Play For Me

— Да ну ёбаный насрал… Патетический глас принадлежал Хирако, и Ичиго, отвлёкшись от изучения контракта, спросил: — Что такое? Шинджи бросил кипу бумаг на стол и поднялся. — Ну в рот я ебал их менеджеров и авторские права, сука! — Он нервно принялся метаться по кабинету. — Бля, ты ещё не дочитал? Ну тогда бросай и слушай. Этот ебучий лейбл после выпуска альбома может в любой момент отжать у нас исключительное право на песни — сносочка мелким шрифтом в самом конце. Охуевшие псы. Пошли отсюда, я даже, сука, говорить с ними не буду и готов обоссать этот контракт прямо под камерами! Он ткнул средний палец камере в углу, и они пошли к выходу из кабинета, в котором ждали возвращения менеджера. С момента приёма Куросаки в группу прошло без малого два месяца, они уже успели отыграть несколько концертов в местных клубах, где всегда под сценой собирали толпу восторженных слушателей. Группе они дали временное название — «Wizards», и, хоть Хирако и гордился своей придумкой, остальные были слегка не в восторге, но перечить тому, кто им организовывал все выступления, не рисковали. Поэтому было принято решение о временном названии, а нормальное придумают ближе к выпуску альбома. Хирако метался по звукозаписывающим студиям, и Куросаки казалось, что связям у этого человека нет числа — Шинджи знал всё и всех, пробивался на такие студии, куда других с их уровнем известности не пропустили бы. Для репетиций они арендовали хорошую базу в центре города, и теперь это всё напоминало более солидную деятельность, а не пьяные шабаши в гараже. Но вместе с шабашами исчезла и вся своеобразная «романтика» таких тусовок. — Дыра ебучая, да я им их сраный контракт засуну туда, куда солнце не светит! — продолжал разглагольствовать Шинджи, и Ичиго не сдержал смешка, когда они вышли на улицу. — Да засунешь, засунешь… Что ты так распсиховался-то? — Бля, Ичиго, я устал. — Шинджи остановился под знаком «Курить запрещено» и закурил, пиная стену здания, в котором находился офис лейбла. — Всё это говно: записи, звонки, организация концертов, афиши… Ну я ж ебанусь так скоро. Ичиго оттащил его в сторону и ткнул пальцем в камеру прямо над ними. — Ну хоть смотри, где куришь, придурок. А вообще — согласен, мудаки и уёбки. Только выдохни ты. — Пусть сосут, — сплюнул Хирако и ткнулся лбом Ичиго в плечо. — Бля, Куросаки, я спал за последнюю неделю, ну, может, часов двенадцать… — Тебя отвезти домой? — Куросаки сочувственно похлопал его по спине. — Я могу. Вроде как с твоим байком всегда нормально справляюсь, ты только держись крепче. Хирако помотал головой, продолжая упираться ею в Ичиго. — Заткнись на секунду. Дай я выдохну. За эти месяцы они как-то совершенно свели на нет свои романтические встречи. Хирако теперь всегда был занят, а Ичиго никогда сам не навязывался. Да и несколько скандалов на репетициях, которые всегда и неизменно устраивал Гриммджоу, порой сопровождались оскорблениями в сторону Куросаки. Самое нежное из оных, что Ичиго слышал от него, это «подстилка Шинджи», но даже за это Гримм от Хирако получил в морду так, что визит к стоматологу был обязательным. Об остальных эпитетах и стычках даже вспоминать не хотелось. Их отношения с Джагерджаком не улучшились ни на йоту. Может, в первые дни Гриммджоу и был под впечатлением, но после он снова превратился в сраного мудака. Они первое время никак не могли сыграться: Куросаки очень часто спрыгивал с ритма из-за непредсказуемой игры Гриммджоу, а страдающего высокомерием и перфекционизмом соло-гитариста это не устраивало. Ренджи тоже часто срывал репетиции, начиная ругаться