Под песнью Авгурея

Эльф щёлкнул пальцами, и на столе, который ранее был уставлен пустыми тарелками и бокалами, теперь была только белая скатерть, бутылка огневиски и рокс. Гермиона поняла, что ей пора уходить. Девушка встала из-за стола: — Благодарю за ужин, миссис Лестрейндж. Беллатрикс, которая уже наливала янтарную жидкость в рокс, взглянула на Гермиону: — Ты знаешь, где выход. Выметайся, — отмахнулась женщина. И надо же ей всё испортить... Гермиона уже направилась к выходу, когда услышала звук размеренных шагов о каменную лестницу Малфой Мэнора. Девушка перевела взгляд. По Лестнице спускался Люциус Малфой. Теперь ей ещё больше захотелось уйти отсюда, но в то же время любопытство держало её на месте. Грейнджер старалась идти как можно медленнее в надежде услышать хоть какой-то разговор, который, возможно, дал бы ей представление о том, в каких действительно отношениях с ним Беллатрикс. Дойдя до центра зала, Гермиона услышала голос Лестрейндж. — Хотя нет, Грейнджер. Постой-ка, — девушка остановилась. Слева от неё стоял Малфой, справа — Беллатрикс, которая поставила рокс на стол, не отводя взгляда от Люциуса. Она ощущала себя меж двух огней. С одной стороны крайне сильно презирающий её мистер Малфой, хозяин этого поместья, а с другой — Беллатрикс, которая назвала его ублюдком. Первая мысль, которая пришла в голову Гермионе, — это будет весьма интересно... — С возвращением Люциус, — холодным тоном произнесла Лестрейндж. — Опустилась до ужина с грязнокровками, пока меня не было, Беллатрикс? – Малфой гордо и медленно ступал по ступеням, всем своим видом показывая, кто здесь хозяин. Лестрейндж одарила Гермиону резким взглядом, слегка прищуриваясь. После того, как едва заметная ухмылка украсила уголок её губ, она ответила: — Какие ужасные манеры и неуважение к нашей гостье, Люциус, — с лукавым почтением произнесла тёмная ведьма, медленно приближаясь к центру зала. Теперь они втроём стояли буквально в пяти шагах друг от друга. Гермиона была ошеломлена такой реакцией женщины, ведь любой другой, кто хотя бы попытался так заговорить с Беллатрикс, уже наверняка бы корчился на полу под пыточным заклинанием... Что здесь происходит? Беллатрикс сейчас похожа на кобру, которая выпустит яд в любой момент, только не совсем ясно, на кого она его направит... Девушка ощутила волну страха, думая о змее... Беллатрикс сейчас так сильно напоминала ей Волан-де-Морта.. От чего мурашки прошлись табуном по всему телу. — Я поверить не могу, что ты действительно решила иметь с ней хоть какие-то дела, — с презрением произнес Малфой, — на что она тебе сдалась? Пригласить её в близкий круг? В моё поместье! — Малфой с каждым словом становился всё злее. — Не думаю, что тебе стоит оспаривать моё решение. У неё есть задача, с которой она прекрасно справляется, — протянула Беллатрикс и перевела взгляд на Гермиону, — верно мисс Грейнджер? Что? Какая к чёрту задача? Девушка стояла в полной растерянности, ведь с момента нахождения здесь она не сделала ровным счётом ничего. Даже призыв сторонников с помощью её лица — и тот отодвинули на задний план. Несмотря на это, Гермиона утвердительно кивнула. — Более того, никому не позволено угрожать моим людям, кроме меня. Это тебе давно ясно, — твёрдо сказала Лестрейндж. Люциус перевёл разъярённый взгляд на девушку. Он догадался, что Гермиона рассказала Беллатрикс всё о их разговоре. — Ты ещё и не умеешь держать язык за зубами, чёртова... — он не успел закончить. — Извинись, — грубый голос Беллатрикс прорезал пространство. Шок Гермионы сейчас было не передать словами. Люциус с таким же неподдельным шоком взглянул на Лестрейндж. Он несколько секунд смотрел на неё, а затем