Удачный выигрыш

Тело ныло, голова болела. Ужасно. Ещё было жарко. Типичные признаки температуры Кое-как встав, Арсений снял отчего-то мокрую футболку, после чего направился на кухню к коробке с лекарствами. Да что коробка — коробище. В двадцать лет он очень часто болел и медикаментов у него было навалом. Но это и лучше: таблетки, сиропы, капли и все-все-все пакетики когда-то точно понадобятся. Попов достал ртутный градусник, засунул под язык. В это время нашел жаропонижающее, которое он тут же достал, и таблетки от кашля, на наступление которого Арсений на сто и один процент уверен, поэтому лекарство лучше начать пить сейчас, нежели потом, получив хронический кашель. Посмотрев в, на удивление, темное окно еще пару минут, Арсений достал градусник — 38.2, как он и думал. Сразу выпив все, что достал, он нагнулся, чтобы включить отопление в полу. Через несколько минут стало тепло, из-за чего начался насморк. Ну пиздец одним словом. Существует же закон подлости: стоило Арсению лечь на кровать обратно, как в дверь постучали. Пришлось встать, подойти, открыть. В нос ударил знакомый запах, который заставил брюнета улыбнуться. — А-арс, — и тут же стало холодно: соприкосновение куртки и голого тела дало о себе знать. — Ой, прости. На улице метель, жуть. А ты почему не в костюме? — Я приболел немного, — Попов неловко потер рукой шею, идя за Шастуном, который шел на кухню. — Поэтому планировал взять больничный. Так что прости, но сегодня без меня. — Какая у тебя температура? — спросил вдруг Антон, ища, скорее всего, градусник. — Небольшая, а вот тебе уже пора в офис, — быстро сориентировавшись, больной схватил градусник и спрятал за спину, тут же становясь перед Антоном, преграждая ко всему остальному путь. — Задержусь, мне ничего не скажут, — видимо, поняв, что градусник за спиной у Попова, он резко потянулся вперед, чтобы его достать. А Арсений вывернулся, и в итоге Антон впечатался губами в щеку брюнета, но схватил градусник, а Попов оказался зажатым к столешнице и выхода, как такового, не было. Благо блондин, быстро сориентировавшись, резко отодвинулся, смотря на градусник. — 38.2, а ты говоришь, что небольшая. Иди пока что футболку — а лучше кофту — надень, я чай сделаю. У тебя же есть малиновое варенье? — Да, оно на третьей полке в холодильнике, — смущенно улыбнувшись, брюнет поплелся в комнату. Надо, пожалуй, списать поцелуй на случайность, нежели на специальное действие. Положив руку на сердце, можно было почувствовать, что то билось в бешеном ритме. Уймись. Схватив пижаму, состоящую из кофты и штанов, брюнет улыбнулся. Он всегда болеет в этой одежде: она была с начесом, и на ней были нарисованы мишки. Переодевшись, он взял телефон и «вышел в свет». Антон что-то химичил на его кухне, и Арсений, сев на кресло позади, открыл мессенджер.

Арсений Попов, 09:12 Катя, привет. Я, к сожалению, заболел, поэтому беру больничный на пару дней.

