Отпусти и забудь (18+)

      У каждого в жизни бывали ситуации, которые хотелось отмотать назад, стереть из памяти и забыть как страшный сон. До недавнего времени у Феликса была такая всего одна. А теперь он уже и со счета сбился сколько раз за последние дни мечтал, чтобы это все происходило не с ним.       Он ехал домой и пытался перезагрузить процессор в голове, который упорно выводил ошибку при мыслях о Хване. И почему он уже который раз выставлял себя рядом с ним полным идиотом? На идеального во всех смыслах Феликса, по его скромному мнению, это совсем не было похоже. Он был свободен, молод и красив. У него были деньги и статус. Он был эрудирован и мог поддержать любую беседу. В конце концов, в постели он тоже был на коне. Все его партнеры после секса не могли думать ни о чем другом, кроме как оказаться снова в его крепких объятьях. Но сейчас все с самого начала шло по одному месту. Феликса это уже начинало раздражать.       Не доехав до дома пару кварталов он припарковал свой Порше рядом с небольшим супермаркетом. Ли вышел из машины под завывания телефона и, крутя брелок ключей зажигания на указательном пальце, ответил на звонок.       — Да, Мо, привет. Спасибо, что сразу не перезвонил, это была бы подстава, — ухмыляясь себе под нос, сказал собеседнику Феликс.       — Фел, ты мой должник. Прикинь, я нажал на стоп, и минуты через две в дверь завалился начальник смены. Меня чуть не выперли из-за тебя! — чавкая в трубку, вскрикнул Мо.       Весельчак на другом конце телефона работал охранником в офисном здании компании Феликса. Они были хорошими приятелями. Мо не раз закрывал глаза на то, что господин Ли заканчивал работу в офисе далеко за полночь, а тот не ставил помещение на сигнализацию и не сдавал его своему начальнику. Феликс за это щедро одаривал его вкусными обедами.       — Да иду я, иду прямо сейчас тебе за соджу. Пары бутылок хватит?       — Нет, Фел, с тебя ещё как минимум бизнес ланч с жареной курочкой. У меня вся жизнь перед глазами пролетела, когда шеф меня застукал.       — Это у меня вся жизнь перед глазами пролетела, Мо! Ты смотрел камеры?!       — Нет, а что такое? Когда я остановил лифт камера зависла. Электричество сбоило. Это ж не ты нашаманил?       Феликс выдохнул, подходя к отделу алкоголя. Он испытывал необычайное облегчение, что его позорное поведение никто не увидел. Ли не помнил, застревал ли он когда-то в лифте, но такой реакции своего организма на эту ситуацию он явно не ожидал. Специально застрять с Хёнджином в замкнутом помещении, чтобы как-то вывести его на откровенные разговоры, была худшей из его идей. На что он вообще надеялся? Лифт — самое некомфортное место для общения. Там слишком тесно, слишком темно и максимально неуютно. Все что он хотел, это узнать Хвана поближе, раз их обед тет-а-тет сорвался из-за затянувшихся переговоров. Ближе к Хёнджину он в итоге стал, буквально. Но и налажал при этом по-крупному, позволив себе лишнее, как во второсортной порнушке.       — Забудь. И не вздумай болтать никому. С меня причитается, Мо.       Приятели попрощались и Феликс неспешно побрел к выходу из магазина, прихватив пару бутылок соджу товарищу, и несколько себе.       Приехав, наконец, домой, он плюхнулся на диван, не разуваясь закинул ноги на журнальный столик и откупорил бутылку. Галстук полетел куда-то в сторону как и пара верхних пуговиц кипенно белой рубашки.       Это был чертовски длинный день. Длинный и чересчур напряженный. Альфа откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза, кайфуя от тепла, разливающегося внутри после глотка горячительного.       Он провел пальцами по своим губам. Еще каких-то пару часов назад они касались нежной шеи Хвана. Его бархатная кожа, изгибы талии и бедер, сбивчивое дыхание и любимый запах отпечатались в памяти Феликса и заставляли его расплываться в блаженной улыбке.       Продолжив отпивать соджу, Феликс думал, был бы он вместе с Хёнджином, если бы не его залетный брак. Смогли бы они построить отношения? Был он в тот момент вообще способен быть вместе и заботиться о ком-то кроме себя?       