на Джагерджака, когда тот, обдолбавшись, улетал в свою игру, забивая хер на ударные и бас. Хичиго в такие моменты был куда более сдержан и просто грозился Джагерджаку палочки в глазницы засунуть. Но постепенно они вроде как уладили эти моменты и даже написали несколько песен, с которыми можно было выступать в клубах. Первое их выступление в какой-то зассанной дыре сорвалось, потому что Гриммджоу словил трип и вовсе на концерт не явился. Но ребята особо не расстроились: выступление и так обещало быть тухлым, билеты купили каких-то три алкоголика, а заплатили им вперёд. Они кое-как отыграли: Ичиго был за соло, а Хирако взялся за ритм, и, к удивлению Куросаки, он справился довольно достойно. Джагерджака, правда, из-за этого чуть не попёрли, но Ичиго вступился за него перед Шинджи, сам до конца не понимая почему. А сам Гриммджоу его даже не поблагодарил за это в итоге. Погрузившись в размышления, Ичиго даже не сразу заметил, как Хирако прижался к нему крепче. Они так и стояли ещё несколько минут, обнявшись, и Куросаки, ловя на себе недоумённые взгляды прохожих, только досадно хмурился. Почему-то с момента его вступления в группу Шинджи словно стал несколько мягче, уже позволяя себе обнимать Куросаки, если ему того захотелось. Это слегка ставило под сомнение позицию «свободных отношений» между ними, но после одного инцидента, когда Шинджи после концерта уволок в туалет клуба какого-то парня, у Куросаки не осталось никаких вопросов. Возможно, Хирако не хотел слишком «привыкать», чтобы времяпровождение с Ичиго оставалось таким же комфортным, как и в самом начале. А может, всё было намного проще, так как Шинджи был открытым гедонистом и просто развлекался с любой симпатяжкой, подвернувшейся под руку. Куросаки не возражал, так как и сам изредка позволял себе случайные связи, хоть и куда более редкие, чем у Хирако. Но отрицать было нельзя: со стороны они точно начинали выглядеть как влюблённая парочка, хоть на деле там и близко влюблённости не было и обоих это полностью устраивало. — Поехали, — наконец позвал он, когда мимо прошла какая-то старушка и демонстративно плюнула себе под ноги, — тебе и правда надо отдохнуть. Уже дома Ичиго уложил Хирако в постель и сам лёг рядом, поглаживая уставшего Шинджи по худому плечу. А тот, повернувшись на спину, пристально посмотрел на него. — Куросаки, слушай. Вот… то, что у нас с тобой, тебя устраивает? — Чё? — не понял Ичиго, приподнявшись на локте. — Ну, вообще да, полностью устраивает. А к чему вопрос? Он и правда был ошарашен: у них это продолжалось почти полгода, и Хирако ни разу не поднимал эту тему. Неужели усталость ебанула Шинджи в голову настолько, что он решил поговорить и об этом? — И ты ни разу не задумывался о чём-то большем со мной? Голос Шинджи звучал всё так же ровно, а Куросаки охуевал всё сильнее, не понимая, к чему он ведёт. В этом была достаточно паскудная черта Шинджи. Когда ему надо, то он врубает настолько непроницаемую рожу и тембр голоса, что хуй его поймёшь. Куросаки нервно пожал плечами. — Бля, Хирако, нет, не задумывался. Ну нахуй нам это было бы нужно? Нормально бухаем, классно трахаемся, к чему эти сложности? Ичиго скривился, будто от зубной боли. Шинджи явно полегчало, и он повеселел. — Сука, хоть один нормальный человек в этом ебанутом мире. — Дёрнув Ичиго к себе за руку, он повалил его на себя и шепнул: — Хотя, признаться честно, я успел немного соскучиться. Протянув руку вниз, он уверенно засунул её под джинсы Ичиго и обхватил член, принявшись уверенно его надрачивать. Куросаки пробрало дрожью по всему позвоночнику, и он жадно