Провидение

Когда Стив МакКан отчитался, что его отец в самых ярких красках поставлен в известность об ужасной и безвременной кончине Винни О’Нила, и тем самым безумный план оказался приведён в действие, в «Абракадабре» стало совсем плохо и нервозно. Одно дело — когда по-настоящему поехавший и обречённый на провал план маячит где-то на горизонте, и все его вероятные несостыковки кажутся логичными, исправимыми и рассчитанными в точном соответствии с ежедневной коллективной дозировкой удачи; но совсем другое, когда по мере приближения конечного этапа все без исключения несостыковки превращаются в проёбы, и уже никакая надежда на лучшее не в силах побороть ужас перед результатом. Гэри любезно загримировал Винни под труп — но только лицо, и кожа рук здорово с ним контрастировала, особенно на фоне костюма. Кроме того, у Винни на нервяках так колотилось сердце в лежачем состоянии, что подрагивала одежда, что трупакам также несвойственно. Стив в целях собственной безопасности практически не отвечал на сообщения, и передвижения и планы МакКана оставались загадкой до самого утра. Кроме того, поддельный стихийный мемориал у входа в «Гнездо Ворона» приходилось посменно охранять, потому что какие-то уёбки норовили подрисовать фотографии Винни усы. Короче, нихера не срасталось. Очередная бессонная нервная ночь. Все были на взводе. За час до рассвета, впрочем, им всем было знамение… то есть благословение… или провидение, да хрен знает — в запертую входную дверь постучали. Гэри смотрел в дверной глазок так долго и пристально, что Дилан, на шум приподняв голову со столешницы, где пытался урвать хотя бы полчаса сна, по глупости чуть не предложил ему попробовать посмотреть другим глазом, раз тем не видно. — Что там? МакКан? — сипло спросил он. Его голос даже не звучал напряжённо — усталость атрофировала все прочие эмоции. — Алё! Есть кто? — гаркнули из-за двери знакомым голосом. За занавеской в бальзамировочной раздался грохот, быстрые шаги, и в прихожую ворвался взбудораженный Винни: — Открывай! Открывай! Гэри медленно повернулся к нему. Затем снова посмотрел в глазок. — Пиздец, — заключил он, будто успокаивая себя, что всё идёт как прежде (и вообще, на что он рассчитывал), повернул замок и театральным жестом распахнул дверь. В бюро ввалился Кэссиди собственной персоной, с любопытством и немного иронически озираясь. Увидев Винни, приветственно раскинул руки в разные стороны (в одной из них был зажат обломанный гитарный гриф — опять), всё такой же грязный и в засохшей крови: — О! Значит, не наебали. Сказали, ты меня ищешь, а ты реально существуешь вон, оказывается. Ха! — он хрюкнул от смеха, чрезвычайно собой довольный, — А что с ебалом, в муку упал? — Еб вашу мать, — тихонечко, пораженно выдавил из себя Дилан. — А почему вы тут-то торчите? — поинтересовался Кэссиди, со свистом втягивая воздух в лёгкие, — М-м-м-м! Мертвечина. Я, как бы, не по мертвечине, уж извините. Но если вы по мертвечине, то чужие вкусы уважаю. — Заходи! — Винни радостно, куда радостней, чем сам от себя ожидал, потащил его в зал, — Щас расскажем. Томмо, звони остальным, пусть тащат свои жопы сюда! Щас охуеют ещё раз, но только ненадолго, у нас времени — кот нассал! — И до рассвета чуть-чуть всего, — вставил Кэссиди, плюхаясь на стул, кладя на колени несчастный гриф и вытягивая ноги, — А наливают тут чё-нибудь, стесняюсь спросить? — Формалин, — рыкнул Гэри, приближаясь. — Кэссиди, — тот резво протянул ему руку для рукопожатия, — Так налить тут можно что-нибудь? — Да не я Формалин! А налить — формалин! — мгновенно вышел из себя гробовщик. — Спокуха, братан, — искренне удивился упырь, поднимая ладони, — Просто ты реально выглядишь как человек, которого могли бы звать… — На, и успокойся, — Томмо сунул ему в руки пыльную стеклянную бутылку, и широко улыбнулся вскипевшему гробовщику, надеясь сгладить впечатление, — Команда мечты, не правда ли? — Пиздец, — охренело покачал головой Дилан. И больше всего его удивляло то, насколько запросто Винни и Томмо смирились с наличием в похоронном бюро ещё одной личности с лицом О’Нила и с чуть более распиздяйскими, чем у О’Нила, повадками — ходят по залу, вызванивают остальных, перебрасываются какими-то фразами и