Ему было всего двадцать один, когда он переехал в Корею. Без друзей, без связей, без поддержки семьи, без какого-либо четкого плана. Феликс жил и строил бизнес по наитию, опираясь на знания, полученные в школе и в университете.       В его семь лет родители решили развестись. К расставанию они пришли осознанно, просто потому что разлюбили и мучать друг друга отцам Ли не хотелось. Папа-омега остался в Австралии и занимался устройством своей жизни после развода, поэтому практически все детство и юность Феликс был предоставлен сам себе. Он понимал, что так не должно быть, у ребёнка должна быть нормальная семья и поддержка, но предпочитал не думать о своем одиночестве. Если об этом не думать, то этого как будто бы и нет. Феликс просто плыл по течению, ни на секунду не останавливаясь и не рефлексируя о своем не совсем счастливом детстве и о неудачных отношениях родителей.       Его отец-альфа после развода переехал на свою родину в Корею и особой привязанности к сыну не питал. Это было взаимно. Поэтому сразу после приезда Феликса и вступления в наследство дедушки, отец с легкостью отпустил его в свободное плавание. Единственное, чем он поделился, было производство, на базе которого Феликс, впоследствии, развил свое. Ну и для начала он привел сыну парочку своих клиентов. И на том спасибо.       После запуска компании у Ли практически не было свободного от работы времени. Если он не был в офисе, он сидел за лэптопом дома, пытаясь заполнить пробелы ещё отсутствующих на тот момент в штате сотрудников. Делал работу за семерых, при этом не получая значительного выхлопа.       Изредка Чанбин мог вытащить Феликса на какую-нибудь тусовку, на которую тот шел без особого энтузиазма. Распылять энергию по чем зря было непозволительной роскошью.       На одной из таких вечеринок у какого-то друга Бинни Феликс порядком выпил и сидел развалившись на диване, не думая вообще ни о чем и залипая на какие-то музыкальные клипы по телеку. В голове был вакуум, усталость дала о себе знать и организм постепенно обмякал, погружаясь в дремоту. Внезапно он вздрогнул от легкой щекотки ногтями по своей шее.       — Не спи, а то кто-нибудь тебя украдет, — прошептал приятный женский голос Феликсу на ухо. Он покрылся мурашками от неожиданного вкрадчивого звука, а причина его беспокойства уже плюхнулась на диван рядом.       — Привет, я — Юнха, — девушка просияла и протянула Феликсу руку в знак приветствия. Феликс в ответ взял ее миниатюрную ладонь и смерил оценивающим взглядом.       Девушка выглядела очень вызывающе — длинные гладкие черные волосы, яркий макияж с черными стрелками, вишневого цвета тинт на губах, массивные украшения, и главное - короткая леопардовая юбка, благодаря которой открывался прекрасный вид на стройные ножки молочного цвета, и черная майка “в рубчик” с внушительным декольте. Феликс присвистнул, поднимая правую бровь и хитро улыбаясь.       — Воу! Эффектно зашла, — ухмыльнулся он. — Я — Феликс. Будем знакомы. Вот и все. Это и было то событие, которое не должно было произойти. Счастливая звезда Феликса видимо взяла выходной в тот день, ушла в запой и решила не вмешиваться в происходящее.       После того спонтанного знакомства Юнха быстро взяла молодого бизнесмена в оборот. Альфа просто не смог устоять перед ее омежьими чарам, да и не сопротивлялся он особо. Поэтому парочка не стала тратить много времени на разговоры и свидания, а сразу перешла к делу. С того самого вечера они только и делали, что сношались как кролики. Феликс плыл от ласк сексуальной омеги, она действительно знала в них толк. Он не уточнял, откуда у нее такой опыт, предпочитал меньше думать о посторонних вещах, как обычно. А Юнха всегда благодарно стонала, пока Феликс сминал ее упругие ягодицы и вбивался в ее мягкое нуждающееся нутро в какой-нибудь туалетной кабинке. Кроме бешеного секса их ничего не связывало и, ожидаемо, Феликсу такие отношения быстро наскучили. После проведённого с Юнхой гона он окончательно убедился, что дальше продолжать бездумные сношения он не намерен, да и новенький ассистент Хван замаячил на горизонте. Он переключился на недоступного красавчика-омегу, а Юнху попросту отшил.       