Camellia

Pov:Celia

      Ритмичное тиканье напольных часов было единственным звуком, когда я кивнула Харин, старшей кухарке. Ким Харин вытерла руки о фартук — усталый жест, говоривший о долгом, изматывающем дне.       — Все отдыхают, — объявила она тихо. — Госпожа Лалиса уехала на ужин с женой, а молодой хозяин снова загулялся. Старшие попросили покушать в своих комнатах так как, господин Манобан-старший отказался спускаться… Так что отправляйся в дом слуг и отдохни. Ты это заслужила.       Я натянула улыбку — ту самую, что прищуривала глаза и склоняла голову под нужным углом. Ту, что очаровала мадам Харин и даже снискала одобрительное ворчание молчаливого садовника.       — Спасибо, госпожа Ким, — прощебетала я лёгким, мелодичным голосом.       Служанки направились к задней лестнице, ведущей в их комнаты. Я дождалась, пока последний силуэт исчезнет в дверном проёме, и тогда моя улыбка растворилась в воздухе — так же бесследно, как гаснет пламя свечи. Свет в глазах сменился сталью, а губы сжались в тонкую, решительную линию. Я сняла фартук и сложила его с аккуратностью, которая противоречила моей спешке.       И вот я осталась одна.       Кухня, обычно наполненная какофонией звенящих кастрюль и шипящих сковородок, замерла в пугающей тишине. Я двигалась быстро, но бесшумно, с той уверенностью, которая не свойственна скромной служанке.       Я знала этот особняк, его планировку и обитателей — возможно, даже лучше, чем они знали сами себя. Каждый скрип половиц, каждый предательский сквозняк из плохо пригнанных окон был запечатлён в моей памяти.       Поднявшись по широкой лестнице, я ступала легко, беззвучно, словно призрак. Эта часть дома была мне запрещена, если только меня не вызывали. Но сегодня вызова не требовалось. Сегодня я пришла сама.       Я не постучалась. Я просто вошла.       — Какая же ты всё-таки невоспитанная, — прошипел женский голос.       Я усмехнулась и шагнула дальше, закрыв дверь за собой на щелчок.       В комнате царил мягкий полумрак, освещённый лишь единственной лампой. В бархатном кресле сидела Даян — элегантная, непроницаемая. А рядом с ней, отражение её лица в мужских чертах, стоял её сын. Его тёмные глаза впились в меня с нервирующей интенсивностью.       — Не вам судить о моём воспитании, — спокойно произнесла я, опускаясь в кресло напротив. — Это же вы наняли меня, чтобы я навредила Лалисе.       — Ты слишком любишь болтать, — недовольно бросил Хуго.       Я приподняла бровь и с улыбкой подперла подбородок рукой.       — Я? — с притворным удивлением указала на себя, строя глазки.       Мужчина долго смотрел на меня, затем резко отвёл взгляд в сторону окна, сжав челюсть.       — Всё, хватит. Селия, перестань нести чушь, — раздражённо отрезала Даян.       Хуго нахмурился.       — Не стоило обращаться к посторонним, мама. Ещё и без моего ведома. Можно было отвлечь сестру другими способами, а не рушить её брак.       Я усмехнулась.       Это так смешно.       — Хуго, — с ласковой, почти материнской строгостью произнесла Даян. — Ты сам говорил, что для Лисы отношения — больная тема. Что отвлекает её только Дженни и связанные с ней проблемы. Мы просто воспользовались этим.       Вот теперь по-настоящему смешно.       Кажется, они сожалеют. Нет, не так. Кажется, они волнуются. Или беспокоятся. Но, очевидно, дальше собственного носа они не видят…              — Может, хватит играть в невинных? — устало произнесла я, заставляя их взгляды снова вернуться ко мне. — Лучше скажите прямо: сколько мне ещё здесь торчать? Сколько мне ещё быть вашей, чёрт возьми, служанкой?       — Это твоя работа, — холодно ответил Хуго. — Тебе платят, так что будь хорошей актрисой.       Я вскинула бровь.       О, так он ещё и винит меня в своих провалах? Он предаёт сестру, рушит её жизнь, но злится на меня? Ну-ну…       — Ты такой интересный, Хуго, — усмехнулась я, наблюдая, как гнев на его лице растёт с каждой секундой.       — Селия, твоя задача — отвлечь Лису. Кинуть огонь в её отношения с Руби. Это разрушит её, — Даян улыбнулась. Она всегда была хитрой. Придумала мою легенду, подбросила меня в объятия Лалисы именно в день их годовщины.       — Я поняла, — легко поднялась я с кресла, лениво потянулась.       — Мы надеемся, что ты поняла. Ади.       Я замерла.       Чёрт… Давно никто не называл меня так. Настолько давно, что я почти забыла своё настоящее имя. Проклятое имя.       — Вспомни, где я тебя нашла, — усмехнулась Даян. — Теперь ты хотя бы сможешь накопить на нормальное жильё, а не прозябать в дешёвых мотелях.       Я сжала губы.       — Возможно. Но начать жизнь с чистого листа — это иллюзия. Чистого листа не существует… Вам этого не понять.       Я развернулась и вышла. Быстрые шаги по лестнице, и вот я уже в саду. Прохладный воздух хлынул в лёгкие. Чистый. Свежий. Чище, чем наши души. Чище, чем наши мысли, пропитанные ложью.