подколками. Будто бы так и надо. Пока спешно собирались и ехали остальные, чтобы до конца обсудить и перепрошить новообразовавшийся ебанутый план, успели и немного обменяться взглядами на дела воров и упырей, даже слегка поцапаться — но только слегка, им совсем не нужно было, чтобы Кэссиди сейчас что-нибудь взбрело в голову и он их кинул, что называется, прям перед алтарем. Или хуже того, вычудил бы что-нибудь из ряда вон выходящее при МакКане. И заверения Кэсса, что взошло солнце и он уже вряд ли куда-то отсюда уйдёт, никого нисколько не убедили. Закрутившийся в похоронном бюро вихрь по мере поступления участников банды всё сильнее взрывался изумлением, недоверием, ужасом и буйным восторгом — учитывая, что Кэссиди был чуть не последней надеждой Винни на нормальный исход ситуации, упырь в компанию влился как положено, хоть и с логичными оговорками (потому что: а) подозрительное сходство с их другом, б) вытряс душу и, судя по всему, выпил кровь из Морриса, и третье, то есть, конечно, в) — ебанутые разговоры о вампирах). — Охуеть! — ворвавшись в зал, громче всех вскричала Шугар, которая яростно и преданно продвигала план, хотя даже не была уверена в том, что схожесть Кэссиди и Винни настолько сильна, как ей рассказали, — Получится! Точно получится!.. *** Кэссиди, на их счастье, оказался большим любителем ебанутых авантюр — выслушав хитрый и коварный план, он от души оторжался, допил вискарь, весело сверкнул глазами и согласился (даже бонусом продемонстрировал умение долго лежать неподвижно); к тому же, несмотря на полную неспособность Винни справедливо торговаться, они сошлись на такой цене, которая полностью всех устраивала — четверть фунта фирменной травы, пакет каких-то сомнительных колёс Томмо, и незабываемый опыт лежания в гробу. В спешной переподготовке пришлось, конечно же, параллельно объяснять Кэссу сложившуюся ситуацию, потому что он сначала согласился, и только потом уже начал интересоваться, а как же так получилось, что им понадобилось «похоронить» Винни О’Нила в режиме «вот прям щас». Даже учитывая, что объяснялось всё одновременно всеми участниками группы, а значит путано, с подъёбками, уточнениями, обвинениями и спорами, упырь довольно скоро разобрался с проблемами и предпосылками, с гоготом похвалил выбранный Винни метод самоубийства, а потом много ругался и возмущался тому, какой МакКан уёбок, и даже несколько раз спросил, почему они просто не угандошат его. Впрочем, от идеи похоронить в данном гробу самого Теренса (буквально, а не фигурально) его здорово отвлекла Эрин, которая долго придирчиво его рассматривала воспалёнными от чтения и недосыпа глазами, пытаясь разобраться, как вывести их с Винни схожесть в абсолют. — Первый пункт — стрижка, — наконец заключила она, когда все немного угомонились и оказались готовы слушать. — Так и знал, — взвыл Кэссиди, хватаясь за свои патлы, — Я их знаешь, сколько отращивал? Мешают они тебе? Давайте я шапку надену. Мало ли кого в шапках хоронят. Ебанутых, например. — И такое бывает, — громко подтвердил Гэри из прихожей, где принимал поставку гробовых обивок, — Когда ебанутых наконец хоронят. — Слышала?! — Кэссиди указал в сторону занавески, изогнув брови в необыкновенные волны. — В шапке никого хоронить не будем, — раздельно произнесла Эрин, прикрыв глаза и болезненно потирая переносицу пальцем, — Это уж точно наведёт на подозрения. МакКан захочет её снять, чтобы убедиться, что от него не пытаются что-то скрыть. И вот представь его реакцию, если на трупе за ночь вырастет десять сантиметров волос. — Пятнадцать, просто тут холодно, — съязвил Кэссиди, приглаживая ладонями шевелюру. Они с Винни поржали, но довольно скоро уняли таланты под тяжёлым взглядом Эрин, — Да прям заметит он?! Он будет щупать пульс, там, не знаю, температуру проверять, трупное окоченение, а не волосню разглядывать! — Это невыносимо, — тихо протянула Эрин, прикладывая ладонь ко лбу. — Ну давайте так оставим, а? Я и так вообще-то ради вас на жертву иду! Меня будет трогать какой-то извращуга, пока я притворяюсь жмуром, а вы ещё на святое посягаете. — Да ёпт, Кэсс, — Винни схватил его за локоть и подтащил его к зеркалу, — Посмотри, вот ты, вот я. Он не поверит. — Чё ты так критичен