Бисексуалы из высшего общества или проблемы благородных господ

У современной демократии есть только один опасный враг — добрый монарх.

© Оскар Уайльд

Россійская имперія. Петроградъ.

Пѣвческій мостъ. Министерство иностранныхъ дѣлъ Россійской имперіи.

3 (16) октября 1916 года

13:00

***

— Господин посол, вы что-то хотели от меня? Говорите я слушаю, а то мне надо через час ехать в Мариинский дворец на заседание Совета министров, — устало вздохнул премьер-министр и министр иностранных дел Российской империи Борис Владимирович Штюрмер, встав с кресла при появлении британского посла, который уже в третий раз пришёл к Штюрмеру с просьбой о поездке в Ставку, словно не расслышав приглашения сесть сэр Джордж стоял, давая ему понять, что аудиенция носит какой-то особый характер, но длинной не будет и он не намерен сегодня выслушивать беспомощные объяснения премьера Штюрмера, а тот поднялся, но больные ноги с трудом держали его тело и он одной рукой опёрся о стол. Подобное упрощение, конечно, оставляет мало место для блестящей мишуры, к которой, по мнению некоторых сводится дипломатическая служба. Цвет и фасон костюма — это не последнее, что волнует дипломата, поскольку провожают по уму, а хороший обед это когда возвращаешься и не помнишь, что ты ел, но очень хорошо помнишь с кем и о чём и зачем разговаривал. — Я хочу попасть на Высочайшую аудиенцию в Ставку, что в Могилёве находится и я обращаюсь к вам с этой просьбой в последний раз и в случае новых проволочек я предприму чрезвычайные меры! — спокойно и негромко сказал посол Великобритании в России сэр Джордж Уильям Бьюкенен. Каждый раз седовласый дипломат внутренне улыбался однажды представил себе Штюрмер перед зеркалом отрабатывает позу, думая, что она подчёркивает величие его положения в государстве. Сам посол, затянутый в костюм олицетворял холодную официальность и лицо джентльмена непроницаемо для Штюрмера как тот ни вглядывался в него, стараясь сообразить о каких чрезвычайных мерах говорит эта седая лиса, но надо что-то отвечать. Запись из дневника французского посла в Российской империи Жоржа Мориса Палеолога от 16 октября 1916 года: «Вот уже несколько дней в Петрограде циркулирует странный слух: уверяют, что Штюрмер доказал, наконец, императору необходимость кончить войну, заключив, в случае надобности, сепаратный мир. Более двадцати лиц пришли ко мне с расспросами. Каждый получал от меня один и тот же ответ: «Я не придаю этим россказням никакого значения. Никогда император не предаст своих союзников». Я думал, тем не менее, что легенда не пользовалась бы таким кредитом без содействия Штюрмера и его шайки. Сегодня по повелению императора телеграфное агентство публикует официальную ноту, категорически опровергающую слух, распространяемый некоторыми газетами о сепаратном мире между Россией и Германией». — Ваше превосходительство, но можете мне поверить на слово, что я приму решительные меры, — заверил премьер-министр Борис Владимирович Штюрмер и сделал движение, будто бы собирается действовать сейчас, а сэр Джордж Уильям Бьюкенен, который был мастером психологической войны сморщил лицо, как будто съел лимон без сахара. На вид ему можно было дать где-то около пятидесяти лет: лощёный, со вкусом одетый и первым делом напрашивалась мысль, что это британский аристократ. Вот только в отличие от изнеженных придворных в глазах седовласого стоял вечный холод и такой взор больше подошёл бы матёрому убийце. — Ваше превосходительство, я жду вашего ответа до завтрашнего дня, — с нажимом сказал 61-летний посол Великобритании в Российской империи сэр Джордж Уильям Бьюкенен и попрощался, а злой канцлер или немецкий камергер Штюрмер долго стоял, что даже про больные ноги забыл и вдруг обрушился в кресло и схватил телефон. — Россия это вам не Англия, потому никогда не нарушает своих обещаний первой и может так поступить лишь с нарушителем оных, так что вашему королю Джорджу не нужно беспокоиться о своей жемчужине Индии ровно до тех пор пока у моего императора не возникнет недоумённых вопросов по иным договорам! — лаконичным тоном заверил премьер-министр и министр иностранных дел Российской империи Борис Владимирович Штюрмер. Говорят, если же дискуссия названа на дипломатическом языке откровенной, то значит она велась в резких тонах и стороны недвусмысленно высказали всё что они думают друг о друге и эту беседу с полным основанием можно было бы назвать чрезвычайно откровенной. Русский генерал Алексей Ефимович Едрихин не просто предвосхитил Великую войну, но подробно изложил её главную причину: опасение Англии