Flashback:

      Свет в помещении мигал, отбрасывая резкие тени на стены. За стойкой администрации сидел парень — кудрявый, новенький, наверное. Я болтала ногой, наблюдая, как две девушки затащили в мотель еле стоящего мужчину.       Я сразу поняла.       Они хотят его обокрасть.       Бедняга? О нет. Скорее, дурак, который не знал меры.       Я усмехнулась и снова взглянула на кудрявого администратора. Он был симпатичный, но не вписывался в мои стандарты.       Входная дверь снова отворилась, пропуская внутрь мужчину. Он выглядел солидно: дорогой костюм, безупречно завязанный галстук, уверенная осанка.       Он сказал что-то кудрявому, заплатил за номер… и посмотрел прямо на меня.       Стоп. На меня? Я ощутила смутное беспокойство, но заставила себя улыбнуться.       — Эй, тебя же Ади зовут, да? — обратился ко мне кудрявый.       Я улыбнулась шире, кивая.       Парень неловко почесал шею, затем кивнул в сторону.       — В 412-м какая-то проблема. Сможешь разобраться?       Я фальшиво вздохнула.       — Чёрт, а я думала, ты приглашаешь меня на свидание, — хмыкнула, с улыбкой наблюдая, как его щёки розовеют.       — Может, в будущем…       Я тихо рассмеялась, но не ответила, просто повернулась и направилась к нужному номеру.       Мотель, в котором я работала, не был лучшим местом. Здесь редко задерживались дольше, чем на ночь. Иногда приходили пары. Иногда те, кто парой не являлись.       Но я привыкла. Я просто выполняла свою работу.       412-й номер.       Странно. Дверь была приоткрыта.       Я замялась, но всё же толкнула её.       — Извините?..       Ответа не последовало и я сделала шаг вперёд.       И тогда увидела его. Того самого мужчину в костюме. Высокий, статный, с лёгкой усмешкой на губах.       Я открыла рот, чтобы спросить, всё ли в порядке, но не успела.       Люди не всегда оказываются теми, за кого себя выдают.

end.

      В тот день я получила множество травм. Физических. И ещё больше моральных.       Хотя тогда больнее всего было телу.       А сейчас — душе.       Так странно, да?       Кто бы мог подумать, что такой воспитанный, опрятный человек окажется грёбаным извращенцем. Что он оставит мне на спине ожог — след от камня, раскалённого в камине.       И зачем я снова это вспомнила?..       Чёртова Ади.       По спине пробежал холодок. Я почти физически ощутила шрам, хотя прошло уже больше пяти лет.       Но душевная рана… Она не заживала.       Кудрявый…       Тот, кто смотрел мне в глаза, но промолчал. Тот, кто лишь кивнул в сторону, когда демон протянул ко мне лапы.       Я сломалась. Осознав, какими злыми бывают люди.       Ушла с работы. Пролежала дома почти год. Не зарабатывала. Лишилась жилья. Дом, единственное, что осталось от родителей, ушёл с молотка. Ведь даже после смерти они оставили мне долги.       Я осталась ни с чем.       Меня сломали и я… Я стала той, кого всегда презирала. Не сотрудницей мотеля. А той, кто входит с одним сегодня, а завтра — с другим.       Я свернула не туда и именно там меня нашла Даян.       Ади. Словно ад. Всё моё существование.

