Whatever Remains

      – Значит, вчера вечером ты ушёл в спешке, – мурлычет Вэй Усянь, наклоняясь над столом и ухмыляясь прямо в лицо Цзян Чэну. Вздохнув, Цзян Чэн бросает взгляд на свою сестру, которая ласково смотрит на них обоих, приподняв брови. Она слишком хороша для этого мира, и уж точно слишком хороша для Вэй Усяня, Цзян Чэна и их постоянной ерунды.       – Больше не хотел там находиться, – говорит Цзян Чэн.       – Я слышал, – продолжает Вэй Усянь, растягивая это слово, – что ты ушёл с Лань Чжанем.       Брови Цзян Яньли поднимаются ещё выше.       – Это не так скандально, как ты подразумеваешь, – парирует Цзян Чэн, сохраняя ровный голос. Это ведь всего лишь небольшая ложь, верно? – Цзинь Цзысюнь обманом вынудил его выпить алкоголь, и он отключился, – Цзян Чэн издаёт резкий смешок. – А потом этот придурок собирался разрисовать лицо Лань Ванцзи перманентным маркером, – он рад видеть эхо своих собственных мыслей в сморщенных, полных отвращения лицах брата и сестры. – Это было тактическое отступление.       – Я ненавижу этого парня, – выдыхает Вэй Усянь, и Цзян Чэн серьёзно кивает. Цзян Яньли вздыхает, прижимая пальцы к вискам.       – Я рада, что ты смог спасти его, А-Чэн, – она дарит ему полуулыбку. – Я поговорю с Цзысюанем об этом, но ты же знаешь, как это бывает.       – Никто ничего не может сделать, – соглашается Цзян Чэн. – Я знаю, что он уже пытался.       – Ах, бедный Лань Чжань! Было очень мило с твоей стороны проводить его до дома, – говорит Вэй Усянь, снова возвращаясь к поддразниванию. – Ты такой благородный, Цзян Чэн!       Воспоминание о том, как он стоял перед Лань Ванцзи, позволяя тому прикасаться, наблюдая, как тот прикасается к себе, пронзает разум Цзян Чэна, и он стискивает зубы. После этого он не смог сдержаться: сгорбившись и опираясь рукой о стену, украдкой подрочил в туалете.       Цзян Чэн не был благородным прошлой ночью.       – Это не было каким-то большим делом, – говорит он, надеясь, что Вэй Усянь забудет об этом. Вэй Усянь, похоже, находится под впечатлением, что Цзян Чэн отвёз Лань Ванцзи к нему домой, а Цзян Чэн не заинтересован в прояснении этого недоразумения.       – Я рада, что всё обошлось, – говорит Цзян Яньли, добавляя ещё грибов в тарелку Цзян Чэна. Она обращает свою улыбку к Вэй Усяню и делает то же самое. – Расскажи мне больше о вечеринке, А-Сянь! Мне пришлось просидеть в столовой с родителями Цзысюаня всю ночь.       Отвлекающий манёвр – не то чтобы его сестра осознавала, что она это делает, – срабатывает, и Цзян Чэн с благодарностью сосредотачивается на своём обеде, пока Вэй Усянь болтает о том, чем они с Не Хуайсаном занимались. Тем не менее, он продолжает бросать на Цзян Чэна задумчивые взгляды во время всей трапезы.       Это заставляет Цзян Чэна задуматься, не поговорил ли уже Лань Ванцзи с Вэй Усянем – и как много он мог рассказать ему о том, что на самом деле произошло вчера вечером. Это… не тот разговор, который Цзян Чэн хотел бы вести со своим братом, вот уж чертовски точно, поэтому он заканчивает с едой как можно быстрее и отговаривается туманными оправданиями о делах, которые ему нужно успеть сделать перед ужином.       Они провожают его с объятиями и обещаниями скоро увидеться. Цзян Чэн намеренно идёт нормальным шагом, выходя из ресторана, но как только оказывается на улице, он быстро доходит до железнодорожной станции, где плюхается на одну из пластиковых скамеек со вздохом облегчения. Он чувствует себя так, будто каким-то образом в последнюю минуту получил отсрочку от казни. Что… расстраивает. Почему его мысли в таком беспорядке? Если взглянуть на ситуацию объективно, разве не Лань Ванцзи – тот, кто совершил ошибку?       Почему Цзян Чэн считает, что ему вообще есть что скрывать?       В его кармане вибрирует телефон. Чувствуя себя странно измученным, Цзян Чэн достаёт его, после чего моргает, глядя на экран.       Цзян Ваньинь, здравствуй. Это Лань Ванцзи.       