произнёс: — Никогда, — его лицо искривилось в гримасе отвращения. — Я сказала, извинись. — Нет. В следующее мгновение произошло немыслимое. То, чего Гермиона никак не ожидала. В одну секунду палочка Лестрейндж, искрящая магией, была направлена на Малфоя. Вены на его шее вздулись, глаза закатились, а ноги подкосились, и он рухнул на колени. Круциатус... Гермиона буквально онемела от шока. Не в силах пошевелиться, она лишь наблюдала за мучениями хозяина поместья. Это длилось считанные секунды. Беллатрикс опустила палочку и с еле заметной усмешкой в голосе холодным тоном проговорила: — Раз ты так решил, на коленях будет даже лучше, вперёд, — её тон не терпел возражений. Но тем не менее Малфой прорычал сквозь зубы: — Н-нет! Почему он бездействует? Где его палочка? Вторая порция Круциатуса ударила в Люциуса, пот начал капать с его лица, когда мужчина уже не мог сдерживать рычание от неумолимой боли, которая пронзала его тело. Беллатрикс удерживала проклятье куда дольше, чем в первый раз, поэтому Гермиона успела заметить, как женщина облизнула нижнюю губу, а затем слегка прикусила её. Её глаза блестели. Несмотря на полной эмоциональный контроль, в данный момент её дыхание заметно участилось. Чёрт. Она по-настоящему наслаждается этим... Гермиона обнаружила, что её сердце колотится о грудную клетку. Нет, вовсе не от страха. Это её захватывало. То, как Лестрейндж сломила Малфоя старшего прямо на её глазах. Белла показала своё истинное лицо, она не тот твёрдый камень, которым себя показывала чаще всего. Тёмная ведьма отпустила заклинание, а Малфой, тяжело дыша, уже не мог стоять на коленях. Его челюсть была крепко стиснута, лицо покраснело. Ноздри раздувались от интенсивного потока воздуха. Он в упор посмотрел на Грейнджер, в глазах не читалась боль или сожаление. В них отражалась чистая ярость, направленная на девушку, и желание неминуемой мести. Боже, что она делает... — У меня сегодня много свободного времени, Люциус, — она скрестила руки на груди, и скучающе склонила голову. — А у тебя, Грейнджер? — спросила она, выжидающе глядя на Малфоя так, словно не проклинала его пару минут назад непростительным заклинанием, требующим колоссального количества сил и концентрации. — Я не слышу ответа, Грейнджер, — более грубо проговорила женщина. — Я... Я никуда не спешу, — пробормотала Гермиона. Боже мой, что я несу. Почему я не ушла раньше? Зачем я пошла в эту чёртову библиотеку... — Круцио, — ещё более мощное заклинание ударило в грудь Малфоя, невероятной силы поток отбросил его назад. Малфой упал на спину и словно окаменел. Он больше не мог издавать звуки. Его зрачки начало застилать мутной пеленой, словно как что-то покидает его разум, тело и душу... Тёмная ведьма не отпускала. Она стиснула зубы, крепко сжимая палочку в своей руке, а затем отпустила и прокричала на весь зал: — Закончи это, или ты сдохнешь здесь и сейчас у ног ненавистной тебе грязнокровки! Она вышла из себя… Тело Малфоя обмякло, на секунду Гермионе показалось, что он без сознания, но ясность начала приходить в его глаза. Он с шумом глубоко вздохнул и из последних, казалось, сил проговорил: — Я лучше сдохну, чем извинюсь перед такой, как она... — прохрипел мужчина. — АВАДА... — Стой! — выпуская последний воздух, успел выкрикнуть Малфой. Луч зелёного света, который норовил выскользнуть из палочки женщины, погас. Она впилась с мужчину острым тёмным взглядом. В одно мгновение Лестрейндж сделала шаг к нему, рывком подняла Малфоя, как тряпичную куклу, и, ухватившись за его мантию, снова поставила его на колени прямо перед Гермионой. — Ну же, давай, — прошипела Беллатрикс. Мужчина сглотнул и, подняв голову, посмотрел на Гермиону