***

Pov:Jennie

      Я снова посмотрела в ростовое зеркало, пригладив пальцами мягкую ткань. Материал приятно ложился на кожу, и это давало иллюзию уюта, которого на самом деле не было. На сегодняшний вечер я выбрала юбку и костюм от Chanel — белоснежный, в клетку, невесомый и нежный.       Мои глаза изучали отражение, но мысли блуждали далеко от него. Что опять не так?       Слова вновь пролетели мимо Лисы? Кажется, да. Она снова прикоснулась ко мне без моего разрешения. Знаю, это всего лишь игра для публики, для семьи, но... Эти внезапные проявления нежности ставят меня в тупик. Конечно, ей всё равно.       Эгоистка.       Я резко моргнула, как будто пыталась стряхнуть с себя это чувство, и, глубоко вздохнув, отперла дверь. В полумраке комнаты едва уловила движение — Лиса стояла у окна, лениво прислонившись к косяку. Она вдыхала ночной воздух, словно ничего не могло её беспокоить.       Чёрт бы её побрал, но у этой женщины, признаться, был вкус. Сегодня она выбрала чёрное платье с россыпью блёсток, небрежно набросила на плечи пиджак с закатанными рукавами. На ногах — алые туфли, в тон маникюру. Красные ногти моментально приковывали взгляд.       — Зачем было так наряжаться? — спросила я, подбирая к образу сумочку и специально отводя взгляд.       — Ужин в людном месте, камеры, вспышки… Нужно выглядеть достойно, — лениво ответила она, затем без суеты закрыла окно и направилась к выходу. — Пойдём.       Она исчезла за дверью, а я, почти инстинктивно, вытянула шею, провожая её взглядом. Маленькое платье, свободный пиджак, волны волос, мягко струящиеся по спине… И эта походка. Спокойная. Уверенная. Кошачья.       — Что со мной не так? — пробормотала я себе под нос, складывая в белоснежную сумочку телефон, блеск для губ и ещё пару мелочей.       Я замечаю перемены. Лалиса изменилась. Изменилось и её отношение ко мне. Хотя такого не должно было быть. Мы знали, на что шли. Цель ясна. Но с её холодностью… Кажется, я первая разорву этот фарс. Пусть даже мне придётся всю жизнь выплачивать неустойку.       Я презираю в Лисе некоторые черты. Но не могу сказать того же о её внешности. Это нормально — рассматривать и мысленно отмечать красоту своей официальной жены?       — Чёрт, только не сходи с ума, — выдыхаю я, прежде чем выйти из комнаты и направиться вниз.

***

      Неоновый гобелен города растекался за окном машины, размытой акварелью красных и синих бликов, приглушенных тонированным стеклом. Я сидела плечом к плечу с Лалисой. Гул двигателя был постоянным — низкий, ровный, почти давящий, усиливающий напряжённое молчание внутри салона.       Я время от времени бросала взгляды на её профиль — острый угол челюсти, плавный изгиб губ. Когда-то в них пряталась легкая, едва заметная улыбка, но в последние недели её лицо оставалось непроницаемым, губы сжаты в тонкую, непреклонную линию. Водитель маневрировал в потоке с привычной лёгкостью, не подозревая, что на заднем сиденье разливается невысказанное напряжение.       Ужин. Всё до мельчайших деталей спланировано: столик в престижном ресторане, вспышки фотокамер, искусно выстроенный образ идеальной пары. Шоу, в котором мне отведена роль, а Лиса — режиссёр. Так было всегда. Только раньше нам, по крайней мере, было весело. Мы разговаривали, смеялись, узнавали друг друга. Или, по крайней мере, мне так казалось.       Что чувствовала она? Я не знала. Казалось, что её тяготит моя компания... но, возможно, я просто убеждала себя в этом.

Flashback:

