Lady And Gentlemen

      Утром она всё ещё помнит этот кошмар до деталей, до мелочей.       Фу, надо же было такому присниться.       Да, эта ночь накануне собрания акционеров выбивает её из седла, мешает успокоиться, заставляет несколько раз почистить зубы перед выходом, чтобы отделаться от тошнотворного приступа отвращения. По дороге в офис ей удаётся взять себя в руки уговорами, что этот сон ничего не значит, однако страстная дипломатия с Ричардом долго не торопится забываться.       Вот входные двери бизнес-центра плавно разъезжаются, сдавшись её приближению. Внутри всё, как всегда: будничный гул голосов вперемешку с телефонными звонками, скучная цветовая палитра интерьера и одежды сотрудников, запах мягкой кожи и свежей бумаги, разгоняемый кондиционерами.       Она, не снимая солнцезащитных очков, проходит мимо здешней рутинной суматохи напрямую к лифтам в сопровождении своих охранников. По серьёзному выражению её лица, по строгой деловой походке можно подумать, словно это какая-то важная особа, знаменитость, что по своему знаменитому делу или по ошибке забрела в Сити. Это всё её сосредоточенность на собрании: на долгой, нудной, но важной встрече, где ей приходится присутствовать на протяжении нескольких лет подряд как участнице инвестиционной компании отца. Здесь она привыкает к его бизнесу, узнаёт всю кухню изнутри и учится на ней руководить. Ведь в далёком будущем придётся наследовать всю эту скромную фамильную империю, и шанса подвести своего отца не будет, а желающих отобрать столь удачный бизнес будет предостаточно.       Тридцатый этаж. Возле дверей главного зала для совещаний ей встречается мистер Питер Чейн. Она знает его всю свою сознательную жизнь: так долго он работает главным помощником отца, его правой рукой. И по неизменной традиции он обязательно приветствует её очередным комплиментом:       — Как всегда красавица! Доброе утро!       — Доброе, Питер, — она искренне улыбается ему, проходя в придерживаемую для неё дверь. — И я рада тебя видеть. Как дела?       — Привет, родная, — заглушает ответ Питера её отец, направляясь к ней и расставляя руки для объятий. — Как ты?       — Я в порядке, — она подаётся ему навстречу. — А ты выглядишь уставшим. Плохо спал?       — Да, маловато.       — Что случилось?       — Твоя мама устала ждать нашего отъезда в Швейцарию, который из-за обстоятельств мы переносим уже полгода. Вчера нам пришлось очень долго обсуждать это, чтобы найти решение.       — И к чему вы пришли?       — Постараюсь увезти её в конце месяца, где-то после Royal Ascot.       — А как же… — как же противно произносить имя Ричарда! — …эти самые обстоятельства?       — Мы думаем, что успеем покончить с ними.       Просторный зал для совещаний постепенно наполняется людьми. За округлым столом половина мест уже заняты. Обычно тут встречаются одни и те же лица, и женщин среди них всегда очень мало: она да мисс Моу — деловая энергичная вдова одного из акционеров компании, дама с раскосым разрезом глаз и безупречным вкусом во всём. Однако сегодня привычная компания участников разбавляется парочкой новых. Среди них есть даже ещё одна девушка, что кажется ей знакомой, но вспомнить сразу, откуда она её знает, не удаётся.       Собрание начинается вовремя. Она занимает своё привычное место рядом с отцом, опускаясь в комфортнейшее из всех офисных кресел, когда-либо ей знакомых. Тут же, после формального приветствия, темы, вопросы и цифры начинают сменять друг друга в информационном водовороте. Главное — оставаться в контексте и успевать что-то помечать на полях ежедневника.       В общем диалоге она участвует мало, скорее следит за курсом обсуждения и запоминает отцовский стиль ведения бизнеса, пару раз отвлекаясь то на телефон, то на вид из панорамного окна. Погода сегодня приятно-пасмурная, предвосхищает обещанный синоптиками шторм.       Когда поднимается очередное предложение по развитию компании, один из акционеров представляет присутствующим своего финансового советника, ту самую новенькую, некую Аманду Сеттерфилд, передавая слово сидящей рядом блондинке. И это кукольное лицо снова кажется до странности знакомым…       Подождите-подождите, где же она её видела?       Внезапно в памяти зажигается свет. Свет в окнах дома Рэя одним давним вечером, где за занавеской проявляется женский силуэт. Воспоминанием выносит на берег неожиданную очевидность: да это же та самая незнакомка, что была тогда в его рубашке! И выразительный чётко очерченный овал, и тонкие взлетающие бровки, и любопытные глазки — сомнений нет. Теперь это милое личико приветливо улыбается всем сидящим за столом, в том числе и ей.       Аманда, значит.       Несколько раз они сталкиваются с ней взглядами. От вещания приторного звонкого голоса мисс Сеттерфилд сосредоточиться на смысле её слов довольно трудно. Пока та ни о чём не подозревает, она словно жюри на кастинге задумчиво её рассматривает. Что имеем? Приветливая, ухоженная, в самом расцвете своей женственности — Аманда привлекательна, этого не отнять. Ей, должно быть, чуть больше тридцати.       