и прижимаюсь губами к его губам, провожу руками по его обнаженной груди, ощущая под своими ладонями его мягкое, теплое тело.       Его руки тянутся к моей груди, но я хватаю их и держу по обе стороны от его головы, чтобы он не мог прикоснуться ко мне, он хнычет, и я сильнее прижимаюсь к нему в поцелуе, слегка склонив голову набок.       Я прижимаюсь бедрами к его бедрам, отрываясь от его губ, чтобы глотнуть воздуха, и он тут же использует это как шанс облизать полоску от линии моего подбородка до ключицы, втягивая в себя то место, от которого я сразу же чувствую слабость.       Стоило ему буквально дотронуться до этого места, и я тут же терял всякую силу в ногах, не говоря уже о том, чтобы посасывать и покусывать его. Я чувствую, как его зубы впиваются в кожу, и невольно издаю очень громкий стон, прижимаясь к нему. Он разворачивает меня так, что я оказываюсь прижатым к стене, Джерард явно ухмыляется тому факту, что нашел мою слабость. — Маленький Фрэнки уже не такой взрослый, правда? — он шепчет мне на ухо, посылая волну вожделения по всему моему телу. Я сглатываю и застенчиво качаю головой, страстно желая, чтобы его губы вернулись к этому месту.       Слава богу, он это делает, осторожно проводя языком по этому месту, а затем снова посасывая, заставляя меня всхлипывать, когда его большие руки гладят мои бедра. Он снова кусает в то же самое место; сначала нежно, потом так сильно, что, кажется, до крови. Я практически вжимаюсь в стену, не в силах устоять на ногах, вскрикиваю от легкой боли, но это того стоит, потому что удовольствие разливается по моему телу. Это потрясающее ощущение. Джерард отстраняется и нежно целует пурпурно-красный участок кожи, заставляя меня всхлипнуть. — У меня во рту кровь, — констатирует он, отстраняясь и облизывая нижнюю губу, ощущая вкус моей крови во рту и морщась, хотя я думаю, что это довольно горячо. — Я знаю. — Тебе не было больно? тебе же не больно? — обеспокоено спрашивает он, проводя по укусу пальцем, отчего по моему телу пробегает дрожь, а его глаза полны беспокойства. — Это потрясающее ощущение.       Я отвечаю честно, отчаянно желая прикоснуться к Джерарду. Он кивает мне в знак согласия и проводит языком по синяку, щекоча поврежденную кожу. Я обвиваю руками его шею, в то время как Джерард обнимает меня за бедра, соединяя наши губы и страстно целуя, поглаживая пальцами мою спину. — Джерард, мы можем просто потрахаться?       Я отстраняюсь и спрашиваю; к моему удивлению, он качает головой и отходит в сторону. Думаю, он чувствует мое разочарование и обиду, не знаю, отражается ли это на моем лице или на языке тела. — Нет. У тебя швы и сломано запястье. Ни за что.       Я пытаюсь протестовать, но понимаю, что он не собирается менять своего решения, так что в этом нет смысла, но я все равно это делаю. — Это несправедливо. — фыркаю я, ненавидя дурацкие швы и травму запястья больше, чем когда-либо прежде. — Я знаю, но от этого будет только хуже, я не хочу этого, ладно? — Хорошо, — отвечаю я, соединяя наши губы, пока буквально секунду спустя не сработает этот дурацкий таймер приготовления торта. — Но мы собирались до прихода Майки… — Пытаюсь я, следуя за ним на кухню. — Да, но в то время я не понимал, насколько плохи твои запястья и живот. — Отвечает он, наклоняясь, чтобы открыть духовку, и открывая мне полный обзор своей потрясающей задницы. — Мы бы все равно это сделали, так какая разница… — Фрэнк, я сказал «нет», — бросает он в воздух, когда он достает торт и ставит его на столешницу. — Фрэнк, я сказал «нет». Мы не будем этого делать, пока твои раны не заживут, хорошо? Конечно, я хочу, я просто знаю, что это будет очень больно для тебя. — Мне все равно, черт возьми. — Фрэнк, перестань, ладно? Прости, но я бы не смог, зная, как сильно это может ранить тебя. Это только потому, что я забочусь о тебе и люблю тебя, понимаешь?       Я разочарованно вздыхаю, крайне раздраженный и расстроенный, но в то же время чрезвычайно благодарный, потому что Джерард такой внимательный и добрый, что заставляет меня чувствовать заботу и любовь, что действительно согревает мое сердце. — Не хочешь помочь мне с этим? — спрашивает он, нарушая тишину, я даже не понял, где он находится. — Э-э-э, нет… Я просто дождусь тебя на диване или еще где-нибудь, я, наверное, все равно все испорчу, к тому же, мне вроде как нужно вымыть голову, я чувствую себя отвратительно из-за всей этой муки, которой ты посыпал меня ранее.       Я вижу, что он улыбается, все еще довольный тем, что испачкал меня мукой.