поцеловал любовника, который тихо застонал ему в рот. Ну и как у него это получается? Мгновение назад Куросаки злился, а теперь в его голове было только желание трахнуть его до потери сознания. С Шинджи иначе и быть не могло: Куросаки терял голову порой даже от того, как Хирако курит. А за эти два месяца их общий голод грозил вылиться во что-то крышесносное и невероятное. Именно поэтому хотелось притереться ближе, вздыхая в такт движениям горячей ладони; хотелось скользнуть языком по шее, выше, горячее, ближе. Куросаки всегда позволял себе делать с Хирако всё, что бы ему в голову ни взбрело, ведь любовник никогда не был против. И именно поэтому у него кружилась голова от задавленных вздохов — Хирако крупно вздрагивал от поцелуев; ослабевшие пальцы уже обхватывали сочащуюся смазкой головку, и Ичиго, преодолевая желание взять его прямо сейчас, впился во влажные губы, толкаясь внутрь языком. Шинджи безропотно отвечал. Его трясло от нетерпения, но всегда лишь Ичиго решал, когда они перейдут к главному. Да и неторопливые ласки лишь сильнее разжигали пламя внутри, вынуждая чувствовать даже колебания воздуха на коже. Мир вокруг них исчез, Хирако видел и желал лишь Ичиго. Он был первым за долгое время, кого Шинджи хотел точно так же, как и в первую их встречу, и это было вполне взаимно. Ичиго знал все его слабые места. Скользил пальцами по спине вверх, по шее, зарывался ими в волосы на затылке, перебирал и тянул, заставлял откинуть голову, чтобы Хирако не видел его лица, пока тёплые губы с жадностью исследовали тонкую кожу, а обжигающе-горячий язык скользил по венам — выступающим и пульсирующим. Шинджи был влюблён без памяти в эти ощущения. Ему даже делать ничего не приходилось — он был для Куросаки желанной игрушкой, и его вполне это устраивало. Играйся, Ичиго, наслаждайся, ведь наслаждение — это высшее благо для человека, и кому, как не Шинджи, быть его источником. — Хирако… — задыхался Ичиго, покрывая поцелуями его тело, — ты сможешь?.. От звука его голоса Хирако словно слегка вернулся в реальность. Осоловело взглянув, он склонил голову. — Чего? Отсосать тебе, малыш? Куросаки от резкой формулировки весь дёрнулся, и Хирако, держа руки на его плечах, ощутил, как парень покрылся мурашками. Не дожидаясь ответа — ведь он и так его знал, — Шинджи текуче перебрался вниз и поднял глаза, устраиваясь удобнее между разведёнными ногами Ичиго. Имея богатый опыт в постельных развлечениях, он всё равно испытывал смущение конкретно перед Куросаки и, стараясь скрыть румянец, тряхнул волосами. Но Куросаки убрал ему за ухо упавшие пряди и прикусил нижнюю губу. Подобный зрительный контакт был самой невыносимой вещью на свете, но почему-то они продолжали терзать друг друга, будто ожидая первого шага от другой стороны. — Шинджи… Едва различимый шёпот оглушил Хирако: он подобрался и, пробежавшись по губам языком, приоткрыл рот. И Ичиго, резко схватившись за светлые волосы на затылке, с наслаждением толкнулся в горячую тесноту. Словно со стороны он услышал свой собственный стон, полный наслаждения; голову вскружило, и Куросаки откинул её назад, шумно дыша. Ощущения от юркого языка на стволе пускали по телу электрические разряды, били в позвоночник, и в голове мутнело. Чёртов пирсинг, блядская серёжка — Куросаки вздрагивал, чувствуя, как она давит, задевая вены и край головки; воспоминания возвращали его в день их знакомства, когда он буквально скулил от неизвестных ему ранее ощущений. Сейчас он прекрасно знал все приёмы Хирако, но менее сногсшибательными они от этого не становились. Он хотел его до дрожи в коленях, хотел