Какого рода отношения связывают её с Рэем? И связывают ли до сих пор?              За караваном немых рассуждений трудно ухватить суть невероятной финансовой схемы, которую так деловито объясняет сейчас эта Аманда. А оставаться к ней беспристрастной и вовсе едва ли возможно. Монолог мисс, слава Богу, Сеттерфилд заканчивается где-то через пару минут непрерывной речи. Говорит она затянуто и скучно, Рэй явно с ней не для бесед встречался. Или встречается.       После промотанного фоном изложения её новой идеи развязывается очередное обсуждение. Аманда выдерживает все вопросы, согласно кивает на любые комментарии и очаровательно улыбается. Столь располагающей манерой общения она, видимо, и заваливает в кровать таких стойких солдатов, как Рэймонд. От этой мысли где-то в глубине, в груди, активируется и начинает глухо медленно тикать заведённая бомба. В такт ей кончики пальцев принимаются водопадом отбивать по столу равномерный ритм. Пара человек взглядывают в её сторону.       Что за поразительное совпадение?       Сначала эта очаровательная мисс Сеттерфилд кувыркается с Рэем как минимум одним блядским вечером, а потом внезапно оказывается здесь, на собрании акционеров крупной компании, среди больших дядь и тёть, к которым сама далеко не относится. Какое невероятное стечение обстоятельств! Удача столь нескромно гуляет по улице этой очаровательной мисс Сеттерфилд, что других, вообще-то, начинает даже подташнивать. Нет, сидеть с Амандой за одним столом теперь совсем не просто: строптивый характер звонко бьёт копытом о скованные напряжением нервы, высекая искры недовольства.       Кажется, собравшиеся уже давно обсуждают что-то другое. Отец даже поворачивается к ней с каким-то неожиданным вопросом, который вынуждает её включиться в контекст и сделать вид, что она никуда не выпадала. Вроде бы срабатывает. Остаётся только дождаться окончания собрания, что в этот раз до изнеможения трудно. При включённом кондиционере в переговорной дико душно, да и спина внезапно начинает уставать в самом удобном в жизни кресле. На фоне этих издевательств едва хватает терпения досидеть до конца. Поэтому как только собрание объявляется закрытым, она расслабленно выдыхает, вставая с места. Отец задерживает её ещё парой-тройкой рабочих вопросов, на которые можно отвлечься от внутреннего напряжения, механически тикающего в груди. Между делом подходит мисс Моу, отвешивает комплимент её внешнему виду, что искренне льстит. Подходит Питер, спрашивает, как ей собрание сегодня. Так к ним присоединяется ещё пара человек, пока остальные, включая мисс Сеттерфилд, разбредаются из переговорной. Дышать сразу становится легче.       Когда в дверях появляется Марк для её сопровождения, она виртуозно сворачивает обсуждение насущных дел, прощается с присутствующими и, подхватив свою сумочку, бодро направляется к выходу. По пути успевает узнать у Марка про обстановку, на что он по законам заданного когда-то давно пароля отвечает: «Постоянно ехали на зелёный». Это напитывает спокойствием, но ненадолго. На этаже её ожидает неприятный сюрприз: мисс Сеттерфилд всё ещё здесь. Стоит возле нажатой кнопки вызова лифта и что-то печатает в телефоне, склонив голову.       Ссутуленность ей даже к лицу.       Так злорадное чувство вьёт свои лианы вокруг вообще-то ангельски-добрых мыслей, оскверняя их беспричинными претензиями к ни в чём неповинной Аманде. Странно, но кажется, они могут мило пообщаться с ней спускаясь целых 30 этажей вниз. Лифт уже стремительно приближается, и, пока никто не собрался составить им компанию, она вместе с Марком успевает оказаться рядом с мисс Сеттерфилд.       Когда та обращает своё внимание на подошедших, то с удивлением округляет глаза:       — Марк?! Привет, а ты как тут оказался?       — Привет, Аманда, — отвечает он ей, явно не в восторге от встречи. — Я на работе.       Пока та оглядывается в поисках кого-то ещё, лифт оповещает о своём прибытии и приглашает всех ожидающих пройти к себе на борт. Они втроём заходят внутрь. Здесь, в ограниченном пространстве, горько-пряный аромат духов мисс Сеттерфилд с привкусом увядающей розы раздражает ноздри своей навязчивостью.       — Подожди, как? Ты сопровождаешь мистера Пирсона тут? — Аманда в очередной раз не может справиться с собственным любопытством.       — Нет.       Теперь до мисс Сеттерфилд начинает что-то доходить. Её мечущиеся голубые глазки обдают молчаливую попутчицу немыми вопросами, но сама Аманда снова обращается к Марку:       — Ясно. А второй твой босс здесь?       А тебя это ебать не должно.       — Нет, его тоже нет.       