Связанные одной целью

      Припять называют мёртвым городом, и каждый дурак знает, почему. Никогда здесь больше не пройдут марши пионеров на девятое мая, не запоют тромбоны, исполняя гимн, не засмеются радостные дети, получившие в честь праздника леденец на палочке. Взрослые больше не спешат по улицам на работу, обмениваясь с незнакомцами улыбками, дворники больше не метут тротуары, а собаки не лают, мешаясь у них под ногами.       Нет, собаки здесь были, но... Выглядят они совсем не так, как обычно люди представляют себе добрых дворняг. У этих послезала шкура вместе с кожей на боках, оголяя плоть и рёбра. Шерсть стёрлась, по всему мутированному и непропорционально большому телу разбросаны проплешины. Маленькие злобные глазки сверкают чистой ненавистью и всё ищут жертву, на которую накинутся вместе с остальной стаей и загрызут насмерть.       Есть тут и шавки, в которых ещё можно было узнать некогда добрую собачку. Теперь их зовут Слепыми псами, потому что их кожа на морде то ли от радиации, то ли от первого выброса сморщилась так, что веки слиплись и пёсель ослеп. Но это не мешало ему по-прежнему сбиваться в стаи и, развивая слух и нюх, являться опасным противником даже для человека с оружием. —"Почему я вообще думаю о собаках? Вижу каждый день, а тут вдруг..."       Может потому, что сейчас Аномалия не засекла поблизости ни одной живой души, будь то мутант или Сталкер, а может, она просто соскучилась по этим милым собачкам, да и надо было забить чем-нибудь пустоту в голове. Или может потому, что в Припяти было так тихо, что она даже не слышала воя собак, который обычно пугает новичков.       Она физически не могла оставаться с собой наедине, потому что в сознании начиналась полная анархия, состоящая из сотен неизвестного происхождения голосов, которые сливались в один, пробирающий до мурашек и обычно несущий какую-нибудь жуткую чушь. И ладно, если бы дело ограничивалось только этим: напился, заснул, и дело с концом, голова потом ещё долго отходить будет, а голос молчать. Но когда Он начинал говорить, Аномалия будто теряла контроль над своим телом. В глазах плясали тени, напоминающие не то людей, не то монстров каких-то, и всё хотелось убивать или броситься в ближайшую аномалию. И что-то происходило с её телом...       Девушка усмехнулась. Её повёрнутость не пугала Слизней. Точнее, им было в общем-то всё равно, главное, чтобы её крыша не поехала в сторону своих. Свою кличку она заработала благодаря тому, что ни одна аномалия не брала её. Она ходила сквозь них с закрытыми глазами и чувствовала их, как нечто живое, как и всё, созданное Зоной. С мутантами она ладила и кажется даже понимала их, а они воспринимали её за своеобразного Болотного доктора(хотя девушка даже наведывалась к нему, но он так и не смог объяснить причину её дара). Естественно, во все эти глупости никто не верил, но никто и не отрицал её профессиональных навыков проводника, на чём она и зарабатывала. В своей группировке она одна обладала ПДА, но пользовалась им редко, только для получения заказов. Это впрочем был не единственный источник дохода, поскольку обращаться к Слизням за помощью будет только или совсем отчаявшийся, или очень бедный Сталкер, поэтому Аномалия также работала курьером. Доставляла наркотики с Большой Земли, брешь в которой пробил ей Лис, договорившись с военными, то есть со своими бывшими товарищами за половину стоимости поставки. Сама Аномалия по молодости чуть не села на эту дрянь, и иногда списывала свои галлюцинации на последствия зависимости, но её пугало то, что уверенного и чёткого ответа она так и не могла себе дать.       