40 дней пустых зеркал

РАВНОМЕРНОЕ УСКОРЕНИЕ

Антон Четверг начался, как всегда, с противного звона будильника. Я потянул руку, выключил его и несколько секунд сидел на кровати, пытаясь прийти в себя. Блять, семь уроков подряд — звучит как пытка. Я так не хочу никуда идти, может, послать всё и лечь спать. Нельзя. Я с трудом встал и натянул шорты и футболку, а то холодно. В комнате так уютно, темно, под одеялом вообще был рай. Почему оно так вечером не ощущается, как в 6 утра? Я побрёл в ванну. - Доброе утро, мам, пап. - Доброе, Тош. Может, лечь на коврик и спать, закрыв дверь на замок? Пока будут вскрывать, я высплюсь. Мне кажется, коврик очень уютным и удобным. Хочу уже каникулы. Когда на улице тесно, я вообще не могу проснуться. Сделав все утренние процедуры, я побрел на кухню. Я сделал себе чай и взял из холодильника торт, который вчера мама купила. Она мельком взглянула на меня, но ничего не сказала. За столом сидел отец и что-то рассказывал о своих планах на день, но я его не слушал. Я быстро доел завтрак, пробормотал: -Я одеваюсь и пошёл В комнате я переоделся в серые брюки и кофту с воротником рубашки. Взял рюкзак. Взять форму сразу и сидеть ждать в школе тренера или же вернуться домой? Пожалуй, вернусь. Так, рюкзак, телефон, наушники — всё на месте. Я надел верхнюю одежду и пошел в школу. На улице пахнет осенью. Арсений В этот раз я встал рано, как всегда. Вера тоже всегда встаёт рано, это у нас семейное, но сейчас она ещё спит. Её лёгкое дыхание доносилось из соседней комнаты, а я тихо оделся, чтобы не разбудить. Уже холодно, поэтому помимо шорт я надеваю термобельё и поверх него уже остальное. На утреннюю пробежку я отправился голодным. В животе что-то тянуло, напоминая, что, наверное, стоило хоть немного перекусить, но я решил, что потерплю. В воздухе пахнет свежестью — влажной землёй, осенними листьями, чем-то едва уловимо холодным. Даже пронизывающий насквозь ветер не мог испортить это ощущение. Мне нравились эти моменты одиночества, когда я мог сосредоточиться только на себе: на ритме дыхания, на звуке шагов по асфальту, на утренней тишине вокруг. О, на лавочке снова сидит дедушка. В такие минуты я чувствую, что все люди носят маски, а в душе у них полный беспорядок и куча мыслей в голове. Бегом я могу хоть снять напряжение, которое в последнее время постоянно накапливается из-за обязанностей, из-за… мыслей, которые не дают покоя. Возвращаясь домой, я ощутил лёгкость во всём теле. Как только я переступил порог, я почувствовал запах каши, который наполнил квартиру, заставив меня улыбнуться. Вера уже проснулась и сидела за столом, потягивая чай. Увидев меня, она оживилась. — О, наконец-то! Я думала, ты уже замёрз там, так-то минус 3 сегодня, — сказала она, поднимаясь — Нет, просто наслаждался тишиной, — ответил я, улыбнувшись. Она была удивительно заботливой. Иногда её настойчивость и желание всё контролировать немного раздражали меня, но сегодня я чувствовал только благодарность. — О, каша, как всегда, вкусная, — сказал я, садясь за стол. — Ты же так любишь, — ответила она, подавая мне тарелку. — Я приготовила специально для тебя. Я с удовольствием поел. Это была простая молочная каша с кусочками яблок и мёдом, но она действительно оказалась вкусной. Какая-то простая, но такая приятная забота. Вера всегда старалась для меня. Но от Антона такая забота была в миллион раз приятнее. Я на мгновение замер, держа ложку на весу. Хм. Допустим. Эта мысль не давала мне покоя, пока я доедал кашу. Я наслаждался завтраком, стараясь не задумываться слишком сильно. Антон Первым уроком была физра, но сегодня она у нас в кабинете почему-то. Мы с Пашей уже отстебали это. Мы сели на своё обычное место на второй парте, и я лениво ковырялся в тетради по геометрии, которая была следующей. - Тоха, - позвал меня Воля и повернул телефон. Паша показал мне новое видео про хоккей. - Смотри, как нужно обыгрывать защиту в углу, - сказал он тогда с таким энтузиазмом, будто завтра мы играем в финале Кубка Стэнли. — Сегодня