И тут бы смолчать, но отвратительно искреннее неравнодушие в голосе мисс Сеттерфилд к интересующему её боссу так выводит из себя, что вынуждает внезапно спросить:       — Вы, судя по всему, тоже знакомы с Микки Пирсоном?       — Да, — Аманда отстранённо взглядывает на неё. — Шеф раньше сотрудничал с ним и остаётся в хороших отношениях до сих пор.       — Надо же, я не знала.       — Мир тесен.       Ну вот и тебе пора потесниться из спальни Рэймонда.       — Должно быть, вы успели хорошо познакомиться, раз даже людей Микки по именам знаете?       — Да, — Аманда тушуется, подбирая слова, — так получилось.       — Вы хотели что-то передать ему?       — Нет.       — Может быть Рэю?       Ох, как же его имя меняет это милое личико, противно видеть. На долю секунды выражение мисс Сеттерфилд озаряется от упоминания Рэймонда, но тут же застилается тучами неприязни к своей собеседнице. Аманда старается держаться непринуждённо, но у неё не получается.       — Нет, вовсе нет.       — Мы часто видимся, так что… — договорить она не успевает. Её столь многозначное заявление мгновенно подрывает их диалог на этом минном поле.       — Спасибо. Мы тоже часто с ним видимся, — перебивает мисс Сеттерфилд, улыбаясь сквозь зубы так, будто её уголки губ пытаются соединиться на затылке.       Они обе поглядывают друг на друга, и, хоть и не говорят ни одного слова, физически чувствуют, что происходит. Обе хотят прояснить всё начистоту, но молчат. Снять это электростатическое напряжение не получится, даже если обесточить лифт. Марк молча листает месяцы в календаре телефона, видимо вспоминая их порядок. Наверняка так он спасается от происходящего, не зная, что делать, если оказался в замкнутом пространстве со змеями.       — Оу, правда?       Вместо ответа Аманда кивает, вздёрнув бровями, и отворачивает своё лицо. Похоже мисс Сеттерфилд коробит от собственных предположений, какое отношение эта особа имеет к Рэю, что на самом деле очень взаимно.       — Вот это да. Не знала, что Рэймонд такой общительный.       — Вы, наверное, не так давно с ним знакомы?       — Знаете, кажется, что знакомы мы всю жизнь, — отвечает она Аманде без зазрения совести. Дочь чемпиона Европы по покеру всё же не может не знать основы грамотного блефа. И нужный ей эффект производится блестяще: смысл сказанных слов проливается на Аманду ушатом ледяной воды. Всем своим видом бедняжка старается держать лицо, но не может затормозить собственное тревожное «неужели?».       Остановка по пути раскрывает двери лифта и собирает в кабинке посторонних людей, лишая двух дам возможности продолжать свой щекотливый диалог. Новые пассажиры разделяют их по разным углам, оставляя каждую наедине со своими неозвученными вопросами.       Может оно и к лучшему, как говорит мама.       Лифт опускается на первый этаж больше под тяжестью атмосферы внутри чем под действием своих механизмов. Ничего не подозревающие люди, прогудев всю дорогу своими офисными сплетнями, поскорее освобождают его, торопясь по делам. После них по технике безопасности первым из лифта выходит Марк, дальше — она. Мисс Сеттерфилд вынуждена пропустить её вперёд и остаться с небрежно брошенным «до новых встреч» в свою сторону, на что выбирает промолчать. Ответ Аманды грянет много позже, но они обе ещё не знают об этом.       А сейчас самоуверенный цокот каблуков по глянцевому полу холла удаляется от милой мисс Сеттерфилд всё дальше, оставляя её наедине со свежими неприятно пощипывающими душевными ссадинами. Ощущаемый громкий взгляд её голубых кукольных глазок в спину дробит позвоночник на косточки и тешит самомнение.       Итак, очевидно, что Аманду и Рэя связывают личные отношения. Но, кажется, теперь землю под ногами этой парочки тактично подожгли одним увлекательным диалогом в лифте, и сладковатый дым её тления щекочет нутро где-то в районе солнечного сплетения.       День обретает новые краски. От воодушевления она не замечает, что вышагивает очень быстро, и Марк едва поспевает идти с ней рядом. Позднее, вечером, он точно так же провожает её уже из «Эндимиона» домой. Когда перед ней открывают дверь на задние сидения авто, её глаза тут же хватают плотную фигуру в классическом жилете поверх рубашки и прямых джинсах. День определённо становится ещё счастливее: Рэймонд Смит собственной персоной что-то активно набирает в телефоне, расположившись на дальнем сиденье. Она усаживается рядом с ним с совершенно невозмутимым лицом. Фейерверк, который устраивает сейчас её сердце в груди, совсем заглушает собой заведённый этим утром механизм бомбы.       — Рэймонд! Что за приятный сюрприз.       — Привет, — замороченный собственными мыслями отвечает он ей, продолжая что-то сосредоточенно набирать в телефоне. Его уставший вид провоцирует в ней всплеск нежной заботы, готовой накрыть его с головой, потопив под тяжестью своей искренности. Пусть сейчас Рэймонд такой измотанный и абсолютно безэмоциональный, зато он прямо подле неё, вот здесь, едва касается локтем её руки. И этого достаточно. Ей каждый раз этого достаточно.       