Птицы

Дым изгибается. Мэлли на заднем сидении. Мы двигается медленно, так легче не смотреть в глаза. Так проще видеть только ее глаза в зеркало заднего вида. Я не хотел бы так прощаться, но мне кажется, что будет финал. В мессанджере капитан Ульсон высылает лица туристов и сколько мы заработали. Скрываю в темноту экран. Мэлли отводит глаза от моего плеча. Нью-Йорк в печальном вечере. В конце-концов я купил белую краску и открою ее, разошлю резюме везде. Приду в университеты со своим оправдательным. Буду сильным, настойчивым, таким как прошлом и лучше - я падал, я поднялся, я вновь обрел ноги, которые стоят на земле прочнее, чем когда-либо. У меня рельеф мышц и сила в руках, большая, чем когда путь стелился просто и однозначно, когда я плыл по чистому и солнечному океану. Без преград, с попутным. Я стал сильнее, я стал, кем должен был. Улыбнулся в зеркало. Пришел к выводу: «Как бы там не было, Мэлли. Спасибо». Нью-Йорк огнями. Здания передо много склоняются в почтительном поклоне. Внутри - люди, их свободные мысли, их зависимые или счастливые жизни. Их кофе остывших, их нагретые телами кровати. Сброшены платья… оставлены в прихожей до следущей недели в портфелях документы. Дети переворачиваются с бока на бок в своих космических снах, подростки в других, представляя… мистера Дарси, рыцарей и королев, их томные взгляды или космические корабли, летящие на огромной скорости к зеленым планетам. Или в их мыслях песни, такая же как у меня была свобода, сплетенная с данностью, с теориями и чайками около нашего старого причала. Быть может, есть те подростки, которым такие как мой отец или капитан Ульсон дает напутствие: «Кем станешь? Капитаном? Так смотришь в даль, манят моря и страны?» или «Сынок, нет ничего прочнее мебели. Я американский Чипендейл, и ты будешь таким же - авторские стулья и столы для семей из под твоих рук… творение… ». А я оборачиваюсь и не отвечаю, надо мной свободные птицы, но у меня был ответ и теперь: «Ничего нет лучше свободы мыслей. Миллионы и тысячи миллионов не открытых, не созданных, внутренних человеческих миров… я буду философом». Я им стал и теперь кручу руль в Нью-Йорке, раздумывая о том, что хочу говорить с этой женщиной, перебрасываться короткими мыслями и большими теориями, пригласить ее в парижское кафе на Конкорд, очаровать ее, заняться с ней любовью, снять аккуратно платье и проникнуть под кожу и почувствовать нежность губ. Вдох и выдох и обжигающее двоих счастья. Очень взрослое, очень простое, с тысячами и миллионами детских мечт, только теперь поделены на двоих. Я бы ей насвистывал (1): Et si tu n'existais pas, Dis-moi pourquoi j'existerais (Если бы не было тебя, зачем существовать?) Я пригласил бы ее на танец. В запертой комнате. Я бы и сейчас пропел ей и протянул руку. Et si tu n'existais pas, Je ne serais qu'un point de plus (Если бы не было тебя, то я был бы только точкой в мире) А потом взял за талию. - Мэлли, J'avais besoin de toi! (Мэлли, я нуждался в тебе - фр., прим.авт) Мы смотрим друг на друга в зеркало заднего вида. Жизнеразвитие не имеет заднего хода нет. Невозвратность и неповторимость времени. Паркинг. Идем на лифте. - Я расслышала, Диаваль, что вы сказали… - отвела взгляд, - И перевела. Бросила сумочку на столик в прихожей. Понесла свою темную мантию в глубь квартиры. Бедра. Высокая. - Какой кофе предпочитаете? Этот разговор, мистер Диаваль, к сожалению, не для вина. Не ответил. Стянул ботинки. Посмотрел на рукава рубашки. - Завтра мне нужно вам сдать костюм? Обернулась. Рассмеялась. Покачала головой. - Даже не думайте это сделать, мистер Диаваль, - бросила туфли около посудомойки, - если у вас нет предпочтений, то я выберу на свой вкус, - заработала кофемашина. Сел за стойку. Смотрю на ее спину. - Есть предпочтения. Они определенные, Мэлли. Вы и блондинки в прошлом. Вы лучше всех других. Облокотилась на стойку. Грудь вжалась в нее. - Вы пытаетесь за мой ухаживать, мистер Диаваль? Здесь и сейчас… вы даже не представляете, что я хочу вам сказать… - Я хочу успеть сказать… чтобы вы мне не сказали… - Это все ужасно мило… в моей маленькой квартирке на две спальни мужчина признается мне… - Вы могли купить себе замок, я признался бы там… Для мыслей нет подходящего времени, для определенных мыслей на счет определенной женщины от мужчины, который определился… - Определенно, - забрала кружки из под рожков. Поставила передо мной. Села. Покрутила кружку за ручку. Заметно нервничает. Бровь меняет другую. - Вы тоже мне приятны, мистер Диаваль. Как бы это не было странно в моем мраке… Эта завязка кажется даже романтичной. - Мы можем продолжить завязывать в духе романтики… - опускаю