Когда нет выбора.

      Минуты на часах так беспечно бегут, пока увлеченные музыкой молодые люди репетируют без своего лидера. Чон Чонгук раскинулся всем телом на старом кресле, практически врастая в некогда дорогущий пенополиуретан. Мебель из подобного материала служит долго, позволяя сохранять осанку настолько, насколько это возможно, но от данной модели осталось лишь красивое название. Когда тонкие стены гаража охватывает тишина, Чон нехотя открывает глаза. Ему тяжело привыкнуть к яркому дневному свету вокруг, неприятное пощипывание слизистой не прекращается даже после быстрого моргания.       — Обычные люди от шума просыпаются, а ты от тишины. Я же говорил, что ты у нас странный парень, — Пак устало плюхается на подлокотник, опрокидывая руку через широкие плечи Чонгука, пытается встряхнуть его посильнее, помочь прийти в себя.       — У тебя голос противнее любого будильника, — молодой человек скидывает руку лучшего друга, отчетливо давая понять, что не готов к нежностям из-за своего состояния.       По телу бесконтрольно бегают мурашки, и холодный ветер щекочет щиколотки ног, заставляя Чона закинуть ноги на кресло, обнять колени руками в жалких попытках согреться. Его взгляд едва пробегает по изменениям в репетиционной части: аппаратура стоит уже настроенная, все ждут только вступления молодого человека.       Тэ хотел было подняться со своего новенького удобного стула. Перехватив барабанные палочки в одну руку, он не пожалел бы своей куртки, чтобы укрыть Чонгука, однако тот резко подскочил с места. Рывок сопровождался тяжёлым вздохом, из-за которого от неожиданности Пак чуть не свалился на пол. Вовремя подставив ноги, ему удалось избежать неприятной ситуации. В голову не приходило мысли начать возмущаться, ведь это сильно бы повлияло на работоспособность Чонгука, отвлекая его от того самого мимолетного порыва энергии в сторону музыки.       — Я готов, — Чонгук пристально смотрел в глаза Тэхёна, ища в них одобрения.       — Тогда чего же мы ждем?       Первый трек на старой магнитоле, что удалось спереть из дома Пак Чимину ещё в школьные времена, не отличался особой стилистикой. Парни сделали упор на текст песни о первой неудачной любви, и каждый в своих партиях делился собственным опытом. Чон выражал все словами, изредка давая право голоса Чимину, который отлично вписывался своими гитарными рифами на высокой тональности. Как объяснял потом Пак свою идею, во время активного рассуждения парней при создании первого альбома, риф в первом треке изображал его крик. Повышенный тон, на которых обычно Чимин со своей первой возлюбленной решали все насущные проблемы, даже не глобального масштаба.       Чон Чонгук отчетливо помнит, как его лучший друг первые влюбился. Все эти музыкальные активности резко остались в прошлом. Романтичная натура молодого человека вышла за берега, он усыпал эту милую, с виду, девушку подарками и цветами. Она звонко хохотала, опуская личико, прижималась к груди Чимина, когда в их компании появлялся лидер. Но однажды он стал свидетелем их ссоры, приходя в ужас.       В уютном большом доме Пака вся посуда на кухне была перебита, а сам рыжеволосый гитарист сидел в одиночестве на полу. В истерике он пытался собрать осколки, разбросанные по всему полу. Из-за огромных ручейков слез видимость перед глазами была сильно понижена, невзирая на это, Чимин водил руками, собирая мягкими ладонями, малейшие кусочки стекла, больно врезающимися в кожу. Чонгук отвез парня в травмпункт, где они проторчали больше часа на приеме у доктора. Под местной анестезией молодому человеку извлекали поочередно осколок за осколком, ушивая те раны, которые не смогли бы зажить самостоятельно без сильных рубцов. Тогда они оставили эту ситуацию без обсуждений. Чон никогда не лез в самые пылкие чувства, пока того не захотел сам приятель.       Это продолжалось ровно до тех пор, пока пара не рассталась официально.       Пак расцвел на глазах, выйдя из этих токсичных отношений. Наконец-то они могли обсудить все то, что творилось за закрытыми дверями его дома и развеять ту тьму на сердце.       Именно тогда появилась его партия на гитаре.       