на тренировке попробуем двойной выход? — Можно, - пожал я плечами, не отрываясь от тетради. Что ж за хуйня-то, как же это доказать, блин, тупая геометрия. Настало время второго урока. Пока я шёл по коридору к кабинету, меня всё больше охватывала смесь волнения и раздражения. Вошёл в класс, и увидеть его — это было испытание. Арсений уже стоял у доски, готовясь к уроку. Он, как всегда, был безупречен — спокойный, собранный, уверенный в себе. Я начинаю ненавидеть это в нём. Я сел за свою парту, стараясь не смотреть в его сторону, но краем глаза всё равно ловил каждое его движение. — Доброе утро всем, — сказал он и начал урок. Я машинально достал тетрадь, но не думал о геометрии, как это было на первом уроке. Пока он рисовал на доске аккуратный чертёж, объясняя что-то про равнобедренные трапеции, я уставился в тетрадь и делал вид, что записываю. На самом деле я слушал его голос. Спокойный, чёткий, с лёгкой хрипотцой. Ну секс, девачки Иногда он оборачивался к классу, чтобы задать вопрос, и я старался не смотреть ему в глаза. Но в какой-то момент он всё-таки остановил взгляд на мне. — Антон, — сказал он. Голос звучал совершенно нейтрально, но мне показалось, что он задержал взгляд чуть дольше, чем нужно. — А? - Какой тут ответ? Блин так, я уставился на доску. А, ну я это только что разбирал, всё просто. - Синус 0,5 — Верно, — он кивнул и вернулся к доске, как будто ничего не произошло. Но для меня всё происходило. Каждое слово, каждое движение — я ловил их и пытался не утонуть в этом удушающем чувстве. Я специально переписывался с Сашей. Она присылала мемы, спрашивала, как у меня дела, и предлагала погулять в выходные. Но я смотрел на её сообщения и ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Это угнетает меня. В середине урока он задал задачу, и я, хоть и попытался сделать вид, что решаю её, сидел, тупо уставившись в чертёж. Остальные что-то писали, шептались, кто-то стучал карандашом по парте, а я просто смотрел в его сторону. Арсений ходил между рядами, проверяя, как идут дела. Его рубашка была идеально выглажена, и я заметил, как ткань ложится на плоский живот и кожа немного просвечивается. Когда он подошёл к моей парте, я едва не сжался в комок. Он глянул в мою пустую тетрадь, его губы сжались в тонкую линию. Я молчал. Мне нечего было сказать. Он задержал на мне взгляд, а потом прямо у меня на глазах провёл линию на моём чертеже. — Попробуйте подумать об этом, — сказал он, отходя. Когда прозвенел звонок, я почувствовал себя опустошённым. Ещё минуту я сидел за партой, делая вид, что собираю вещи. Я не мог просто встать и уйти. Ну давай, Арсений, ну подойди ко мне, скажи, чтобы я задержался, скажи, что любишь меня, ну пожалуйста. Но нет, он просто сидит и смотрит в компьютер. Пришлось уйти. Но я еще вернусь на допы. Остальные уроки пролетели в том же духе. На истории я краем уха слушал учителя, на химии записывал формулы, на географии смотрел в окно, представляя, как я лечу на самолете в роли пилота, приземляюсь и бегу целоваться с Арсом, который меня встречает. Арсений Первый урок начался без особых происшествий. Я объяснял новую тему, рисовал схемы на доске, задавал вопросы. Ученики в основном вели себя спокойно, но, как всегда, находились те, кто старался ускользнуть от моего внимания. Я замечал, как кто-то прячет телефон под партой или тихо переговаривается с соседом, но решил не устраивать сцен. В конце концов, пусть думают, что я ничего не вижу. Это даже забавно. Вторым уроком — Антон. Ну, в смысле, 11А. — Доброе утро всем, — сказал я, начиная урок, как обычно. Класс отозвался нестройным хором, а я уже перевёл взгляд на доску, готовя чертёж. Сегодняшняя тема — равнобедренные трапеции. Всё по плану: объяснение, примеры, задачи. Пока я рисовал чёткие линии мелом, периферийным зрением уловил Антона. Он уткнулся в тетрадь, но я заметил, что карандаш в его руке не двигался. Возможно, просто задумался. Это нормально для подростков: мысли всегда где-то в другом месте. — Итак, равнобедренные