Екатерина Варнава, 09:12 Здравствуйте! Поняла, спасибо за предупреждение. Улыбнувшись, он отложил телефон. Вдруг на стол перед ним приземлилось две кружки: одна с малиновым чаем, другая с горьким на вид кофе. Антон приземлился рядом — тоже включил телефон, что-то печатая. — Я сегодня с тобой сижу. — Зачем? — отпив жидкость, Попов улыбнулся, почувствовав малиновые косточки на языке. — А если тебе плохо станет? Я рядом буду, — он выпил кофе, поморщившись от его вкуса: видимо, действительно горькое. — Да и в офисе мне делать нечего, а так хоть с тобой посижу, — почти промурлыкал Шастун, отчего вызвал румянец на скулах младшего. — Ты чего покраснел? — А? Да чай горячий просто, — отказавшись, он отвернулся немного, смотря на время. Поболтав еще несколько минут, Антон предложил просмотреть фильм, и Арсений от такой возможности не отказался. Парни допили свои напитки, блондину дали сменную одежду, так как на работу он идти отказывался, и, настроив плазму, до которой у голубоглазого не доходили руки, они остановились на «Железном человеке», ведь ни тот, ни другой этот фильм не смотрели. На пятнадцатой минуте Антону стало скучно: ну да, приврал немножко, что не смотрел. Потому что видел раз пять-шесть, не помнит уже. Арсений же глядел внимательно: видно, что фильм он до этого не открывал. От скуки этой Шастун из сидячего положения переместился в лежачее, а когда в полудреме уже находился, вдруг услышал взволнованное: — Шаст, с ними же все хорошо будет? Блондин открыл глаза и увидел рядом неспокойно сидящего больного. Отчего-то тоже стало страшно, хоть Шастун и смотрел это много раз. Взяв Арсения за руку, он снова закрыл глаза, удобно ложась. — Да, все будет хорошо. Все будет хорошо, хоть сердце и бьется сильно-сильно. Все будет хорошо, хоть персонаж и потеряется сам в себе. Все будет хорошо. Руку сильнее сжали, почти болезненно. Чужая ладонь вспотела — а вот и не для всех героев, но хороший финал. — Ша-аст, Шаст, — Антонова рука прикоснулась к чужой пижаме, скорее всего, к сердцу, что заставило приподняться и посмотреть по сторонам. Вдруг он наткнулся на глаза напротив — в тех стояли застывшие слезы: вот оно, сопереживание. — Ша-аст… — Ну чего ты, Арс, все же хорошо, — старший лениво улыбнулся, сгребая брюнета в охапку. — У других все хорошо, а к этому не стоит привязываться, — зевнул. — Я тебе по секрету скажу: тут есть и вторая часть, там все совсем по-другому. — Правда? — Со всей надеждой в голосе спросил Попов. Ну не может же оно все закончиться именно так.? — Правда. А теперь предлагаю поспать, потому что я уже дремлю, а тебе стоило бы отоспаться, — снова зевнул, после отпустил бедного больного. — И так сбили себе режим, Арсенька, — улыбнулся. — Ладно, — ответил на улыбку. — Только ты отодвинься, а то заражу. Услышав одобрительное «м-м-м», Арсений уже расслабленно лег, забивая на не выключенный свет. И через полчаса, когда Попов уже спал, Антон поднялся, выключил свет и лёг обратно. М-да, даже очень горький кофе не справился с твоей сонливостью. Обняв немного брюнета, Шастун подвинулся ближе, утыкаясь носом в горячее от высокой температуры плечо, посапывая.

***

— Выграновский Эдуард, пройдите в сорок третью палату, — из динамика прозвучал женский голос, обрываясь на последнем слове. Мужчина, имя которого назвали, встал и не быстрым шагом направился в названную комнату. Дойдя до нужного номера, он остановился: может, послать всë на небо к звездочкам, как говорилось в какой-то песне по радио? Да, было бы славно, жаль только, что контракт он тогда подписал и ждать в этой союзной неволе освобождения еще около года. Все же, постучав два раза и услышав в ответ «Войдите», он зашел. Стас всегда отличался своей чистоплотностью — кареглазый не удивился бы, если бы Шеминов донимал горничных с просьбами «убрать здесь» и «убрать там» (как позже и оказалось). — Привет, Стас. Как себя чувствуешь? — Зашел издалека. — Если бы я хорошо себя чувствовал, я бы здесь сейчас не лежал, — из речи можно было уловить отвращение и немного гнева. — Ты подсыпал мне того порошка? — Прямолинейность, конечно, твой конёк, — пробурчав под нос слова, Эд поднял глаза. — Да, но я подсыпал всем, так как не понял, у кого какой стакан. — Тогда почему вы в троем стоите на ногах, а я второй день мучаюсь? — Так как я был пьян, я не различил, у кого какой стакан, кроме своего, — врать, глядя в глаза, у него получалось отлично. — Поэтому насыпал всем, но, видимо, тебе досталось больше всего. Прости, — добавил и отвернулся. Видимо, зря. — Значит, только прости?! Ты издеваешься? — О, а вот и очередная за время контракта волна гнева, которую слушать ой-как не хочется. — Да ты, блядь, понимаешь, что сорвал наш план?! А сколько денег я отдал за эту хуйню!.. — Я пошел, — с этими словами мужчина встал и направился к выходу, не слушая вопли за спиной. — Да ты нихуя… Выграновский! Ты куда пош… — Хлопок двери заставил очнуться и все-таки перестать кричать. — Ладно, прости, — пробубнил. — Я, конечно, понимаю, что тебе на меня все равно, но ты не спросил, вдруг я другого мнения, — шепотом. — Может, я придираюсь совсем не из-за твоих поступков, а из-за твоего отношения ко мне, — мысль о прослушке всплыла быстро, заставляя закрыть рот и уткнуться в телефон. Может, ты мне нравишься, но я совсем не могу тебе об этом сказать, так как слишком слаб.