к себе? — Кэссиди был готов нести что угодно, только бы в поле зрения не появилась машинка для стрижки волос — её-то он и выискивал, настороженно поглядывая по сторонам и особенно — на Эрин. Машинка, кстати, оказалась в руках Томмо, который неслышно, но очень возвышенно возник в дверях с коробкой в руках и гаденькой ухмылочкой на лице. Кэссиди отшатнулся и попятился. — Это важно, — сказала Эрин, принимая у Томмо коробку и извлекая из неё древнее устройство на пружинном проводе, больше напоминающее самодельное оружие, — Даже на мелкие татуировки можно закрыть глаза, но стрижка — важный пункт. Дьявол в деталях. — Не, нихуя не там он! Не знаю, где, но точно не в деталях. Могу звякнуть по-быстрому, уточнить, если прям надо. У меня знакомые есть, у меня проповедник дружбан лучший! — Да блять! — Винни начинал психовать, — Дай уже постричь тебя, пидрила, пока сюда не завалился МакКан и не резанул хуи на всякий случай нам обоим! — Выбирай, волосы или член, — Эрин потрясла машинкой, хватаясь буквально за соломинку, потому что при упоминании хуя упырь явно занервничал. — Бляди вы бесчеловечные, — продолжил Кэссиди на той же тональности, тем не менее очень нехотя опускаясь на стул, — Даже среди проповедников есть люди, чтоб вы знали. — Да чё ты постоянно про проповедников и церковь заливаешь? — искренне удивился Винни. — Слышал, Гэри? — спросил Томмо, повысив голос, чтобы в прихожей было слышно, — Даже среди проповедников есть люди. А среди гробовщиков так и нет. — Да закрой поддувало, — зашипел и замахал на него руками О’Нил, — Щас обидится и вообще хрен чё даст. — А откуда тут вообще машинка для стрижки волос? — занервничал Кэссиди, беспокойно оглядываясь на Эрин, которая, морща лоб, читала инструкцию, — Ею мертвяков стригут? Или чё? — Нет, — терпеливо ответила она. — Да, — подтвердил Томмо, а поймав строгий взгляд Эрин и рассчитав, что шутка того не стоит, исправился: — В смысле «да» на её «нет». Это машинка Джима, он нам её ещё на той неделе отдал отвезти на починку, да мы так с ней и катаемся. — Джима? Живого Джима? — уточнил Кэссиди, послушно, но очень взволнованно, с несчастным видом, подставляя голову под руки Эрин. Эшли тихонько спросил Джей-Джея, зачем Джиму машинка для стрижки волос, если он похож на облако грязной ваты, и тот пожал плечами. — Живого, живее не бывает, — убеждающе сказал Томмо, — Хотя лучше б дохлого. — Томмо, блять! — возмущённо воскликнула Эрин, уже занося хрипло застрочившую машинку над волосами Кэссиди. — Ладно, херачь, — замогильным тоном разрешил тот, садясь ровнее. — Даже мне жалко, мужик, — признался Винни, наблюдая, как под методичными движениями Эрин на пол сыплются безжалостно срезанные пряди. — And oh, sweet providence, сome save us from ourselves… — утробно, тоскливо, бесталанно затянул Кэссиди, потому что если и сдаваться на стрижку, то только так, чтобы парикмахеру было не менее худо, чем ему самому. — Провидение! — зашипел на весь зал Томмо, зацепившись за знакомое слово, и крепко торжествующе сжал кулак, — Да! Оно самое. *** — По шкале от «Поле битвы: Земля» до «Говарда Утки», насколько это хуёво? — Это… Ну… Это экранизация «Детей кукурузы» восемьдесят четвертого. — Пиздос. — И у тебя тоже залысины, — Винни злорадно хехекнул, — Будешь косячок? — Давай. Кэссиди, покряхтывая, как старый дед, забрался в гроб и весьма комфортно угнездился в нём, довольный и чуть не сияющий. Недолго молчат — Винни постукивает трубочкой табака и травы, поджигает, раскуривает, ждет, пока подействует; глядя в разные стороны, будто ненарочно избегая, они передают косяк из рук в руки. Заклубился ароматный дым — остановить их некому, похоронное бюро практически пустое, даже Гэри куда-то умёлся, не в силах больше выдерживать натиск идиотов в округе. А проветрить всегда успеется. — Ты реально вампир? — спросил Винни, подсознательно ожидая смеха и подъёбок, но Кэсс вместо этого, держа косяк на вытянутой руке, ложится на подушку и закрывает глаза: — Похож на жмурика? — Ага, даже гримировать не надо. Вообще ноль загара. А ещё говоришь, что живёшь в Техасе. — Я и живу в Техасе. Но не под солнцем же. Нахуй солнце! — Так реально? — с какой-то робостью, будто снова в детстве приставал к взрослым с тупыми