Ким Тэхён не был в серьёзных отношениях, но то, что он написал для партии на барабанах, отлично сочеталось со словами Чон Чонгука. Эти двое отлично чувствовали боль, будто переживая её одномоментно. Пока взгляд одного был устремлен на недостижимых красавиц моделей, обходившихся с Чонгуком едва ли человечно, взгляд Тэхёна был устремлен на него.       При прослушивании этого трека сейчас, произнесенные когда-то давно слова Тэхёна о каком-то там случае с девушкой, кажутся дешевой отмазкой. Будет ли он озвучивать данную мысль? Вряд ли. Лидер загорелся интересом ко всему творчеству, которого касалась рука барабанщика. Столько неизведанных чувств, теплящихся в его груди по отношению к обычному алкоголику, ещё откроются Чонгуку подобно шкатулке со сложным решением?       Он делал всё это, потому что думал, что Чон Чонгук никогда не поймёт.       Не сможет прочитать между строк.       Первый альбом получил название «Tears of love», заглавным треком которого являлась та самая песня о первой любви, которую парням пришлось переслушать ещё порядка трех раз, чтобы вспомнить собственные партии. Чон отлично помнил каждый текст, написанный лично от руки, но почему-то совсем не попадал в мотив, стоило остальным участникам взяться за инструменты. Обычная практика для вокалиста — дыхательная гимнастика, помогающая разогревать связки перед пением. У лидера свои любимые приемы, но после длительного перерыва настроиться оказалось гораздо сложнее.       Парень встал перед микрофоном, не работающим уже много лет и служащим больше для антуража выступления. Прочистив горло, он тихо напел первые пришедшие в голову строчки песни, внимательно наблюдая за реакцией своих друзей. Неуверенный голос превращался в привычный тембр молодого артиста с каждым следующим словом, глаза друзей горели от нетерпения услышать Чон Чонгука во всей красе.       Любимая фраза Чимина по отношению к Чонгуку, погруженному на репетиции на всё сто процентов: Этот парень сияет, стоя на сцене.       Это была чистая правда.       Есть люди, которым нет места ни в одном уголке земного шара, кроме как на сцене. Мимолетные сомнения — частичка любого творческого человека, неуверенного в своих способностях. Чон верил в себя только тогда, когда глаза зрителей неотрывно смотрели на его выступления, плакали от тембра его голоса, визжали до потери сознания, когда молодой человек контактировал с публикой.       Его первые ноты всегда нерешительные, ведь сам для себя он не прыгнул выше головы.       Не достиг, чего хотел.       Сейчас вторая попытка.       За неимением огромной публики в этом тесном помещении, Чонгуку приходится ориентироваться только на реакцию своих друзей, которые остались в стороне совсем ненадолго. Уже на середине текста Тэхён и Чимин взялись за свои партии, чтобы ускорить процесс. Удивительно, как их навыки после большого перерыва стали, будто ещё лучше.       — Вы что, репетируете дома втихушку?! — Гук развернулся к парням, поочередно одаряя участников недовольным взглядом.       Парни замерли в одной позе, на моменте, когда лидер повернулся к ним. Каждый ждал, что второй начнет оправдываться и скорее всего эта участь выпала бы Чимину. Они просто не могли отрицать очевидного. Для столь тонкого слуха молодого лидера было ощутимо качество воспроизведения музыки. Пусть ребята репетировали, пока Чон отсыпался в кресле, но они бы ни за что не вошли в темп настолько быстро с теми навыками, которыми владел каждый из них на момент начала перерыва деятельности.       — Только не говори, что ты не играл на гитаре одинокими вечерами, — Тэ сложил руки на груди, барабанные палочки торчали в обе стороны.       — Если только это помогало мне склеить симпатичную девушку.       Язвительный ответ оставил ребят в тишине на некоторое время.       — Я не знаю, почему ты вечно язвишь, — барабанщик устало вздохнул, делая вид, что настраивает и без того готовый к репетиции инструмент. Ему нужно было отвлечься от навязчивых мыслей, появившихся после ответа Чонгука.       — Ты думаешь, я изменился?       Отсутствие конструктивного диалога после произошедшего в баре с каждым днём накаляло атмосферу между этими двумя.       — Не думаю.       — Вот именно, что ничего не изменилось, — Гук отвернулся к микрофону, командуя. — С самого начала этот трек, пока не будет раза в три лучше.       