всего, абсолютно! Шинджи выпустил его член, проведя языком напоследок по всей длине, и Ичиго, весь дрожащий и оглушённый ощущениями, протянул к нему руки, притянул ближе и приник к горячей коже. Хирако слегка устало улыбнулся, шурша невесть откуда взявшейся упаковкой презервативов. — И как у тебя это получается, Ичиго?.. — О чём ты? Куросаки, наконец, скользнул ладонью между его бёдрами и мягко нажал на вход, отчего Шинджи всего перетряхнуло. — Сводить меня с ума… — Ловкие пальцы уже натягивали презерватив, а голос Шинджи безбожно подводил, дрожа. — Будто мы спим впервые… Ох, Куросаки, мать твою… Ичиго налил на пальцы смазку, и Шинджи немного наклонился вперёд, разводя ноги шире и позволяя Ичиго растянуть его. Он хоть и планировал притащить к себе Куросаки, поэтому утром тщательно готовился к встрече, но всё же ему хотелось, чтобы именно Ичиго подготовил его сейчас. Хотя бы потому, что Куросаки всегда был с ним нежен, не причинял боли даже в моменты самой озверелой страсти. Он лучше оставит на шее кровавые засосы или следы от пальцев, чем сделает больно там, где не стоило. Хирако вцепился пальцами в его плечи, упёрся головой куда-то в основание шеи и жарко дышал, пока Ичиго мягко двигал внутри двумя пальцами. Этого было уже недостаточно — они оба знали об этом, но Хирако не мог попросить из-за того, что сдерживал нетерпеливые стоны, а Куросаки не торопился, желая дразнить до тех пор, пока не ощутит, что сам вот-вот взорвётся. Они друг друга не любили. Но при этом хотели безумно. Куросаки часто думал о том, как бы выглядели их отношения, и каждый раз снова и снова убеждался в том, что ему это всё-таки не нужно. Хирако был прекрасен как друг, а как любовник… Ох, даже и сравнение не подобрать. Отношения разрушили бы эту тонкую игру на грани. Ичиго поцеловал угловатое острое плечо, толкнулся пальцами глубже и всё-таки вынудил Шинджи жалобно застонать, выгнуться и попытаться насадиться сильнее. — Ты ждал меня сегодня, да? — Он обхватил краешек уха Хирако губами. — В тебе так горячо… Хирако не был в состоянии ответить: его било крупной дрожью, член налился кровью до того, что стало уже больно, и он лишь жарко дышал в шею Ичиго. Он хотел сказать ему хоть что-нибудь, но Куросаки отрывисто двигал пальцами внутри, что вышибало любые слова из головы. Шинджи не выдержал и отпустил его плечи, падая вперёд. Ичиго поймал его и прижал крепче, откидываясь на спину и давая возможность отдышаться. Хирако, переведя дыхание и жмурясь от уже почти болезненного возбуждения, приподнялся, усаживаясь на бёдра Ичиго. — Ждал ли я? Куросаки, я думал, ёбнусь за эти два месяца. Сегодня решил, что должен с тобой потрахаться любой ценой, — прошептал он в губы задрожавшего Ичиго, который обхватил его руками. — А теперь смотри. Он прикрыл глаза и, расставив ноги слегка пошире, принялся насаживаться — медленно и придерживая член рукой. Ичиго даже при всём желании не смог бы отвернуться — он был слишком хорош. Это заводило безумно. Хирако закусил губу с непривычки и склонил голову, замирая. Но ему не дали привыкнуть — Куросаки схватил его за бёдра и дёрнулся, толкнувшись глубже. Шинджи вскинулся, широко распахнул глаза и вцепился едва ли не ногтями в его плечи. — Да что ты творишь?! Куросаки! Ох!.. Ичиго… — Прости… — зашептал Ичиго, буквально заставляя его насаживаться на себя до упора, толчками выбивая стоны и крики. — Прости, я не мог больше… Прости… Постепенно двигаться становилось всё проще, и Хирако вскоре уже сам подстроился под ритм, а возбуждение никуда не исчезло, лишь накатило новой волной, и он теперь двигался гораздо