исподлобья своими отнюдь не пустыми глазами: — П-п-прростите меня, мисс Грейнджер, — едва слышно произнёс он. Он был слаб. Измучен, но в его глазах читалась животная ярость. Ярость на Гермиону. Девушке стало ещё хуже от факта этих извинений. Они уж точно не были искренними. Напротив. Эти извинения таили в себе ещё большую угрозу, чем он обещал ей в тот вечер у ворот Малфой Мэнора. Внезапный грохот привлёк внимание Гермионы. Она обернулась и увидела распахнутые парадные двери поместья, на пороге которого стояли Нарцисса и Драко. Взгляд Малфоя младшего метался с одной женщины на другую. Взгляд Нарциссы, напротив, был прикован только к одному человеку — к Люциусу. — Что здесь происходит? — она, не медля, подбежала к Малфою старшему, присела на колени и положила руки ему на плечи, заглядывая в глаза. Словно что-то поняв для себя, Нарцисса взглянула на сестру стеклянными глазами, полными разочарования: — Белла... Беллатрикс будто не замечала сестру вовсе. Её взгляд был прикован к Люциусу. — Драко, помоги мне поднять отца, — обратилась женщина к сыну, — нужно отвести его наверх. Драко, выполняя просьбу матери, подошёл к отцу и поднял его, подхватив под руки. Гермиона не знала, куда себя деть, наблюдая за тем, как, не спеша, Нарцисса и Драко скрываются наверху лестницы, уводя Малфоя. Девушка, глубоко дыша, нашла в себе смелость повернуться к тёмной ведьме, ошеломлённо глядя на неё. — Только не говори, что это было слишком для тебя. Ты пережила войну, — как можно беззаботнее попыталась вымолвить Лестрейндж, но её голос слегка дрожал. В нём чувствовалось очень сильное напряжение. И, наверное, было ошибкой поступать так, но девушка действовала из соображений своей безопасности, хотя, возможно, это глупо звучало в её голове. Гермиона взяла на себя смелость сказать то, что думала. — Что вы сделали? Вы же натравили его на меня ещё сильнее! — Гермиона была зла. Она видела эти глаза, которые обещали, буквально кричали ей о том, что она на своей шкуре прочувствует не меньшее, чем было с Люциусом. — Это вместо спасибо? — голос Беллатрикс был хриплым, а взгляд — тяжёлым. — Что? Вы хоть понимаете, что может случиться со мной теперь где-нибудь в тёмном переулке? — Не советую тебе там гулять, — Лестрейндж развернулась и, подойдя к столику, взяла бутылку огненного виски и стакан, — помнится, прошлая такая прогулка чуть не закончилась изнасилованием, — женщина взмахнула палочкой, и вместо маленького столика вернулся длинный стол для заседаний. — Я сейчас не об этом. Он не оставит это так и захочет отомстить. Не вам, а мне! — К тебе что, приставить охрану? Или напомнить, что у тебя у самой есть палочка, чтобы защитить себя? Это безумно раздражало. Конечно, последнее, о чём будет беспокоиться Беллатрикс, — это безопасность девушки. Чего стоит Люциусу, обещавшему уничтожить грязнокровок, добраться до Грейнджер? Тем более после такого унижения. — Он практически готов был умереть, а вы унизили его! При сыне и… Кажется, Гермиона сказала что-то не то или исчерпала предел терпения тёмной ведьмы, которая и без того еле сдерживалась. В моменте стакан полетел в ближайшую стену и вдребезги разбился, остатки виски каплями стекали вниз. Беллатрикс за секунду приблизилась к Гермионе, припечатывая её силой к стене, а её палочка больно вонзилась Грейнджер прямо в живот. Находясь так близко, Гермиона всем телом ощущала, как магия, исходящая от Лестрейндж огромным заряженным облаком, окутала её. — Я сама разберусь, кого и как именно мне унижать. А ты, если так уж сильно переживаешь за Малфоя, можешь пойти и утереть ему слюни в качестве извинений. Или твои слова сегодня, что ты доверяешь мне всецело, ничего не