***

Раньше это было мечтой — спать весь день и всю ночь напролёт, но теперь это реальность, которая заставляла радоваться. Проспав несколько часов, Антони все-таки встал — в голову сразу пришла классная идея, но мужчине придётся совершить огромное путешествие, — от дома до супермаркета рядом — чтобы исполнить задуманное. На улице было хоть немного, но светло — весна чувствовалась только из-за солнца, прячущегося за облаками. Утром была метель, которая оставила после себя снег. Кстати, о нём. Он был грязный, будто машины ездили везде, не давая никому прохода. Когда только успели? Быстро перебежав дорогу, Антон направился в продуктовый отдел: в квартире у Арсения было малое количество еды, ведь тот «постоянно ест не дома, а если и там, то доставку». Сам Антон хорошо готовит: когда он еще был подростком и денег у его семьи было мало, помимо учебы маленький Шаст учился готовить, и теперь он даже из простого фарша с картошкой за короткое время может раздуть такой кулинарный шедевр, что даже в какой-то степени Константин Ивлеев позавидует. Так как проспали они долго, Арс мог проснуться в любой момент, из-за чего стоило бы поторопиться. Вот уже почти подходя к кассе, Антон глазами наткнулся на огромного двухметрового плюшевого гуся, за которым Шастун пошел — нет — побежал. Довольный, выходя из супермаркета, он быстрым шагом направился в квартиру. Прохожим лишь оставалось лицезреть такую картину: двухметровый мужчина с пакетом в руке несёт через плечо такого же длинного гуся. — …наверное, девушке своей подарок несет, — услышал он позади, и эта фраза заставила его улыбаться, потому что игрушку он тащил парню, хоть и не своему. Тебе что, жаль? Уткнувшись в одну точку, он ждал лифт. В голове кружил поток мыслей, но одна выбивалась из всех, будто написанная красным шрифтом: а Арсений тебя любит? Честно говоря, в глубине души он уже давно смирился с тем, что он влюбился в мужчину такого милого парня, как Арсенька. Потому что не любить невозможно: Попов так улыбается, что хочется затискать, перед этим крикнув «мое!». Шаст улыбнулся. Хочется просто смотреть, не отлипая, хочется чувствовать тепло рядом, засыпая. Хочется обнять, защитить от всех бед… Но хочет ли этого сам Арсений? Может, у того на душе совсем не Антон Шастун, а какой-нибудь другой человек, имени которого блондин даже не знает. И, может, это и к лучшему. Антон зашел в приехавший лифт, а в голове стала красной еще одна мысль, точнее, план. Конечно, он был не самым лучшим, но все же: так как сегодня утром Шастун взял больничный, он может посидеть с Арсением до его выздоровления, а потом, когда последний выйдет на работу, Шастуну надо будет слиться в командировку, никому ничего не сказав (нет, он, конечно, скажет об этом Димке — если вдруг Попов прийдет в офис, никто иной как Позов должен будет ему ответить. И ехать он никуда не собирается — просто будет сидеть дома, а другие работники фирмы будут думать, что он на больничном), желательно на неделю-две. Потом он как ни в чем не бывало снова появится, и тогда уже надо будет следить за реакцией Арсения — она и даст весь окончательный ответ. Разговаривать Антон не хотел, потому что боялся надавить на брюнета. Он прекрасно знал такую свою черту характера и боялся этим сломать их общение. Но даже если они поговорят, то Шастун боялся, что Арсений еще сам себя не понимает и что ситуация сама по себе усложнится, чего не очень-то и хотелось. Выйдя из лифта, он тихо зашёл в квартиру — прошмыгнул мимо спальни, оставляя пакет на кухне, а потом вернулся обратно, чтобы положить вместо себя гуся, так как Арсений сейчас обнимал одеяло (чему Шастун удивился и захотелось побыть на месте ткани), а ему под ним лучше спать, нежели держать рядом. Быстро просунув между рук гуся, а потом и накрыв сверху человечка одеялом, Антон направил мысли в русло кулинарии — как раз сейчас этим стоило бы заняться. Он хотел сделать тыквенный суп: на лечение как раз то, да и сама жидкость была вкусная. Также он взял печенья, молочных продуктов и еще овощей, так как завтра он тоже останется здесь, а есть им что-то да надо. Доделав большую часть и поставив кастрюлю на плиту, он вдруг почувствовал, как его кто-то обнял со спины, и, ойкнув, развернулся. То был, конечно же, сонный Арсений — он лениво улыбался, обхватывая Антона в объятья. — Прости, если я тебя разбудил, просто дома вообще ничего нет из еды. Я хотел что-то приготовить… — Пахнет восхитительно. И спасибо за гуся, большое спасибо, — Арсений немного отлип от ошарашенного Шастуна и рассмеялся. — Пойдём полежим, я все-таки не выспался, — в подтверждение своих слов он зевнул, уже окончательно отходя. — Как гуся назовём? — Спросил вдруг Антон, заваливаясь на кровать и оставляя место для Попова под боком. — Сергей, — просто ответил голубоглазый. — Я буду с ним валяться и спать, — снова зевнул. — Эх ты ж, Арсенька, с мужиками спишь? и без меня? — Спросил вдруг блондин, что вызвало негромкий смех со стороны больного. — Сплю я только с один парнем, и то с тобой, — улыбнулся. — Спасибо тебе. А еще мне кажется, что у тебя приготовился суп, который ты варил. — Точно! — Он резко подскочил и под уже звонкий смех побежал на кухню выключать плиту. И, как потом сказал Попов, с набитым ртом: «Это, блять, ахуенно». Да. Ты, блять, ахуенный, Арсений.