Точки сообщают о том, что собеседник продолжает печатать, поэтому Цзян Чэн сидит и ждёт, время от времени поднимая взгляд, чтобы убедиться, что не пропустит свой поезд. Спустя несколько минут Цзян Чэн чувствует, как его брови поднимаются. Чёрт, парень пишет ему эссе?       Цзян Чэн заходит в поезд, когда его телефон наконец-то снова вибрирует, и едва удерживается от смеха.       Возможно, мы могли бы встретиться и поговорить.       Лань Ванцзи потребовалось – Цзян Чэн смотрит на часы – восемь минут, чтобы в итоге написать это? Однако что-то в этом согревает Цзян Чэна. Может быть, он не единственный, кто чувствует себя крайне странно из-за этой ситуации.       И всё же… О чём Лань Ванцзи хочет поговорить? Если ему было что сказать, почему он просто не сказал это сегодня утром? Цзян Чэн чувствует искушение ответить именно так, но что-то крошечное, скручивающееся в его желудке, – что-то напряжённое, испуганное и надеющееся, – удерживает его от этого.       Он быстро отвечает: «Конечно», после чего прячет телефон. Цзян Чэн в недоумении от самого себя. Насчёт чего именно он чувствует «надежду»? Напряжение и страх – к этому он привык. Его взаимодействие с Лань Ванцзи – за исключением прошлой ночи и части сегодняшнего утра, следует признать, – никогда не было приятным.       Цзян Ваньинь очень привлекателен, слышит Цзян Чэн в своих воспоминаниях; голос Лань Ванцзи низкий и страстный, взгляд прикован к Цзян Чэну. Он сглатывает, крепче сжимая рукой поручень над головой.       До сих пор у Цзян Чэна не было причин полагать, что Лань Ванцзи находит в нём что-либо привлекательное. Существует ли ещё на свете такой человек, который способен столь явно демонстрировать ярость на столь бесстрастном лице?       Но, возможно… Он вспоминает напряжённое выражение глаз Лань Ванцзи. Цзян Ваньинь очень привлекателен.       Разве этот взгляд не показался бы сердитым, будь контекст ситуации иным? Цзян Чэн подавляет смех над собой; невозможно, чтобы Лань Ванцзи смотрел на него каким-то похотливым, призывным взглядом уже больше года.       Это же невозможно, верно? Цзян Чэн чувствует, как его телефон вибрирует, и игнорирует это. Он почти… Он на пороге осознания чего-то важного. Если Лань Ванцзи действительно… чертовски вожделеет Цзян Чэна всё это время, то вчерашняя ночь и сегодняшнее утро довольно точно вписываются в общую картину.       Встретившись взглядом со своим отражением в окне, Цзян Чэн вздыхает. Ладно, хорошо. Так что если – а это ещё под большим вопросом – Лань Ванцзи хочет его каким-то образом, то чего хочет Цзян Чэн?       Что ж. Разве он уже не знает?       – Но этот парень такой придурок, – шепчет себе под нос Цзян Чэн, очарованный и ужасающийся собственным мыслям. Женщина рядом с ним бросает на него встревоженный взгляд, отходя в сторону на полшага.       Ради всего святого. Теперь Цзян Чэн – «человек, разговаривающий сам с собой в поезде». К чёрту Лань Ванцзи за то, что поставил его в такое положение, и к чёрту его самого за то, что позволил ему это.       Цзян Чэн достаёт телефон и приближает к лицу.       Если у тебя есть свободный вечер в понедельник, вторник или пятницу на этой неделе, приходи ко мне в квартиру. Я приготовлю ужин к 7 вечера.       Квартира Лань Ванцзи. Ужин. Цзян Чэн чувствует, как его рот приоткрывается от изумления. Этот ублюдок вправду пытается соблазнить его, не так ли? Дрожь жара пронизывает Цзян Чэна, и он закрывает глаза, молясь, чтобы у него не встал.       Пятница подойдёт. Мне принести что-нибудь? О, и пришли мне свой адрес.       Пятница, определённо. Цзян Чэн чувствует, как его губы кривятся в ухмылке; если они действительно займутся сексом, он, чёрт возьми, точно не хочет идти на работу следующим утром.       