Удача любит упорных

— Знаешь, если бы желания, загаданные в Новый Год и правда исполнялись, я бы загадал тебя. — с ласковой улыбкой говорит он. Яковлев на это его заявление только корчит губы в язвительной усмешке и хмыкнув снова подносит бутылку, зажатую в руке, ко рту, делая ещё пару внушительных глотков вина, прежде чем снова протянуть ее Зернову.  — Хуёвые у тебя запросы, Денис. Я бы на твоём месте не только загадывать бы это не стал, я бы уже давно домой съебался. Зернов не спорит, только несколько секунд задумчиво верит в руках бутылку, прежде чем всё же сделать глоток, и говорит, слегка пожимая плечами: — Мне нравится твоя компания. Яковлев в ответ смеётся хрипло, почти истерически, но вопреки всему этому, во взгляде, который он спустя несколько секунд снова поднимает на друга, плескается такая жуткая обречённость, что за капитана становится страшно. Зернов кладёт руку ему на плечо, желая приободрить, но получает в ответ очередной болезненный вздох. — Мне тридцать с лишним лет, я в разводе и с ребёнком, и меня несколько часов назад бросила невеста. И всё, что я могу делать за двадцать минут до Нового Года — сидеть на полу собственного дома и хлестать вино из горла бутылки в компании собственного сокомандника, которому позвонил, чтобы окончательно не сойти с ума от одиночества. — Егор усмехается, рассматривая собственный ковёр. —Да, компания что надо, Зень. Отчаявшийся капитан—алкоголик , это как раз то, чего тебе не хватало в Новый Год. — А ещё ты мой хороший друг, отличный человек и любящий отец. — Денис с улыбкой поворачивается к нему всем телом, отставив злополучную бутылку в сторону, — ты тот, кто вот уже на протяжении долгих лет, с самого моего прихода в клуб, находится рядом, всегда зная, как оказать нужную поддержку, какие слова сказать, чтобы вызвать на  моем лице искреннюю улыбку. Ты тот, с кем всегда весело и комфортно. И ты тот, кого я безоговорочно уважаю. Ты будешь прав, когда захочешь сказать, что я уже до прихода в ваш клуб сделал себя достаточно востребованным  хоккеистом в нашей лиге — у меня уже был за плечами поднятый кубок Гагарина, — но это не значит, что ты на меня не повлиял. — Зернов улыбается шире, погружаясь в воспоминания.— Как раз наоборот. Сначала ты был просто наставником — научил меня сдержанности и уверенности в своих силах. Научил всегда верить в себя и идти вперёд. Да, возможно, эти качества уже во мне  были ( ты скажешь, что без них я бы не взял трофей и, скорее всего, будешь прав), но именно ты закрепил их в моём сознании, заставив окончательно в это поверить. Я помню те наши разговоры в раздевалке, когда я, тогда все равно ещё слишком юный в сравнении с тобой, убивался из-за того, что игра не шла. Это медленно убивало, ведь именно из-за спада я оказался не нужен в Омске. Наивный. После того, как мы всё-таки выиграли кубок, спустя год после 0:4 в Москве, думал, что теперь всё так и продолжится, и удача от меня не отвернётся. И знаешь, на самом деле так и есть. Она не отвернулась, потому что я встретил тебя, и эта встреча стоила всего того, что было до неё. Ты научил меня, что за удачу и везение на льду нужно бороться, потом и кровью выгрызая каждый момент, ведь удача любит упорных. — он подмигивает. — так ты стал авторитетом в моих глазах. А вот второй мой серебряный финал сделал нас лучшими друзьями. —  он оглядывается, находя взглядом медаль , висевшую на стене, и вновь переводит взгляд на замершего Яковлева. — Я помню, как мы сидели в соседней комнате, пытаясь осознать произошедшее. И даже тогда, будучи совершенно разбитым, ты умудрялся улыбаться мне, мог говорить, что все непременно будет хорошо,хотя у самого в глазах была такая всепоглощающая пустота, что мне до сих пор страшно вспоминать эти минуты. Твой взгляд не выражал абсолютно никаких эмоций, ты был полностью опустошён, но при каждом мимолётном взгляде на меня старался улыбаться. И ты не представляешь, как сильно я это ценил. Не уверен, что смог отплатить тебе тем же, — Денис слегка печально улыбается.—  и не уверен, что когда-нибудь смогу. При всём желании, кажется, мне никогда не обрести такой выдержки, как у тебя, капитан.  — Ты отлично помог мне и без неё. — внезапно прерывают его. Яковлев улыбается ему тепло и искренне, слегка сжав его руку своей. — Тем, что просто был рядом в ту ночь. И, поверь, я ценю это не меньше. Ты прав, я был полностью сломлен, опустошён и раздавлен. Думал, что так и потону в потоках ненависти и разочарования к самому себе. Не справился. Подвёл вас всех. Не смог. Ну, и всё в подобном духе. В таких ситуациях  статус капитана губителен.   Денис кивает, соглашаясь, а затем спрашивает тихо, почти шёпотом, почему-то боясь услышать ответ: — И как же ты справился? Он чувствует, что его кисть сжимают крепче, и знает — Яковлев сейчас улыбается. Намного шире и жизнерадостнее, чем пару минут назад. — Мне помог ты. Видя тебя в тот момент такого непривычно тихого, совершенно потерянного, не знающего как быть дальше, я вдруг понял, что несмотря на то, что я так и не привёл вас к трофею, быть с вами до конца я обязан. Как и оставаться капитаном до самого финального собрания. Это моя ответственность. Поэтому я должен был уметь и знать, что в такой ситуации говорить и делать. И мне жаль, что я не думал об этом раньше — даже когда мы вышли в финал, у меня и мысли не возникло что что-то может пойти не так, и мы окажемся там, где оказались в итоге. Поэтому тебе пришлось стать первым. Извини, если я тогда звучал слишком жалко. Как ты верно заметил, состояние моё было тогда едва ли лучше твоего. Но я правда старался. Денис улыбается, толкая капитана в бок, и тот смеётся отвечая тем же. Кажется, впервые за вечер. — Ты помог. — Денис кивает. — Возможно, не сразу ( тогда я едва ли был способен хоть сколько-нибудь здраво мыслить и что-то осознавать), но позже. Тогда я только осознал, что ты стал для меня особенным. Яковлев на удивление быстро кивает, соглашаясь, а спустя несколько секунд раздумий всё же тихо отвечает: — Я думаю, что понимаю, о чём ты. — И,как видишь, ты оказался прав. — продолжает Зернов намеренно игнорируя последнюю фразу. — Мы справились. Мы оба чемпионы. А ты так вообще исполнил чуть ли не единственную хоккейную цель, которая за эти годы никак не хотела тебе покоряться. Если честно, это даже удивительно. Ты достиг всего, чего только можно и всё ещё играешь. — Нет предела совершенству, Дэн. Я ещё не выигрывал кубок Стэнли.—уже в открытую смеётся капитан. — Вот видишь. Неужели ты думаешь, что такой человек как ты, не будет счастливым? Может быть, это как раз они тебя не стоят? Егор вмиг грустнеет, снова потянувшись к бутылке, но Денис мягко отстраняет чужое запястье, качая головой. — Жалеть будешь. Не стоит оно того. Егор фыркает, но не спорит, переместив взгляд на телевизор, где вот-вот уже должно было начаться поздравление президента. —Дэн. — вдруг зовёт он. — Почему ты здесь? Зернов жмёт плечами слишком уж непринуждённо, прежде чем все же ответить: — Потому что ты позвонил. — как что-то само-собой разумеющееся говорит он.  — Неужели я правда этого стою?  — Ты всегда стоил. — на чужом лице мгновенно появляется улыбка. Егор не успевает никак среагировать, потому что Зернов сразу же меняет тему разговора, указывая на телевизор. — Лучше загадай желание, Куранты начали бить. И он действительно загадывает. И спустя пару часов все же спрашивает друга, будто бы между делом: — Так ты действительно загадал меня? Денис, надевавший невесть откуда взявшуюся шапку Деда Мороза, тут же застывает, будто каменное изваяние и лишь испуганно хлопает глазами глядя на старшего. Кажется, он влип. Егора такая реакция забавляет, заставляя громко, от души засмеяться, но потом он ласково подходит,кладёт свою ладонь на чужое плечо и ласково, с широкой улыбкой спрашивает снова: — Так загадал или нет, Зень? — Да. Я же говорил, что абсолютно серьёзен. Яковлев кивает все с той же проклятой улыбкой на лице и вдруг тянется, ласково поправляя чужую яркую шапку. — Я ведь тоже загадал кое-что. Это фраза заставляет Дениса расслабиться, и он,уже абсолютно спокойный и счастливый, спрашивает: — Что же, капитан? — Тебя. И он целует его, аккуратно притягивая ближе. Зернов отвечает практически сразу, льнёт к Егору всем телом, отчаянно требуя как можно больше такой желанной для него ласки , и они отстраняются лишь тогда, когда дышать не могут уже оба. — И что это должно значить, Егор? — спрашивает Денис, пытаясь отдышаться. — Что ты мне нравишься. — Значит попробуем? — спрашивает Денис, желая уверенности. — Значит попробуем. — Яковлев усмехнулся. — Ведь удача любит упорных.