смелее, выгибая спину. Ичиго гладил его по бёдрам и животу, словно заворожённый, наблюдая за каждым движением своего любовника. Парень постепенно ускорялся и срывался на гораздо громкие стоны. Ичиго вторил ему тяжёлым дыханием, и его руки уже более беспорядочно хватались за бледное тело, а пальцы впивались в кожу так сильно, что синяки точно останутся. Шинджи — дурман, Шинджи — это сгусток удовольствия, оголённый провод, натянутая струна, безумие страсти вперемешку с внеземным кайфом. Ичиго был готов падать в эту бездну чувств, смотреть в глаза, ласкать горячую кожу, пить стоны и кусать губы. Ему некогда было думать о чём бы то ни было, он сейчас только желал поскорее кончить в этого парня и довести его до совершенного безумия, чтобы он даже встать потом не смог. И Шинджи действительно болезненно застонал от очередного, особенно глубокого и сильного толчка, сорвался на хриплый стон и выгнулся назад, закрывая руками лицо. И Ичиго всего лишь через несколько мгновений догнал его, жмурясь и рвано выдыхая. Чувство было такое, будто их молнией ударило, но Куросаки был готов испытывать подобные удары снова и снова. С Хирако даже боль превращалась в удовольствие. Он бережно придержал Шинджи, ведь тот рухнул на него, совершенно обессиленный, стараясь утихомирить сорвавшееся дыхание. — Как ты? — тихо спросил он, бездумно водя пальцами по взмокшей спине. — Я оттрахан и вымотан, но доволен, — тихо рассмеялся ему в ухо любовник. Ичиго кивнул. — Отлично. Тогда, думаю, сейчас тебе стоит поспать. Согласно кивая, Шинджи приподнялся и, не удержавшись на слабеющих руках, со стоном упал на бок, зарывшись лицом в подушку. — А лейблы эти… в рот ебал, — сонно выдал Шинджи, зевая, и Куросаки буквально посекундно проследил за тем, как он вырубился. А затем, укрывшись, Ичиго отключился и сам.

***

Проснувшись вечером, парни по очереди сходили в душ, после чего Хирако уехал по каким-то своим делам, о которых ничего не сказал Куросаки — лишь хитро улыбнулся. Только всучил ему ключи от репетиционной и сказал ждать его там. Пятничный вечер всегда был самым оживлённым временем в городе, и Ичиго любил смотреть на пролетающие за окнами высотки и дружеские компании, которые, окутав себя сигаретным дымом, толпились у кафе и баров, собираясь отлично провести время. Когда-то и у него было время на всё это, а теперь — только репетиции, концерты и редкие попойки после них, если выступления проходили на бис. Такси высадило его у входа в высокое застеклённое здание, на одном из этажей которого они снимали офис, переоборудованный под базу для репетиций. Подбросив в руке ключи, которые ему оставил Хирако, Ичиго вошёл внутрь и, поднявшись на лифте, только было хотел открыть замок, как услышал изнутри звуки гитары. Внутри оказался Гриммджоу, который развалился на диване и играл какой-то незатейливый мотив, держа в зубах незажжённую сигарету. Ичиго замер на пороге. — Хм… Привет? Джагерджак никак не отреагировал на его появление. Неуверенно помявшись, Куросаки прикрыл за собой дверь и, сбросив жилетку, прошёл к инструментам. Странно — ключи были только у Хирако и Рукии, а Кучики, будучи достаточно щепетильной, вряд ли бы сама отдала этому раздолбаю ключи. Он прислушался к мелодии, которую наигрывал Гриммджоу, и с удивлением узнал в ней некоторые нотки блюза. Странно то, что Джагерджак за всё время их знакомства ни разу не играл что-то настолько мелодичное и спокойное, всегда стараясь играть жёстко и с лютым перегрузом, а тут явно звучал чистый звук, иногда переходящий в ненавязчивый хамбакер. Да и сам Джагерджак едва слышно подпевал мелодии, так