Непринуждённая лёгкость, с которой приходит эта мысль, удивляет его. Он на самом деле – искренне и счастливо – обдумывает это, не так ли? Если бы два дня назад кто-то сказал ему: «Вы с Лань Ванцзи собираетесь потрахаться», он бы даже не потрудился разозлиться – сама эта идея показалась бы ему абсурдной. И вот он теперь, стоит в поезде, окружённый толпой шумных, вонючих людей, мысленно перебирая свою стирку, чтобы определить, чистые или грязные те боксёры, в которых его задница выглядит особенно аппетитно.       Тогда в пятницу в 7. Ничего не нужно приносить. Я пришлю тебе GPS-метку.       Цзян Чэн смотрит на сообщение, ощущая в своём животе нарастающее волнение, которого он не чувствовал уже много лет. Он пойдёт на свидание. С одним из самых красивых и бесящих мужчин, которых он когда-либо встречал. Даже если всё пойдёт катастрофически не так, и они в итоге подерутся, а не переспят, Цзян Чэн с нетерпением ждёт этого.

❅❅❅❅❅

      – Это действительно хорошо, – говорит Цзян Чэн, потому что он пообещал себе, что будет честен сегодня вечером, и еда действительно вкусная. Простая и полезная, но в то же время вкусная.       Лань Ванцзи замирает, затем кладёт палочки для еды на тарелку и поднимает взгляд.       – Спасибо, – он снова берёт палочки.       – Не знал, что ты умеешь готовить, – размышляет Цзян Чэн, выбирая один из идеально нарезанных квадратов тофу. Его брови взлетают вверх, когда Лань Ванцзи прекращает тянуться за бок-чой, снова кладя палочки на тарелку.       – Мы с братом рано поняли, – объясняет Лань Ванцзи, глядя на стол, – что навыки нашего дяди в этой сфере были… примитивными.       Он подбирает палочки с тарелки и вновь тянется за бок-чой.       Цзян Чэн не планировал этого, но из его груди непроизвольно вырывается тихий смех.       – Почему ты это делаешь? – когда Лань Ванцзи встречается с ним взглядом, вопросительно изогнув бровь, Цзян Чэн указывает на его палочки. – Ты всё время их кладёшь и снова поднимаешь.       – А, – выдыхает Лань Ванцзи, глядя на свою руку. – Это… В моей семье не принято разговаривать во время еды, – он, кажется, колеблется в решении, стоит ли вернуть приборы на тарелку, поэтому его рука с палочками зависает на полпути. – Полагаю, я представлял это как своего рода компромисс.       – О, чёрт, – говорит Цзян Чэн, жестикулируя. – Тогда я перестану трепаться и позволю тебе спокойно поесть, – Лань Ванцзи пытается возразить, но Цзян Чэн качает головой. – Серьёзно, это не проблема. Мы можем поговорить после ужина.       Это… очаровательно, насколько облегчённо выглядит Лань Ванцзи. Его плечи расслабляются, когда он встречается взглядом с Цзян Чэном и кивает. Цзян Чэн предполагает, что есть очевидная польза в том, чтобы хранить молчание; им требуется всего пятнадцать минут, чтобы завершить ужин, в то время как семейные трапезы Цзян могут растянуться на час или дольше.       Не то чтобы Цзян Чэн куда-то спешит. Чтобы заняться какими-то вещами. Даже если есть какие-то вещи, которыми можно заняться. Он испытывает совершенно нормальное количество нетерпения, сидя на диване Лань Ванцзи и решительно не позволяя своей ноге подпрыгивать. Лань Ванцзи сидит рядом с ним, примерно на расстоянии вытянутой руки, и если Цзян Чэн внутренне празднует то обширное пространство дивана, которое Лань Ванцзи мог бы использовать, он унесёт этот секрет с собой в могилу.       Однако он обнаруживает, что они поменялись местами. Если Лань Ванцзи, казалось, избегал смотреть на него во время ужина, то теперь Цзян Чэн испытывает трудности с тем, чтобы встретиться с ним взглядом.       – Итак, – говорит Цзян Чэн, потому что безмолвие и сосредоточенность, с которыми Лань Ванцзи изучает его взглядом, действуют ему на нервы.       – Итак, – торжественно повторяет Лань Ванцзи.       