Машина отъезжает от ресторана точно так же, как отъезжает её крыша в плену самого лучшего на Земле мужского парфюма, струящегося с соседнего сиденья тонкими невесомыми нитями. Нитями паутины.              Суровый вид Рэя отчего-то не даёт ей сказать ни слова по дороге. Она решает оставить пространство между ними незаполненным, просто прикрывает глаза и слушает его запах. Рэймонд убирает телефон только тогда, когда они оказываются на нужной улице.       — Дэйв, проверь территорию, Марк — квартиру, — вместе с остальными он выходит из машины возле её дома. Ей так нравится слушать, как Рэй отдаёт другим свои приказания! Она нежно любуется им в своих мыслях, но внешне напускает на себя абсолютное спокойствие. Пока его подчинённые отправляются по своим заданиям, Рэймонд обходит автомобиль сзади, открывает ей дверь и машинально — впервые — подаёт руку. Свой галантный жест он осознаёт слишком поздно, когда их ладони уже коснулись друг друга. Этого оказывается достаточно, чтобы лёд формальной дистанции, сковывавший их обоих, хрустяще треснул.       — Спасибо, — она с благодарностью опирается на него, ощущая твёрдую поддержку в ответ. Сделав вид, что он не заметил ничего необычного в их непреднамеренном касании, Рэймонд убирает руку в карман тренча. Сильный порыв ветра от проходящей где-то рядом бури откидывает её волосы с лица.       Они остаются возле машины вдвоём. На улице как-то по-особенному темно от непроглядных лохмотьев тяжёлых туч на ночном небе, застилающих собой месяц и звёзды. Только фонари дотрагиваются до лиц этих двоих вуалью тёплого белого света.       — Не знала, что ты сегодня будешь меня провожать.       — Я решил подстраховать парней. Нэд в отпуске?       — Да, взял себе неделю отдыха. Думаю, он заслужил. Всё-таки ему тоже как-то досталось.       — Это точно, — Рэймонд кивает, смотря куда-то под ноги. Она сдерживается, чтобы внезапно не поцеловать его прямо сейчас.       — Как тебе на заднем сиденье Maybach'а?       — Так же как и на переднем: слишком пафосно.       Она улыбается, смущённо опустив голову, и буквально кожей осязает на себе его взгляд. Только бы не прервать этот момент неосторожным движением. Рэймонд искоса посматривает на неё и, зависнув, не успевает увести глаза вовремя. Она продолжает улыбаться только теперь по другому поводу: так забавно наблюдать, как мило он прикидывается, будто вовсе не заглядывался на неё, а пересчитывал провода фонарей вдоль дороги. Пожалуй, она счастлива в эту минуту. Ей легко, ей уютно, ей прекрасно. Рэймонд, как и она, явно тоже думает сейчас о чём-то приятном. Он спрашивает:       — Что ты рассказала Аманде?       Как джокер из рукава.       Серьёзно? В такой момент?       — Кто это? — она успевает сориентироваться и задаёт стратегически удачный вопрос.       Рэймонд отвечает не сразу:       — Это твоя новая знакомая, с которой вы сегодня успели поговорить обо мне.       — А, мисс Сеттерфилд, — она приподнимает бровь, вздёргивая подбородок. — Кажется, я ей сказала сегодня лишь что-то типа «здравствуйте» и «до свидания».       — Очевидно в промежутке между этими фразами прозвучало что-то ещё, — Рэй иронично посматривает на неё.       — Должно быть, ей показалось, что она услышала что-то ещё. А почему ты спрашиваешь?       — Как ты уже знаешь, мы общаемся.       — И?       — И сегодня Аманда где-то за 0,9 секунды вынесла мне мозг насчёт моих иллюзорных отношений с тобой. Не знаешь, откуда у неё появилась столь неожиданная информация?       — Нет, ничего об этом не слышала.       Скрываться за серьёзными минами не получается, и они уже с поджатой улыбкой смотрят друг на друга. Довольные, влюблённые, красивые. Сделав свою работу, амуры мечтательно любуются ими.       Кто-нибудь, скажите ему, чтобы он немедленно её поцеловал!       — Как ты? — наконец спрашивает она Рэя.       Он в очередной раз не успевает среагировать от неожиданности её вопроса. Их заинтересованные друг другом взгляды снова встречаются, зависая во влажном воздухе.       — Босс! — голос Марка, доносящийся из проёма её входной двери, рушит чарующую атмосферу. — Всё чисто.       Рэймонд молча кивает ему и произносит тихое:       — Пойдём.       Ну пойдём.       Ступая за Рэймондом, она пытается придумать предлог, чтобы задержать его у себя. Подвернуть ногу? Пролить чай ему на джинсы? Оглушить? Ничего гениального в голову не приходит, и она в воображении с тоской прижимается к его могучей спине, напитываясь гранитностью и теплом. На пороге к ним подходит Дэйв с заднего двора. Он так же докладывает, что всё чисто, и вместе с Марком отправляется к машине. Внезапный вихрь ветра решает сорваться на всех, кто не успел спрятаться на его пути, и бьёт попавших под свою резкую руку наотмашь по лицу. Через пару секунд включенный в квартире свет гаснет.       