***

Через 2 дня (не включая этот) Попов Арсений Сергеевич полностью выздоровел. Но, конечно, остался побочный эффект — насморк, но он пройдёт через несколько дней, так что можно не переживать. Утром того дня Антон подвёз брюнета до офиса, а сам сказал, что поехал домой за костюмом — тот, в котором он пришёл к Арсению, к сожалению, оказался грязным. А когда голубоглазый уже выходил из машины Шастуна (они, как и договорились, оставили машину Арса у дома последнего), Попов обнял водителя со словами «Удачно доехать, увидимся на обеде!» и выбежал из машины. Вообще, к таким всплескам эмоций Арсения Антон уже привык — сам же поддерживал его. Блондину это нравилось. Конечно, ехать на работу он не собрался. Написал «Демитрию» сообщение, где подробно рассказал про свой план. А Позов, к счастью, все понял и даже сам обещался рассказать Арсению про то, что Шастун в командировке. По крайней мере, старший Димке доверял, на то и написал — знал, что никому не расскажет лишнего. Но на эти «выходные» было насколько планов: надо было навестить Стаса — чисто из вежливости; чтобы не оставалось много работы, ему бы сейчас поработать над отделом отчётности, можно даже сходить в какой-нибудь магазин, чтобы «приобрести» телефон, смотря на работу сотрудников; и еще сестра попросила посидеть с её детьми, для Антона же племянниками, на пару дней, которые точно станут неделей — Вика, как мать с двумя детьми, могла попросить брата забрать их к себе, тем более ребята Антона любили. Повернув налево, Шастун остановился у белых стен больничного отделения. Палату он знал заранне, а охранник не особо-то и следил за людьми, посещающими это здание, поэтому пройти не составило труда. Постучавшись и не услышав ответа, он все же зашёл, смотря на спящего Шеминова. Это даже и лучше — зеленоглазый тут же вышел, идя в регистратуру, чтобы Стаса предупредили об Антоновом визите. С хорошим (по крайней мере улучшимся) настроением, Антон Шастун покинул скудное, по своей архитектуре и оформлению, здание. Он снова сел в машину, набирая номер Арсения. Через пару гудков ему ответили: — Алло? — Арсений, привет еще раз. Не успел я уехать, как Дима предупредил меня о командировке на несколько дней, — пауза. — Точно не знаю, на сколько времени, но, думаю, на неделю точно. — Как на неделю?.. — Уже с интонацией грусти спросил Попов. — Ну вот так вот, как приеду, я тебе напишу. А так — прости, но мне собираться надо, пока. — Пока, — больше с интонацией вопроса прозвучал ответ, и телефон отключился. Арсений с серьёзным видом убрал телефон во внутренний карман пиджака, тут же доставая оттуда очки — из-за температуры он не мог надевать ночные линзы, поэтому пришлось надеть «вторые глаза». — Извини за бестактность, но я случайно услышала, как тебе кто-то звонил, — вдруг с кипой бумаг в кабинет зашла Катя, тут же ставя стопку на стол. — Как я поняла, кто-то уехал? — Да, — удивляясь хорошей интуиции девушки, промолвил Попов — он сказал всего несколько слов, и определить по ним суть разговора было сложно. — А это случайно не Шастун Антон Андреевич, который в соседнем офисе работает? — Получив в ответ на вопрос изумленный взгляд, Варнава рассмеялась. — Да ладно тебе. Думаю, ты знаешь Диму Позова, он такой же ассистент у Антона Андреевича. Так вот, он мне и рассказал про командировку, — улыбнулась. — Фух, а то я подумал, что ты какая-то маньячка, — снова рассмешил девушку Арсений. — Это, кстати, собралось за три дня вашего отсутствия, — она указала на папки. — Я, конечно, попыталась что-то тут поделать, и, возможно, что-то даже и получилось, но я в этом не уверена, — Катя виновато улыбнулась. — Ничего страшного, — Арсений улыбнулся в ответ, только с отголоском радости. — Все равно спасибо. И у меня есть просьба. — Какая? — Девушка развернулась и встала прямо лицом к Попову, забирая за ухо выпавшую прядь. — Если сможешь, разузнай поподробнее про командировку Антона, пожалуйста. — Будет сделано, — Варнава приставила ладонь в виску тыльной стороной вверх и отпустила её, будто в армии, после уже смело улыбнулась, и это можно было сравнить с кошачьей мордочкой. — Кстати, интересный факт: с тобой рядом невозможно не улыбнуться, — и скрылась за дверью.