взгляд на колени. Как же они мне не дают покоя, - ваша племянница сказала, что у вас есть мороженное. Мы с ней сталкивались, когда я завозил подарки. - И Аврора предложила вам мороженное, а вы стыдливо бежали… - улыбается, - Почему? Пожал плечами. Мне не хотелось бы озвучивать те своим мысли, которые улетучились. Неверный путь предположений. - У вас славная племянница. Что вы ей подарили? - Лексир от ужасного мира в котором Аврора живет… мир дорогих и бессодержательных вещей. Потер руки. Кивнул головой - мне интересно, профессор ждет продолжения. - У меня было такое же детство. Тот же престижный колледж для девочек. Мы с Ингрид прошли через это. Когда у меня рано не стало матери… Люди часто выбирают старших сестер в качество носителя знаний, образца для подражания и познания мира. Вот только Ингрид оказалась…а мне всегда удавалось иметь лексир… Мне удается быть хорошим начальников, мистер Диаваль? - Я не жалуюсь, другие тоже, на сколько мне известно. Жук вас недолюбливает, побаивается. - Жук? - Мистер Хопперфильцер… - Уверена, что это все придумки Фила… прикрывает мою ироничную задницу перед коллективом, когда я пересаживаю в качестве иронии героинь с пони на коров. - А… - рассмеялся, - Мэлли, это были вы? Это вы сделали так, что корова перепрыгнула изгородь и прибилась к главной героине. Мэлли просияла самодовольством. - Отличный ход! Спорный, но… Девочек на пони было такое множество, мистер Диаваль, а на корове никогда! - Фил будет в панике. Мэлли. Фил уже. И Эмма… Вы перетрясли всех сценаристов… - Им на пользу! Это мое поле и моя изгородь, мистер Диаваль. - И ваша корова? - И героиня. Вы заметили, мистер Диаваль, что все мои героини все странные? - Мрачные - Только в завязке. Быть может… Мистер Диаваль, что было в вашей завязке? Вы в ней осознанно подростком выбрали путь к профессору философии… почему? - У меня была лодка, но нет ничего более привлекательного, как смотреть, как кружиться птицы. Как мысли - такие точки, которые летят в любую сторону, страну, переплетаются и создают волшебный мир. То спорный, то… - Вы романтик, мистер Диаваль… На лице Мэлли сияла улыбка. Я смотрел ей в глаза. Нью-Йорк далеко за пределами. В этот момент в эту минуту. Над остывающим кофе я почувствовал себя счастливым. Пусть не было ничего. Пусть и не будет. Я улыбаюсь этой темной женщине, с острыми скулами… - Что же вы подарили Авроре? - То, что она подарила мне… это все начиналось… я с ней странно познакомилась, - Мэлли задумчиво отвела взгляд, - ладно… расскажу, мистер Диаваль… я не общалась с Ингрид и Стефаном много лет, похоронила их и выдрала из себя все упоминания о них, даже их лица. Это было девять лет назад. Мне звонят из Швейцарии… лыжный курорт, лавина, Стефана и Ингрид перемололо. Я тогда ликовала, когда слушала этот чудесный французский! Ласкало слух! Думала, что все закончилось, но… Я единственная родственница и меня ожидает в Швейцарской клинике девочка, о существовании которой я не подозревала. Ингрид и Стефан под медицинским надзором, приборами, Ингрид все еще из-за той травмы неуместно смеется и еще два года назад прихрамывала. Я мечусь по своему кабинету в «лесу», обсуждаю с Эммой и она стоит на том, что «Мне необходимо ехать!». Эмма бывает ужасно настойчивой и бескомпромиссной. Долгие перелеты. Оказываюсь в белом холле. Мне приводят девочку и усаживают на диван. Мне почти тридцать, а я смотрю на нее и не представляю, что с ней делать. Она садится рядом и молчит, как я. У нее были хвостики с розовыми ленточками. Она была слишком милым чудовищем тех людей, которые испортили мою жизнь, уничтожили меня. Мы смотрим друг на друга. Я говорю ей: «Я не знаю, что с тобой делать». Она мне: «Я тоже. Я вас никогда не видела, тетя». Мы так долго сидели. Она покачивала хвостиками с розовыми ленточками, покачивала ногами: «Если вы человек - сказала Аврора, - значит вы кушаете, а я люблю мороженное… ». Так начались те короткие полтора года, которые мы провели один на один, нос к носу, когда я вновь почувствовала, что могу чувствовать радость… я каждый год делаю ей такой подарок, который не сделает никто другой, трачу на него три месяца, такой сюжет, такую игру, которую никто и никогда не создаст только для нее, а я могу, искреннее… Я смотрю на Мэлли. Она на меня. Покачивает темными волосами. В глазах играет огонек. Я согрелся, я улыбаюсь и протягиваю свои руки, чтобы взять руки Мэлли в свои… саунд (1) Joe Dassin. Et si tu n'existais pas (если бы не было тебя - ну, наверно, одна из самых признанных романтичных песен и глава тут, наверно, самая романтичная). Хотелось бы мнений) По героям и развитию сюжета) Совсем скоро финал)