А через несколько недель она заявилась к нему в офис и трясущимися руками протянула положительный тест на беременность, содрогаясь в жалобных рыданиях . Прям сцена из сопливой дорамы с несчастливым концом.       Что в тот момент почувствовал Феликс? Что может почувствовать мужчина, который ещё пару лет назад сам был ребёнком и не планировал брать на себя какие-либо обязательства ближайшие лет пять как минимум? Мир для него рухнул в одночасье. Запланировала ли Юнха это заранее? Феликс этого не знал, и знать не хотел. Все уже случилось. Ребёнок не виноват, что у него такие безответственные родители. Поэтому поговорив со своими отцами и обсудив все варианты развития ситуации, Феликс все же сделал Юнхе предложение.       Прожили они в браке около трёх лет. Быт и уход за младенцем вышибает из колеи даже влюбленные пары, что уж говорить о тех, кто связал себя этими узами по другим причинам. Феликс с Юнхой не понимали друг друга, да и особо не пытались. Они не делили общие интересы, не болтали под луной по несколько часов, никогда не строили совместных планов на жизнь. Гормональное помешательство друг другом прошло, не оставив для них ничего, кроме плода этого помешательства.       Немного поскандалив, они все же развелись полюбовно. Феликс исправно платил алименты, купил Юнхе отличную квартиру недалеко от центра и изредка навещал сына. В общем, свои обязанности отца по-неволе выполнял исправно, хоть и не очень качественно.       Самое печальное во всей этой истории, то что Феликс никогда не испытывал сильных отцовских чувств к своему сыну. Сухо был прекрасным ребенком. Ему было почти 6, он был очень смышленый, озорной, любознательный и веселый мальчишка-альфа, мини-копия своего отца. Несмотря на эти приятные бонусы, Феликс все продолжал бежать от ответственности. Он не был рядом, когда сыну нужна была его поддержка и помощь, не видел как он растет и меняются его интересы. По сути, он стал таким же никудышным отцом как и его собственный отец-альфа, который после развода звонил ему раз в полгода узнать об успеваемости или поздравить с Днем Рождения.       И вот прокрутив это все в голове, сидя в одиночестве на своём огромном холодном диване и с энтузиазмом допивая вторую бутылку соджу, Феликс начал винить во всех своих неудачах с Хваном кого угодно, только не себя. Точнее даже вполне конкретных людей. И Юнху, за то что подсела к нему на той вечеринке, и сына, за то что вообще родился и сломал все его планы по завоеванию Хёнджина, и Сынмина с Чанбином за их дурацкие советы, и Чана, просто за то, что в отличии от Ли, тот всегда в хорошем настроении, как будто эндорфинами закинулся.       Феликс не заметил, как прикончил третью бутылку соджу. Мысли в голове постепенно превращались в бессвязную кашу. Тело настолько расслабилось, что он стал сползать со спинки дивана в полу-лежачее положение, выпуская бутылку из своего крепкого захвата. В итоге бутылка полетела на пол, а он, наконец, вырубился. Сон получился недолгим. Проснулся Феликс часа через четыре от того, что дико замерз. За окном еще была темень. Не разлепляя глаз, он стал шарить рукой в поисках пледа. Его мутило, тело покрывалось мурашками, голова трещала так, как будто ее засунули в кастрюлю и били по ней половником.       Нащупав плед, он натянул его до макушки. Менять положение тело не хотело. Каждое движение сопровождалось ознобом и отдавало мышечной болью. Он тщетно пытался уснуть, но вместо этого ворочался и стонал всю оставшуюся часть ночи, находясь то ли в дреме, то ли в бреду.       