      Вращающаяся дверь за моей спиной с мягким вздохом отрезала меня от какофонии ночного Сеула. Внутри царил иной мир — мир приглушённого золота, мягкого света люстр, негромкого звона хрусталя.       Я привыкла к шуму маленькой закусочной у работы, где кофе был терпким, а разговоры — слишком громкими и живыми. Здесь же всё казалось неестественно безупречным, стерильным, будто я сделала шаг в глянцевую картинку.       — Ваш столик, мадам, — официант в безупречном костюме склонился в вежливом поклоне.       Лиса даже не замедлила шаг, легко прошла к столу, скрытому за тяжелыми бархатными шторами. Я последовала за ней, ощущая, как сердце неприятно сжимается.       На тонкой, почти воздушной скатерти лежали приборы из столового серебра, больше, чем у меня было за всю жизнь. Сомелье, имя которого я не расслышала, молча наполнил высокий бокал игристым шампанским. В пузырьках, поднимающихся к поверхности, мерцали отблески люстр.       Я сделала осторожный глоток. Оно было как солнечный свет, растворённый в росе, как лепестки роз на языке.       Внутри что-то сжалось. Это был не просто ужин. Это было представление.       Я украдкой посмотрела на Лису — она спокойно трапезничала. И это удивляло. Потому что я чувствовала их. Папарацци. Они были здесь, сидели в соседней нише, прячась за бокалами мартини. Они наблюдали. Они ждали.       Это было наше первое совместное появление после свадьбы. И я волновалась. Очень.       — Ты не ешь? — раздался низкий голос.       Я вздрогнула, подняв взгляд — Лиса внимательно смотрела на меня.       — А?.. Нет, ем, — пробормотала я, хватаясь за вилку.       Руки дрожали. Прибор скользнул между пальцами и со звоном упал на пол.       О, нет…       Гулкий, слишком громкий звук удара вилки о мраморный пол разлетелся по залу. Я почувствовала, как в меня вонзаются десятки чужих взглядов. Но хуже всего был её взгляд.       Лиса.       Наверное, ей было так стыдно за меня.       Я потянулась, чтобы поднять вилку, но в тот же миг она опередила меня. Лёгким движением подняла её, другой рукой осторожно взяла мою ладонь.       — Всё в порядке, дорогая? — её голос звучал удивительно мягко. В её глазах застыла тень беспокойства. Настоящего или показного — не знаю.       — Д-да...       Она быстро вложила мне в руку чистый прибор. Её пальцы на секунду задержались на моей ладони, большим пальцем она провела по коже — почти невесомо. Успокаивающе.       Мне было стыдно. Но она успокоила меня. Хотя, возможно, внутри неё бурлила злость.

*End*

      Ох, мы тогда впервые вышли на свет вместе в повседневный день, также по приказу господина Манобан-старшего. Я всё ещё помню её сжатую челюсть в тот день, как напряжённо она держалась рядом, словно каждое моё движение было для неё испытанием. Да, она, наверное, возненавидела меня.       Но были и другие моменты. Моменты, когда я чувствовала себя не так стыдно. Моменты, когда рядом с ней мне было комфортно.

Flashback:

      Наконец, рояль занял своё место в нашей комнате.       Я никогда раньше не задумывалась о музыке, не думала, что когда-нибудь увлекусь этим инструментом. Но долгие, бесконечно свободные дни в особняке открыли мне новую дверь.       Я провела за клавишами весь день, изучая их, пробуя звуки, разбираясь в устройстве инструмента. Настолько увлеклась, что не заметила, как за окном сгущаются сумерки.       — Уже доставили? — раздался внезапный голос, и я резко обернулась.       Лиса стояла в дверном проёме, закатанные рукава, мокрый лоб. Значит, давно вернулась, даже успела умыться. Она с нескрываемым интересом разглядывала рояль, а я, улыбнувшись, отошла в сторону, давая ей подойти ближе.       — Сама в шоке. Я же только утром сказала тебе про него…       Она вскинула бровь, уголки губ дрогнули в лёгкой усмешке.       — Не хотела заставлять тебя ждать. Говорят, творческих людей лучше не задерживать.       Я почувствовала, что она шутит, но в её голосе было что-то тёплое, почти ласковое.       — Так даже лучше. Я уже успела многому научиться, — с гордостью заявила я.       — Успела даже научиться играть? — в её глазах вспыхнул озорной интерес. — Сыграешь мне что-нибудь?       И я тут же стушевалась.       — Нет-нет, я просто изучила, как построен этот рояль, и почитала пару статей про то, как правильно учиться играть. Но кто научится с первого дня играть на нём? — надулась я, складывая руки на груди.       Лиса рассмеялась. Её смех был заразительным, таким лёгким, что мне самой захотелось улыбнуться, даже если объектом насмешки была я.       — Я найду для тебя учителя, — сказала она, и её рука невесомо коснулась моего предплечья. Лёгкое, почти машинальное движение, но в нём было столько тепла…

*End*

      Могу поспорить, что в тот день она подумала, что я дура. Правда.       Но мне было комфортно. Весело. Я видела её настоящий смех.       Кстати, на следующий день она и вправду нашла мне учителя. Женщину старших лет, строгую, но с мягким голосом. Она объясняла всё настолько ясно, что даже мне, далёкой от музыки, становилось понятно. Уроков было много, потому что рояль — это не простой инструмент. Это что-то большое, живое. Я училась не просто нажимать на клавиши, а чувствовать каждую ноту.       Спустя месяцы мои пальцы начали двигаться по клавишам уверенно. Я уже не боялась ошибиться, не сбивалась, а музыка наконец звучала так, как я хотела.       И свою первую выученную мелодию я сыграла именно Лисе. Как она когда-то просила.       Но её реакция…Она меня ранила.