***

Василиса и Артём были спокойными, чему был рад Антон. Как и оказалось, они сидели на плечах старшего неделю — и Шастун должен сказать спасибо Вике, ведь не отвечать на сообщения и звонки Арсения было ужасным мучением, а так хоть на детей отвлекался. К счастью, сестра забрала детишек в субботу, а значит, что в воскресенье можно бумажки по разбирать, а в понедельник обратно на работу. Но стены дома уже начали надоедать: это повод хотя бы погулять около дома. Антон хотел взять баночку пива, да выйти, посидеть на скамейке около дома, но в холодильнике пива, к сожалению, не оказалось. Проверив все заначки, он понял, что бухла нет — значит, надо идти в клуб! Быстро переодевшись, Антон взял — нет — схватил телефон и выбежал на улицу по лестнице, забивая на ожидание лифта. Кто-кто, а алкоголь его очень мотивировал двигаться, ходить, даже бегать. На удивление, пробок не было, поэтому доехал он быстро. Проходя мимо толпу пьяных людей, Шастун сел за барную стойку, тут же подзывая бармена. — Сладкий, не очень крепкий коньяк, пожалуйста, — вдруг рядом кто-то сел, заставляя Антона обернуться. И даже не из-за интереса, а из-за знакомого запаха. Арсений? — О, ты кажешься мне знакомым, но я не помню, где тебя видел, — прохихикал Попов, тут же говоря. — Текилу, пожалуйста. Решив притворяться, что Антон вообще не Антон, мужчина представился. — Константин, — протянул руку. — Арсений, — руку пожали. Шастун, точнее, Костя выпил половину стакана, ставя сразу же на стол. — Мне жена изменила, а у тебя что? — Хоть врать ужасно не хотелось, приходилось. — А я в парня влюбился, — хихикнул. — А он взял и уехал в командировку. Но мне кажется, что он бросил меня — зачем ему такая обуза, как я? — Попов выпил залпом все содержимое — благо, его осталось немного, на самом донышке. — Я оплачу, — сказал Константин и допил, доставая телефон, чтобы оплатить. — Надо же, у тебя такой же мобильник, как у Антона, — икнул Арсений. — И голос похожий. — Тебе просто кажется, — улыбнулся Шастун и направился в туалет, надеясь, что Арсений пойдёт потанцевать, нежели за ним. Зря надеялся. Только зайдя в комнатку, он умыл холодной водой лицо. Стоило ему только поднять голову, как он увидел сидящего на раковине, улыбающегося брюнета. — Арсений, ты же понимаешь, что… — Стоило Антону повернуться, как его вдруг резко поцеловали, тут же отходя на шаг назад. — Прости, не сдержался. Очень уж ты похож на Антона, — Арсений перевёл взгляд на растерянного блондина, который за долю секунды оказался рядом, говоря прямо в губы: — Лучше бы ты, Арсений, дома сидел, а не по клубам шлялся, — и впился своими губами в чужие, буквально. Попов, видимо, улыбнулся — это очень даже чувствовалось через прикосновение. В голове Антона созрел план, хоть и не самый лучший (или «план как всегда»): он опустился губами ниже, поставив пару засосов на шее, а потом, как бы велико желание ни было, оторвался от чужой кожи и, еще раз чмокнув в губы Арсения, перекинул того через плечо, неся на выход из заведения. К счастью, Попов почти уснул в машине, поэтому не делал лишних телодвижений. Мысленно надеясь, что они не встретят ментов, Антон поехал к себе домой. Эх ты, Арсений. Как же я, черт возьми, тебя люблю. Так как брюнет совсем перестал соображать, Шастун поднял его на руки, как обычно несут невесту. Поднявшись на лифте, Антон поблагодарил себя, что не закрыл дверь: на открытие ушло бы много времени. Раздев до нормальной одежды спящего Арсения, Шастун все же умилился: Арсенька в царстве Морфея казался ну очень-очень милым. Отнеся бедного Арсения в спальню, старший пошел на кухню за таблетками и водой, так как от коньяка его штырило нормально так, да и Попову надо тоже дать. Вернувшись обратно и поставив на тумбу, Антон лёг на свою половину. Но, поворочавшись и не уснув, он посмотрел на лежащего к нему спиной брюнета, и эта поза показалась Шастуну такой удобной, что он обнял спящего со спины, утыкаясь носом в загривок. Уснув, оба забудут про этот вечер, и только заметка «30.03 меня поцеловал Арсений» будет помнить, что же случилось на самом деле.