Еще через несколько часов Феликс окончательно проснулся от трезвонящего телефона, и до него, наконец, дошло, что он заболел. Его лихорадило, в горле было ощущение наждачки, а глаза застлала пелена. Добавляло приятностей похмелье после трех выпитых бутылок. Шевелиться не хотелось, глаза не открывались, было ощущение, что во рту сдохла мышь. Ли жалостливо заныл. Болеть никак не входило в его планы. Телефон опять противно запищал. Феликс не хотел отвечать. Он вообще был не уверен, что мог разговаривать. Прокашлявшись и пропустив еще два вызова, на третий он все же решил ответить. Превозмогая свои страдания он, кряхтя, дотянулся до трубки. Звонил Хёнджин.       — Да, слушаю, — прохрипел он, создавая эффект человека при смерти.       — Феликс? Ты где? Я уже подумал, что-то случилось. Тебя все потеряли, — строго проговорил Хван.       — Я, кажется, заболел.       Феликс лежал на спине, накрывшись одеялом до ушей и включив телефон на громкую связь. Каждый звук резал по ушам и заставлял его вздрагивать и морщиться.       — Эээ… ты серьезно? Я думал, роботы не болеют, — Хван хмыкнул, а Феликс страдальчески закашлял, всем своим видом, точнее голосом, показывая как ему плохо.       — Кто-то нарывается на порку, Хван. Таким не шутят, — обиженно проскрипел он.       — Аааа, ну да. Со смертью не шутят, да. Какая температура, 37,2? — Хёнджин не смог сдержаться и заржал. От его смеха у Феликса голова загудела еще сильнее.       — Не смешно. У меня градусника нет. Я вообще не помню, когда болел последний раз. У меня и лекарств никаких нет.       — Я могу привезти. Что болит конкретно, ты можешь сказать?       — Все болит, — насупившись ответил Ли. Ему очень хотелось, чтобы его пожалели. Такой незакрытый гештальт из детства, когда родителям было не до него и он почти всегда болел и страдал в одиночестве. Но перед Хваном, конечно же, не хотелось так светить своими слабостями, и он попытался принять свое обычное непоколебимое ничем состояние.       — Не надо напрягаться из-за меня, Хёнджин. Я как-нибудь справлюсь. Может Чанбину позвоню.       — Я все равно повезу тебе ноутбук, заеду в аптеку по дороге. Давай, говори симптомы. Или мне просто неотложку тебе вызвать чтоб они там сами с тобой возились?       — Не надо скорую! — застонал Феликс. — У меня болит горло, голова и все тело. Ну и насморк начинается, — громко откашливаясь, почти шепотом процедил он, растягивая слова. Пришлось сдаться, ему и правда было грустно и хотелось кому-то поныть.       — Хм…Я понял. Через час буду, дверь разблокируй, чтоб я не трезвонил, если будешь спать.       — Хорошо…       Феликс положил трубку, глубоко вздохнув. Мысль о том, что он скоро увидит Хвана, еще и у себя на территории, его очень радовала. Улыбка, наконец, появилась на его страдальческом лице. Но несмотря на это, состояние его стремительно ухудшалось. Веки тяжелели, уши горели и тело как свинцовое припечаталось к дивану. Он полежал так минут пять и снова провалился в сон.       Проспал он еще пару часов, но на этот раз его разбудило бряканье бутылок. Он высунул нос из-под одеяла и увидел, как Хёнджин стоит у кухонной мойки и старательно натирает губкой бутылки из-под соджу.       — Ты что творишь? — испуганно просипел Ли.        Хенджин обернулся, улыбнувшись, но занятие свое не прервал.       — Я берегу планету. Сейчас помою и сдам в переработку. Выспался?       Феликс залип на развернувшуюся перед ним картину. Хван стоял к нему вполоборота, немного отставив левую ногу. Он закатал рукава белоснежной рубашки и, утопая по локоть в пене, пытался оттереть с бутылок этикетки. Его волосы были забраны в хвостик на затылке, а челка предательски спадала на лицо, от чего он периодически дул на нее, выпячивая свои пухлые губы, и раздраженно взмахивал головой. Одной рукой он крепко держал бутылку, а второй старательно оттирал этикетку, совершая возвратно-поступательные движения. Мышцы на его руках становились рельефными, через тонкую ткань рубашки можно было видеть очертания напряженной спины. Феликс сглотнул. Движения руками Хёнджин исполнял весьма неоднозначные, так что больная фантазия не давала Ли шанса избежать похотливых мыслей.       — Эй, ты как? Живой? Возьми на столике градусник. Я не стал тебя будить и искать твою голову под одеялом, — сквозь шум воды сказал Хван, вырывая Феликса из его порочных дум.       Ли взял электронный градусник и провел им по лбу. На экранчике ярко красными цифрами высветилось тридцать семь и три. Он беззвучно чертыхнулся. Прикидываться смертельно больным долго не получится. Хван закончил отскребать бутылки, вытер руки и направился к больному. Вид у него был очень самодовольный. Какая-то неправильная Мать Тереза.       — Ну что, пациент? Лечиться будем?       Он присел на корточки рядом с головой Феликса и потрогал его лоб тыльной стороной ладони.       — Уууу, да вы в огне, господин Ли. Не хотите охладиться? Я боюсь этот духан не выветрить даже за неделю, если ты продолжишь тут лежать и ментально разлагаться во вчерашней одежде. И в обуви.       — Тебя тут вообще не должно было быть. Я хотел спокойно умереть, — пробубнил Феликс и стал нехотя поднимать своё обессилевшее тело.       — Давай, бегом в душ, я пока заварю жаропонижающее, — строго сказал Хёнджин, помогая Феликсу встать.       Голова у альфы предательски кружилась. Он еле доковылял до ванны, проклиная свою несчастную долю.       Запах от него исходил и правда отвратный. Похмельный душок смешался с запахом прогорклого бергамота. Феликс с удовольствием смыл с себя весь этот смрад, блистать перед объектом вожделения в таком виде было бы апогеем его предыдущих проколов. Он вылез из душа, вытерся до блеска, и осознал что ни халата, ни чистой пижамы, ни домашней одежды он в душ с собой не взял. «Вот молодец, Феликс. Мог бы и полотенце не брать, посветил бы голым задом…»       Намотав полотенце вокруг бёдер и громко матерясь, он вышел из ванной, надеясь проскользнуть в спальню, не столкнувшись с Хёнджином. Как он себе это представлял непонятно, ведь путь в спальню лежал через гостиную.       Конечно же, Хван никуда не испарился за время его отсутствия. Он сидел на диване с лэптопом и судорожно тарабанил по клавиатуре, ожидая своего босса. Вероятно, услышав Феликсовы ругательства он поднял глаза и в то же мгновенье застыл, открыв рот. Он пытался что-то сказать, но вместо этого просто беззвучно шевелил губами, как рыбка.       Феликс от такой реакции поначалу опешил. Хёнджин уже не раз видел его оголенный торс, когда ему в офисе экстренно приходилось менять испачканные кофе рубашки. Он проследил за движением глаз омеги. Не смотрели они на его торс, нет. Взгляд падал прямо на полотенце, четко в область паха.       — Чего пялишься, сглазишь, — улыбаясь во все тридцать два, сказал он и медленно проследовал в спальню.       Ситуация сложилась неловкая. Но Феликс соврал бы, если сказал, что он был ей не рад. Он мельком оглядел себя в зеркале шкафа. Его тело было в прекрасной форме, хоть лицо и выражало всю скорбь еврейского народа. Мокрые волосы, с которых на торс капали мелкие капли воды, рельефные кубики пресса, довольно объемные накаченные руки и грудные мышцы… Да и полотенце топорщилось как надо. Зрелище очень даже впечатляющее.       Феликс быстро натянул на себя домашние штаны в серую клетку и свободный белый лонгслив, и вернулся в гостиную. Оставлять своего гостя одного надолго не хотелось.       На журнальном столике в гостиной уже стоял его ноутбук и яростно пиликал, оповещая о новых письмах, а на плите начинал посвистывать закипающий чайник. Хёнджин так и остался сидеть на том же месте и продолжал нервно кому-то написывать.       — Бери ноутбук и ложись в постель, — скомандовал он, не отрываясь от экрана лэптопа.       — Не хочу я. Мне уже лучше. Хочу с тобой посидеть.       — Тебе надо отлежаться, посидишь потом в офисе. Я сейчас заварю Терафлю и приду. Иди давай, — ответил Хван и, наконец, оторвался от экрана ноута.       Он направился к чайнику, прихватив пакетик жаропонижающего. Проходя мимо стоявшего у дивана Феликса, Хёнджин по привычке тряхнул головой, убирая с лица челку. Феликс зажмурился. Запах феромон омеги моментально проник в его ноздри, минуя даже начинающийся отек. Альфа прибалдел. Лайм на фоне мяты в этот раз сильнее выделялся, передавая чувство то ли волнения, то ли напряжения Хёнджина. Феликс еще не разобрался в этих нотах.       