В плену жестокого чувства

      Понадобилось некоторое время, чтобы собрать мысли в нужные слова.       — Чёрт, даже на французском было проще говорить… — пробормотала я, на ходу осознавая, что говорила вслух.       — Проще чем со мной? — Чон горько усмехнулся.       — Нет! То есть… Не совсем. Я не могу подобрать слова, чтобы не сказать глупость.       — Для правды слова подбирать не обязательно. Если глупость будет правдой — я бы с удовольствием послушал глупости…       — Что ж… — я взяла паузу ещё на полминуты, чтобы заговорить снова. — В самом начале, когда мы начали общаться с Минги, мы понравились друг другу, но у него было разбито сердце, а у меня… Ну, я тогда ещё не отошла от исчезновения брата из моей жизни.       Рассказывая Чону в общих чертах о том, как Минги предложил возобновить отношения, которые мы оба не сумели когда-то начать, я вдруг поняла, что Чон Уён — единственный человек, с кем я действительно могла быть честной. Он знал и о Минги, и о моём мнении о преступных связях наших семей, и о Ёсане… Чего он не знал — это моего отношения к нему самому, но будем честны: я и сама ещё этого не могла до конца понять.       — Так он целовал тебя? — серьёзно, но спокойно спросил Чон, не глядя на меня. — Возможно, делал что-то ещё?       — Он… Да. Но я оттолкнула его, Чон Уён, — я закусила губу, мысленно врезав себе за то, как это прозвучало. — Не хочу оправдываться! Ничего, за что мне следовало бы стыдиться, не произошло.       — Но ты осталась на ночь, — уже более напряжённо констатировал Чон. — Неужели в расчёте на то, что ничего не произойдёт?       Я встала, и Чон тоже поднялся на ноги.       — Я, кажется, уже сказала, что у меня нет таких чувств к Сон Минги! — я обошла журнальный столик, чтобы ткнуть пальцем в грудь Чон Уёна. — Я бы сбежала, если бы было как-то иначе, но — нет, я осталась, потому что он просил. Осталась, чтобы просто его поддержать!       — Поддержать? — он перехватил мою руку за запястье, притянув ближе к себе. — Оставаясь у мужчины на ночь, разве ты могла быть уверена, что ничего не произойдёт?!       — Да, я была уверена. Ничего не могло произойти.       Он усмехнулся, возмущённо глядя на меня. От негодования его рука дёргалась, когда он начал говорить:       — Откуда такая уверенность, Кан Суён?       — Да потому что он — не ты! — я почти кричала. — Ты говоришь, что я осталась на ночь у мужчины, но вот тебе факт: я выбираю, кого считать мужчиной для себя, а кого — нет! Сон Минги для меня друг — и точка! Вне зависимости от того, что ты или он об этом думаете!       Чон ослабил хватку, но руку не отпустил, почему-то второй рукой погладив меня по голове со странной ядовитой усмешкой.       — Ты — жестокая стерва, Кан Суён. На месте Сон Минги я скорее предпочёл бы из окна выпасть, чем быть твоим другом!       Это прозвучало как причина отправить его в это самое окно или хотя бы ударить как следует по лицу. Но мне нечем было возразить.       — Как известно, ты не на его месте, Уён! — я запоздало осознала, что назвала его простой формой имени. — Что бы ты сделал на своём?       Чон сощурился, скользнув взглядом по моим губам, а затем отошёл на несколько шагов. Он выглядел как кобра, готовящаяся к броску: сейчас он максимально напряжён, а где-то внутри, по невидимым жилкам от сердца до клыков движется яд.       — Я бы касался тебя там, где касался он, пока те прикосновения не сотрутся из памяти, заменившись моими… — он прикрыл глаза, сжав ладони в кулаки. — Тебе не стоило такого спрашивать, Кан Суён. Мы в замкнутом пространстве, и я обидел тебя совсем недавно… Уходи, пока я себя ещё контролирую! — он сделал несколько тяжёлых вздохов, не глядя на меня. — Ты всё зовёшь меня тираном, но вот только теперь я в шаге от того, чтобы по-настоящему перестать считаться с твоими желаниями!       Я снова почувствовала, как начала дрожать всем телом. Когда-то я слышала, что к хищникам нельзя поворачиваться спиной… Медленно развернувшись, я закусила губу, чтобы унять дрожь, и слегка повернула голову, чтобы он точно меня услышал:       — Тебе стоит знать, что он обнимал меня сзади… — проговорила я дрожащим полушёпотом, слыша, что Чон сделал шаг ко мне. Откинув волосы на правую сторону, я обнажила шею. — Минги поцеловал меня в шею, вот здесь, — я указала место под ухом, мысленно отмечая, что произнести чужое имя казалось кощунством. — И в плечо вот тут…       Наконец преодолев расстояние, Чон резким движением развернул меня, тут же сжав оба плеча так, что я не могла отодвинуться.       — Провоцируешь? — почти рычал Чон. — Испытываешь моё терпение?       Он яростно смотрел на меня, но никаких действий не последовало. Я напрягла руку и ударила Чона кулаком в грудь: первый раз, потом второй, и затем третий. Он смотрел на меня недоумённо поначалу, а на третьем ударе его настигло понимание: это была обещанная троекратная расплата за удар в грудь Минги.       — Я сделала что обещала, Чон Уён. А в ответ — одни пустые угрозы…       Я развернулась и направилась к двери. Стоило лишь коснуться дверной ручки — он оказался за спиной, прижав меня всем телом и блокируя движения. Моё запястье, что было у самой ручки, он обхватил пальцами и завёл над головой, а затем, не позволяя развернуться, впился губами в мою шею. Потом прикусил мочку уха, вызвав непрошенный стон. Услышав его, Чон обхватил меня второй рукой за талию, прижав ближе к себе. Я чувствовала, как его дыхание стало чаще, пока он надрывал мою блузу, чтобы добраться до бледной кожи плеча и на ней тоже оставить цепочку засосов.       Завершив задуманное, Чон позволил мне повернуться, чтобы взять за шею и посмотреть в глаза яростным взглядом.       — Ты также стонала под его руками? — хрипло прошептал он, глядя в глаза.       — Ни одного мгновения, — ответила я, не в силах слукавить под этим взглядом.       Я сама двинулась ему навстречу, и Чон подхватил мою ногу, поцелуем заставляя меня сбиться с дыхания. Голова кружилась, ноги слабели, а Чон прижимал меня к себе всё сильнее, не позволяя думать ни о чём другом. Я едва осознавала, что прижала его в ответ и, попав пальцами под футболку, нащупала что-то похожее на шрам. Странная мысль успела проникнуть в мою голову между стонами, и я впилась ногтями в его кожу, попутно позволяя ему углубить поцелуй.       Ладони Чона, блуждавшие по моему телу, коснулись застёжки лифчика, и меня вдруг обдало холодом. Застыв на месте, я инстинктивно прервала поцелуй и тут же встретила затуманенный взгляд Уёна.       — Извини, — прошептала я, чувствуя себя той самой жестокой стервой. — Я… Думаю, мне стоит уйти.       — Только не так…       Он потянулся ко мне, и внутри уже начал подниматься инстинктивный страх, что Чон — один из тех ужасных парней, что не понимают слова «нет». Но это был только лёгкий поцелуй в губы и аккуратные объятия ладонями, что он предусмотрительно вытащил из-под моей одежды.       — Я бы извинился, если бы мог… Но мне не жаль, — прошептал он, затем отпуская меня из объятий.       Исчезнув на пару мгновений, Чон вернулся и протянул мне кремовый лонгслив почти того же оттенка, что и моя блуза, испорченная грубой лаской всего минуту назад. Блузу я оставила здесь, аккуратно сложив на тумбе, потому что не знала, где мусорная корзина. Уёну кто-то позвонил, поэтому, не отрываясь от разговора, он выпустил меня из номера, открыв дверь ключ-картой. Почему-то мне стало холодно, как только я вышла за дверь.       Время безделья вышло, и я влилась в трудовые будни. Пока мои одногруппники проходили плохо оплачиваемую практику, я занималась настоящим проектом по открытию нового функционального офиса компании. Ранее у меня была мысль обратиться к Минги за помощью с дизайном, но, смирившись с потерей повода сделать первый шаг самой, я наняла девушку, которая делала дизайн трёх переговорных в основном здании, чтобы сделать их едиными по стилю, но не одинаковыми.       Настал вечер пятницы. Выходя из офиса, я спокойно расстегнула блузу до третьей пуговицы. Этот день казался слишком длинным, но вот наконец закончился!       — Если бы этот жест видел кто-то ещё, я бы должен был его убить, — послышался голос Чон Уёна, и я повернулась влево, откуда исходил звук.       — Доброго вечера, Чон Уён! — я вежливо поклонилась, маскируя так неловкость. — Кажется, мы не назначали друг другу встреч…       — Нет, не назначали, — подтвердил он. — Но кое-что стоит обсудить… Ты ведь наверняка не ужинала?       Мы доехали до отеля Чонов, где заказали несколько блюд в номер: на этот раз Чон выбрал обычный пентхаус, в котором не было рабочего пространства, но был круглый столик на двоих и уютные пуфы вместо дивана.       