Flashback:

      Я наконец, разучила свою первую мелодию — aşk mühürü, красивую, чувственную, наполненную нотками лёгкой грусти, — я позвала Лису.       Она вошла в комнату, молча прислонилась к стене. Я вдохнула глубже, положила пальцы на клавиши и начала играть. Звуки разлились по особняку, наполняя его чем-то неуловимо личным. Я чувствовала каждую ноту, я вложила в неё всё, что накопилось за эти месяцы.       А когда последняя нота растаяла в воздухе, я с улыбкой посмотрела на Лису. Но её лицо было напряжённым. Она молчала.       Я ждала. Ждала хоть какой-то реакции. Но она просто отвела взгляд и вышла.

*End*

      Я помню, как гадала, что это значит. Помню, как ждала её, надеясь, что она скажет хоть слово. Но на следующее утро она сделала вид, что ничего не произошло. Мне было обидно. Я так старалась. Мне казалось, что она просто не захотела слышать меня. После этого я неделю не прикасалась к роялю.       Но потом начала играть снова. Другие мелодии. И однажды Лиса сказала, что я прекрасно играю.       Но вот ту, первую, я больше никогда не сыграла. И больше не хотела играть грустные мелодии.       — Так и будешь сидеть?       Голос вырывает меня из мыслей, возвращает в реальность. Я моргаю, оглядываюсь и понимаю — мы прибыли.       За окном мелькают огни, но я вижу лишь толпу. Людей много, слишком много. Вспышки камер, настойчивые взгляды. Воздух застревает в груди, будто что-то невидимое сжимает изнутри.       Сколько бы времени ни прошло, я всё так же буду ненавидеть скопление людей и фотографов. Они буквально давят.       Я делаю медленный вдох, стараясь сохранять спокойствие, и только теперь замечаю — Лиса уже вышла. Пустое место рядом кажется особенно отчётливым, а дверь с моей стороны широко распахнута, впуская прохладный ночной воздух.       — Дыши глубже, — снова звучит её голос.       Я опускаю взгляд — её рука протянута ко мне, уверенная, тёплая. И в этом простом жесте чувствуется настоящая Лалиса.       Я хватаюсь за неё.       Выбираюсь из машины, на мгновение оказываясь с ней лицом к лицу. Она чуть склоняет голову, заглядывая в глаза, и тихо говорит:       — Успокойся.       Я медленно киваю.       Её пальцы крепче сжимают мою руку, а на лице появляется слабая, почти невесомая улыбка. Она поворачивается и ведёт нас вперёд, сквозь вспышки, шум и чужие взгляды.