Клиентов в этой области хоть отбавляй: "Свобода", как один из постоянных, приносила неплохую сумму в год, но Аномалия старалась не тратить деньги на себя. Почти всё отдавала своему приёмному отцу, ослепшему после нападения Химеры, который и привёл её к Слизням, ещё когда ей было шестнадцать, и товарищам по несчастью. Спустя пять лет Лис так и не переставал защищать её, хотя над ней все смеялись и иногда издевались из-за её доброты и щедрости себе во вред, но со временем приняли её существование в группировке за до́лжное и неотвратимое. Тем более, её помощь оказывала положительный эффект на новичков и позиционировала её как хоть и наивную дуру на побегушках, но также и как верного товарища, который придёт на выручку независимо от того, в каких отношениях ты с ним находишься. Благодаря Аномалии группировка кое-как держалась на плаву и могла заработать не только грабежом.       Частыми клиентами были и Бандиты, само собой. Поначалу Аномалия огребала от пьянчуг в случайной перестрелке, но со временем поладила с ними и была даже уважаемым гостем. Пару раз правда дело чуть не дошло до изнасилования, но неведомые силы помогали девушке выходить из любой передряги. —"Как говорил Рэд Шухов: не бывает абсолютно безвыходной ситуации. "       С того момента она и задумалась о том, какое место занимает в таком большом и загадочном организме как Зона, и что сама Зона значила для неё. Она приютила её, всегда помогала, ведь мисс Фортуна никогда не отворачивалась от неё, и девушка была до смерти благодарна ей, молясь каждое утро и обещая себе, что поможет любому, кто в этом нуждается, и не важно, из какой он группировки. Аномалия желала изучать Зону, быть её покорной слугой за все её дары, а потому почти отвернулась от привычного пути Сталкера.       Из оружия у неё была только помятая "Гадюка", которую она всё забывала отдать Неумёхе на починку. И хоть этот ПП пока ещё стрелял, Неумёха сказал, что он может взорваться в любой момент из-за повреждённого газового отвода, а его ремонт повлечёт за собой полную замену и остальных деталей. Короче говоря проще было купить новую, но Аномалия ни за что не рассталась бы со своим первым и единственным оружием, полученным в Зоне. Да и что, зря она в конце концов ставила на неё глушитель? Она помнит каждую полученную на стволе царапинку, каждый заусенчик влёк за собой неповторимое воспоминание. Это оружие было частичкой Зоны, и девушка никогда бы не отвергла её от себя.       Середина апреля была тёплой и приятно обдавала тёплым ветерком обмотанное чёрной марлей лицо, игриво пытаясь скинуть с Аномалии капюшон чёрного блестящего плаща, подолы которого взметались вместе с редкими листьями, кружащимися в вихре над асфвальтом. —"Интересно, это Карусель или всё таки ветер?"       Аномалия хоть и была асом в данной области, на всякий случай обошла подозрительные листочки, вращающиеся над землёй. Она всё задавала себе вопрос, как оказалась почти на севере Зоны. И не абы где, а в Припяти, одной из главных её "достопримечательностей". Аномалия даже успела глянуть на знаменитое колесо обозрения и пройтись по центральному проспекту(чем она сейчас и занималась).       Из-за тишины, нарушаемой только мимолётным сквозняком в заброшенных зданиях и скрипом ржавого металла, а также редким и далёким воем собак, прогулка ощущалась жутковатой и торжественной одновременно. Аномалия как на параде, шагала по широкой пустой и потрескавшейся от времени дороге, похрустывая иногда жухлой листвой и шарахаясь от собственной тени, резко и неожиданно выраставшей где-нибудь сбоку, когда выглядывало солнце. Иногда небо прорезали вороньи крики, но к ним девушка настолько привыкла, что уже даже и не замечала. А стоило бы.       Дома вокруг стали вдруг скромно жаться по краям, кренясь от вида возникшего по правую руку громадного госпиталя. Он грозно смотрел на соседей зияющими дырами-окнами, укоризненно вздыхая и возвышаясь над засмотревшейся по сторонам Аномалией. Отсутствие мутантов, да и какой либо живности кроме вестников смерти в небе, насторожило девушку. Орущие во всё горло вороны отчаянно намекали на то, что даже в мёртвом городе может что-то происходить. По всей видимости, что-то не очень хорошее.       Вынырнув из омута размышлений, Аномалия услышала выстрелы и рокот пулемётной очереди. Затем прогремело пару одиночных, судя по всему из снайперской винтовки, спугнувших чёрных птиц.       —"Странно".       