стоят? — она сильнее надавила палочкой в живот девушке. Гермиона, морщась от боли, произнесла: — Я говорила правду. Но... — Но тогда, видимо, ты добиваешься того, чтобы валяться здесь так же и умолять меня, чтобы я тебя прикончила? Знаешь, я соскучилась по тому, как ты кричишь от боли. Люциус был молчалив. Но, может быть, я смогу насладиться твоими криками? — прошипела женщина практически в губы Гермионе. Было ясно, что тонкий лёд треснул, и Гермиона ничего не добъётся, кроме боли. Девушка понимала, что в бою с разъярённой Беллатрикс ей вряд ли удастся победить. Именно поэтому Гермиона выбрала другую тактику. Это было даже травмоопаснее, чем пустить в Беллатриикс заклинание, но тем не менее… Гермиона пустила свою руку между их телами и мягко обхватила запястье Беллатрикс, пока её рука со всей силы сжимала палочку. Гермиона чувствовала бешеный пульс. Она провела большим пальцем по мягкой коже, в ответ на это действие взгляд напротив, и без того тёмный, стал ещё чернее. Гермиона продолжала медленно, едва заметно поглаживать её запястье. — Беллатрикс, — одними губами прошептала Гермиона. Они смотрели друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Это мгновение было тяжёлым, тягучим и одновременно сладким. Казалось, оно было таковым не только для Гермионы... Девушка, утопая в этих чёрных глазах, не сразу заметила, как хватка Беллатрикс постепенно начала ослабевать. В её чёрных глазах словно вспыхнул огонь. Не чёрные искры, как обычно, а тёплый. Черты лица смягчились. Вот так... Не привыкла получать такую реакцию на свою агрессию? Но словно прочитав мысли девушки, Лестрейндж подняла руку, отводя ладонь Гермионы от своей, и отпрянула от нее. Будто не зная, как реагировать, она стояла и всё ещё смотрела на Грейнджер, словно решая, что ей делать с такой наглостью или смелостью или... Если бы Гермиона только смогла прочитать, что пряталось в этих глазах, которые застилала огромная чёрная и непробиваемая стена. Лестрейндж стояла неподвижно, глядя в упор на Гермиону, и, судя по положению её тела, она была напряжена. — Уходи, — всего одно тихое слово, произнесённое хриплым голосом, прорезало пространство, задев смешанные чувства девушки. Она не хотела. — Нет. — Уходи, Грейнджер, тебе же лучше. — Я не получаю ответов от вас. Никаких. Я не уйду, пока мы не поговорим. — ПРОВАЛИВАЙ ВОН! Гермиона вздрогнула от оглушительного рева. Сейчас она боролась с желанием сбежать отсюда, ведь у неё была возможность выпытать наконец у Беллатрикс, что за задачу она для неё исполняет. Что она здесь делает. Какой абсурд, она боится какого-то Люциуса и не боится её... Но будто после этого контакта она больше не могла оторваться от этой женщины, нутром чувствуя, что если она сдастся сейчас, они так и будут ходить вокруг да около, перекидываясь общими фразами. Ей нужна информация, почему Лестрейндж защитила её перед Люциусом. Это странно. Здесь что-то не так. Она знала и не хотела уходить от ответов... Или от тёмной ведьмы. — Зачем я вам? — девушка не унималась. — С самого первого дня я не сделала ничего полезного здесь. Вы всё время что-то утаиваете от меня. Я устала от этих загадок и мне нужны ответы. Я хочу быть вам полезной, но чувствую себя ненужной. Это так не работает. — Хочешь быть полезной? — тёмная усмешка украсила губы Беллатрикс. Она покачала головой, — бедная мисс Грейнджер переживает и чувствует себя одинокой? Какая жалость, но это только твои проблемы. Кажется, ты согласна с уставом союза? Ведь так ты сказала? Тебя устраивает будущее, которое будет под моим правлением? Что тебе ещё нужно? — Зачем я вам? — повторила девушка. — Придёт время — узнаешь. У меня на тебя большие планы, — её