Рэй тихо чертыхается и окрикивает ребят, загораживая её от прохода внутрь. Дэйв и Марк немедленно возвращаются, оказываются рядом.       — Что это за…? — на нервный тик Рэймонда уже никто не обращает внимания.       — Не знаю, босс. В квартире всё в порядке, я убедился.       — Я тоже ничего подозрительного не видел.       — У соседей не горит свет, — указывает она на тёмные окна ближайших домов. На улице и впрямь стало темнее. Вся тяжесть ночи теперь упала и свисает с хрупких плеч фонарей, стойко освещающих равномерные участки обеих сторон дороги.       — Значит, отключена линия домов. Дэйв, пройдись-ка по квартирам, узнай, что известно по этому поводу. Марк, позвони в управляющую компанию, сообщи о проблеме со светом. И будьте готовы к чему угодно.       Как же сводит ноги от его команд. Странно, но она вовсе не думает об опасности. С Рэймондом ничего опасного в этом мире для неё не существует.       — Мы будем внутри, — договаривает он, и, оглядываясь по сторонам, пропускает её пройти в квартиру.       Пара шагов в кромешную тьму дома, и вот они остаются вдвоём. Похоже, мысли и впрямь материальны.       — Наверное, это из-за шторма, — её голос практически не выдаёт пульсирующего трепета.       — Может быть. Садись в гостиной и никуда не двигайся, — Рэймонд продолжает руководить балетом. Он закрывает за собой входную дверь, отрубая лучи уличных фонарей, любопытно заползающих через проём.       — И сколько мне так сидеть?       — Пока всё не выяснится. Или не появится свет.       — Есть ли в этом такая необходимость, если ребята сказали, что вокруг всё спокойно? — её глаза начинают привыкать к темноте и различать его силуэт, подходящий к окну. Рэймонд осторожно выглядывает на улицу, оборачивается в её сторону и указывает:       — Сиди, чтобы я тебя видел.       — Чтобы ты меня видел, нужен свет.       — Да, это очень остроумно, молодец.       — У меня есть свечи. Можем зажечь и…       — Пожалуйста, сядь, — Рэй держит вздёрнутым указательный палец в её направлении.       — Сижу-сижу.       Добавить романтики не получилось. Ладно, подождём ещё.       Он набирает что-то в телефоне, экран которого ярко освещает его вновь нахмурившееся лицо. На несколько минут в гостиной застревает молчание.       — Так ты мне не ответил.       — Что?       — Как ты?       Лицо Рэймонда поворачивается от мобильника в её сторону. В этой тихой темноте оно приобретает какой-то особенный магнетизм.       — Я нормально, порядок. Класс.       Он моментально увлекается содержимым на экране, оставляя неловкую паузу. Слышно, сколько человек разговаривают в проезжающей за окнами машине.       — Да, похоже это и впрямь проделки бури, — Рэймонд не поднимает головы, пролистывая несколько новостных чатов, что отчётливо отражаются в стёклах его очков. Она послушно сидит на диване в гостиной, а время уносит в небытие их шансы сблизиться, заражающиеся этими смертельными ненужно длинными паузами.       — Вообще-то, я задолбался, — по-настоящему устало произносит Рэймонд.       Если бы он только видел, как она сейчас улыбается от этого внезапного комментария, этого шага навстречу ей. Но света нет, и сумрак комнаты скрывает её благодарный, любующийся взгляд и сентиментальную улыбку. Она сдержанно произносит «угу» и ждёт. Кажется, он продолжит сам.       — Всё это дело с Ричардом… Я не помню, когда меня что-то так выматывало за последние годы.       — Тебе нужен отдых.       — Да. И всем нужен. Мы не думали, что так завязнем в этом.       — Понимаю.       Снова пауза. Рэймонд всё смотрит в светящийся экран, хотя его мысли теперь явно где-то ещё. Поймав самого себя на этом, он выключает телефон и убирает его во внутренний карман. Лишь слабое освещение, прокрадывающееся из окна, рисует чёрно-белый набросок очертаний его лица. Он смотрит на неё.       — А ты как?       — Я тоже вымотана. Не знаю, как продержаться до конца.       — Да, это трудно, но ты хорошо справляешься.       Кажется, он даже пытается улыбнуться.       — Ты тоже.       — У меня нет выбора. Микки пообещал своё сопровождение твоему отцу пока ситуация с Ричардом не разрешится окончательно.       — А ты давно работаешь на мистера Пирсона?       — Почти 20 лет.       — Как это началось? Где вы познакомились?       Рэймонду снова нужна заминка, чтобы обдумать, стоит говорить об этом с ней или нет. Она слышит его решительный выдох и приближающиеся шаги. Он подходит к дивану и усаживается на его противоположном крае. Между ними дистанция двух полусогнутых друг к другу рук.       — На боксёрском ринге.       — Что? Только не говори, что Микки подвешивали вместо тренировочной груши под потолком, — шутит она, впрочем ощущая холодок по коже.       — Нет, — слабо усмехается Рэй.       — Тебя подвешивали?       — Нет, тогда никого не подвешивали. Раньше я участвовал в подпольных боях. Там меня Микки и увидел.       — Оу, — протягивает она с впечатлением, — так ты боксёр.       — В прошлом. Не будем об этом.       — Мне интересно. Расскажи.       Он медлит, но желание держать дистанцию в этот раз проигрывает желанию раскрыться.       — Там нет ничего интересного. Боксом я увлекался с детства. А когда закончил учёбу и должен был кормить двух младших братьев и больного отца, то научился зарабатывать своим увлечением.       — Оу, вот как — произносит она сочувственно.       — Я начал работать как все, в офисе, но денег едва хватало. В то же время свою месячную зарплату я мог получить за один бой. Поэтому днями я разбирался с бумажной волокитой, а ночами — с ребятами на ринге. Тогда бизнес Микки вовсю шёл в гору, и он начал приносить свой товар в наш клуб.       — Свой товар?       — Да, — Рэй снова набирает больше воздуха в лёгкие, — травку.       Хорошо, что темно. Ему не видно, как округляются её глаза. Она никогда не задумывалась, какой именно бизнес ведёт мистер Пирсон, но теперь понимает, что стоило поинтересоваться.       — Он делал ставки, смотрел бои. Так мы и познакомились. А один раз он просто предложил мне поработать на него в качестве телохранителя. И, как видишь, я согласился.       — Так бизнес Микки — это наркотики? — в голове начинает выстраиваться понятный паззл.       — Ничего кроме травы. Это строгое правило. Наш товар никого не приговаривает к смерти.       — Но всё же вы вращаетесь в наркобизнесе.       — По большей части да. За последние годы мы стараемся вести себя максимально… гуманно. Так сказать, очищаем репутацию.       — Для чего?       — Чтобы удачно продать бизнес. Микки планирует отойти от дел.       — «На пенсию»?       — Типа этого.       — Теперь я понимаю, чем вы заинтересовали Ричарда.       — Да, ему вкусно пахнет самым ходовым ганджубасом в Лондоне.       А ей что теперь делать с этой информацией?       — Получается, ты своего рода консильери?       — Это слишком красивый эпитет.       — А твоя семья? Как они сейчас? — спрашивает она, потому что ей нужно подумать о чём-то более приятном. Рэймонда её вопрос останавливает, и на какое-то время кажется, что ответа вообще не будет.       — Отец давно умер. Брат уехал в Ирландию, мы не виделись наверное уже лет пять.       — А второй? Ты сказал, у тебя два брата.        В глубоких сумерках невозможно разглядеть, что это далеко не тень искажает сейчас лицо Рэймонда. Это тяжёлая тоска пропитывает его кожу насквозь своей чернотой. Он сам и его голос становятся в разы мрачнее:       — Да. Наш младший, Генри… Его тоже не стало.       — Оу, мне очень жаль, Рэй. Что случилось?       Снова пауза и затяжной выдох.       — К сожалению, он пошёл по моим стопам: ввязался в нелегальные бои.       — И получил травму?       — Можно сказать да.       — Что-то пошло не так? — она словно пытается удержать пульс их предельно личного разговора, страшась, что он в любой момент оборвётся окончательным молчанием.       — Один раз он выиграл бой, в котором должен был проиграть. Неумышленно, просто увлёкся. С ним такое часто бывало, но в подобном бизнесе этого допускать совсем нельзя.       — И недовольные букмекеры решили с ним рассчитаться?       — Да, там же в подворотне ему напомнили, что он ошибся, — Рэй ослабленной рукой поправляет очки. Нестерпимо хочется его обнять, впитать собой эту скорбь, чтобы разделить столь тяжёлую ношу пополам. Но она догадывается, что Рэймонд не позволит ей это сделать, поэтому просто с досадой произносит:       — Твою мать.       — Он был отличным боксёром, но от четырёх ебучих бит его это не спасло. Серьёзные травмы черепа. Он умер на месте.       — Какой ужас, Рэй. Мне так жаль, — эта история тонким лезвием полосует ей сердце.       — Да. Да, мне тоже.       Его голос совсем увяз, и она чувствует, насколько ему больно рассказывать об этом. До сих пор.       — Когда это произошло?       — Почти двадцать лет назад.       — Тогда, когда ты познакомился с Микки?       — Когда я уже начал на него работать. Я быстро понял, что с бойцовской карьерой хочу завязать. Но то место было и остаётся слишком большим и уважаемым клубом, откуда нельзя просто уйти. Нужно обязательно привести кого-то вместо себя. Кого-то очень перспективного.       — О, нет, — непроизвольно вырывается у неё в предчувствии, что Рэймонд собирается сказать.       — Сначала я хотел оставить им одного своего знакомого. Но Генри… Он так любил ринг, у него был такой огонь в глазах. И талант. Талант жонглировать кулаками по лицам соперников. Он был в сто, в тысячу раз круче меня. Я выходил на ринг как на работу, для него же это была настоящая страсть. И я сдался его уговорам. Я привёл его вместо себя, когда ему исполнилось восемнадцать.       — Рэй, ты не мог знать, чем это закончится, — она в приступе истошной нежности ищет по дивану его ладонь, но нигде не может найти.       — Я привёл его туда и отдал этим гиенам, — Рэймонд бессмысленно рассматривает пятно пустоты прямо перед собой. — Не знаю, почему. Я его очень любил, этого мелкого засранца. Видимо мои чувства перевесили холодный рабочий подход, и всё случилось так. Он был бы жив, если бы я не стал смешивать личное и профессиональное.       Его слова хирургически разрезают её наживую. Боль, большая гноящаяся боль расползается из приоткрытой глазам раны, окрашивая все события и поступки в слишком понятные трезвые цвета. Она догадывается, о чём хочет сейчас сказать ей Рэймонд, и он и вправду говорит:       — Этого мне было достаточно, чтобы я выучил главный урок: разделять работу и личную жизнь. Я понял, что они просто не должны пересекаться. С тех пор вполне удачно я жил по этому закону. А потом встретил тебя на свою голову.       — И что случилось?       Тишина. Она может рассмотреть, как двигается его борода, когда он поджимает губы сейчас, такой спокойный и грустный, разделённый напополам светом фонаря из окна напротив. Новая волна её ласковой нежности стремится с разбегу наброситься на его скалы и разбиться в пыль из мельчайших брызг.       — Всё стало выходить из-под контроля.       — Ты про наш поцелуй?       — Это было уже апогеем.       — Ты жалеешь о нём?       Рэймонд поворачивает своё лицо к ней.       — Если бы меня спросили, что я хотел бы исправить в том дне, я бы ответил только: не называть случившееся ошибкой и целовать тебя как можно дольше, — ей нужно спрятать своё сердце поглубже, оно оглушительно громко стучит. — Так что нет, не жалею. Но я нарушил своё главное правило, и мы оба знаем, чем это обернулось.       — Нет, Рэй, ты не виноват в том, что со мной случилось.       — Мы оба понимаем, как всё произошло. Так было с Генри. Так случилось и с тобой. Как только я пересекаю черту, обстоятельства сразу напоминают мне, что это наказуемо. И снова страдаю не я сам, а… — Рэй подбирает слова, — кто-то другой.       Вот о чём ты говорил с ней той ночью в её палате. Ты приходил исповедаться, милый, потому что твоя жуткая воскресшая вина сжирала тебя.       — «Кто-то другой». Интересное вуалирование своих чувств.       — Ни о каких чувствах к тебе не может быть и речи, пока я работаю на твоего отца, — его голос хрипло садится.       — Хочешь сказать, что ничего ко мне не испытываешь?       Опустив взгляд, Рэймонд невозмутимо отвечает:       — Да я, чёрт возьми, дар речи теряю каждый раз, когда ты со мной заговариваешь.       Вот так просто, будто она спросила у него сколько сейчас времени.       — Как давно? — приходится крепко держаться за подлокотник, чтобы не подскочить и не начать прыгать от своей невыносимой радости.       — Кажется, с первой же встречи.       — А по тебе так и не скажешь.       — Приходится делать вид, что я умственно отсталый, чтобы хоть как-то замаскировать свою… — Рэймонд откашливается и со скрипом в голосе заканчивает, — симпатию.       — Я рада, что наконец слышу это. Ты тоже мне симпатичен.       Он задумчиво кивает. Пусть притворяется, что он абсолютно спокоен, однако ей отчётливо мерещится, будто его лицо начинает сиять особенным удовольствием. Вслух Рэймонд произносит только:       — Это всё может плохо кончится. Пока я выполняю свои обязанности и обеспечиваю твоё сопровождение, между нами ничего быть не может.       — Теперь я могу это понять.       Нечаянно — или не совсем — тёплая ладонь Рэя мимолётно касается её руки, протянутой по дивану в его сторону. Мгновение спустя он сдаёт жестом чуть назад, снова натыкается на её расслабленную кисть и кладёт свою руку сверху. Так они оставляют их лежать друг на друге, не желая пошевельнуться и разоблачить тайну этого соприкосновения, позволенного слепотой ночи.       — Но свои принципы ты нарушил не только со мной, верно?       — Что? — удивлённый взгляд Рэя чувствуется даже в темноте.       — Аманда. Она сказала, что её босс сотрудничал с твоим боссом. Не думаю, что при этом ваши отношения с ней — совпадение.       — У нас нет отношений. Мы договорились, что просто будем удовлетворять друг друга в постели и всё на этом. Никаких обязательств, совместных увлечений и планов. Просто секс.       Облегчение обнимает её плечи, пока Рэй продолжает начатую мысль:       — Да, познакомились мы на службе. Но сблизились только когда нас перестали связывать какие-либо рабочие отношения. С ней я своим принципам не изменял.       — Так Аманда тебе не девушка?       — Нет, — Рэй, ухмыляясь, отрицательно качает головой.       — Ты уверен, что она воспринимает это так же?       — Да, мы неоднократно обсуждали наш статус, — он снова поправляет очки, нервно моргая. — Ей от меня ничего не нужно, как и мне от неё. Кроме одного.       — Сколько вы с ней так «общаетесь»?       — Не знаю. Может, пару-тройку лет.       