Делая ошибку, всем участникам приходилось начинать заново. Они мало-мальски двигались вперед, отходя назад на пару шагов с редкой периодичностью. Чон сам когда-то установил подобное правило на репетициях, однако в этот раз являлся самым слабым звеном. Головная боль после дрёма будто сдавливала весь мозг, и громкая музыка только усугубляла положение. В этом бесчисленном множестве проводов от аппаратуры, ноги стояли недостаточно устойчиво, чтобы отдаться процессу игры на гитаре сполна. Или Чон искал для своей плохой игры оправдание?       Пак резко закончил играть и в этот же момент двое других участников остановились. Уже несколько часов они топтались на одном месте, первый трек не получалось воспроизвести. Ведущий гитарист покачал отрицательно головой, без лишних слов понятно, что имелось в виду. Тэхён поднялся со своего места, оставляя барабанные палочки на бочке, вдруг ещё пригодятся, если они соберутся силами сыграть другую музыку.       — Жалкая попытка, но лучше, чем ничего! — Приободрил Чимин участников, ставя гитару на подставку.       Прошло уже пара часов, а они не сдвинулись с мертвой точки. Чон чувствовал себя отвратительно, предыдущий диалог с Тэхёном, из-за которого парень молчал всё оставшиеся время, сильно беспокоил. Ему не стоило так язвительно отвечать, но других слов просто не нашлось. Эта атмосфера добивает и без того дряхлую команду.       — Кто сказал, что будет легко, м? — Чимин продолжал ободрительные речи. У него получилось поднять уголки губ лидера своим вопросом, потому парень налетел с объятиями на обоих участников.       Крепкой хваткой он сблизил повздоривших, не давая сделать им лишнего шага в сторону.       — Никто! — Громко ответил Гук, наконец-то вырываясь из медвежьих объятий своего лучшего друга.       — Вот именно! — Рыжеволосый парень щелкнул пальцами, указывая на Чона, что дал правильный ответ. — Мы начинали с тренировок в гордом одиночестве в школьные времена и только через годы выбрались на улицу. Ты хочешь после перерыва взяться, сделать все идеально? Чувак, так не бывает.       — Согласен. — Тэ поддакивал для вида, собирая разбросанные личные вещи в сумку. В какой-то момент парням показалось, что он хочет уйти, но никто не стал его останавливать.       Это в любом случае должен был сделать Чон Чонгук.       — Главное — мы собрались. У нас есть заказ, у нас есть условия, мы поставили инструменты. Я свободен каждый день, давайте репетировать до ночи! — Пак выхватил сумку Тэхёна, желая услышать его более вовлеченный в диалог ответ.       Украдкой повздорившие переглянулись.       Чонгук кивнул первый на мотивационные речи лучшего друга. Он приобнял парня за плечи, впервые за долгое время сам, проявляя близость к молодому человеку. Чимин одарил Гука удивленным взглядом с широкой довольной улыбкой. Он едва ли сдерживался, чтобы не набросится на крепкого лидера, поддавшись сентиментальным чувствам. Тэ переваливался с ноги ногу, наблюдая за тем, как эти парни вновь нашли общий язык без слов. Это ощущение второстепенного персонажа заставила Кима сжать губы, опустив голову.       — Я рад, что мы все здесь, — свободная ладонь Чонгука уместилась на плече Тэхёна, когда парень совсем поник.       Чон же обещал уделять больше внимания состоянию барабанщика в их скромной компании и отлично справлялся со своими обязанностями. Глаза Тэ нашли успокоения в скромной улыбке Чонгука. Пальцы твердой ладони впивались в нежную кожу, но ему нравилось ощущать это. Барабанщик невольно двинулся к компании, оказываясь в объятиях лидера.       Мгновение рушит телефонный рингтон.       Это не был входящий вызов, будильник спешил напомнить лидеру о встрече с заказчиком. До указанного времени час, идеально хватит на дорогу до бара, о котором Чонгуку написали в сообщении.       Смена времен года никогда не радовала молодого человека. С приходом разных сезонов Чон Чонгука одолевала необходимость искать вдохновение в вещах прошлого. Воспоминания минувшей осени, даже если в ней не было ничего запоминающегося весьма приятнее, чем задумываться о рождественской неделе, когда чувствуешь себя максимально одиноким.       