***

      — Они изменили цветочные композиции, — негромко прокомментировала Лиса, её низкий голос почти не нарушал окружающую тишину.       Она имела в виду парящие орхидеи, искусно закреплённые в сверкающих сферах по всему залу. Казалось, они бросали вызов гравитации, зависая в воздухе.       Я взглянула на них, слегка прищурившись.       — Для меня они выглядят одинаково. Просто… более показушно.       Мы прошли к нашему обычному столику — уютной нише с видом на искусственный «сад дзен».       Меню — один лист матового титана — выглядело скорее как научный трактат, чем перечень блюд. Каждое название звучало так, будто стоило целое состояние.       Когда мы делали заказ, я заметила, как официант мельком взглянул на Лису, внимательно оценивая её настроение, её желания. Здесь её знали. Знали тонкий язык её молчания, понимали малейшие изменения в выражении лица.       — Боже, серьёзно, — выдохнула я, когда нас наконец оставили наедине.       — Что? — Лиса приподняла бровь.       — Это мне стоит задать этот вопрос, Лалиса.       Я подняла подбородок, скрестила руки, пристально наблюдая за ней. Её лицо оставалось бесстрастным, почти каменным.       — Что с тобой происходит? Было ощущение, что за этот год мы наладили отношения, но ты снова отдаляешься.       Она медленно наклонилась, скрестив руки на столе, и краем губ улыбнулась.       — Аа, вот о чём ты, — протянула она с ленивым интересом. — И правда… что же со мной?       Меня нервировала её манера. Этот оскал, скрытая игра, будто я опять что-то упускаю. Я глубоко вдохнула, сжала кулаки.       — Разве наша цель не ясна? Я должна помогать тебе на твоём пути, но ты не даёшь мне шанса, — мой голос дрогнул, но я сдержалась. — Либо ты расскажешь мне, что происходит, либо я встану и уйду, несмотря на людей, которые глаз с нас не сводят.       Она на секунду опустила взгляд. Пустой взгляд.       Всему есть предел.       Я тут же встала, схватилась за сумочку, но сильные пальцы сомкнулись на моём запястье.       Я встретилась с её глазами. Искренними, настоящими.       — Хорошо, сядь, пожалуйста, — её голос был сдержанным, почти тихим, но рука удерживала меня крепко.       Я чувствовала, как этот момент запечатлели на камеру.       — Помнишь благотворительный вечер? — спросила она, отпуская меня.       Я кивнула.       — Тогда мой проект забрал Хуго.       Я нахмурилась. Это было неожиданно.       — Но… у вас же с ним… нормальные отношения?       Лиса коротко усмехнулась.       — Мне тоже так казалось.       Я вспомнила тот вечер. Да, он должен был пройти совершенно по-другому.       — Даже после всего, я хотела сразу поехать к тебе, но эта новость… выбила меня из колеи. Вместо этого я поехала к брату, где мы немного повздорили. А потом… пыталась успокоиться. И только после этого поехала к тебе. Но и там меня ждал сюрприз.       Она подняла взгляд, и в нём мелькнуло что-то болезненное. Лиса слегка улыбнулась, но в её глазах не было веселья.       — Я поняла, что ты мне совсем не доверяешь. Даже составила свой собственный договор.       Я отвела взгляд.       — Но ладно. Везде нужен письменный договор, так ведь?       — Не заставляй меня чувствовать себя виноватой, — сглотнула я. — Мне стоило доверять человеку, у которого настроение меняется каждую секунду? Я нуждаюсь в этих деньгах.       — Конечно. Я ничего не говорю, дорогая.       Я прищурилась.       — Ты снова блефуешь.       — Не-а, — она покачала головой, а я закатила глаза.       — Ты начинаешь меня бесить.       Лиса засмеялась. Открыто, свободно. Это радовало. Угрюмой и злой я её видела. Это было нормально. Но когда она скрывалась за каменной маской, это выглядело неправильно.              — В любом случае, до того как дедушка освободит пост, остался всего год. Потерпишь? — с улыбкой спросила она.       Я сделала вид, что раздумываю, прикоснувшись пальцем к губам, затем ответила:       — Думаешь, у меня есть другой выбор? Ты же составила такой договор, что мне не хватило бы девяти жизней, чтобы покрыть ущерб за его нарушение.       Она снова рассмеялась, но быстро вздохнула.       — Прости.       Я подняла брови. А она взяла мои руки в свои. Её ладони были тёплыми, уверенными.       — Прости за те слова, которые я наговорила тогда. За свою импульсивность. Я разозлилась, но давай дойдём до конца вместе, чтобы ты не страдала. Как бы ты мне ни доверяла, я всё равно благодарна тебе. И не хочу, чтобы ты оплачивала неустойку девять жизней.       Она улыбнулась, и я, не сдержавшись, тоже рассмеялась, отводя руки и шлёпая её по запястьям.       Всё могло быть так просто. Но до какого момента она дотянет? Что ещё скрывается за её улыбкой? Какие чувства она сейчас испытывает?       Ответ знает только Лалиса.       — Ох, чёрт, серьёзно?       Я вышла из мыслей, заметив, как резко изменилось лицо Лисы.       Она смотрела в сторону, губы плотно сжаты.       Я проследила за её взглядом. Парень в белоснежном свитере и джинсах, с фотоаппаратом на шее, болтал с кем-то неподалёку.       — Я же говорила тебе, он следит за тобой, — Лиса скрестила руки, её взгляд потемнел.       Я снова взглянула на неё.       — Успокойся, Лиса. Это его работа. Мы в многолюдном месте, не так уж удивительно встретить его.       Официант принёс наш ужин, и я собиралась переключиться на еду, но Лиса не сводила глаз с парня.       — И именно сегодня вечером у него дела в нашем ресторане, да?       — Лиса, откуда мне знать?       Она прищурилась.       — Какой смелый. Он идёт к нам.       Я повернулась и встретилась взглядом с Дохёном.       — Не ожидал тебя увидеть здесь, Дженни, — улыбнулся он. — И вас, госпожа Манобан.       Я замахала руками, приглашая его сесть.       — Ты можешь обращаться к Лисе неформально, ты же мой друг…, — начала я, но была прервана.       — Нет, не может, — голос Лисы звучал ровно, но в нём сквозила жёсткость. — Друг ты или родственник — неважно. Я человек с определённым статусом, и обращение ко мне должно быть соответствующим. Мы с тобой на разных уровнях, понимаешь?       Я увидела, как Дохён слегка замялся.       — Что ты тут делаешь? Работа? — я вновь поменяла тему, сведя разговор.       — Да, интервью с одним учителем, — начал он, но до конца историю не мог довести.       — Учителем? Почему не с влиятельными людьми? Например, со мной? Может, я бы помогла тебе пересмотреть свою жизнь, — усмехнулась Лиса и я было дело нахмурилась.       — Этот учитель спас ребёнка из пожара, госпожа… — тихо ответил он.       Лиса замолчала и я встала, беря Дохёна за руку.       — Раз папарацция уже разошлась, а ужин подошёл к концу, я бы хотела прогуляться с другом, госпожа Манобан, — произношу я с мягкой улыбкой, но внимательно слежу за её реакцией. Её хмурый взгляд сначала останавливается на наших переплетённых руках, затем медленно поднимается к моему лицу, в котором она явно ищет что-то — объяснение, намёк, провокацию.       — Госпожа? — тихо повторила Лиса.       Я усмехнулась.       — Ну да. У нас же разные уровни, дорогая.       — Дженни... — она сцепляет пальцы вокруг моего запястья и я наклоняюсь ближе.       — Ты сама поставила свою подпись под тем, что не можешь запрещать мне общаться с кем-либо и вмешиваться в мою личную жизнь, — произношу я твёрдо, наблюдая, как в её глазах мелькает осознание. Будто внутри что-то щёлкает, и её пальцы медленно разжимаются, освобождая мою руку.       Я перевожу взгляд на Дохёна, позволяя себе лёгкую улыбку.       — Надеюсь, ты свободен?       — Конечно, — кивает он, бросая короткий взгляд на Лису. — Я просто наблюдал за процессом съёмок. Пойдём.       Я не оглядываюсь, когда мы покидаем ресторан, но прекрасно чувчувствовала на себе её тяжёлый взгляд.