трапеции... — начал я, стараясь придать голосу ту интонацию, которая удерживает внимание. В классе зашуршали тетради, но иногда я ловил странное ощущение, будто кто-то смотрит. Не быстро, случайно, а сосредоточенно, долго. Я повернулся к классу и, не сговариваясь с самим собой, посмотрел на Антона. — Антон, — произнёс я, пытаясь прозвучать так же нейтрально, как всегда. Он вскинул голову, словно очнувшись. — А? Я кивнул на чертёж на доске: — Какой здесь ответ? Он уставился на рисунок, чуть нахмурился, будто заново оценивая задачу. Затем, с явным облегчением, выдал: — Синус 0,5. — Верно, — подтвердил я, кивая, и вернулся к доске. Всё в порядке. Но пока я чертил новую фигуру, ощущение, что когда мы посмотрели друг на друга, пробежала искорка, не отпускало. Продолжая объяснение, я прошёлся между рядами. У каждого ученика свои сложности, свои вопросы, и я привык обращать внимание на всех. Антон сидел, уставившись в свой чертёж. Тетрадь почти пустая. Я подошёл к его парте и мельком взглянул на рисунок. Пусто. — Попробуйте подумать об этом, — сказал я, взяв карандаш и проведя линию, чтобы навести его на мысль. Он не ответил, только сжал плечи. Я задержал взгляд, пытаясь понять, что происходит, но потом решил отступить. Надо будет сегодня на допах эту тему лучше раскрыть. Когда прозвенел звонок, я вернулся к столу, сел и машинально включил компьютер. Кто-то подошёл с вопросом, я ответил, но мысли снова вернулись к Антону. Он сидел на месте, медленно собирая вещи. Я мог бы подозвать его, что-то сказать, но разве это было бы правильным? В конце концов, он встал и вышел, не оглядываясь. А я остался сидеть за столом, уставившись в экран. Просто рисовал синие прямоугольники на рабочем столе. На третьем уроке всё пошло чуть сложнее. Вопросов стало больше, а ответы учеников — менее уверенными. Я снова и снова повторял объяснения, стараясь быть терпеливым, но раздражение всё-таки начало накапливаться. К пятому уроку я уже чувствовал, как у меня заканчивается энергия. И тут появился Стас. Его звонок застал меня врасплох, когда я только собирался начать проверять тетради. — Арсений, ты можешь мне помочь? — начал он без лишних церемоний. — У нас проблема с поставками. Я на мгновение закрыл глаза, пытаясь подавить раздражение. Стас был из тех людей, которые всегда находили способ переложить часть своих обязанностей на других. В другой ситуации я, возможно, просто отказал бы, но это мои деньги, мой бизнес. — Ладно, что конкретно нужно сделать? — спросил я, беря телефон. Оказалось, что дело было в недостающих красках для машин. У нас новый поставщик. Их обещали доставить ещё неделю назад, но произошла какая-то ошибка, и теперь нужно было перезванивать поставщику, уточнять детали и согласовывать новый график. Я быстро разобрался с документами и позвонил. Разговор был недолгим, но неприятным. Представители компании оправдывались, ссылаясь на задержки в логистике, а я всё это время старался сохранять вежливость, хотя внутри меня всё кипело. После того как всё уладилось, я вернулся к уроку, стараясь скрыть раздражение, но ученики всё равно почувствовали моё напряжение. — Всё в порядке, Арсений Сергеевич? — спросила одна из девочек. Я кивнул, улыбнулся и сказал, что всё в порядке. В конце концов, не их вина, что взрослые не могут нормально выполнять свои обязанности. Перерыв между уроками стал для меня спасением. Я сел в учительской, заварил себе чай и просто уставился в окно, пытаясь немного расслабиться. Мимо проходили коллеги, кто-то что-то говорил, но я лишь машинально кивал. Антон Я отсидел 7 урок у Арсения и довольно-таки хорошо разобрался в теме. Получилось думать о предмете, а не о преподавателе. Когда я пришёл домой, мама встретила меня в коридоре с тряпкой в руках. — Антон, сколько можно?! Почему у тебя в комнате снова бардак? — Мам, я устал. — Устал! От чего? Нихуя не делал и устал он, тряпку в зубы и убираться, совсем обленился. Я ничего не ответил. Просто взял тряпку, прошёл в свою комнату, бросил рюкзак в угол, тряпку