Среди переставленных старинных книг с книжной полки, требовалось найти тёплую куртку. Все валялось ровно на тех местах, куда это бросили ещё год назад. Плотная непромокаемая черная ткань куртки покрылась достаточным слоем пыли, но это было легко исправимым. Чону эта куртка досталась от какого-то знакомого, молодой парень тусовался на концертах группы один. По счастливой случайности его пригласили на сцену в рамках мини-игры с фанатами, и недолгое общение завязалось само собой.       Лидер никогда не заводил близких дружеских отношений с фанатами, какими бы адекватными не пытались казаться эти люди. В их взгляде всегда есть предвзятость как к остальным членам группы, меньше симпатизирующих им внешне, так и к действиям самого артиста. Они пытались контролировать то, что не могли, стать полезными без должного опыта, чем порядком мешали. В их руках судьбы новоиспеченных артистов. Один слух, портящий репутацию, незначительная кроха, развернется бурей негодования среди диванных экспертов, которые никогда даже не слушали данную группу.       На память об этом опыте осталась зимняя куртка, спасающая молодого артиста не одну зиму, за что нельзя быть не благодарным. Встреть Чонгук его в баре каким-нибудь вечером, он без смущения выразил бы благодарность за этот жест и любовь к творчеству трёх уличных рокеров. Но по прошествии времени этот парень вряд ли бы узнал в подкаченном брюнете с разочарованным взглядом того яркого вокалиста рок группы.       — Тебе заказать такси?       — Тебе тоже не нравится эта куртка? — Чонгук накинул куртку на плечи, поворачиваясь к зеркалу. С какой стороны не посмотри, в этой модели он выглядит лет на пять моложе.       Чимин подтянулся к зеркалу, посмотреть под другим углом, но замотал отрицательно головой, снимая с плеч друга верхнюю одежду.       — Если бы можно было выбрать одного человека в мире, кто сможет носить кожаные куртки — я бы выбрал тебя, Чон Чонгук.       Парень поджал губы, кончики его ушей покраснели багрово-красной краской, выдавая явное смущение.       — Нет, допустим, я доеду на такси туда, а как пойду обратно?       Пак обхватил подбородок, строя задумчивый вид. Он прищурился, свел брови, надул губы для пущей правдоподобности, но все равно не выглядел убедительно. Тэхён первый одарил чудаковатого приятеля улыбкой. Образ тут же разбился на тысячу маленьких осколков, громкий смех, присущий яркой натуре Пак Чимина, нельзя было перепутать. Этот заразительный смех наполнял помещение, и Чонгук без особого сопротивления сдался, поддерживая дружескую атмосферу.       — Так всё, всё, — сильная одышка мешала лидеру говорить.       Чон обхватил живот руками, перенапряженные мышцы не давали пошевелиться. Только когда всем удалось немного успокоиться, он выпрямился, хватая верхнюю одежду. Паку оставалось нажать пару кнопок на своем мобильном, чтобы вызвать такси к знакомому адресу. Все парни, гоняющие на тачках в дневное время ради минимального заработка, знали эту святую троицу. Каждый водитель подвозил хотя бы одного парня, с интересом расспрашивая о тех делах, что ведутся в гараже. Из-за необычной внешности молодых людей по городу поползли разные слухи.       Старухи во дворе шептались о наркотиках, каждый в округе знал, что Чон Чонгук ярый любитель выпить и не могли оставить эту тему без обсуждения хотя бы день. Их понять можно. В гордом одиночестве, дети уже выросли, покинув родительское гнездо, этим людям нечем было заняться. Смена поколений чувствовалась, даже если ты будешь принимать более законопослушные решения, посвятишь всю жизнь учебе. Всё равно кто-то во дворе ткнет на тебя пальцем, скажет нелицеприятные слова, подбив самооценку, плюнет под ноги.       Чимин как-то рассказывал ребятам, что новенький водитель с соседнего города, пытался выпросить у него автограф. Ему было не интересно послушать музыку, когда Пак предложил для начала включить их самый популярный трек, который обычно нравится большинству взрослых. Они ехали в тишине, после отказала гитариста, и этот мужчина больше никогда не появлялся среди таксистов. Поговаривают, он поменялся сменами, чтобы получить автограф кого-нибудь из группы, хотел продать чуть позже за большие деньги.       Никто из них никогда не давал автографы ради наживы.       