Чёртов грёбаный ад, неужели от Цзян Чэна ожидается быть здесь тем, кто проявит откровенность? Просто спросите Вэй Усяня; это совсем не сильная сторона Цзян Чэна. Он понятия не имеет, что сказать. Может быть, он просто подтолкнёт Лань Ванцзи чем-то вроде «ты сказал, что хочешь поговорить», и Лань Ванцзи…       – Хочешь посмотреть фильм? – предлагает Лань Ванцзи, и Цзян Чэн сжимает челюсти. Чего он на самом деле хочет, так это уличить Лань Ванцзи в его долбаной трусости; он никогда не видел, чтобы этот человек проявлял что-либо иное, кроме напористости, в своих намерениях, и то, что происходит сейчас, кажется чертовски уклончивым.       Цзян Чэн уже признался – ясно, хотя и косвенно, – что он не против секса с Лань Ванцзи. Они оба, в этот самый момент, проводят время вместе по своей воле. Наедине. В грёбаной квартире Лань Ванцзи. Они оба знают, почему Цзян Чэн здесь, и почему Лань Ванцзи пригласил его.       Глубоко вздохнув, Цзян Чэн заставляет свои кулаки разжаться и поворачивается лицом к Лань Ванцзи.       – Нет, – отвечает он, стараясь сохранять спокойный тон голоса, – я не хочу смотреть фильм.       Взгляд Лань Ванцзи скользит по губам Цзян Чэна, а затем поднимается обратно к его глазам.       – А ты хочешь посмотреть фильм, Лань Ванцзи?       – Нет, – говорит Лань Ванцзи.       – Ага. Тогда что ты хочешь сделать?       Губы Лань Ванцзи приоткрываются, как будто он собирается что-то сказать, а затем закрываются. Цзян Чэн ждёт. Он так напряжён, что чувствует, как вибрирует, и интуитивное, всеобъемлющее облегчение, которое он испытывает, когда ладонь Лань Ванцзи опускается на его бедро, вырывается из него дрожащим вздохом. Пальцы Лань Ванцзи сжимаются и вновь расслабляются.       – Ты… очень нравишься мне, Цзян Ваньинь.       Наконец-то.       – Мне трудно в это поверить, – заставляет себя ответить Цзян Чэн. Он не особенно хочет говорить об этом дерьме, но он начинает подозревать, что был категорически неправ во всех своих предположениях насчёт Лань Ванцзи, и предпочёл бы прекратить недопонимание. – Ты вёл себя со мной, как засранец, со дня нашей встречи.       Лань Ванцзи поджимает губы и отводит взгляд.       – Ты сам едва ли был добр.       – Я не… – Цзян Чэн останавливает себя, откидывая голову назад. Это пытка. – Я не пытаюсь начать ссору. Я лишь пытаюсь понять, о чём именно, чёрт возьми, ты думаешь.       Плечи Лань Ванцзи заметно расслабляются, и он бросает на Цзян Чэна взгляд из-под ресниц.       – Я думаю о том, каков ты на вкус.       Пресвятые небеса.       – Это… Чёрт возьми, – проведя ладонями по лицу, Цзян Чэн вздыхает. – Верно. Но что будет потом? – когда Лань Ванцзи вместо ответа придвигается ближе, Цзян Чэн отстраняется, сохраняя дистанцию. – Вот ты узнаешь, «каков я на вкус» или что-то в этом роде, а потом просто… продолжишь ссориться со мной по любому поводу?       Лань Ванцзи приоткрывает рот от удивления, и на его лице медленно расцветает понимание.       – Нет, я… Это никогда не было моим намерением – ссориться с тобой, Цзян Ваньинь.       – Разумеется, ты можешь понять, почему я нахожу это сбивающим с толку.       Хотя его ноздри раздуваются, Лань Ванцзи всё же кивает.       – Я могу, – он хмурит брови. – По правде говоря… я просто хотел привлечь твоё внимание.       Цзян Чэн не может сдержать усмешку.       – Моё внимание.       – Провоцировать тебя – единственный найденный мною способ, гарантирующий, что ты задержишь на мне свой взгляд, – говорит Лань Ванцзи, и пока Цзян Чэн пытается осознать услышанное сквозь своё ошеломлённое удивление, он продолжает: – Я хочу, чтобы ты смотрел на меня.       Лань Ванцзи сейчас определённо полностью завладел вниманием Цзян Чэна; возбуждение нарастает в нём от слов и от жара во взгляде Лань Ванцзи. Ах, слабо думает Цзян Чэн, он действительно смотрел на меня похотливым, призывным взглядом всё это время.       – Насчёт того, что будет дальше, – тихо говорит Лань Ванцзи, наклоняясь ближе, и на этот раз Цзян Чэн позволяет это. – Я жадный, – слова – не более чем влажный выдох на губах Цзян Чэна. Руки Цзян Чэна обвивают шею Лань Ванцзи, чья ладонь, широкая и сильная, сжимает бедро Цзян Чэна. – Я возьму всё, что ты готов мне дать.       