Нет, то, что кто-то в Зоне что-то опять не поделил, вовсе не было для Аномалии странным. Странно было то, что это происходило в городе, в котором и делить-то было нечего. Разве что кроме хабара с трупов, но и их тут почти не встретишь.       Девушка решила не подходить ближе и прислушалась. Спрятавшись за небольшим деревцем непадолёку, она пристально всматривалась в окна госпиталя, вспоминая уроки Лиса.       —"Слышишь выстрелы в здании — в первую очередь проверь окна. Там могут быть снайперы. Конечно, они наверняка заняты тем, что послужило причиной перестрелки, но перестраховаться обязательно надо".       Аномалия иногда видела какие-то проблески, похожие на игру солнечных лучей на стекле шлема "Заслон", но не могла ручаться, что это был именно он. Тем более, мало ли там разбитых стёкол? Топчась на месте от нетерпения, девушка не могла решить: бежать ли ей куда подальше или остаться и узнать, чем закончится дело? С одной стороны, ей не хотелось бы по неосторожности откинуть ласты прямо здесь, а с другой — возможность обобрать мертвецов казалась очень привлекательной и заманчивой.       Зарядив Гадюку и помолившись Зоне на её исправность, Слизень короткими перебежками приближалась к госпиталю, решив красться по внутреннему двору вдоль стен. Выглянув из-за угла, её взору предстало следующее зрелище: Из окон то и дело высовывались люди в чёрно-белой форме и с диковинным оружием, стреляя по тем, кто выбегал из дверных проёмов. В основном огонь конечно направлялся по противоположной стороне, но бой вёлся также и на крыше заброшенной больнички. Одним из участников были наёмники: подобно крысам они подло ловили противника, предугадывая его следующее появление и за счёт количества не давали занять более выгодную позицию. А вот от их противников у Аномалии сердце ушло в пятки.       Чёрные Слизни появились в Зоне не так давно: всего лишь в две тысячи десятом году, и поначалу были одной из баек у костра наравне с Чёрным Сталкером. Они почти сразу заработали самую дурную славу в Зоне, выживая только благодаря тому, что грабили новичков и одиночек, а также добивали раненых, присваивая себе то, что смогли у них найти. Действовали они всегда группами по трое, так как в одиночку не представляли никакой опасности и более того, боялись контактировать с какой-либо из группировок. Они действительно были жалкими и мерзкими, полностью оправдывая название своей группировки. В коллективе царили не самые приятные взаимоотношения, но пытаясь оставаться людьми, его члены хоть немного, но уважали друг друга и даже пытались помогать, вдохновлённые примером Аномалии. Всё же, когда тебя презирают даже Бандиты, поневоле научишься общаться с отбросами, к которым попал по своей вине. Слизни стали такими не от лучшей жизни: в группировку попадали те, кто находился на грани жизни и смерти от наркотической зависимости, был выгнан из какой-то другой фракции, потерял рассудок или семью, а может и свой дом. Аномалия слышала даже, что некоторое время назад среди Слизней ошивался зомбированный...       Говорили, что Чёрный Сталкер — один из Слизней, но Аномалия знала, что он был таким же человеком, как и все. Ему в числе первых Сталкеров удалось добраться до Центра Зоны, но он был предан товарищами и замурован под Саркофагом Четвёртого энергоблока, и теперь его душа бродит по Зоне, для одних являясь спасением, а для других — смертной карой. Она видела его пару раз во время выброса и в Лиманске. Но была в Зоне группировка, которую можно было описать одним до жути простым словосочетанием: страшно реально.       Монолит — ночной кошмар даже для опытного Сталкера как минимум потому, что порой этот самый Сталкер отказывается верить в существование подобных нелюдей, сталкиваясь с ними в знаменитом Лиманске или на Радаре. Они удивляли и пугали ещё с первых секунд: почти не переговариваясь между собой во время битвы, и будто бы обладая общим разумом, диктующим их действия, они не щадили ни раненых, ни своих товарищей, а перед смертью жалели только о том, что не смогли сделать больше для великого Монолита и одновременно радовались тому, что воссоединятся с ним. Завалить Монолитовца и притом выжить являлось достижением чуть ли не мирового масштаба, а твоё имя мигом разлеталось по всей Зоне и в общественных местах тебя воспринимали как героя, почти наравне с легендами Зоны.       