***

Первый встал Арсений. Оценив обстановку, он скинул с себя одеяло и посмотрел по сторонам. Первое, что увидел — были таблетки и вода. Сразу положив одну на язык, он запил, ложась обратно, ведь из-за боли в голове Попов мало что соображал. Лёгкий сквозняк пощекотал кожу, заставляя накинуть одеяло обратно. Вдруг стало невообразимо тепло, мужчина повернулся на другую сторону и увидел спящего человека. Последний лежал на спине, но в другую от Арсения сторону была повёрнута его голова, поэтому Попов, взяв одной рукой щеку, перевернул лицо спящего. На лице сменилось несколько эмоций: сначала удивление, потом шок, радость, слезы и ужас. Брюнет сам не понял, откуда взялось последнее — может, от осознания. Пододвинувшись поближе к Шастуну, Арсений положил руку на сердце Антона — Слава Богу, живой. Попов сам не очень-то и понимал свою реакцию: он не видел старшего всего неделю, но чувствует себя так, будто не видел около месяца, а то и полгода. Блондин вдруг резко открыл глаза, сталкиваясь с Арсеньевыми, в эту же секунду отворачиваясь, будто ему восемь лет и он смотрит с родителями постельную сцену. — Антон? В ответ молчание. — Почему? — Я боялся, — Шастун поднял одеяло и сел, заставляя мятую футболку выпрямиться. — Прости. Брюнет отвернулся и закрыл лицо руками, скорее, от страха. По спине пробежали мурашки, когда её коснулась чужая грудь; руки обняли крепко, заставляя немного облокотиться назад. — А я за тебя боялся. Голос предательски надломился, показывая слабость — слезы. Арсений развернулся, хватаясь за чужую футболку на спине до боли в ладонях. Ткань под его лицом тут же намокла, заставляя Антона немного отдалиться. — Не хватает того, что ты сейчас снова заболеешь, — улыбнулся так по-доброму, будто вся несказанная любовь мира остановилось здесь, в это квартирной комнатке, с двумя мужчинами такими подростками, что встретили первую любовь. — Знаешь, Шаст, ты даже признаёшься по-особенному и не понимаешь этого. Ты мне тоже нравишься.