Цзян Чэн фыркает, едва слышно, больше от шока, чем от веселья. Когда он наклоняется вперёд, Лань Ванцзи движется ему навстречу; его губы мягкие и тёплые. Поначалу их поцелуй нежный, почти целомудренный. Почти сладкий. Цзян Чэн возбуждён, без сомнения, но это тихо кипит на заднем плане, пока он просто наслаждается ощущением близости Лань Ванцзи. Цзян Чэн запускает пальцы в его волосы, потому что их приятно касаться, и чувствует едва заметный завиток улыбки Лань Ванцзи.       – Значит, не ненавистнический секс, – выдыхает Цзян Чэн в рот Лань Ванцзи. Это ничего не изменило бы для него; Цзян Чэн пришёл сюда сегодня вечером, чтобы заняться сексом, неважно, оказался бы это бесчувственный, жёсткий трах или что-то совершенно иное. Он даже не был уверен, что они поцелуются. Когда Лань Ванцзи мычит, довольный, и отстраняется для ответа, Цзян Чэн признаётся себе, что благодарен за то, как всё складывается на самом деле.       – Я не ненавижу тебя, – говорит Лань Ванцзи, пока его ладонь гладит бедро Цзян Чэна, а пальцы играют с его поясом. – Ты… иногда раздражаешь.       – Могу сказать то же самое, – Цзян Чэн усмехается. Он наклоняется, впиваясь пальцами в мышцы бедра Лань Ванцзи. – Вот пример: меня раздражает, что ты до сих пор не отвёл меня в постель.       Лань Ванцзи вздыхает, и Цзян Чэну требуется мгновение, чтобы понять, что парень просто притворяется раздражённым. Это… восхитительно, на самом деле, эта мысль о том, что Лань Ванцзи дразнит его.       – Я не тот, кто хотел обсудить чувства, прежде чем продолжить вечер.       – А я не тот, кто предложил посмотреть фильм, – парирует Цзян Чэн, ухмыляясь. – Я ожидал, что ты сорвёшь с меня одежду, а не предложишь тихие посиделки за телевизором, пока мы оба будем притворяться, что нам есть дело до происходящего на экране.       – Это было бы безумием, – соглашается Лань Ванцзи с лёгкой улыбкой.       – Так что? – Цзян Чэн поднимает руку и проводит большим пальцем по нижней губе Лань Ванцзи. Его рот приоткрывается с мягким, влажным звуком, когда Лань Ванцзи уступает. – Ты собирается уложить меня в постель или нет?       – Пожалуйста, – отвечает Лань Ванцзи, и это слово запускает искры вдоль спины Цзян Чэна. Они поспешно встают с дивана, и Лань Ванцзи хватает Цзян Чэна за запястье, увлекая его за собой по коридору. – Я был наполовину возбуждён с тех пор, как ты пришёл.       – Это чертовски горячо, – честно – и не совсем нарочно – отвечает Цзян Чэн. Тем не менее, это почти того стоит из-за горячего взгляда, который Лань Ванцзи бросает на него через плечо. – Честно говоря, я думал об этом практически безостановочно с тех пор, как ты меня пригласил.       Цзян Чэн внезапно оказывается прижатым к стене с бедром Лань Ванцзи, зажатым между его ног. Уголки губ Лань Ванцзи изгибаются вверх.       – Это чертовски горячо, – эхом откликается он, тихо и напряжённо, и Цзян Чэн резко вдыхает. – Ты так сильно меня хочешь, Цзян Ваньинь?       – Я хочу, – резко рычит Цзян Чэн, отталкивая Лань Ванцзи назад, прежде чем он потеряет разум и начнёт тереться о его бедро, – оказаться в постели.       Глаза Лань Ванцзи на мгновение закрываются, когда он берёт себя в руки. Развернувшись, он проходит через дверной проём, оставляя Цзян Чэна прислонившимся к стене и пытающимся восстановить дыхание.       – И чего же ты ждёшь? – доносится до Цзян Чэна.       – Засранец, – бормочет Цзян Чэн себе под нос, но торопится последовать за ним.       Когда он заворачивает за угол и входит в комнату, Лань Ванцзи уже стягивает с себя свитер. У Цзян Чэна перехватывает дыхание; Лань Ванцзи… Ну, теперь Цзян Чэну очевидно, почему этот парень был таким чертовски тяжёлым. Он – сплошные мышцы: пресс, грудные и широчайшие, чёрт возьми. Цзян Чэн следит за своей формой, но святые небеса.       