ещё и получилось выяснить, что у него вполне красивый голос. Куросаки даже не заметил, как начал тихо щёлкать пальцами в ритм, ходя по базе и проверяя инструменты. Гриммджоу всё так же не реагировал, продолжая играть и петь, полулёжа на диване с закрытыми глазами. И Ичиго, глядя на него, даже улыбнулся. Таким спокойным и уравновешенным Джагерджак нравился ему гораздо больше. Жаль, что это всего лишь временное явление. Скорее всего, он сейчас в приподнятом настроении из-за очередной ударной дозы дури. Куросаки однажды застал его в туалете за этим занятием, но Джагерджак уже прятал пакетик с порошком в синий железный портсигар. Он никак не прокомментировал происходящее, пройдя мимо, но ему на мгновение показалось, что Гриммджоу словно растерялся и опустил глаза. Будто… расстроился, что Куросаки увидел это. Музыка оборвалась, и Ичиго, опомнившись, встретился взглядом с Джагерджаком, который отложил гитару и поднялся. — Надо же, ты ни разу не сбился. — Как и ты, — парировал Куросаки, неловко улыбнувшись. — А где Рукия? Раз ты здесь, значит, она тебе базу открыла. — Они с Ренджи вроде как вышли в магазин, ещё не вернулись. Гриммджоу потянулся. Ичиго неловко отвёл взгляд от выглянувшего из-под футболки рельефного живота. — Что это ты в таком интересном настроении сегодня? — спросил он, беря в руки гитару и подключая её к комбику. Гриммджоу отошёл к открытому настежь окну и сел на подоконник, прикуривая, наконец, сигарету, которую всё это время держал в зубах. — Да вот, мотив новый придумал, хотел наиграть, чтобы лучше запомнить. — Следующая песня будет лирической? — удивился Ичиго, на что Гриммджоу досадно скривился. — Ты удивляешься этому так, будто я только про секс с тёлками и наркотики писать умею. — Обычно люди пишут про то, чем сами живут, — пожал плечами Куросаки. Гриммджоу не вязался у него с романтическими или философскими темами, так как изо дня в день был эталонным рок-музыкантом: долбил, таскал девок и бухал как ненормальный, что иногда даже бывало причиной отмены репетиций, на которые он впоследствии даже не являлся. Иные его стороны Ичиго не посчастливилось пронаблюдать. Гриммджоу укоризненно посмотрел на него. — Ну мы вроде как в друзья друг другу не набивались, чтобы я тебе рассказывал охуительные истории из жизни. — Тоже верно, — спокойно согласился Куросаки. Джагерджак отвернулся к окну, и последующие несколько минут они провели в уютном молчании. Ичиго, настроив гитару, тоже подошёл к окну и закурил. Гриммджоу на мгновение задержал взгляд на его лице, а затем, придя к какому-то выводу, вновь отвернулся. Уточнять Куросаки не стал. Через несколько минут в помещение, весело смеясь и переговариваясь, вошли Ренджи с Рукией. Абарай тащил в руках два подозрительно звенящих пакета, а Рукия осторожно несла какую-то большую коробку. Водрузив это всё на единственный стол в углу, они развернулись и подошли к Джагерджаку. — Ну что, чертила, ты на год ближе к гробу сегодня! — весело проорал Абарай, хлопнув гитариста по плечу, а Рукия обняла его. — С днём рождения, Гриммджоу! — Бля, ребят… — Гриммджоу прикрыл глаза и расплылся в настолько спокойной улыбке, что Куросаки остолбенел. — Ну я же просил, не стоило. — Нам это нихуя не стоило, а вот ты не выёбывайся, — шутя, пригрозил ему пальцем Ренджи. Дверь снова распахнулась, впуская внутрь белый вихрь, который повис у Джагерджака на шее. Хичиго сунул в руки имениннику какой-то небольшой свёрток и потрепал того по плечу. — С постарением тебя! — Да пошли вы на хер. — Гриммджоу растроганно посмотрел на врученный ему подарок, и им оказались чёрные