В машине стоял запах бензина, вызывающий тошноту при длительном нахождении без свежего воздуха. Чон раскинулся всем телом на заднем сиденье, зимняя куртка смягчала дубовую обивку старой машины. Данная модель была популярна лет так десять назад, однако далеко не каждая была в столь плачевном состоянии. Окно открывалось за счет ручки, крутившейся по кругу. Со стороны молодого человека она не двигалась, с противоположной отсутствовала. Мужчина за рулем привык к этому запаху, не замечая, как это вызывает у других дискомфорт. В силу холодного ветра, он не открывал окно, сидя в тоненькой рубашке, покрытой выцветшими пятнами.       — Извините...       Пустой взгляд на мгновение отразился в зеркале заднего вида. В зимней куртке в столь маленьком закрытом пространстве быстро стало жарко, в сопровождении удушающего запаха, у парня быстро стала кружиться голова. Пришлось настоять:       — Извините, откройте окно.       Цокнув себе под нос, водитель выполнил просьбу клиента. Он не хотел терять копеечные чаевые, если вообще есть возможность их получить сегодня. Машина тронулась с места медленно. Холодный воздух вернул разум, Чон покусывал сухую кожу губ до болезненных ощущений, задумчиво глядя на придорожный пейзаж. В голове крутилось множество вариантов развития событий при встрече с заказчиком. Тревожность с каждой минутой, каждым новым километром, набирала обороты. Лидер стал чеканить по своим коленям ладонями, сначала одной, потом второй, меняя темп в зависимости от представленных воображению картин. Мужчина за рулем быстро вышел из себя, сделав замечание.       — Я вообще-то пытаюсь тут сконцентрироваться на дороге.       — Очень странно, если бы вы ехали, куда глаза глядят с пассажиром на заднем сиденье. Это ваша работа, — прочеканил Чонгук, глядя в одну точку.       К счастью столь странная поездка оказалась недолгой. Таксист получил автоматическую онлайн оплату, попрощавшись с Чоном по-английски. Некогда было обращать внимание на недовольного жизнью мужчину, куда больше проблем открывалось перед ним самим. Два громадных вышибалы, в руках которых чёрные планшеты. Скорее всего, там списки гостей на сегодняшний вечер. Пройдя процедуру единожды, быстро начинаешь разбираться в подобных тонкостях. Никакое природное обаяние не поможет пройти через них, если на этой белоснежной бумаге не напечатано твоего имени.       — Имя, — мужчина повыше ростом в черных солнечных очках вытягивает руку, упираясь ей в грудь Чона. Он остановился на достаточном расстоянии, чтобы не показаться сомнительным гостем, охранники старались полностью контролировать ситуацию.       — Чон Чонгук.       — К кому?       — Я, — вначале молодой человек растерялся. — Агент Дядюшки Фо заказал мою группу для выступления. Мне назначено встретиться с ним здесь.       Они молча расступились, опуская руки, сложенные в замок.       Ему оставалось только войти.       В полутьме дешевая светомузыка, помогающая сегодняшнему приглашенному ди-джею разогревать публику, выглядела не так убого, как это представлено на фотографиях из интернета. Чонгук не мог не вбить присланные ему координаты в интернет поисковик, чтобы хотя бы ориентировочно понимать, в какую часть города придется добираться. Письменных отзывов не оказалось. Кто-то умышленно удалял их с различных сайтов, где представлено это заведение. Будним днем люди скорее всего заняты на работе в своих серых офисах за компьютерами, после чего в подобные места идут компаниями.       Культ постоянных корпоративов для сближения коллег — вот чем запоминается эта скучная бумажная работа в коллективе. Чон Чонгук всегда боялся так проводить свои дни. Подобным занимался его отец. Его бизнес компания со временем начала терпеть неудачи, из-за чего мужчина сильно изменился и срывался на самых близких.       Красивые длинноногие девушки кружились на сцене, подобно прекрасным феями. Их беледи усыпанные огромными украшениями, сверкающими в лучах слабого сценического освещения, ослепляют наблюдателей. Изрядно подвыпившие мужчины старались пробраться как можно ближе к сцене, и это удавалось сделать только тому, чья пачка купюр окажется толще. Только издалека на трезвую голову можно было заметить, как безумно это смотрится. Стоя там, очарованные легкими восточными движениями каждой танцовщицы, их руки сами опускались в карманы за наградой.       