Лань Ванцзи прекрасен. Просто поразительно великолепен. Цзян Чэн обнаруживает себя застывшим посреди спальни Лань Ванцзи, не в силах решить, как именно сократить дистанцию между ними: прикоснуться и удержать, или начать снимать с себя одежду, или, может быть, он хочет, чтобы губы Лань Ванцзи снова накрыли его собственные…       – Иди сюда, – командует Лань Ванцзи. Он роняет свитер на пол и тянется к своему ремню. Хотя Цзян Чэну никогда не нравилось, когда ему говорят, что делать, он всё равно подчиняется и приближается к Лань Ванцзи. Жар его кожи ощутим даже через ткань одежды Цзян Чэна.       Он хочет, чтобы его руки были на этом идеальном теле, поэтому он так и делает, скользя ладонями по Лань Ванцзи и впиваясь кончиками пальцев ему в спину. Рот Лань Ванцзи горячий, когда Цзян Чэн заявляет на него права, властно и голодно. Он проглатывает тихий стон Лань Ванцзи, звук которого летит прямо к его члену.       – Так отчаянно этого хочешь, – выдыхает Цзян Чэн, приоткрытыми губами прижимаясь к острому выступу челюсти Лань Ванцзи, спускаясь вниз по его шее. Крупные, сильные ладони приземляются на задницу Цзян Чэна, крепко сжимая.       – Я долго ждал, – отвечает Лань Ванцзи. У Цзян Чэна возникает бессмысленное желание извиниться, но вместо этого он покусывает ключицы Лань Ванцзи; удовольствие растекается по его телу, когда таз Лань Ванцзи непроизвольно толкается вперёд.       – Тебе это нравится?       – Ты можешь… – Лань Ванцзи, прижавшийся к бедру Цзян Чэна и медленно потирающийся о него, втягивает носом воздух. – Я не против. Если ты укусишь.       Цзян Чэн прижимается лицом к шее Лань Ванцзи и стонет. Пальцы хватают его за подбородок, поднимая голову, и внезапно Лань Ванцзи пожирает его рот. Это неуклюже и неряшливо, сплошь слюни, зубы и тяжёлое, быстрое дыхание. Это чертовски идеально.       Лань Ванцзи спускается ладонями вниз по груди Цзян Чэна, нащупывая его брюки. Дьявол, почему Цзян Чэн всё ещё в одежде?       – Я должен…       – Позволь мне отсосать тебе, – рычит Лань Ванцзи ему на ухо. Цзян Чэн покачивается от жара этой мольбы, потрясённый. – Цзян Ваньинь. Пожалуйста.       – Ага, ты можешь… Да, чёрт, – Цзян Чэн знает, что он должен выглядеть нелепо, стоя с широко раскрытыми глазами и отвиснувшей челюстью, но он не может осознать, что Лань Ванцзи говорит «пожалуйста» уже во второй раз, что он падает на колени и расстёгивает брюки Цзян Чэна. – Должны ли мы… Ты хочешь, чтобы я сел на кровать?       Взгляд, который бросает на него Лань Ванцзи, – эти хищные золотистые глаза сейчас почти чёрные, голод прослеживается в крыльях его носа, напряжении его сжатых челюстей, – заставляет Цзян Чэна резко втянуть воздух сквозь зубы.       – Нет, – отвечает Лань Ванцзи и одним грубым движением стягивает вниз брюки и нижнее бельё Цзян Чэна.       Член Цзян Чэна, твёрдый и сочащийся, шлёпает по его животу. Он начинает расстёгивать рубашку, чтобы убрать её с пути, что Лань Ванцзи, похоже, счастлив позволить ему сделать, теперь полностью поглощённый исследованием этой новой части Цзян Чэна.       – Красивый, – шепчет Лань Ванцзи, осторожно проводя кончиком пальца по всей его длине. Это… Что-то странное и довольное кружится внутри Цзян Чэна. Он не думает, что у него плохой член; немного длиннее среднего для его роста, хорошей формы – какие бы вещи, по его мнению, люди ни оценивали, когда дело касается члена. Но он всегда думал, что члены – это по своей сути примитивная, животная вещь.       Он никогда не представлял, что кто-то может находить член «красивым», как если бы им можно было восхищаться таким же образом, как картиной или улыбкой.       Цзян Чэн подавляет смущающее желание поблагодарить Лань Ванцзи за комплимент, стиснув зубы и расстёгивая последнюю пуговицу. Он резко вдыхает, когда Лань Ванцзи проводит кончиком носа по тому же пути, по которому только что прошёл его палец.       – Цзян Ваньинь хорошо пахнет, – говорит Лань Ванцзи.       – Грёбаный ад, – шепчет Цзян Чэн. – Что ты… Хватит дегустировать это!       – Нет, – язык Лань Ванцзи высовывается наружу, дразнящим движением касаясь прямо под головкой члена Цзян Чэна. – Ты возьмёшь то, что я тебе дам.       