Хван стал суетиться на кухне, приготавливая целебный напиток, а Ли, облокотившись об косяк, наблюдал за развернувшимся действом.       — Чего пялишься, сглазишь, — передразнил омега, ухмыльнувшись себе под нос.       Феликс недовольно фыркнул и, забрав ноутбук, поплелся обратно в спальню. Сил ехидничать не было. Он плюхнулся в кровать, поставил ноут на пустую сторону и накрылся до ушей одеялом. Через секунду зашел Хван с чашкой и пакетом лекарств.       — Ты аптеку ограбил? — Феликс вытаращил на спасителя испуганные глаза. — Теперь мне придется болеть неделю, чтобы все это успеть съесть.       — Тут только самое нужное. Пей Терафлю. Завтра будешь огурцом, — и Хёнджин, присаживаясь на край кровати, протянул ему чашку с дико горячим содержимым.       — Я знаю, ты хотел поговорить, — продолжил он. — Я много думал вчера. Мне есть, что сказать. Но сначала я хотел бы послушать тебя. Все же не я на тебя набрасывался.       Хван уставился на Феликса своими чернющими безднами, смотрящими прямо в душу. Выражение его лица было очень серьезным. Таким серьезным, что Феликс едва истерично не заржал. Было ощущение, что он как минимум лишил Хёнджина девственности в этом лифте.       — Мне кажется, я вчера уже извинился за свою несдержанность. Я не знаю, что со мной произошло. В лифте я ни разу вроде не застревал. По крайней мере я не помню. Спрошу потом у родителей. Клаустрофобией я тоже не страдаю. Просто мне стало плохо, а ты меня спас. Как супермен.       — Отличное объяснение, но твои обжимания это никак не умаляет. Ты на всех своих спасителей так реагируешь?       — У меня их было не так много. Но твой запах теперь на меня действует вот так. Тебе либо придется с этим смириться и не удивляться, если я еще раз выкину что-то подобное. Либо тебе придется найти себе замену, что в принципе невозможно. Ты такой один.       — Это ты меня так увольняешь сейчас? Или это такой комплимент? — глаза Хёнджина округлялись с каждым сказанным Феликсом словом.       — Хёнджин, я тебе очень благодарен, что ты был со мной рядом вчера. Да и в принципе, за то что ты всегда рядом, — Феликс протянул свободную от чашки руку и накрыл ей руку Хвана, которой тот опирался о кровать. — Я не знаю, почему не говорил этого раньше... Потому что я черствый кретин, наверное, и не умею хвалить и говорить спасибо, — он хмыкнул, и опустил глаза, боясь посмотреть в глаза напротив.       — Звучит это все правда так, как будто ты решил меня уволить. “Спасибо за все, с тобой было приятно работать” — ты издеваешься, Феликс!? — воскликнул Хван.       — И не думал об этом! Что ты все передергиваешь?!       — Я делаю выводы из твоих слов, — Хёнджин насупился, и резко вырвал свою руку из цепкого захвата альфы. От неожиданности тот дернулся, и обильно окатил себя кипятком .       — Ау-ау-ау! Хван, вот сейчас я тебя точно уволю! — Феликс попытался вскочить с кровати, чтобы снять с себя горящую от кипятка одежду, но одеяло придавило его, и он просто подскакивал на одном месте, пытаясь вытащить наружу ноги.       — Подожди, я помогу! Сейчас!       Хёнджин подскочил к пострадавшему и принялся ловко стягивать с него лонгслив. С усилием сдернув кофту с головы, Феликс с облегчением выдохнул и обтер торс сухой стороной ткани. Кожа горела. То ли от пролитого на себя кипятка, то ли от чьего-то испепеляющего взгляда. Феликс поднял взгляд на омегу, а тот сидел неподвижно и буквально сверлил его глазами. Тишина мучительно давила на его воспаленный мозг.       Феликс, наконец, решил сбавить градус напряжения и уже открыл рот, чтобы хоть как-то оправдаться за свои слова и сказать Хвану, как сильно он ему нравился все это время и увольнять он его уж точно не собирался. Но его прервали.       