вопросами, повторил Винни. — Ну да, чё, — Кэссиди, не открывая глаз, пожал плечами и вновь со вкусом затянулся, — Попиваю кровушку, чтоб восстанавливаться от ран, например. Ну и чтоб жить дальше. Типа как БАДы, понял? Люди пьют всякие там витамины, а я — кровь. — И чё, тебе реально сто лет? — Сто девятнадцать. Ага. Хотя казалось бы, нахрена жить столько лет, если всё равно не меняешься? Одно да по одному. — Изменился, чё ты, вон как тебя Эрин обкоронала, — беззлобно усмехнулся Винни, принимая косяк и медленно втягивая дым. — Холодно башке, кстати, — Кэссиди поёжился, наконец открыл глаза, заулыбался, заржал и подхрюкнул, — Ебейше тупая ситуация. Играю роль трупака, чтобы моему дальнему родственнику не отрезали хер. Джесси с Тюлип обоссутся. Долго поговорить им не удалось — косяк закончился, близилось опасное время, когда в похоронное бюро может нагрянуть МакКан, и Винни следовало убраться куда подальше, чтобы не получился охрененный казус. Они успели обсудить и обшутить свои странные жизни, обменяться приколами про своих не менее странных друзей (даже обнаружить кое-какие параллели), попытались даже понять, на каких родственниках они стыкуются. Словом, наиболее подходящий диалог для людей, один из которых лежит в гробу и нисколько из-за этого не переживает. — Count the lights of empty souls, quietly behind the doors... — Да ты ж заебёшь, Кэсс. Больше с тобой курить не буду, понял? Вообще никогда. — Да прицепилась песня, пиздатая такая. Oh, bleeding us just for fun! — Ты мне щас буквально кровь из ушей пускаешь ради веселья. — Что за гандон ты, Винни, просто загляденье! По крайней мере теперь, после разговоров с Кэссиди, Винни мог с убеждённой точностью сказать, что на внешности, разговорчивости, кое-каких аспектах поведения и некоторых взглядах на методы получения желаемого — их схожесть, к счастью, заканчивается. Ветреный Кэссиди понимал выбор Винни торчать в затхлом городке, а частенько получающий по лбу от своей припизднутой морали Винни не осуждал практически полное отсутствие оной у Кэссиди. — Да давайте я его сам пришью. На вас даже не подумает никто. Я его тихонечко, как Морриса, но гарантированно смертельно… — Ой блять, не начинай. — Считай, питательный подгон, от вашего двора — моему. А труп я сам спрячу. У меня опыт знаешь, какой?.. — Мы не будем мочить МакКана, Кэсс, едрен картон!.. ты что, обиделся, серьёзно? — Нет. — Блять, Кэсс!.. Начинающий уставать от долгой жизни Кэссиди играл в жестокие салки с охотниками на вампиров, тоннами глотал алкоголь и наркоту, лез в опасные авантюры, молол языком что в голову придёт — а желающий хотя бы неделю покоя биполярный Винни исправно пил таблетки, посещал врача (если Крис ещё считается таковым), как умел старался воспитывать сына, поселился подальше в лесу, лишь бы его трогали пореже. Как-то слишком контрастно, да? И всё же отчего-то этого было достаточно. Дружелюбие Винни пересекалась с общительностью Кэссиди, а общее чувство юмора, балансирующее на грани серьёзности, закрепляло связь. — Бля, Кэсс, серьёзно, план надёжный, как швейцарские часы, — прекрасно осознавая, что вновь затрагивает нелюбимую тему, едва сдерживал гогот Винни, вооружившись зеркалом и найденным на столе тонким маркером и пытаясь прорисовать на лице Кэссиди такие же две крохотные чёрточки по глазом, какие набиты у него. — Сука, даже не шути про ебучего Лебовски, — взвился тот, чуть не обрекая себя на огромный мазок маркером поперёк лица, но — несерьёзно, просто в продолжение шутки. Да и не прям взвился, так, приподнялся на локтях, слишком разморенный дымом, — Я ради тебя вообще-то в гроб, блять, ложусь! — Ладно, ладно, лежи. Тебе гроб идёт, в твоём-то возрасте, — зал заполнил хриплый смех двоих людей. Наконец закончив с чёрточками (если МакКан вообще их запомнил), Винни выпрямился и удовлетворённо оглядел уже, считай, своё собственное тело в гробу, — И слышь, Кэсс… — он неловко усмехнулся и ахуело покачал головой, — Спасибо тебе, короче. Не знаю, как ты вообще согласился, блять, на такое. — Гриф гитарный мой не выкиньте смотрите, — помолчав, ответил ему Кэссиди. И по лёгкому прищуру глаз понятно — самую капельку всё-таки расчувствовался. Есть таки душа у упырей. И у ирландцев.