Легкая струящаяся ткань длинных юбок, игриво блестела в лучах светомузыки. Каждая предпочитала свой цвет, который усиливал её природную красоту. Рыжие девушки с пышными укладками усиливали свою привлекательность, выбирая такие же огненные оттенки. Даже в последнем ряду взгляд было тяжело оторвать от их харизматичных движений бедрами. Брюнетки предпочитали холодные цвета, подчеркивая свою неприступность. Они стояли во втором ряду, играясь с любопытными клиентами, с помощью притягательных движений руками. Их изящные наклоны открывали вид на пышное декольте, но ни одна из девушек не выскакивала вперед к своим обожателям. Блондинки, убирая волосы в сложные прически с использованием дополнительных аксессуаров, предпочитали костюмы из розовых тканей. Последнее, как правило, стояли в первом ряду, завлекая самых простеньких клиентов. Любители потянуть бокальчик алкоголя подольше внимательно всматривались в каждую, под конец вечера, выбирая свою фаворитку. Именно ей доводилось обсуживать приватными танцами одного из самых богатеньких мужчин этого заведения.       Стоя на входе, Чон взглядом окинул каждый столик, пытаясь вспомнить того мужчину из бара, его татуировки на запястье. Работники носили специальную форму бежевого цвета, их золотистые бейджики с именами бросались в глаза, пока они резво бегали от столика к столику, принимая заказы. Молодой худощавый парень подхватил Чонгука под руку. Его крепкая хватка не смотря на телосложение, не позволила Чону двинуться с места. В попытках одернуть руку, он заметил широкую улыбку своего нового знакомого и стал постепенно успокаиваться. Похоже, это часть плана.       Судя по идеальной коже лица, без щетины и лишних морщинок, этот тип едва окончил школу, но уже лишился нескольких передних зубов. Вот почему было так неприятно глядеть на него при подобном освещении — тень падала жуткая. Белая рубашка светилась в лучах светомузыки, открывая взору бурые пятна. Ворот был неприятного желтоватого оттенка, заметно даже в плохом освещении. Они отстранились друг от друга, когда взгляд Чона стал напрягать младшего.       — Вас ждут за столиком номер четыре, — парень указал рукой в сторону столика. Хорошо разбираясь в планировке, если бы он работал в данном заведении, то Гук не оставил бы без внимания его бейджик.       Одобрительно кивнув, Чонгук получил неприятный толчок в плечо ладонью, стоило ему развернуться корпусом в нужном направлении. Как только их зрительный контакт прекратился, молодой человек превратился в весьма недовольного. Хватаясь за челюсть, что сводило от долгой широкой улыбки, он сопровождал Чон Чонгука вплоть до столика.       — Здравствуйте, здравствуйте, — прокуренный низкий голос поприветствовал лидера, указывая на свободное место напротив.       Огромный красный диван оказался весьма твердым, не смотря на свой дорогой внешний вид. Обивка неприятно скрипела с каждым новым движением, и Чон почувствовал себя еще более неуютно. Взгляд с боку, взгляд напротив, вот-вот сюда подойдет официант, устремив свои глаза на единственного внушающего доверия клиента. Агент кивнул молодому человеку в сторону, что означало оставить их наконец-то наедине. Повернув голову в сторону, Чон заметил и у этого паренька, в поклоне сложившим руки на груди, такую же татуировку на запястье. Один дизайн, одно месторасположение.       — Итак, ты, малец, что-то хотел со мной обсудить?       Услышав подобное обращение к себе, Чон едва успел скрыть усмешку, прикрывая рот кулаком. Глухой выдавленный кашель не казался мужчине убедительным, однако он терпеливо выжидал ответа, не сводя глаз с Чонгука.       — Нужны точности. Наша группа брала перерыв в деятельности и из-за этого нам необходимо больше времени на подготовку.       — У вас это называется по-модному... Перфекционист?       К столу подошла милой наружности девушка в бежевом фартуке. Её руки вцепились в поднос с напитками, пытаясь не уронить его. Скорее всего, она совсем недавно устроилась на эту подработку, совмещая с учебой в каком-нибудь университете. Концентрируя внимание на подносе, она быстро проговорила:       — Ваши напитки, — поставила наконец-то поднос на стол и красиво выставила перед клиентами их бокалы.       Чон покрутил в руке бокал с напитком золотистого цвета, никакого запаха.       — Я слышал, ты отлично разбираешься в алкоголе, — усмехнулся мужчина, разом запрокидывая бокал и опустошая его.       — Хорошие переговоры ведутся только под дельное виски, — Чон губами коснулся края бокала, делая вид, что отпивает.       Слегка сладковатый привкус, оставшийся на губах, был знакомым. Бурбон, по мнению лидера, подходил больше женщинам, любительницам крепких напитков и отлично сочетался с составляющими коктейлей. Этот вкус был на порядок выше того, что доводилось пробовать молодому человеку раньше. Он восторженно вскинул бровями, и они с заказчиком обменялись довольными улыбками.       — Годно?       — Есть такое. Что за сорт? — Заглядывая на дно бокала, Чон сдерживал желание выпить все.       — Kentucky Owl, — его английский звучал плохо, но он понимал, о чем говорит. — В этом месте подобные напитки подаются особенным гостям.       — В чём измеряется особенность гостей? — Чон сложил руки в замок на столе, подвигаясь корпусом ближе.       При наличии громкой музыки было тяжело различать слова, произнесенные агентом. Он говорил спокойно, неспешно, можно было бы легко прочитать по губам, если бы Чонгук умел. Пока приходилось изъявлять самостоятельное желание услышать сказанное, прибегая к различным методам. Музыка в моменте их разговоров, будто специально становилась громче на тон, и мужчине тоже пришлось податься вперёд, чтобы ответить Чонгуку.       — В деньгах, малец.       Очередной трек подошел к концу, и приглашенный ди-джей оставил публику на время. Ведущий ловко перенял все внимание на себя.       — Осталось совсем немного до выступления наших шикарных девушек! Так доставайте же свои денежки, порадуйте красавиц этим вечером дорогими подарками! Напоминаю, они придерживаются строгих правил, и не будут пить с вами, но вы всегда можете позвать любимую в приватную комнату, — Объявляет ведущий.       Приятная слуху музыка без лишнего шума заполняет небольшое пространство, давая наконец-то спокойно поговорить:       — Пригляделась хоть одна? — Мужчина внимательно смотрел за тем, как глаза Чона бегают по сцене от одной красавицы к другой. — Могу заплатить за сегодняшний вечер, они такое...       — Дата выступления, мы не договорили, — уголки губ Чонгука приподнялись вверх, прерывая речь мужчины. Лидера не интересовало заманчивое, на первый взгляд, предложение.       До недавних событий его жизни Чон Чонгук бы с удовольствием пропустил ещё по одному бокальчику бурбона, выбирая взглядом ту самую, с кем бы хотел станцевать танец любви этим вечером в приватной комнате. Но каждый раз, когда он опускал свой взгляд на бокал с алкоголем, в память врезались слова обещания, данные тому парню, заставившего сердце трепетать после стольких лет одиночества.       — Знаешь, почему мы любим это место?       Мужчина откидывается на спинку дивана, расставляя руки по обе стороны. Его поза расслабленная, показывающая отсутствие напряжения, чего нельзя было сказать о Чон Чонгуке. Перекинув ногу на ногу, рядом быстренько оказался тот молодой парень, в руках держа пачку сигар и зажигалку. Стальной корпус ушит красными камнями в каком-то непонятном узоре. Из-за того, что она находится в руках ассистента тяжело разобрать, на что он может быть похож. Наблюдая за тем, как мужчина закуривает, смачно затягиваясь с первой тяжки, удовлетворенно вздыхая приятным ощущениям головокружения, Чон едва сдерживается, чтобы не покинуть его компанию.       — Здесь можно всё, — прошептал мужчина, и теперь дым летит в сторону Чонгука. — Бывал здесь когда-нибудь с друзьями?       — Нет, мы ведь не особенные гости, — интонация молодого рокера сильно меняется на последних словах.       — Но у вас отличный потенциал ими стать! — Мужчина неаккуратно рвется вперед. Рука, что держит сигару, умещается на столе совсем рядом с рукой Чона и пока тот, смотрит в эти бешенные от свойств крепкого табака глаза, сердце обоих бьётся быстро.       У одного от удовольствия, у другого от страха.       — Выступление нужно Дядюшке Фо в субботу, ровно в семь часов вечера. В этом баре, тебе нравится?       — У меня есть право выбора или Дядюшка Фо уже всё решил, а вы просто хотите поговорить со мной подольше?       — Весь наш разговор будет передан ему, — Мужчина достает из кармана своего черного пиджака ручку.       