***

Pov: Lisa

      — Бесстактный… невоспитанный… — бормочу я себе под нос, пока водитель молча открывает передо мной дверь автомобиля. — Бессовестный малец!       Захлопнув за собой дверь, я с силой ударяю кулаком по спинке водительского сиденья. Раз. Два. Три. Я знаю, что он это видит, но не смеет вмешиваться, просто ждёт снаружи, позволяя мне выпустить раздражение.       Чёрт. Что я творю?       Я быстро беру себя в руки, делаю глубокий вдох и выпрямляюсь, сжав пальцы в кулаки. После чего кивком разрешаю водителю сесть за руль.       — Мы можем ехать, госпожа? Госпожа Ким не поедет?       — Разве ты её рядом видишь? — зло шиплю я, устремляя на него тяжёлый взгляд. — Или думаешь, что я оставлю её в ресторане?       Он выдерживает мою вспышку спокойно, безмолвно, но я и так знаю, что была чересчур резка.       — Поехали домой. Включи что-нибудь погромче.       Я откидываюсь назад, запрокидываю голову и глубоко дышу через нос, стараясь совладать с собой.       Я не знаю. Не знаю, что происходит.       Сегодня я сделала шаг вперёд — попыталась доказать Дженни, что мне можно доверять. Правда, сделала это, несмотря на собственную боль, несмотря на то, что внутри всё ещё сидит обида.       И всё же... Почему этот парень появляется всегда в ненужное время и в ненужном месте? Почему судьба сталкивает нас троих, заставляя меня кипеть от злости?       Дженни не верит мне, но с лёгкостью доверяет первому встречному. Это меня больше всего бесит.       Нет, это не ревность. Это отчаяние. От того, что за весь год она так и не смогла мне довериться.       Выходит, я настолько никудышная?       Когда всё пошло не так?       Я ведь с самого начала старалась быть терпеливой и доброй, хотя для меня это всегда было испытанием.

Flashback

      Наш первый совместный ужин за пределами особняка. Люди. Камеры. Фотографы, даже не пытающиеся скрыться.       Я спокойно жую свою пищу, но боковым зрением замечаю, как Дженни сжимается, будто испуганный котёнок. Её пальцы теребят край одежды, плечи напряжены.       — Ты не ешь? — осторожно спрашиваю я.       Она вздрагивает, будто мой голос выдёргивает её из мыслей, и торопливо проборматывает:       — А?.. Нет, я ем.       Хватает приборы дрожащими руками — и тут же выроняет их.       Глаза расширяются, лицо замирает в страхе.       Я без лишних слов наклоняюсь, поднимаю прибор, аккуратно заменяю его на новый.       Её губы чуть дрожат, будто она готова заплакать.       Но я не хочу этого видеть.       Жизнь и так била её слишком больно, и последнее, чего мне хотелось бы, — это стать для неё ещё одним источником боли.       Я беру её ладонь в свои руки, стараясь передать тепло, поддержку.       — Всё в порядке, дорогая?       Её глаза бегают по моему лицу, и я замечаю в них сомнение.       Будто она не ожидала, что я способна позаботиться о ней. Будто я для неё — всего лишь образ. Фальшивый человек.