потерять мировую гегемонию из-за растущего могущества Германии и выдал оптимальное решение островитян, к которому непременно прибегнут, решая данную проблему: попытаются стравить Кайзера с российским императором и дальнейшие события, включая ход войны совпадали один в один. Англия сделает так, что Россия возложит на себя, по меньшей мере, три четверти всей тяжести войны на суше, но зато про необходимость кредита, нужного стране выложил как на духу и поставил вопрос как добиться от англичан, оговорив, что допустимы любые средства. Отнюдь не Россия определяла планы военных операций на своих фронтах ввиду хотя бы внешнего долга западным партнёрам и Японии. Известно, что Россия расплачивалась солдатами с офицерами на Западном, Салоникском фронтах и беспрекословно выполняла инструкции Лондона, Парижа, а с 1917 года и Вашингтона, чтобы в этом убедиться достаточно ознакомиться с газетами США, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Греции, где говорилось об обмене царских долгов на жизни русских солдат и офицеров. По воспоминаниям президента Франции Пуанкаре, Дэвида Ллойд Джорджа, маршалов Фоша и Петена, то российскому командованию было фактически приказано наступать в Восточной Пруссии летом 1914 года, чтобы ослабить германский натиск на Францию и Бельгию. Характерно в этой связи, что примыкающий к российской границе восточно-прусский форпост Мемель (ныне литовский город Кла́йпеда) оказался почему-то вне наступления русских войск. Разве что, только сербы и черногорцы смогли в тот период отбить ряд порывов германо-австрийских войск. Кончилось же дело как известно полным разгромом русских войск и успешным контрнаступлением германцев в том числе в российском Царстве Польском. От западной границы Российской империи Берлина было километров двести пятьдесят, но наступать отчего-то решили в самом крупном районе Восточной Пруссии, укреплённой в то период несравнимо лучше, чем берлинское направление. Иной характерный пример прорыв русского фронта от северной Польши до Подолии и Прикарпатья в 1915 году с огромными потерями. В тот период на огромной фронте протяжённостью почти в 1200 километров одна винтовка приходилась на двух-трёх солдат на что сетовали Алексеев, Рузский, Брусилов, Духонин, Деникин, наконец, Великий князь Николай Николаевич пока ещё удалось удержать Ригу, Двинск, Минск и не пустить противника в Киев, но какой ценой и где же в тот момент были союзники? Примерно тогда же при попустительстве, если не содействии союзников в чём свидетельствуют документы Болгария вступила в войну на стороне Германии, Австро-Венгрии и Османской империи на одной операции русского флота в болгарских или турецких портах в ответ на это не последовало! Неудивительно, что со вступлением в войну Болгарии в несколько недель была решена участь Сербии и Черногории. Пробиравшиеся через албанские горы, подвергаясь кровавым набегам шиптаров Албанию как и Болгарию возглавлял представитель германской Саксен-Кобург-Готской династии остатки армий Сербии и Черногории вместе со многими тысячами беженцев получили в конечном счёте временное убежище острове Корфу, на юге Албании и в северной Греции, но до весны 1917 года мер по вступление королевства Греции в войну на стороне Антанты союзники не предпринимали. Между тем, поддержка со стороны Греции могла бы сохранить балканский фронт и не допустить объединения войск Германии и её союзников на Балканах и в центральной Европе после эвакуации Сербии с Черногорией.       В 1915 году союзники попытались было захватить обещанные России Босфор и Дарданеллы с Мраморным морем, но Дарданелльская операция, призванная упредить Россию была организована Уинстоном Черчиллем поспешно и неумело, увенчавшись разгромом турками среди которых выделялся молодой офицер Мустафа Кемаль будущий Ататюрк англо-французского экспедиционного десанта, никакой поддержки у Черноморского флота не запрашивавшего, хотя потом союзники остались на ряде Эгейских островов наступательных операций в Греции, Албании или на турецком берегу ими не предпринималось вплоть о конца 1917 года. Более того: Антанта всячески отговаривала Петроград от нанесения прямого военно-морского удара по Константинополю и Босфору, а в самом начале военных действий, при странном попустительстве Лондона, Парижа. Более того Антанта поощряла наступление русских войск на Константинополь в суровых природных условиях Восточной Анатолии, почти за 2000 километров до турецкой столицы! Русские войска на Кавказском фронте под командованием Юденича и некоторых других генералов добились серьёзных успехов, захватив к 1917 году черноморский порт Трапезунд, Эрзурум и район озера Ван. Однако суровые природные условия, ухудшение положения на германском фронте и опять фактический отказ союзников от совместного с русскими наступления в том числе с ряда Эгейских островов и Южных Балкан на столицу Турции озадачивали русское командование как и явное промедление с вступлением Греции в войну с Центральными державами. Расчёт в Париже и Лондоне делался на истощение русских сил в Анатолии, что исключало бы их прямой удар по Босфору за счёт чего могли овладеть Константинополем.       