голос был низким. Ну вот. Они снова стоят на месте. Это словно говорить со стеной, и то, что Беллатрикс на эмоциях, ничуть не помогало. Гермиона понимала, что если Беллатрикс с ней неоткровенна до конца, что, конечно, в принципе невозможно, то, тем не менее, чем меньше Гермиона знает, тем сложнее будет планировать нападение. Самый важный шаг в её жизни может обернуться роковой ошибкой. — Я не вещь, чтобы вы могли управлять мной. И я имею право на ответы. Лестрейндж с силой сжала кулаки. — Вещь, говоришь, — глаза Беллатрикс опасно сверкнули, женщина облизнула губы. Она в мгновение преодолела расстояние между ними, занося руку за голову Гермионы и хватая её за волосы на затылке. Лестрейндж грубо протащила девушку через весь зал, больно сжимая волосы, — ох, зря ты не ушла, малышка, очень зря, — прошипела темная ведьма, — и я даже знаю, почему, — Беллатрикс со всей силы толкнула Грейнджер на стол и прижала её щекой к холодному дереву. — Этих разговоров ты ждёшь от меня? Этого ты хотела? — Лестрейндж прижалась сзади, шипя Гермионе на ухо, обдавая кожу горячим дыханием. — Сколько раз ты представляла, что я трахну тебя на этом столе, м? Боже, нет... Только не это. Паника. Страх. Кровь застучала в висках. Казалось, что сосуды девушки готовы взорваться от того, какое потрясение она испытывала сейчас. Гермиона предприняла попытку вырваться, но стальная хватка Беллатрикс этого не позволила. — Сидя на собрании, глядя мне в глаза, ты фантазировала, что я сделаю это? Как я нагну тебя и трахну, как маленькую грязную шлюху, на столе, где когда-то восседал сам Тёмный Лорд? Гермионе казалось, что её сердце не выдержит. Жар разлился по всему телу, она буквально ощущала привкус страха и адреналина во рту. Лучше бы она сейчас была под самым сильным круциатусом, только не это... Не так... Не здесь... Что? Нет, нет, нет. Она зажмурилась, молясь, чтобы это всё обернулось кошмарным сном. Но увы. Лестрейндж сильнее прижалась к Гермионе. Убрав руку с её затылка, она взяла девушку за горло, отгибая голову назад: — А теперь послушай меня внимательно, малышка. Мы играем только по моим правилам, и, если ты не уйдёшь прямо сейчас, я воплощу твою грязную фантазию в жизнь. Ты меня поняла? Сердце Гермионы пропустило удар, давая надежду на спасение. Горло было пережато. Голова закинута. Воздуха не хватало, чтобы вымолвить хоть что-то. — Я не слышу. Ты поняла меня? — Лестрейндж едва ли ослабила хватку на горле девушки, всё ещё прижимая Гермиону к столу своим горячим телом. — Да. Я уйду, — сдавленно произнесла Гермиона. — Умница, — еле слышно прошептала Лестрейндж Гермионе на ухо, нежно проводя рукой по шее девушки. Гермиона ощутила, что давление сверху резко прекратилось, она почувствовала холод, когда тёмная ведьма отстранилась от неё. Грейнджер развернулась и вскочила, опираясь руками о стол, глубоко дыша, её щеки раскраснелись, волосы прилипли к лицу. Беллатрикс уже не было. Девушку буквально трясло. Дрожала каждая клеточка её тела, ноги были ватными. Она не могла идти. Она не могла трансгрессировать. Или могла... ей было всё равно, она знала, что рискует. Молясь всем богам, чтобы ей всё же дали доступ на трансгрессию, предпочитая расщепиться в случае, если это не так, чем остаться здесь хоть на минуту, девушка исчезла в воронке. Светлый кафель в ванной — это следующее, что увидела девушка. Её ванной. Она в безопасности, она одна. Дрожь пробирала всё тело. Гермиона прислонилась спиной к прохладной стене, скатываясь по ней вниз прямо на пол. И, помимо ужасной слабости и дрожи во всём теле, она ощутила влагу между бедер, которая говорила лишь о том, что она чувствовала гораздо больше, чем страх… Святой Мерлин.