кожаные перчатки с вышитыми на лицевой стороне белыми мордами пантер. — Ну, Широсаки, блять, я же… — Завались! Я знаю прекрасно, что ты их хотел заказать, а руки никак не доходили, вот я и сделал это за тебя! Хичиго хлопнул его по плечу. Ренджи тем временем куда-то стремительно выбежал, после чего вернулся и торжественно вручил Джагерджаку большой прямоугольный кейс. Увидев его, Джагерджак пошатнулся, и, если бы Ичиго не поддержал его, он бы рухнул на колени. — Да ты что?.. — глупо спросил гитарист, тараща глаза на друга, а Рукия улыбнулась. — Открывай. Гриммджоу безропотно повиновался и охнул. — Боже. В кейсе гордо блестела новенькая чёрная гитара с голубовато-бирюзовым напылением, и Куросаки, увидев её, даже по-доброму позавидовал имениннику, который тем временем протянул к ней дрожащие руки и, будто боясь, что инструмент вот-вот растворится, поднял её за гриф, восхищённо разглядывая подарок. — Да чтоб я сдох… — прошептал он, бережно крутя её. — Les Paul Studio. Гибсон, ещё и кастомный… Да вы охуели! Признавайтесь, кто это придумал, мать вашу? Он окинул ребят взглядом, и Рукия быстро подняла руку. — Я. И что ты мне сделаешь, м? Она подбоченилась, с вызовом глядя на парня, который, быстро уложив гитару на место, подхватил её на руки и крепко обнял. Девушка засмеялась, обнимая его за шею. — Да пожалуйста, пожалуйста! Только опусти на землю! Ичиго, наблюдая за всем этим, ощутил, как начинает совершенно глупо улыбаться. За одно мгновение вся атмосфера вокруг сменилась на праздничную и лёгкую. Ренджи, который тоже получил свою дозу крепких объятий, теперь трепал Джагерджака за плечо и смеялся, а Хичиго уже выхватил из принесённого пакета бутылки с пивом. Внезапно все обернулись на него, и Куросаки, сообразив почему, аж подскочил на месте. — Бля, да я ж не знал! Ну сказали бы хоть, что ли. Он бросился к своему рюкзаку и принялся в нём рыться, пытаясь найти хоть что-то символическое. Он в этот момент даже забыл, что так-то терпеть Джагерджака не может. Под руку подвернулась маленькая коробочка, и Ичиго неуверенно нахмурился, пытаясь припомнить, откуда она здесь. Но, открыв её, он моментально вспомнил. Ох, чёрт, он этот кулон купил по такой синей сливе, что и представить сложно. Неудивительно, что Ичиго про него совсем забыл. Серебряное украшение на цепочке было выполнено в виде готической цифры шесть, и, как бы Куросаки ни пытался проследить свою логику при покупке, он так и не понял, почему взял именно его. Но в качестве символического подарка, может, и сгодится. По крайней мере, пока Ичиго не найдёт что-то более подходящее. Подойдя к озадаченному Джагерджаку, он взял его за руку и вложил кулон вместе с цепочкой в его ладонь. — Вот. С днюхой тебя, старина. Прости, если бы знал, я бы лучше подготовился. Гриммджоу смотрел на подарок долго, и Куросаки даже успел занервничать, пока не услышал: — Вот не пизди, что ты не знал и не готовился. — В смысле? — округлил глаза Ичиго. — Ну, вообще-то, это моё любимое число, Куросаки. — Гриммджоу улыбнулся и протянул ему кулон обратно, поворачиваясь спиной. — Поможешь надеть? Остальные одобрительно загудели. Ичиго, уже тоже улыбаясь как дурак, застегнул карабин, и Джагерджак, вновь покрутив кулон в пальцах, приобнял его за плечо. — Спасибо, Ичиго. От души. — Душевно в душу. — Ичиго пихнул его локтем, забирая у Широсаки бутылку с пивом и чокаясь с остальными. — Хирако не дожидаемся? — Дожидаемся. Все обернулись на звук открывшейся двери и увидели Шинджи, который стоял на пороге и держал в руках новенькую белую байкерскую куртку, обёрнутую в защитный пакет. Бросив