Цзян Чэн не может сдержать сдавленный, прерывистый звук, застревающий в его горле; что это за херня? Он никогда в жизни не был таким твёрдым, и Лань Ванцзи, стоящий перед ним на коленях с сосредоточенно нахмуренными бровями, очешуенно прекрасен.       Цзян Чэн хочет этого, хочет Лань Ванцзи. Хочет их препирательств и ворчаний, да, а также этих новых вещей: этих нежности и желания. Он хочет всего, что Лань Ванцзи позволит ему получить… его колени слабеют от осознания этого. Предсперма, накопившись, стекает с головки вниз по его члену. Лань Ванцзи мычит, наклоняясь вперёд, широко и ровно вытянув язык, и ловит её. Шипя, Цзян Чэн еле удерживается от того, чтобы вонзиться ему в рот.       – Ты… Куда, чёрт побери, делась вся твоя настойчивость? Я думал, ты собираешь разорвать мои грёбаные брюки пополам.       Взгляд Лань Ванцзи, который он устремляет на Цзян Чэна сквозь свои несправедливо длинные ресницы, сокрушителен.       – Мн, – загадочно отвечает Лань Ванцзи, но Цзян Чэну не дают времени обдумать это.       Лань Ванцзи впускает его в свой рот, почти полностью, одним быстрым движением. Цзян Чэн задыхается, сгребая в кулак волосы Лань Ванцзи, и когда это не приводит ни к чему, кроме низкого, вибрирующего рыка в глубине его горла, Цзян Чэн тянет.       Лань Ванцзи стонет, одна из его рук падает на колени, прижимая ладонь к его скрытой одеждой эрекции. Он влажный, тесный и обжигающий вокруг возбуждения Цзян Чэна, и теперь двигается всерьёз; гладкое скольжение его губ и языка вырывает беспомощные стоны из груди Цзян Чэна.       Блядь, это хорошо, это так хорошо. Цзян Чэн не может оторвать глаз от Лань Ванцзи: от трепетания его ресниц, от растяжения его губ, от того, как он жёстко трётся о свою ладонь.       Похоже, это больно. Похоже, Лань Ванцзи нравится, что это больно. Цзян Чэн сильнее сжимает кулак, резко потянув его за волосы, и бёдра Лань Ванцзи так сильно дёргаются, что он давится членом Цзян Чэна. Удовольствие Цзян Чэна, гудящее и постепенно нарастающее внутри него, внезапно становится невыносимо острым.       – Ох, дерь… Я… – со слезами на ресницах Лань Ванцзи пропускает член Цзян Чэна глубже в своё горло, задыхаясь вокруг него. – Лань Ванцзи, я собираюсь…       Лань Ванцзи стонет, длинно и разбито, и Цзян Чэн резко выпрямляется. Его кульминация обрушивается на него, крадя воздух из его лёгких. Он дрожит, стонет и выплёскивается вглубь Лань Ванцзи, который глотает всё, что он ему даёт.       С приоткрытым ртом и тяжело вздымающейся грудью, Цзян Чэн в ошеломлённом наслаждении смотрит, как Лань Ванцзи зарывается носом в волоски у основания его члена, а затем медленно отстраняется.       – Охуеть, – выдыхает Цзян Чэн, пошатнувшись, когда их глаза встречаются. – Это было…       Лань Ванцзи так быстро встаёт на ноги, что Цзян Чэн проглатывает остаток слов. Лань Ванцзи хватает его за руку, разворачивает и толкает спиной назад. Чёртовы штаны все ещё болтаются в районе его коленей, и Цзян Чэн спотыкается, но Лань Ванцзи удерживает его, а затем продолжает подталкивать, пока он не падает на кровать.       Прежде чем Цзян Чэн успевает открыть рот и поинтересоваться, какого чёрта происходит, Лань Ванцзи карабкается на него. Колено вклинивается между бёдрами Цзян Чэна, и Лань Ванцзи седлает его ногу, одновременно с этим лихорадочно хватаясь за свой пояс.       – Ты… Тебе нужна помощь? – удаётся выдавить Цзян Чэну, но Лань Ванцзи уже высвобождает себя из одежды.       Он падает вперёд, тяжело приземляясь на предплечье рядом с головой Цзян Чэна; его дыхание, дикое и порывистое, обрушивается на шею Цзян Чэна.       – Цзян Ваньинь, – хрипит Лань Ванцзи надломленным голосом. Кулак другой руки уже сомкнут вокруг его члена, и он дрочит себе сильно и быстро.       Цзян Чэн не может этого видеть – Лань Ванцзи сгорбился над ним, но костяшки его пальцев касаются пресса Цзян Чэна, беспомощные звуки вырываются из его горла, и Цзян Чэн понимает, что он близок к грани.       – Да, вот так, – бормочет Цзян Чэн, поглаживая Лань Ванцзи по спине вверх и вниз. – Ты ощущаешься так приятно, ты звучишь так приятно, чёрт возьми, ты такой охрененно горячий…       Лань Ванцзи приподнимается, ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Цзян Чэном; достаточно высоко, чтобы они оба могли видеть, как работает его рука на его члене.       – Позволь мне, – умоляет Лань Ванцзи, потупив глаза. – Мне нужно…       – Да, сделай это, – сглотнув, разрешает Цзян Чэн, и бёдра Лань Ванцзи запинаются. Всё его тело скручивается, челюсти сжимаются, и Цзян Чэн заворожённо наблюдает, как Лань Ванцзи настигает оргазм.       Тепло, влажность его спермы ударяют Цзян Чэна, как пощёчина; он не может поверить, что задыхающийся и дрожащий над ним человек – это Лань Ванцзи. Он восхитителен; совершенно развратен. Его щёки и уши ярко-красные, губы розовые и всё ещё влажные по краям, а его волосы спутаны и растрёпаны от рук Цзян Чэна.       Лань Ванцзи опускает голову. Цзян Чэн чувствует его улыбку своей щекой, в то время как Лань Ванцзи оставляет крошечные, нежные поцелуи под его ухом. Его рука наконец останавливается; Цзян Чэн ведёт пальцами вверх по спине Лань Ванцзи и сжимает его лопатки.       – Ты усердно потрудился, – говорит Цзян Чэн, ухмыляясь так широко, что становится больно. Когда Лань Ванцзи фыркает, плюхаясь на кровать рядом с ним, Цзян Чэн смеётся. – Охренеть, чувак. Ты чертовски напористый.       Подняв бровь, Лань Ванцзи сжимает пальцами бедро Цзян Чэна, намеренно размазывая беспорядок, который он там устроил.       – Тебе это понравилось, – уверенно заявляет Лань Ванцзи.       Цзян Чэн закатывает глаза, но поворачивается лицом к Лань Ванцзи, обнимая его.       – Почему мы всё ещё в штанах, – ворчит Цзян Чэн, улыбаясь и наслаждаясь ощущением кожи Лань Ванцзи под своими пальцами.       Лань Ванцзи встречается с ним взглядом, а затем наклоняется и касается губами кончика носа Цзян Чэна.       – Нужно правильно расставлять приоритеты, – чопорно заявляет Лань Ванцзи, как будто он не лежит там со своим неряшливым, мягким членом, торчащим из джинсов.       – Ты такой чертовски странный, – Цзян Чэн смеётся, целуя его. Это прекрасно в совершенно новом смысле; желание удовлетворено, и теперь они могут уделить время тому, чтобы немного изучить друг друга, использовать свои языки и зубы для исследования.       Цзян Чэн теряется в этом, не имея представления о том, как долго они лежат так вместе, пока Лань Ванцзи не пытается провести рукой по боку Цзян Чэна, и они оба замирают.       – О боги, – шипит Цзян Чэн. Губы Лань Ванцзи кривятся от отвращения, и он отстраняется, вставая с постели.       – Оставайся здесь, – говорит Лань Ванцзи, глядя на свою сперму, высыхающую на коже Цзян Чэна, словно на собачье дерьмо. – Я принесу нам влажное полотенце.       – Мы всегда можем принять душ.       Лань Ванцзи останавливается на полпути к двери и бросает на Цзян Чэна острый взгляд.       Ох. Возбуждение снова охватывает Цзян Чэна.       – Я с тобой не закончил, – говорит Лань Ванцзи, ухмыляясь, когда Цзян Чэн втягивает носом воздух. – Лежи спокойно и жди меня.       С отвиснувшей челюстью Цзян Чэн наблюдает, как Лань Ванцзи исчезает в коридоре. Его член дёргается.       – Ага, – шепчет он, не в силах сдержать глупую ухмылку. – Ладно, – он быстро сбрасывает свои брюки, после чего плюхается обратно на кровать. Глубоко вздохнув, он вытягивается, утыкаясь носом в подушку Лань Ванцзи. Пахнет приятно; стиральным порошком и чем-то древесным и чистым, как волосы Лань Ванцзи.       Цзян Чэн задаётся вопросом, можно ли с уверенностью предположить, что Лань Ванцзи хочет, чтобы он остался на ночь. Задаётся вопросом, проснётся ли он в объятиях Лань Ванцзи. Эта мысль наполняет его смущающим, жадным теплом.       Он закрывает глаза.       И ждёт.