Ничем непримечательная ручка, только на первый взгляд ей подписывают какие-нибудь важные документы. На деле это записывающее устройство, которое работает с момента, как Чон оказался на этом диване.       — Бар неплохой, сколько людей будет? — Лидер понял, что бесполезно умничать, когда в карманах этого типа столько козырей.       — Не знаю.       — Зато честно, — усмехнулся Гук, ему совсем стало жарко, и он стянул свою куртку. Диалог затянулся. — Тогда какова цена?       — Решаю не я, но зависит от качества вашего выступления.       — Вы даете нам три дня после двух лет перерыва и даже не обозначаете цену. В письме говорилось, что мы очень приглянулись Дядюшке Фо, так почему такие тайны? Артист должен знать, на что подписывается.       — Я скажу так, — тяжелый выдох не сулил никакого добропорядочного продолжения диалога. — Вы уже на все подписались. Не повторяйте ошибок новичков и соглашайтесь на все, что преподносит судьба. Только так можно остаться в живых в этом суровом мире, Чон Чонгук.       — Можно... последний вопрос? — Хотел бы лидер тоже записать эту пламенную речь на записывающее устройство, чтобы передать слово в слово парням.       Узнав все, что смог, этот вопрос оставался больше по части личной любопытности.       — Валяй.       — Ваша тату такая же, как у того парня, что принес вам сигару. Что она значит?       Ехидно обнажая наполовину золотые зубы, мужчина покачал отрицательно головой. Чон уж было подумал, что не дождется ответа, как вдруг агент заговорил:       — Значит, ты не знаешь кто такой Дядюшка Фо?       Встречный вопрос ставит Чонгука в неловкое положение. Он действительно не задумывался, кем может быть этот тип, пока друзья не озвучили свои предположения. Он скорее двигался на собственном внутреннем неприятном чувстве, желая отказаться от выступления. Если есть возможность раскрыть карты, так зачем терять её?       — Нет, понятия не имею, если честно.       — Значит ты хороший мальчик, — взгляд мужчины сконцентрировался на бокале еще полного бурбоном и Чон быстро залил в себя все, с одного глотка.       Алкоголь своей сладостью и крепостью мешал вздохнуть, пролетая через пищевод. Никогда еще шот не шел столь плохо, сразу действуя на мозг. Громко поставив бокал перед собой, Чонгук не слушал половины рассказа агента, наблюдая за тем, как его губы шевелятся. Может, он спрашивал о помощи, а может, читал негативный заговор. Уши отложило через пару минут, лидер пришел в себя, откашливаясь. Мужчина привстал с места, чтобы похлопать парня по спине и тут же появился тот молодой помощник, ожидающий указаний от начальника.       — Lycoris radiata.       — Чего?       — Одна из корейских бандитских группировок, малец, — склоняясь над ухом Чона, он медленно шепчет. Слышно, как языком мужчина увлажняет губы и сглатывает вязкую слюну. — Но я не могу сказать тебе больше, — пожимая плечами он, наконец-то, отстраняется.       Чон похлопывающими движениями отряхивает свое плечо после неприятных прикосновений прокуренных рук. Запах быстро прилипает к ткани, усугубляя обстановку. Верным решением на данном этапе переговоров было подняться с места, прихватив с собой куртку.       Перед ним падает конверт с деньгами. Характерный звук говорит о большой сумме внутри. Пока Чон осмысляет произошедшее, парень сбоку почесывает руки в сторону конверта. Ему достаточно единожды встретиться с начальником взглядом, чтобы испариться в считанные секунды, не поддаваясь больше искушению.       — Так ты, мальчиками увлекаешься? — Пока Чонгук медленно протягивает дрожащую руку к конверту, мужчина вновь задает интересный вопрос.       Застыв на мгновение от услышанного, Чон расправляет пальцы, хватая конверт и быстро убирает его в карман. Только потом ему приходит на ум ответить:       — Если вы из-за моей куртки... — стал оправдываться парень, глупо улыбаясь, убирая куртку за спину, но его быстро перебили.       — Ну, от девочек ты отказался, значит остается только один вариант.       — Пх, — шумно выдыхая, Чон не оставлял себе шансов на доверие. Эта чересчур эмоциональная реакция говорила все за него.       — У него есть сын, — подмигивая мужчина, больше был похож на больного каким-то неврологическим недугом, нежели на игривого собеседника. — Ты мог бы ему понравится.       Чон Чонгук ума не мог приложить, зачем ему вдруг такая информация.