на стол и взял гитару. Пальцы автоматически заскользили по струнам, и знакомые аккорды начали снимать раздражение. Это было моим спасением. После двадцати минут игры я убрал гитару, так как на меня начали снова кричать, что я бездельничаю, а должен убираться. Я заставил себя сделать небольшую уборку в комнате. Собрал мусор в пакет и протер пыль, после чего я сделал часть домашнего задания. Позже я позвонил Диме. Мы немного поговорили о школе, обсудили игры и планы на выходные. Его спокойный голос меня взбодрил. Арсений После уроков мы с коллегами собрались в учительской, как это часто бывает, чтобы немного отдохнуть и обсудить дела. Атмосфера была непринуждённой: кто-то наливал чай, кто-то рассказывал забавные истории из классов. Учитель физкультуры Вадим Павлович затеял очередной спор с Николаем Геннадиевичем из начальных классов о том, что важнее продвигать — хоккей или баскетбол. — Ну вы только посмотрите, — говорил он, размахиваясь руками, — хоккей — это наше всё! У нас такая сильная команда! — А чем баскетбол хуже? — возразил Николай, откинувшись на спинку стула. — У вас, конечно, есть команда, но сколько человек из нашей школы могут позволить себе играть в хоккей? Экипировка стоит больших денег? А мяч — купил и играй. — Да вы что? — не унимался Вадим. — Хоккей развивает силу и мужество! — А баскетбол разве не развивает силу? Разговор плавно перешёл к ученикам — Вот взять того же Антона из 11-го «А».Парень реально талантливый, — сказал Вадим, глядя куда-то в потолок, словно обдумывая свои слова. — На льду как рыба в воде, да и в учёбе тоже — Вы о Шастуне?— уточнил Николай. — Да, я слышала, что он действительно неплохо справляется. Говорят, он решает задачи так, как никто в классе. — Это точно, — подхватила Алла Васильевна, преподаватель географии и их классная. Слушая их, я молчал, но внутри у меня всё переворачивалось.Для меня Антон всегда выделялся среди остальных. С самой первой встречи. А может быть он выделялся просто потому что мы познакомились раньше и я знаю больше. Но в его ответах и подходе действительно было что-то большее, чем просто знания.Он умел чувствовать, что важно, а что можно отбросить Вадим Павлович вдруг усмехнулся — Да если он продолжит в том же духе, мы сделаем из него чемпиона.И учёного. Так ведь, Игнат Макарович? - Конечно Я кивнул, делая вид, что поддерживаю разговор, но мысли мои были уже далеко.В антоне есть то, что сложно объяснить словами. В нем есть жизнь. И, чёрт возьми, он красивый. Эта мысль вспыхнула, как спичка, заставив меня вздрогнуть. Я тут же сделал ещё один глоток чая, словно это могло смыть наваждение. Но всё равно продолжал думать о нём, даже когда коллеги уже перешли к обмыванию косточек руководству. Интересно, если бы они знали что у меня много бабла и я тут работаю по приколу они бы сдали меня в дурку? Антон Ближе к вечеру я встретился с Пашей, и мы вместе пошли на тренировку.Дорога до катка заняла не больше десяти минут, но за это время он успел рассказать мне о какой-то новой тактике, которую хотел попробовать сегодня.Я кивал, слушал его вполуха, думая о том, что сейчас снова окажусь в раздевалке, а затем — на льду. Это явно моя зона комфорта, место, где я могу отвлечься от всего остального В раздевалке стоял привычный запах кожаных перчаток, льда и какого-то едва уловимого спортивного аромата, который невозможно было ни с чем спутать.Это был запах игры, командной работы, адреналина.Я вдохнул его и почувствовал, как напряжение, накопившееся за день, начинает отпускать. Мы с Пашей дошли до своих мест. Он швырнул свою хоккейную сумку на скамейку и тут же начал в ней рыться, а я аккуратно поставил свою рядом.Паша никогда не умел держать вещи в порядке, поэтому каждый раз его переодевание превращалось в какой-то хаос Я начал переодеваться. Сначала снял куртку и свитер, повесил их на крючок.Футболка под низом была чуть влажной после дневного бега по школе, поэтому я быстро сменил её на тренировочную.Затем достал из сумки хоккейные трусы и надел их поверх термобелья.