Что-то во всей этой истории её знатно напрягает. Она никогда не имела ничего против чисто сексуальных отношений между людьми, к тому же сама порой их практикует, взять хотя бы того же Шона. Но конкретно сейчас интуиция верещит, что Аманда вовсе не разделяет столь чёткую позицию Рэя. Мисс Сеттерфилд скорее влюблена в него по уши и держится за их встречи всеми своими надеждами на что-то большее. Стандартная ситуация. Только вот Рэймонд этого, похоже, не видит. Или не хочет видеть.       Всё же если вам кто-то выносит мозг за 0,9 секунды, возможно, вы просто этому кому-то очень важны.       — Спасибо, Рэй.       — За что?       — За то, что поделился со мной всем этим. Ты ещё ни разу не был так откровенен.       — Это правда, — его рука крепче обхватывает её ладонь.       — А что с боксом? Ты больше им совсем не занимался?       — Сейчас я просто тренируюсь в зале, когда есть свободное время.       — Вау, я бы хотела на это взглянуть.       Её воображение не на шутку разыгрывается, рисуя полуголого Рэймонда на ринге в шортах и огромных перчатках. Эта сочная картинка не может не вызывать избыточное слюноотделение. Рэй, словно прочитав её возбуждённые мысли, поднимается с места, и их руки теряют друг друга в темноте ночи.       — Это лишнее.       — А что я такого сказала?       — Они должны были уже что-нибудь выяснить, — Рэй игнорирует её вопрос, снова выглядывая в окно.       — Серьёзно, прямо сейчас? — она бросает вызов ему в спину.       — Что?       — Ты решил вернуть образ безразличного зануды? Мы только нашли общий язык. Разве нельзя оставить всё, как есть?       — Спасибо за лестную характеристику, конечно, но если мы оставим всё, как сейчас, неприятностей не миновать.       — Мы же не переходим грань, Рэй.       — На такой близкой дистанции я её перейду, а ты не станешь меня останавливать.       Столь честный ответ просто обезоруживает. Она открывает и закрывает рот, подбирая, что ему на это возразить, но возражать нечего. Оба понимают реалистичность сказанных слов. Лишь одна маленькая мысль, проворно зацепившись из всего потока, заползает в её взбудораженный разум и начинает разрастаться. Мысль, что Рэй тоже представляет себе, как легко и естественно они могут перейти в горизонтальное положение, как её тело будет раздеваться перед ним, впускать его в себя, как оно будет просить оставить на себе как можно больше его отпечатков, всех следов, которые он только может оставить.       Рэй тоже об этом думает. Он тоже этого хочет.       Она поднимается и подходит вплотную к нему. Их лица опасно близко друг от друга.       — И что ты предлагаешь?       — Сначала покончить с одним нашим общим мудаком.       — А потом?       — А потом я почту за честь сделать с тобой всё, о чём ты сейчас думаешь.       Они безотрывно смотрят глаза в глаза. Так предельно чист и великолепен этот момент, что она бы сейчас просто обхватила руками шею Рэймонда и засосала бы его с блаженной истомой, крепко прижавшись всем телом. И он знает об этом. Знает, но не пытается ничего предпринять, потому что уже устал прикидываться, будто ему самому этого не хочется. Где-то в складках его одежды начинает вибрировать сотовый.       Пф-ф, ну конечно!       Она разочарованно закатывает глаза и зажмуривается. Рэймонд вынимает телефон из внутреннего кармана, отвечает на вызов, и в прозрачной тишине гостиной раздаётся голос Марка:       — Босс, это поломка на линии из-за непогоды. Её уже… — свет разрывает по швам привычную тьму перед глазами, озаряя знакомую обстановку квартиры, — устраняют.       — Да, Марк, спасибо. Я вижу.       — Ого, как быстро. А я дозвонился им всего несколько минут назад.       — Добропорядочные жители этого района явно были проворнее тебя, — Рэймонд, щурясь от яркости освещения, пускается в обход по квартире, чтобы удостовериться в безопасности. Он говорит Марку что-то ещё, но ей уже не слышно. Где-то после предложения сделать с ней всё, что она хочет, сознание перестало нормально функционировать, включило автопилот и, положив ноги на стол, теперь пьянеет от новой дозы тяжёлых гормонов. Рэймонд возвращается в гостиную и проходит сразу к входной двери, на пути бросая:       — Всё в порядке, сигнализация активирована. Мне пора.       — Начнём с кунилингуса, — отправляет она ему в спину, прислонившись плечом к стене в прихожей.       — А? — Рэй оборачивается в замешательстве, так и придерживая всё ещё нажатую ручку двери.       — Я бы хотела, чтобы мы начали с кунилингуса. Ты начал. Ну, когда освободишься от служебных обязательств. Я знаю, что вы планируете разобраться с Ричардом к концу месяца. Это долго, но я готова подождать.       Он нервно моргает, возвращая свою отпавшую челюсть на место. Как же брутально ходят его желваки на скулах, хочется зарычать от возбуждения. Рэй собирается молча уйти, уже раскрывает дверь и делает шаг, но вновь оборачивается:       — Пожалуй, наш план придётся ускорить, — на это она лишь вопросительно приподнимает подбородок. — Некрасиво заставлять леди ждать.              Собрав всю волю в кулак, он выходит за дверь.