За считанные секунды Хёнджин сократил расстояние между ними и легко, вот так сразу, взял и поцеловал его своими мягкими губами. Ли почувствовал его тепло, и тело мгновенно покрылось мурашками. Хван медленно и нежно обхватил его верхнюю губу, затем нижнюю, пробуя на вкус. А Феликс и не сопротивлялся. Он не мог перестать смотреть, как подрагивали длинные ресницы омеги, как его щеки становились пунцовыми.       Поцелуй был влажным и сладким. То ли сам Хван был таким сладким, то ли это была его помада, это было не важно. В тот момент все перестало быть важным для Феликса, он просто утонул в своих ощущениях.       Секунду помедлив и отойдя от шока он обвил талию Хёнджина одной рукой, а второй притянул его за затылок ближе. Аккуратно двигаясь навстречу он углублял поцелуй, осторожно вторгаясь языком в его податливый рот. Хван задрожал в его руках, и Феликса повело. Его альфа заурчал от удовольствия.       Хёнджин аккуратно скользил ладонями по телу Феликса, очерчивая своими изящными пальцами контуры его мышц. Каждое его движение отзывалось теплой волной возбуждения. В конце концов он положил руки на грудь Феликса, прижимаясь к нему максимально близко. Их природные ароматы слились в какой-то невероятный букет. Любой парфюмер отдал бы целое состояние, чтобы обладать этим запахом. Но он принадлежал только им двоим, он существовал только в ту минуту, в той комнате.       Голова Феликса кружилась. Он потерял счёт времени. Его альфа держал в руках и трепетно целовал самое дорогое сокровище. Феликс думал только о том, что мир рухнет и солнце погаснет, если он отпустит его.       Наконец, когда воздух в лёгких закончился, Хенджин первым разорвал их поцелуй немного отдалившись, так же неожиданно для Феликса, как и начал его. Оба тяжело дышали и смотрели друг на друга, как будто в первый раз. Поверить в происходящее было очень сложно. Только что, спустя все эти годы, они сделали шаг в пугающую их обоих неизвестность.       — Феликс… я думаю, нам стоит притормозить. Давай остановимся сейчас, а? — отдышавшись тихо проговорил Хван.       — Если ты хочешь, я остановлюсь. Но это очень тяжело. И я этого совсем не хочу.       — Я понимаю, — с грустью в голосе ответил Хёнджин. — Мы должны включить голову, Феликс. Давай остынем, и посмотрим, что с этим всем делать. Я должен разобраться. Снова. Прости, что теперь уже я на тебя набросился. Получается, мы квиты.       Феликс не хотел останавливаться, не хотел ни о чем думать. Его тело горело, и совсем не из-за температуры. Он хотел привязать к себе Хёнджина и не отрываться от него никогда.       — Хорошо. Я попробую. Но не обещаю, что в следующий раз смогу притормозить.       — А будет следующий раз? — кокетливо сказал Хван, поднимаясь с кровати, выскальзывая из крепких объятий.       Феликс с грустью посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Дав наставления по приему лекарств, Хёнджин ушёл. Тело альфы хотело лежать и страдать, оно нуждалось и требовало своего омегу назад. Обнимать его было так хорошо и так правильно, что все остальное теряло всякий смысл. Как он вообще жил все это время без этих поцелуев? Как он жил без этого человека в своих руках?       С трудом справившись со своими эмоциями и усмирив бурю в душе, Феликс разобрал-таки поток входящих писем, заново заварил себе жаропонижающее и лёг обратно в кровать.       После Хёнджина в спальне остался умопомрачительный запах свежего лайма и мяты. Он успокаивал альфу, его хотелось запечатать в комнате навечно и бесконечно вдыхать. Наконец, это окончательно его расслабило и он не заметил, как уснул. Проснулся Феликс уже ближе к ночи. Только свет экрана телефона озарял темноту его комнаты. Он дотянулся до своего смартфона и среди сотни пропущенных и сообщений прочитал всего два самых важных для него. Хван Хёнджин 16.25: «Ты выпил Терафлю?» Хван Хёнджин 18.15: «Ты спишь?»       На душе стало тепло и он невольно улыбнулся. Феликс был в квартире совсем один, но больше не чувствовал себя одиноко. Забота Хёнджина окончательно укрепила его желание быть рядом с ним, ну или хотя бы попробовать. Оставалось только выздороветь и начать действовать.