её в Джагерджака (тот едва успел поймать), Шинджи подлетел к нему и крепко, от души, обнял. — С днюхой, мудила. — Да чтоб у вас до старости стоял, ребята, ну вы хули творите-то? Джагерджак оглядел всех и смущённо улыбнулся. Ичиго снова пихнул его локтем. — Сегодня единственный день, когда мы не собачимся, так что хватит выёбываться и пей! Хирако, глотнув пива, неожиданно гаденько улыбнулся и, оглядев всю группу, выдал: — Я тут съездил в одно место… В общем, через три дня нам светит охуительный концерт. Отгадаете где? Все разом замолкли, а Рукия поперхнулась. — Ты только не говори, что… Хирако быстро кивнул. — Ага, нас хотят в «Уэко Мундо» послушать. Охуенно, правда? Ичиго наклонился к Хичиго, шёпотом спрашивая: — А что за клуб? Я о нём раньше не слышал. — Этот клуб держит владелец одной пиздатой студии, его зовут Соуске Айзен, — так же шёпотом ответил ему альбинос, подмигивая. — Нам охуеть как повезёт, если он будет там на момент нашего выступления и мы ему понравимся. Говорят, он так уже несколько групп к себе принял и они теперь по всему миру катаются с концертами. Ичиго смог только тихо вздохнуть, явно впечатлившись. — Пушка просто, Хирако, — уважительно сказал Ренджи. — Значит, у нас целых два повода для праздника сегодня? — Получается, что так. — Гриммджоу всё ещё переваривал новость, замерев с пивом в руке. Хирако повернулся к нему. — Ты уж только постарайся не обдолбаться от счастья. Хичиго, заметив, как Гриммджоу стремительно помрачнел, поспешил одёрнуть Шинджи: — Ну ёб твою, Хирако, давай хоть сегодня без нравоучений. Ему стукнуло двадцать семь, голова на плечах есть. Ичиго ободряюще потрепал гитариста по плечу. — Ты как? — Заебись, — хмуро буркнул Гриммджоу и, мягко отстранившись, ушёл в уборную. Куросаки метнул на Хирако неодобрительный взгляд, а тот развёл руками: — А что я сказал такого? — Действительно, блять, — фыркнул Широсаки и ушёл следом за Джагерджаком. Послышалась сдавленная ругань, после чего воцарилась мёртвая тишина. Ренджи и Рукия осуждающе сверлили Хирако взглядами, на что тот взъелся: — Да бля, хватит так смотреть, будто я его кошку трахнул! Я не виноват, что он сраный наркоман, который может нам в теории засрать такой шанс! Я же просто попросил! — Опомнись, дебил, ты ему это сказал в его день рождения. Не могли твои морали до завтра подождать? — Рукия сложила руки на груди. Ичиго, чувствуя, что назревает скандал, поднял руки: — Так, тихо, бля! Сейчас эти двое возвращаются, Шинджи, ты извиняешься. Ну это реально было некрасиво. — Ладно-ладно! — Хирако замахал руками. — Да, действительно, я не подумал. — Потому что не твоя прерогатива это. — Гриммджоу в сопровождении Хичиго вышел к ним, мрачно улыбаясь. Хирако с секунду смотрел на него, затем вздохнул и похлопал по плечу. — Прости, дружище. Сам ведь понимаешь, это не какой-нибудь концерт или репетиция, на которую можно забить. Гриммджоу махнул рукой. — Да всё я понял. Так, бухаем дальше! Куросаки выдохнул и отошёл перекурить. За эти несколько минут он достаточно понервничал, боясь, что праздник будет окончательно испорчен. Гриммджоу был на удивление спокойным и даже… нормальным? Это очень сильно било по шаблону: Куросаки казалось, что истеричного и ебанутого ублюдка куда-то спрятали, а вместо него подсунули адекватного и в целом весёлого парня. Ичиго, обернувшись, столкнулся взглядом с именинником, который стоял рядом со всеми, разрезая принесённый Рукией торт. Тот, подцепив пальцами кулон, улыбнулся и подмигнул ему. А Куросаки вдруг поймал себя на мысли, что действительно хотел бы видеть Джагерджака таким почаще.