По касательной

      — Ты проделал хорошую работу, тренер Пак, я доволен. Час назад разговаривал с Уилсоном из офиса в Лос-Анджелесе, там вовсю обсуждают твое триумфальное возвращение на ринг, слух пошел такой, что все побережье на ушах стоит… — Директор, активно жестикулируя руками, с улыбкой смотрел на блондина и просто не верил во все происходящее. Еще полгода назад о них не то, что мало, вообще почти не говорили, а теперь компания и ее тренеры с готовящимися спортсменами для участия в соревнованиях и чемпионатах были постоянно на слуху почти у всех крупных компаний по развитию спорта. Пока что заслуга лежала на плечах Чимина, который произвел фурор на тренерских соревнованиях в Манчестере, теперь же эстафету необходимо было подхватить тренеру Чону и его крепким ребятам. Участие в Уимблдоне обещало просто взорвать всю верхушку общественности при удачном стечении обстоятельств и проделанной работы компании C&J.       — Я всего-то взял бронзу, чудом выйдя в полуфинал. До сих пор плечо отваливается и шея болит, так что энтузиазма вселенского я пока не разделяю, — Чимин, хмыкнув на такой чрезмерно активный диалог в руководителем, опустил немного глаза. Говорить о боксе ему не сильно хотелось, он предпочитал заниматься инвестициями, подбором новых спортсменов и тренерством в свободное время, свое собственное продвижение его почти не волновало. Мужчина, облизнув губу, как-то ослабленно растекся в кресле, прикрыв на мгновение глаза, четко ощущая нежелание Пака продолжать эту тему. — У меня другая насущная проблема на носу, и это точно не возвращение в большой бокс. Вы же знаете.       — Знаю-знаю, корты, аренда, персонал, Уимблдон. Я помню наши планы, и уже рассмотрел твои варианты насчет травяных кортов, — согласился все же мужчина, подтверждая все сказанное четким кивком головы. Они разработали подобного рода план почти сразу, как Чимин оказался в Англии. Тогда он полгода еще восстанавливался после нокаута, но уже в то время знал, чем хочет заниматься дальше, и участие в соревнованиях в качестве боксера в этот план не входило. То ли дело теннис и продвижение тренера Чона с его ребятами на открытых площадках. — Но это было бы отличной возможностью, да и председатель Пак проявил в этот раз интерес.       — Нет, директор. При всем уважении — нет, — отрезал он, оставив за бортом диалога такую сильно неприятную ему тему. Об отношениях Чимина с семьей почти никто не знал, в основном парень шутил, что он в ссылке за свое отвязное поведение и многочисленные связи, в том числе и сексуального характера. Только некоторые с уверенностью могли сказать о том, что Чимин тут действительно в ссылке, но самовольной, отлучившись полностью от семьи и близких родственников. А остальные подробности он старался и вовсе не афишировать, дополнительные осуждающие взгляды ему были совсем ни к чему.       — Подумай, хотя бы пока будет отпуск и праздники. Слышал, ты далеко не уезжаешь, тренер Чон тоже. Покажешь ему, наконец, Лондон или все же погреетесь немного в Анталии? Ты, кажется, любил туда ездить. — Все же перевел тему мужчина, поправив лацканы своего пиджака, пробежавшись тонкими морщинистыми пальцами по пуговице и тут же ее расстегнув, чтобы было комфортно сидеть. Чимин, задумавшись над вопросом, отвел на секунду взгляд. Сегодня было уже двадцатое декабря, через четыре дня сочельник, а еще через два дня они действительно летят с Хоби на несколько дней в Анталию: погреться, поплавать, просто отлично провести время, потому что потом отдыха у них на ближайшие полгода вообще не предвидится.       — Да, и да, и нет. Угадаете, к какой части Ваших вопросов и предложений отрицательный ответ? — Лукаво улыбнулся парень, вернувшись взглядом к директору и расправив при этом плечи, включив в этот момент очень неприятную часть своего характера. Мужчина, закатив глаза на это ребячество и наглость, только фыркнул и вернулся вновь к созерцанию отчетов на своем столе. Упрямый Пак, который точно знает, чего хочет, а до выступлений ему, конечно же, дела нет.       — Турцию мне не разнеси только вместе с тренером Чоном, ладно? — Отозвался директор, а Пак сразу встал, понимая, что, наконец, разговор закончен. Саркастичная натура как и всегда спасла его от неудобного разговора, вовремя заставив директора перестать пытаться надавить на мужчину авторитетом. Единственный человек, который мог выдержать эту едкость Пака в ответах и разговоре, был Хоуп. — Тогда до встречи в январе, тренер Пак. Скоро нас ждет Уимблдон!       — Да, директор. С Рождеством, — проговорил Чимин, улыбаясь и пожимая мужчине руку на прощание.       Из Манчестера Чимин уехал бронзовым призером, выиграв призовое место по полученным очкам, как лучший в своем блоке. Бой в четвертьфинале дался ему очень непросто, противник оказался слишком сильным для его весовой категории, что не позволило Чимину держать преимущество на ринге лишь одной силой. Тогда на помощь ему пришел не большой рост и хорошая подвижность, он вытащил четыре последних раунда чисто на выносливости и ловкости, одержав перевес всего в несколько очков. Толпа была обескуражена тем, что в совершенно разном весе и опыте борьбы на ринге, победу одержал тот, кто меньше всего был готов к соревнованиям и всему, что могло его ждать на них. Чимин понимал волнение поклонников и простых зрителей, потому что он действительно получил по ребрам слишком уж сильно за эти несколько недель, в том числе и в полуфинальном матче с одним из прославленных тренеров по боксу из Таиланда. Ему-то в конечном счете Пак и уступил место в финале.       Больше всего после каждого матча нервничал не сам Чимин, а Хоби, особенно когда видел, как молочного цвета кожа парня начинает краснеть и багроветь после перенесенных ударов, пережитого напряжения и стресса. Каждый бой выжимал и выкручивал Чимина по полной, потому парень почти не мог нормально выйти из поединка, отдавая всего себя там, за канатами, и подобный факт начинал брюнета попросту раздражать. Самоотверженность и целеустремленность, порой граничившие с безрассудством, перекрутили волнение и беспокойство теннисиста в раздражительную сторону, которую он практически не мог контролировать, но когда Пак, вернувшись с ним после очередного матча в гостиничный номер, одной рукой прижимал Чона к себе, мягко поглаживая при этом по талии и ребрам, раздражительность каким-то чудом испарялась. И Хосок, вжимаясь осторожно в разогретое и крепкое тело блондина, молча всякий раз утыкался ему в больное плечо и целовал в ноющие ключицы и шею, принимая немые извинения. И всякий раз прощал, успокаивался и принимал на веру, что все хорошо.       Только вернувшись в такой уже родной и тихий городок, подернутый густыми туманами по утрам и серостью опустившейся на Англию зимы, они смогли полностью осознать весь масштаб проделанной работы. В один день после возвращения, когда Чимину посреди ночи стало так плохо и больно, когда тело начало выкручивать судорогами, а шея предательски перестала правильно работать от перенапряжения, они оба, заперевшись в ванной почти на всю ночь в объятиях друг друга, приняли всю тяжесть пережитого. Хосок, сидя за спиной Чимина и прижав его к своей груди, мягко массировал ему распаренные плечи и шею, стараясь вытащить из кокона боли, но стоило блондину немного подвинуться или повернуться, как под пальцами Чона все мышцы вновь приходили в движение, стягиваясь и напрягаясь. И он, вновь прижимая мужчину к себе, начинал все по новой.       — Ты же не планируешь возвращаться, да, Чимин? — Спросил парня Хоби, сжав рукой его в районе ребер таким крепким объятием, что почувствовал, как во время вздоха мышцы сильнее растянулись. Чимин, откинув голову немного назад и уперевшись затылком Чону в плечо, прикрыл глаза. Лишь спустя час массажа, горячей воды и постоянного обтирания полотенцем шея пришла почти в нормальное состояние.       — Не планирую, Хоуп, — тихо ответил парень в воздух, сжимая одной рукой колено парня, а второй бортик ванны, чтобы поменять положение и слегка сползти ниже в воду. Пространство не позволяло полностью окунуться, потому Чимин лежал в воде лишь по грудь, и только Хосок, оказавшись зажатым между нагретым телом блондина и спинкой ванны, полностью был окутан водой и теплом. — Я и не планировал никогда возвращаться в бокс, я же тебе говорил.       — Но я видел этот азарт в твоих глазах, когда ты выходил всякий раз на ринг. Ты был таким… ярким что ли, живым, ты был как необузданный огонь там, и говоришь сейчас с такой уверенностью, что я не знаю… — Брюнет, очерчивая пальцами тонкие буквы татуировки на ребрах, уткнулся носом парню в висок, сам прикрывая от нежности и жара глаза. — Это как другая часть тебя, которую я почти никогда не видел.       — То есть, огня во мне сейчас ты не наблюдаешь? — Блондин, слегка повернув голову, приоткрыл свои глаза и встретился взглядом с Хосоком. В последнее время Чимин носил корректирующие линзы постоянного ношения, потому сейчас парень вновь столкнулся не с теплым шоколадом любимых глаз, а с темными синими, как штормовое море. Сглотнув от подобного взгляда, тренер Чон даже не сразу смог ответить Паку что-то внятное на вопрос, полностью окунувшись будто вновь в их первую встречу, когда блондин буквально придавил его своим видом и взглядом на трибуне.       — Ты прекрасно понял, о чем я говорю, не заставляй меня снова проходить через подобное, — Хосок, сглотнув, едва ли мог увязать одну мысль с другой, когда Чимин, полностью обнаженный перед ним и совершенно не стесняющийся своей наготы, смотрит вот так, испод полуприкрытых глаз, буквально побуждая на не самые хорошие мысли. И Чимин, прекрасно понимая, как влияет на брюнета, даже не думал тормозить, напротив, испытывал живое желание разогнаться по полной.       — Хоть раз тебе не понравилось то, что обычно происходило после таких наших разговоров, а, Хоуп? Я так обожаю, когда ты, кусая свои губы, так неистово краснеешь от собственных эмоций, — проговорил Чимин с нежной улыбкой, ткнув парня носом в линию подбородка, почти сразу же в своей излюбленной манере перескочив с одной темы на другую. — Меня не тянет на ринг, да и я уже здоровьем такое не потяну. Сам видел в последнем матче, как трудно пришлось. Я сделал свою работу, навел шума и в лучах славы ушел в закат, оставив после себя отличное послевкусие. И на этом все.       Хосок, промокнув посильнее небольшое полотенце в теплой воде, поднес ткань к шее Чимина и прижал ненадолго к задней ее части, а сам отвел взгляд, думая о всем, что пережил за эти недели. Пак, сглотнув на прикосновение и возможную новую вспышку боли, прикрыл предусмотрительно глаза, но в этот раз обошлось. Как и в прошлый раз в бассейне, когда Хоуп сказал ему о забитых мышцах и сильной усталости, вода отлично помогла, а если бы не умелые сильные руки тренера Чона, которыми он так хорошо умел пользоваться, парень и вовсе пропал бы.       Последний матч Чимин действительно еле выстоял. Многие еще до его начала знали, что одержать победу ему будет очень сложно, в нападении работать блондин не смог из-за невозможности контролировать бой, а то, что противник оказался почти в два раза больше Пака и вовсе снизило шансы на успех практически к минимуму. Ничего не оставалось, кроме как принять реальность, и не только ему, но и Хосоку.       — Испугался за меня, Хоуп? — Спросил Чимин, понимая по затянувшемуся молчанию, что не так уж и далек от истины или вовсе попал в яблочко. — Хоуп, посмотри на меня и скажи, что я ошибаюсь.       Все эмоции, что испытал тренер Чон на матчах Чимина, хлынули потоком через его тело с такой силой, что едва он вновь взглянул в спокойные голубые глаза Чимина, как тому все стало понятно и без слов и объяснений. Теннис кардинально отличался от бокса хотя бы отсутствием тесного контакта с оппонентом, яростью боя, да и вообще относился к совершенно другой категории, нежели игра на корте. Теннис был безопаснее, о чем всегда говорил Хосоку блондин, уверяя, что этот факт является основным в принятии определенных решений. И предупреждая парня всякий раз перед началом матча, что все, что он увидит, контролируется не только в пределах ринга, но и рефери и членами жюри, что несчастного случая тот точно может не ожидать, Хосок все сильнее от этого накручивал себя касаемо этого вида спорта и того, что Чимин может пострадать.              — Я — тренер, а не спортсмен, как и ты. — Чимин, мягко коснувшись пальцами подбородка мужчины, провел по нему, нежно и безумно ласково, успокаивая этот ворох мыслей и страхов. — Мы давно оба не выступаем в подобном амплуа, потому что нам это не нужно, потому что мы нашли себя в другом. Ты видел лишь азарт, все, о чем ты говоришь, я с удовольствием выплескиваю на своих ребят, гоняя по рингу так, что меня не за глаза называют Бешеным псом. Мне достаточно этого, Хоуп. Не стой воздушных замков касаемо реализации моих несбывшихся надежд. Где были старые планы, там дадут ростки новые. Сначала я планирую провести вместе с тобой наше первое Рождество, затем отправимся ненадолго в Средиземноморское плавание, а потом займемся Уимблдоном. Как тебе план?       — Тебе лишь бы заняться Уимблдоном, — проговорил Хосок, отвлекаясь немного на прикосновение парня к своему лицу. Жить сегодняшним днем для Чимина было главным правилом, на прошлое он не оглядывался никогда, а в будущее и вовсе предпочитал не смотреть, это Хоби усвоил еще на первом месяце жизни с ним.       — Могу и не Уимблдоном … — Вновь перескочил Чимин, заставляя парня, наконец, улыбнуться и тихонько усмехнуться на такое предложение. Все же, долго трепать себе нервы ни он, ни тем более Хосок не могли, постоянно доверяя друг другу больше, чем внутреннему я. — Не бойся, единственное, чего бояться надо, так это продуть по полной на отборочных. А с остальным вполне можно жить.       Хосок было вновь хотел что-то возразить на эту тему, но блондин попросту не дал ему возможности: мягко взяв парня за подбородок пальцами и потянув на себя, Чимин сам приподнялся немного и приблизился лицом к его, безошибочно найдя желанные губы своими. Вывернуться полностью не получалось из-за неудобного положения и состояния, но этого даже и не требовалось, потому что Хоуп сам подался навстречу таким образом, что парень почти минимально изменил положение собственного тела. И именно поцелуи всегда ставили точки в рассуждениях тренера Чона, жирные, жаркие и такие необходимые точки.       — Ладно, боксер Пак, ладно, молчу. Давай я тебя еще немного… разомну, — вкрадчиво прошептал Хосок, обнимая парня двумя руками и крепко прижимая к своей груди. Чимин, сладко закусив нижнюю губу брюнета, поспешил того снова поцеловать, лишь бы он меньше думал о чем-то плохом.       — Так бы сразу, тренер Чон. Так бы сразу, — отозвался он, ловя горячие губы своими и придавливая так, что оба, улыбаясь в поцелуе и сжимая друг друга в объятиях, по самую шею сползли в понемногу остывающую воду. — Мне становится холодно, а у тебя, помнится, самое теплое одеяло в доме.       — Ты любишь не мое одеяло, Пак, как и я люблю вовсе не твою постель, — отозвался Хосок, касаясь широкой шеи блондина ладонью, сжимая, надавливая на нее так, что отстраниться не получалось. Чимин, вздыхая в его губы, слегка покачал головой: лис в овечьей шкуре понемногу подавал свой хитрый голосок.       — Если мы объединим одно с другим, то проблем не будет точно. Что думаешь? — Спросил блондин, как никогда прозрачно намекая на то, что стоило бы подумать о том, чтобы перестать бегать из одной спальни в другую. Они почти не обсуждали этот момент, но все равно каким-то образом просыпались друг у друга в кроватях. Может это и не было столь важно, ведь крышу над головой они делят уже достаточно давно, но все же Чимину надоело бегать, и он согласен был на любой расклад, даже если придется именно ему перетаскивать свои вещи в спальню Хосока.       — Пойдем-ка проверим еще раз, Чим, насколько удобный твой матрас, — проговорил парень, вновь наклоняясь к полным и горячим губам блондина, с удовольствием толкаясь в них языком. Чимин расценил это, как согласие.