Аномалия видела солдат Монолита всего несколько раз, краем глаза, потому что в следующую секунду бежала прочь из того места и старалась поскорее забыть случайную встречу. — "Стрелок боялся Чистого Неба, которые прошли всю Зону и штурмовали ЧАЭС. И где же они сейчас? Убиты каким-то несчастным Выбросом и остались только в истории, в головах ветеранов. А Монолит есть. Был, есть, и будет, будет всегда. Стоп, что?.." — Спасибо за то, что раскрыл слугам Твоим козни врагов наших...       Доносилось откуда-то сверху.       И вот она наблюдает, как они едино, смертельным тараном пытаются разбить искусных наёмников, убивая медленно, чётко, по одному, следуя вроде бы и плану, а вроде и некой общей, невидимой для всех остальных цели, для каждого своей, но координирующей одновременно всех и каждого. Наверное, эта тактика не была эффективной против прытких наёмников, но это действие производило столь впечатлительный и ужасающий эффект, что уже не хотелось думать о том, что в этом месте их можно было подловить, а в другом обмануть — хотелось просто бежать куда-нибудь подальше.       Медленно и безжалостно, скорее всего не приписывая себе наград и не пытаясь завалить лидера противника, чтобы рассыпать его, они молча, с пустыми взглядами шли вперёд, перешагивая через трупы и своих, и чужих. Они может быть и не задумывались о славе, и вообще о том, что творят, и кем являются. Они просто подчинялись какому-то приказу свыше, убивая во имя своей веры. Этим они ещё раз подчёркивали свой статус.       Наёмники, которые в Зоне единственные могли потягаться с ними, хвалились своим вооружением и умениями, заставляли бояться, всячески пугая Сталкеров и мешая им жить, и в общем-то, ненамного отличаясь поведением от тех же Бандитов. Они прекрасно знали о своём месте в пищевой цепи Зоны и пользовались своим положением для достижения личных интересов. Монолит же, окутанный тайной неизвестности и первородной силой, которую приписывают ещё зарождению Зоны, не кичился смертностностью своих воинов и мощью своего "изделия номер шестьдесят два". Страшно было просто от их существования, от осознания того, что они есть, и что они могут неожиданно окружить тебя, и если увидишь их вживую — больше не увидишь уже ничего.       Замерев в ужасе, Аномалия не заметила, как перед ней свалилось тело. И она хотела бы верить, что это был наёмник, но он был достаточно близко для того, чтобы в глаза сразу бросилась нашивка с голубым человеческим силуэтом с нимбом в виде модели атома и глазом снизу. Он чем-то походил на тех, кого Аномалии уже доводилось видеть, но она толком и не могла рассмотреть их подробнее.       У этого был какой-то уникальный костюм и бронежилет, какого Слизень не видела до этого ни на одном человеке в Зоне. Монолит часто называли "берёзками" из-за схожести окраса их камуфляжа с деревом. Девушка смогла выдавить из себя только что-то, по произношению близкое к твёрдому знаку, прежде чем упасть на землю и спрятать голову в руках, ведь рядом пуля впилась в стену.       Аномалии не доводилось попадать в крупные перестрелки, или, Зона упаси, в войну группировок. Максимум, она наблюдала за этой вакханалией со стороны и поражалась количеству смертей, происходящих одновременно, а также человеческой жестокости. —"Неужели сама Зона вынуждала их так поступать? А если они пришли к этому сами... То ради чего?"       У Слизня началась паника: руки и колени дрожали, в глазах плясали круги, а мысли путались и больно прыгали в голове, пытаясь зацепиться друг за друга и прийти к общему плану действий. Когда совсем рядом свистела Смерть, захватывая в удушливое кольцо, Аномалия не могла действовать холодно и рационально, как подобает Сталкеру, который хочет жить. Причиной этого была не только её женская от природы трусость, а также отсутствие до́лжного опыта в подобных ситуациях, но и её натура. —"Проливать кровь бессмысленно, как они не понимают этого? Зона впитывает в себя всю эту грязь и зловоние, которое будет повторяться из раза в раз, потому что на место одного жадного человека придёт другой с такими же намерениями. Зоне больно, и она наказывает Сталкеров, и защищают её только её Дети, которые уничтожают уже всех без разбора. Но кто тогда прав?"       