Они были тяжёлыми и немного мешковатыми, но я давно к этому привык. Следующими были щитки.Я аккуратно закрепил их на коленях, проверив, чтобы ремешки не перекрутились.На льду это особенно важно — одна неправильно застегнутая лямка, и ты весь матч чувствуешь дискомфорт.Паша в это время уже натягивал гетры и жаловался Дело дошло до нагрудника.Я достал его из сумки, развернул и аккуратно надел.Ремни под мышками немного скрипнули, когда я их затягивал.Он уже давно сидел на мне как влитой — почти как вторая кожа.Шлем я пока положил рядом, он понадобится в самом конце. Наконец я вытащил коньки.Снял с них чехлы, поставил на скамейку и начал завязывать шнурки.Это всегда было своего рода ритуалом.Каждый раз я затягивал их с одинаковой силой, начиная снизу — Антон, ты же знаешь, что шнурки — это для психов, да? — сказал Паша, заметив, с какой тщательностью я их завязываю. — Лучше молчи Когда все части экипировки были на месте, я надел шлем, проверил застёжку на подбородке и взял в руки клюшку.Теперь я был готов.В зеркале я увидел, как Паша криво улыбается. — Ты сегодня медленный.Устал после уроков? - спросил я у Паши — Пошли уже Я рассмеялся, и мы отправились на лёд. На льду я почувствовал, как усталость уходит.Тренировка была насыщенной: мы отрабатывали комбинации, играли в мини-матчи и обсуждали предстоящие соревнования.В такие моменты я забывал обо всём.Были только лёд, команда и игра. Еще завтра игра. Надеюсь Арс придет. Надо его пригласить. После тренировки мы с Пашей возвращались домой.Он рассказывал о новых стратегиях, которые нашёл в интернете. Я слушал его больше для вида и иногда вставлял что-то вроде: — Ну да, логично. — А если они пойдут в прессинг? Паша сразу же придумывал ответы на мои случайные вопросы, и его энтузиазм иногда был заразителен.Он говорил так много и так быстро, что мне оставалось только кивать.Его энергия наполняла тишину вокруг, и я даже был рад, что он говорит за нас двоих. — Только представь, если мы сделаем это на соревнованиях, тренер офигеет! — продолжал он. — Нужно только отрепетировать на следующих занятиях. — Думаю, тренер офигеет, если мы вообще начнём думать на льду, — ответил я с усмешкой Паша рассмеялся и толкнул меня в плечо. Мы свернули за угол.До моего дома оставалось несколько минут.Я смотрел на жёлтые пятна света от фонарей, разлитые по асфальту, и пытался сосредоточиться на разговоре, но мысли снова ускользали.Паша говорил о стратегии, а я думал о том, как легко ему даётся такая уверенность в себе — Вот увидишь, в следующем матче мы их порвём, — заявил он, хлопнув меня по плечу. — Ты слишком самоуверен, — буркнул я, но про себя поймал себя на том, что немного завидую его энтузиазму Мне кажется раньше все было иначе и это я с уверенностью расписывал ему игры и подбадривал Когда мы подошли к точки расхождения Паша сказал — Ладно, братан, спокойной ночи — Спокойной ночи, — ответил я и взмахнул рукой. Он развернулся и пошёл дальше.Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом.Потом пошел сам Дома я первым делом закинул спортивную сумку в угол и направился в ванную. Хотелось смыть с себя запах льда, резины и пота, потому что у нас снова выключили воду, пидоры. Но главное смыть— усталость, которая накопилась за день. Открыв кран, я нащупал подходящую температуру и встал под струи воды. Тёплая вода стекала по плечам, спине, обжигая кожу и расслабляя мышцы. Я провёл руками по лицу, взъерошил мокрые волосы и закрыл глаза. Становилось легче. А если я снова поругаюсь с мамой и приду к Арсу он впустит? Блять, ну как всегда, Арс, достал уже серьезно, я начинаю испытывать бешенство от самого себя. Почему так сложно? Я пытался не думать о нём, но это было бесполезно. Каждая деталь, каждое слово, каждая встреча на уроке или в коридоре — всё всплывало перед глазами. Его голос, этот спокойный, чуть низкий тембр, его уверенные движения у доски. Даже то, как он смотрел, когда задавал вопросы. Всегда моей фантазии кажется что он замечает во мне что-то большее. Ну