Ужин подали быстро, мы с Чоном оба в процессе ожидания приняли по нескольку звонков, так что разговор сумели начать только за вторым блюдом.       — Так что ты хотел обсудить?       Чон переплёл пальцы, поставив локти на стол, и опёрся на руки подбородком. Он словно пытался заставить себя заговорить, но ему это не удавалось ещё с минуту.       — Суён, мы ещё помолвлены? — серьёзно спросил он.       Я подняла брови, отпивая вина.       — Мы не были помолвлены. Пока ещё. Но, полагаю, завтра пойдёт речь именно об этом.       Он кивнул:       — Пока нет, я узнавал. Но мысль такая была… Потому я и спрашиваю. Ты всё ещё согласна с этим планом?       — С их планом я раньше не хотела, и теперь — тем более не хочу соглашаться, — аккуратно проговорила я под пристальным взглядом Чона. — Но наш план мне всё ещё нравится, Уён. Тот план, где всё искренне…       Он вдруг улыбнулся, и мне эта улыбка показалась особенно очаровательной, хоть он и попытался тут же её скрыть.       — Ты назвала меня по имени… Снова. Не делай так, если не хочешь, чтобы я привык, — он отпил вина.       — Уён, тебе нравится вино? — улыбаясь, произнесла я. — Мне всегда нравится вино, что выбирает Уён…       В ответ на мою коварную улыбку он искренне засмеялся, приложив затем указательный палец к губам.       — Значит ли это, что я прощён за тот эпизод с Рейной?       Я пожала плечами:       — Только если я прощена за тот эпизод с Сон Минги! Кстати, ты поставил ему новую дверь?       — Да, но он поменял замок спустя полчаса, вызвав своего мастера, — Чон усмехнулся. — Нужны мне его ключи! Двухметровый параноик…       Меня рассмешило, как эти двое забавно взаимодействовали, даже находясь вдали друг от друга.       — Скажи спасибо, что саму дверь не заменил: его творческой душе могли не угодить слишком грубые петли!       Чон аккуратно перегнулся через стол, вглядываясь в моё лицо.       — Сначала нужно обладать тобой, а потом я смогу ревновать тебя к другим, не так ли?       — Когда ты произносишь слово «обладать», у меня в горле становится сухо… — честно призналась я, сама от себя не ожидавшая таких слов. За меня явно говорило вино… — Ты как будто говоришь не о браке или наших нынешних отношениях, а о чём-то другом… Однако, видит Бог, никому в целом мире не нужно позволения, чтобы ревновать. Хотя ревность относится к чувствам, а между нами их пока не было обнаружено…       — Ты права. А наши нынешние отношения меня и вправду не устраивают! — Чон закусил губу. — Я чувствую себя глупо. Да и как можно себя чувствовать? Я должен говорить о тебе как о сделке, которую заключил с твоей семьёй. Мы не близки и не выбирали друг друга, чтобы как-то иначе относиться к тебе. Но…       Чон Уён всегда говорил слово «чувствую» особым образом. Я бы не сумела повторить его, как он: словно в чувстве сосредоточено в этот момент всё его естество, и игнорировать это было невозможно.       — …но — что? — я усмехнулась, хотя это даже мне показалось неубедительным. — Снова будешь говорить о восхищении, как тогда во Франции? Восхищение ни к чему не ведёт. Я же не ваза или картина, чтобы мной восхищаться! Я — девушка, Чон Уён.       Он усмехнулся:       — Девушка? Мне нужна женщина в твоём лице, Кан Суён. Моя женщина. Не ваза, которой можно лишь восхищаться, в этом ты тоже права! — Чон отодвинул стул и принялся шагать по комнате. — Ты играешь со мной, я это знаю. Так и поступают девушки.       — Это я с тобой играю? — я села ровнее, чтобы казаться немного выше и чувствовать себя увереннее. — Вот уж не подумала бы…       — Ты постоянно это делаешь. За возможность провести с тобой время я плачу сначала своей гордостью, а затем торгами в голове на тему того, всерьёз это было или всё же нет? Но если такие торги происходят, думаю, вывод очевиден, что это не всерьёз.       Чон вернулся к столу, но не стал присаживаться. Выглядел он так, словно готов сбежать в любой момент.       Я поднялась и перегнулась через стол, чтобы пальцем указать на его грудь, а моё лицо оказалось напротив его:       — Ты не прав, Уён. Я играла с тобой не больше, чем ты со мной!       — Я с тобой не играл вовсе! — сказал он, глядя на меня взглядом оскорблённого человека.       — Вот и подумай…       Воздух наэлектризовался, а секунды растянулись в ожидании. Словно партия в шахматы дилетанта с признанным гроссмейстером. Я сделала проигрышный ход и ждала гамбита…