Из-под шлема Монолитовца вдруг донёсся болезненный хрип и боец попытался перевернуться на бок, но только застонал от боли. Девушка медленно перевела взгляд на его тело, где в левом боку, продырявив бронежилет, виднелась рана с бронебойной, судя по калибру, пулей. Подняв глаза, она всматривалась в стёкла шлема, отсвет от которых не позволял увидеть скрывающееся внутри лицо. —"На сколько сильно ему больно? Он скорбит о потерянных товарищах? Чувствует ли он хоть что-то?"       Аномалия замерла от страха, ни сколько не сомневаясь, что он её видит, пусть и не имея возможности лицезреть выражения её лица. Все звуки отошли на второй план, был только он, этот страшный человек, сейчас одной ногой стоящий на том свете.       Монолитовец тяжело дышал, не отрываясь смотрел на неё, и может быть пытался что-то сказать, однако... Он не пытался убить её, хотя о кровожадности их группировки знают все, и даже раненый воин Монолита до последнего будет уничтожать "Неверных". Но этот... Просто лежал перед ней и смотрел, хотя у него под рукой был пистолет.       Выходя из астрала, девушка собрала все свои силы в кулак и подхватив мужчину за плечи, закинула его Гаусс-пушку себе на плечо и потащила его к ближайшему входу в больницу, молясь на то, чтобы там не засели наёмники.       Аномалия сама не до конца понимала, что делала: вокруг то и дело что-то взрывалось, кто-то кричал, сверху нависла туча со свинцовым градом, но Зона — Зона защищала её и говорила, что это правильно. Все Сталкеры рано или поздно отправятся на покой, но Зона припомнит им их грехи и жестоко накажет. Так какая разница, кому помогать, если все мы перед Ней равны? Аномалия верила, что Она не забудет её добродетели.       Монолит однако сам себе судья, но Аномалия не теряла надежды на то, что он отметит её поступок. —"О чём я вообще думаю? Да они убьют меня, как этих наёмников, если я попадусь им на глаза. Им плевать на мою доброту, на доброту кого-либо ещё... Или нет? Они же в подчинении у самой Зоны, разве не она говорит, им что делать? Не она видит, как я сейчас рискую собой и спасаю её Дитя?"       Кое-как Слизень дотащила Монолитовца до укрытия, помогая ему сесть и опереться о стену. От его стонов и тихих вскриков сердце обливалось кровью, поэтому Аномалия лихорадочно копошилась в своём рюкзаке в поисках аптечки. Оперативно она нашла бинт, антидот, обезболивающее, спирт и пинцет. Разложив это всё возле себя, девушка сняла оружие Монолитовца и своё, бросив непадолёку, и, стиснув зубы, приступила к оказанию первой помощи. Сначала обильно полила свои дрожащие руки спиртом, и затем плеснула остатки на рану, отчего мужчина взвыл и выгнулся в пояснице, однако Слизень придержала его за плечи, успокаивая: — Ч-ш-ш-ш-ш, прошу, тише! Я знаю, что больно, потерпи, я сейчас... Я мигом!       Ласково шептала она, пока Монолитовец искал её взглядом и вертел головой. В этот момент она стала для него проводником между миром живых и мёртвых, и он не спускал с неё глаз. Девушка вколола обезболивающее вместе с антидотом, и взяв пинцет, осторожно ухватилась за пулю. На лбу выступил пот, и Слизень начала вытаскивать свинец, медленно вытягивая руку с пинцетом на себя. Мужчина закричал, дёрнувшись и схватив Аномалию за запястье, отчего та вздрогнула. Она попыталась высвободиться из его хватки, но его ладонь сама в бессилии упала на землю, пока он хрипло дышал и смотрел теперь уже куда-то в сторону. Монолитовец что-то вяло промычал, пока девушка накладывала на рану вату и делала повязку.       Из-за угла вдруг выскочил наёмник, буквально нависнув над девушкой. Успеть что-либо предпринять ей не удалось, поскольку она почувствовала тупую боль в затылке и через мгновение упала без сознания.