нет это ведь правда так это не может быть чисто моя шиза. Злость поднималась внутри. На себя, на него, на это чувство, которое я не хотел. Я провёл руками по лицу, смывая остатки воды, и вышел из душа. Склонившись над раковиной, я увидел своё отражение. Глаза казались уставшими, но в глубине них любовь как мне кажется. Я надел трусы и отправился в свою комнату. Постель была уже застелена, и я упал на кровать, уткнувшись в подушку. Комната наполнилась звуками ночи — гудение батареи, редкие шаги на лестнице за стеной, шум машины за окном. Я перевернулся на спину и уставился в потолок. Арсений снова в моих мыслях. Почему люди не могу просто выключать чувства, выбрасывать, как ненужную вещь? Я чувствую себя беспомощным. Мне больно. Меня выжигает изнутри. Я закрыл глаза, но тёплая сырость под веками выдала меня. Глаза наполнились слезами, и я понял, что больше не могу сдерживаться. Слёзы текли сами собой, как будто кто-то открыл шлюз. Сначала тихо, потом навзрыд. Сколько это длилось, я не знаю. В какой-то момент я просто выдохся. Лёжа на боку, я обнял подушку и попытался успокоить дыхание. Ничего не изменилось. Арсений всё ещё в моей голове. несмотря на сашу и не смотря ни на что. Наверное, иногда нужно давать себе волю. Плакать. Чувствовать. Это ведь лучше, чем копить все в себе Завтра снова будет новый день. Может, станет чуть легче. Или хотя бы не хуже. Арсений После окончания работы я решил прогуляться по парку. Осенний вечер спокойный, в воздухе чувствуется лёгкая прохлада. Листья под ногами тихо шуршат, а где-то вдалеке перекликаются птицы. В такие моменты город словно замирает, и только природа остается живой, настоящей. Я шёл не спеша, любуясь закатом, который окрашивал небо в мягкие оттенки розового и золотого. Пустые аллеи, редкие прохожие — всё это создавало ощущение уединения. Прохладный воздух освежал мысли, но полностью избавиться от внутреннего напряжения не получалось. Может, позвать Антона гулять? Почему я всё время думаю о нём? Это уже переходит все границы. Я остановился у фонтана, наблюдая, как в его струях отражаются последние лучи солнца. В голове всплыло, как он однажды смеялся, рассказывая что-то в классе. Почему-то даже мелочи, связанные с ним, прочно засели в моей памяти. Когда я вернулся домой, сестра уже была на кухне. Она хлопотала возле плиты, на ней был домашний фартук, а волосы собраны в пучок. Услышав, как я закрыл дверь, она выглянула в коридор. — Ну что, как прошёл день? — спросила она, улыбаясь своей обычной доброй улыбкой. — Нормально, — ответил я, пожимая плечами. На самом деле я ощущал какую-то странную пустоту. Мне казалось, что я делаю всё, что должен, но при этом что-то важное проходит мимо. Я сел на диван и задумался, уставившись в окно. Сестра подошла и села рядом, протянув мне кружку чая. — Слушай, а давай сыграем в настолку? — предложила она. Я кивнул, хотя особого желания не было. Мы разложили фигурки на столе и начали игру. Сестра смеялась, шутила, а я машинально кивал в ответ. Я старался выглядеть заинтересованным, но мысли снова возвращались к Антону. С ним всё было иначе. Когда он был рядом, мне не приходилось притворяться. Мы могли просто молчать, и этого было достаточно. Даже в самые странные моменты — как тогда, когда он заснул пьяный на диване, — его присутствие согревало. Когда мы закончили, сестра пожелала мне спокойной ночи и ушла к себе. Я остался сидеть за столом, глядя на пустую доску и размышляя, почему даже рядом с близкими людьми мне всё чаще не хватает тепла. В конце концов, я поднялся и пошёл в свою комнату. Бросил одежду на стул, выключил свет и лёг в постель. Но сон не приходил. Я ворочался, но уснуть не мог Смотрел в потолок, вспоминая его голос, его улыбку, даже ту нервозность, которую он иногда пытался скрыть. Это чувство сводило меня с ума. Казалось, что я нашёл что-то значимое, но не мог это удержать. Я кажется дурак Закрыв глаза, я выдохнул, пытаясь успокоиться. Но внутри всё сжималось от осознания: он мне важен. Я мог влюбиться?