End

      И всё же я продолжала стараться. Без лишних слов исполняла её желания. Даже те, что она не озвучивала.       Я наблюдала. Запоминала.

Flashback

      Я вернулась после долгого рабочего дня и замерла на пороге. В центре комнаты возвышался белый рояль, сияя в мягком свете ламп.       Но взгляд мой притянул не он. А Дженни.       Она не заметила меня, полностью поглощённая инструментом, изучала его с восхищением, нежно проводя пальцами по клавишам.       В этом свете, в этой тишине она была чертовски прекрасна.       Я не удержалась от улыбки.       — Уже доставили?       Она вздрогнула и быстро обернулась.       — Сама в шоке. Я же только утром сказала про него…       Я усмехнулась, довольная её удивлением.       — Успела научиться играть?       — Нет, конечно, — надулась она. — Я просто изучила, как он устроен, и почитала статьи про технику игры. Ты думаешь, кто-то научится играть за один день?       Я рассмеялась. Настоящий, искренний смех. Она так легко снимала с меня усталость.       — Я найду тебе учителя, — пообещала я, касаясь её руки.

End

      Я делала всё, что могла. Не прося ничего взамен. Но между нами всегда стояла стена. И порой, сама того не желая, я ранила её.       Как в тот раз с её первой композицией.

Flashback

      После ужина она потащила меня в комнату и села за рояль.       Я улыбалась, глядя, как её глаза блестят от волнения. А затем она начала играть. Мелодия… Она была не просто красивой — в ней отражалась сама Дженни. Каждая нота звучала так, будто рождалась прямо из её души, передавая нечто сокровенное, что до сих пор оставалось спрятанным от меня. В этой музыке была её боль. Её уязвимость. Её душа, которую когда-то пытались очернить.       Я застыла.       Грудь сдавило, будто внезапно стало нечем дышать.       Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы поженились. С тех пор, как я спасла её. Может, поэтому в этот момент на меня и накатила эта страшная мысль: а что, если бы я не успела? Что, если бы её действительно сломали?       От одной этой мысли меня передёрнуло.       Я дорожила ею, как самым ценным камнем в нашей империи. Как хрупкой, редкой драгоценностью, требующей особой защиты. И мне было жаль её.       До боли.       Я чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, и, прежде чем позволить им вырваться, развернулась и молча покинула комнату.       Она смотрела мне вслед.

End

      На следующий день Дженни пыталась расспросить меня. Её голос был мягким, осторожным, но я не смогла ответить. Как объяснить то, чего сама до конца не понимаю?       Я не хотела напоминать ей о её прошлом. Я лишь хотела видеть её счастливой.       Поэтому я промолчала.       Может, во всём виновата эта недосказанность?       Я не знаю. Я так многого не знаю.       — Госпожа, мы приехали, — раздаётся голос водителя. Я киваю, выхожу из машины и быстро направляюсь в особняк. Надеюсь, все уже спят. С моим лицом сейчас явно лучше никому не попадаться под руку.       Тихо. Основной свет выключен, лишь свечи горят. Я с облегчением выдыхаю и направляюсь наверх, но тут едва не сталкиваюсь с кем-то.       — Ох, госпожа, простите, — передо мной появляется домработница.       Как её там... Селия? Чёрт, Лалиса, ты же сама ей имя давала!       — Что ты тут делаешь? Уже поздно.       — Госпожа Даян просила чай, я отнесла, — смущённо опускает голову.       Я понятливо киваю, собираясь идти дальше.       — А госпожа Джейн ещё не вернулась?       Я тут же замираю.       — А, извините, это не моё дело, — поспешно добавляет она.       Я разворачиваюсь, но Селия вдруг хватает меня за край пиджака.       — Вы, кажется, не в духе… — голос Селии звучал мягко, но уверенно. — Я могу сделать вам успокаивающий чай. С ним легче уснуть. Попьёте в саду, под свежим воздухом… А если пожелаете, я могу составить вам компанию.       Её предложение застало меня врасплох. Она сказала это так легко, будто знала, что я соглашусь.       Я замерла, обдумывая.       Сон никогда не был для меня проблемой — стоило закрыть глаза, и усталость брала своё. Но сейчас… Сейчас я всё равно хотела дождаться Дженни.       Я перевела взгляд на Селию. Её лицо оставалось доброжелательным, терпеливым.       Вздохнув, я слабо улыбнулась и кивнула. И она тут же радостно засияла.