***

      Я включаю горячую воду и погружаюсь в нее, позволяя воде намочить волосы. На мне все еще остается немного муки, о чем я не догадываюсь, пока она не становится комковатой и отвратительной в воде.       Я наливаю шампунь на ладонь и массирую кожу головы, промывая волосы, когда запах малины проникает в мой нос. Волосы Джерарда обычно пахнут кокосом, потому что он пользуется кокосовым шампунем, в то время как я предпочитаю шампунь с ароматом малины. Мне нравятся волосы Джерарда, они такие мягкие, сочные и густые и так хорошо ухожены. Они всегда расчесаны на косой пробор, и он выглядит великолепно, особенно после того, как их только что обработали кондиционером и высушили феном, так что они все еще теплые и необычайно мягкие, а густые шелковистые черные пряди падают ему на глаза, и не важно, что он делает, чтобы мешались ему. Мои глаза все время идеально сводится к тому, какие они. Я люблю, когда его волосы такие, я имею в виду, что я люблю их всегда, но когда их только что вымыли, они становятся такими объемными и восхитительными, что мне просто хочется провести по ним руками. Неспособность провести рукой по его волосам, когда он в таком состоянии, равносильна тому, что ты видишь действительно милого щенка и не можешь его погладить, хотя он смотрит на тебя такими умоляющими глазами.       Они такие же красивые, как и все остальное в нем; они так хорошо обрамляет его лицо и подчеркивает его черты. Его нос такой милый, очаровательный и просто идеальный, что если бы кто-нибудь сказал вам: «Представьте себе самый совершенный нос на свете», это был бы нос Джерарда. Это просто красивый нос, такой забавный и обаятельный.       А еще у него такая мягкая и теплая кожа, она ровного оттенка и довольно бледная, но если бы он провел день на солнце, у него был бы красивый золотистый загар, который очень идет к его черным волосам. У него, как и у меня, итальянские предки, и, если честно, это означает, что мы оба можем неплохо загорать на солнце.       Но кожа Джерарда просто идеальна во всех отношениях, будь он бледным, как простыня, или по-настоящему загорелым, он выглядит просто идеально, несмотря ни на что, а если бы я загорел, то выглядел бы как мандарин, просто смешно.       Форма его лица так совершенна, его скулы и чертова линия подбородка, да и вообще все в его чертах лица так удивительно. А еще у него такие мягкие и пухлые губы, они очень красивого розового оттенка и чертовски нежные, а когда он говорит, уголок его рта приподнимается, что тоже очаровательно.       У него такие милые и крошечные зубки, они действительно ровные и жемчужно-белые. А потом его улыбка, она такая красивая, одна только его улыбка может скрасить весь мой день. У него такие удивительные и манящие глаза, смесь шоколадно-коричневого и изумрудно-зеленого, с небольшими вкраплениями янтаря. Как они загораются, когда он улыбается, и как у него появляются маленькие морщинки в уголках глаз, когда он улыбается, его густые, длинные ресницы, а затем идеальные брови; Я просто обожаю в нем все. Он чертовски великолепен, он даже кажется ненастоящим. А его тело… Черт возьми, он такой горячий. Он не то чтобы мускулистый, скорее подтянутый. Его фигура просто… идеальна. Все идеально, его смех и его… Я прерываюсь в своих мыслях, когда слышу стук в дверь, на который отвечаю, чтобы могли войти. — Мне просто интересно, где ты… Все ли с тобой в порядке, ты же знаешь, тебя не было по крайней мере час.       Я этого не знал, я просто так увлекся мыслями о нем. Я выглядываю из-за кафельной стены, отделяющей душевую кабину от остальной части ванной. — Не хочешь присоединиться? — Спрашиваю я, внезапно осознавая, что мы никогда раньше не принимали душ вместе, что довольно странно, поскольку все, что я делаю в душе, это думаю о нем. — Эм… Думаю, почему бы и нет?       Он отвечает, и я внезапно начинаю по-настоящему волноваться. Почему никому из нас никогда не приходило в голову сделать это? Мы встречаемся уже больше двух месяцев, как же мы раньше не принимали душ вместе? Он входит, и я окидываю взглядом его тело, мгновенно возбуждаясь от одного его вида. — В воде швы не болят? — Спрашивает Джерард, хмуря брови и с беспокойством наблюдая за мной. — Э-э, нет, все даже иначе. — Я отвечаю, а Джерард улыбается и, обхватив меня руками за талию, заходит под воду, намочив волосы, от чего становится чертовски жарко. Пряди черных волос прилипли к его лбу, и я провожу по ним рукой, когда он приподнимает мой подбородок и мягко соединяет наши губы. Я отстраняюсь, беру кокосовый шампунь и набираю его в ладонь, затем намыливаю ему волосы. Я пытаюсь работать двумя руками, но это довольно сложно, учитывая, что одна из них все еще сломана. — Ммм, это так приятно.       Я массирую его голову и аромат кокоса разносится по всей ванной. Он снова соединяет наши губы, и это такое удивительное ощущение: теплая, расслабляющая вода стекает по моей спине, мягкая рука Джерарда блуждает по моему телу, в то время как другая его рука нежно проводит по линии моего подбородка, а затем его удивительные губы прижимаются к моим.