Самостоятельных действий в упомянутых вопросах Россия не предпринимала, жертвуя тысячами жизней русских солдат и офицеров в суровых горах, долинах и ущельях Восточной Анатолии (Западной Армении), тем времене, на противоположном конце огромного фронта, войска Германии при пассивном поведении русского командования, а в начале 1917 года овладели Ригой, вскоре Двинском и некоторыми островами вблизи Эстляндии, таким образом, кратчайший путь на Петроград фактически открыт и вновь союзники никаких отвлекающих операций не предпринимали даже для проформы ни на западном, ни на итальянском, ни на балканско-турецком фронтах. На период массового истребления и выселения армянского населения в Восточной Анатолии, Киликии и в других местностях крупные наступательные действия противников Османской империи приостановились. Да, оказывалась некоторая помощь армянским беженцам и партизанам греков в Османской империи не трогали до весны 1919 года однако наступательных операций в глубинные районы Анатолии не предпринималось за исключением незначительного продвижения линии фронта британского на юго-востоке Анатолии и русского в восточной Анатолии. По мнению ряда британских СМИ того времени: «Русским уготовано увязнуть в помощи армянам, чем наступать в Анатолии». Прямой удар на турецкую столицу и грамотные действия союзников в эгейско-проливном регионе вывели бы из войны не только Османскую империю, но и Болгарию, у которой к 1916 году испортились отношения и Румынией и с Грецией, у которой София с позволения Лондона и Парижа отхватила выходящий в Эгейское море регион (Фракию).       Известно и то, что знаменитый Брусиловский прорыв в июле-августе 1916 года Петроград предлагал совместить во времени с вступлением в войну Румынии к чему готовилось правительство во главе с Брэтиану и с активными действиями союзников на южных Балканах. При таком раскладе с учётом географии румынских границ открывались возможности вывода из войны Австро-Венгрии и Болгарии, а также нанесения прямого удара по Босфору через Румынию (Добруджу) и Болгарию по суше, или по морю. Союзники настояли, чтобы сперва последовал Брусиловский прорыв, а Румыния позже поддержит наступательные действия русское наступление. В результате германцы смогли почти целиком закрыть брусиловскую брешь на австро-русском фронте в то время как союзники России вели позиционнные бои на юге Балкан и на итальянско-австрийской границе. Вступление в войну Румынии сперва привело к успехам румынских войск, но вскоре германские и австро-венгерские войска с участием болгар сумели оккупировать основную часть Румынии, включая Бухарест. Только вмешательство русских войск спасло до трети территории тогдашней Румынии и что немаловажно почти всю дельту Дуная от оккупации, не линия Восточного фронта удлинилась до почти на 400 километров, так что дело не в украденных победах, а в военно-политических и социально-экономических условиях, в которых оказалась к 1917 году Российская империя по результатам февральских событий ставшая демократической республикой. Эти условия вели к окончательному разрушению России, на поражение которой была нацелена стратегия союзников по Антанте. Это видно не только из упомянутых и многих других фактов, но и по факту их наступления по фронтам Первой мировой, то есть сразу после выхода России из мировой войны. Под англо-французской оккупацией оказался район Константинополя с проливами ряд южных районов Австро-Венгрии и Османской империи и союзники нацеливались на Архангельск и Одессу, на Дальний Восток, на Петроград, на Кавказ и Крым, подбираясь к границам обвалившейся не в последнюю очередь их же стараниями романовской империи и готовясь к дележу большой добычи. — The game is afoot, — снисходительным тоном сообщил господин посол напоследок.

***

Россійская имперія. Петроградъ.

Дворцовая набережная, 4. Англійское посольство.

15:00

***

— Сэр, получена шифровка из Лондона! — крикнула криптограф в британском посольстве и баронесса Амалия Фредерика Николетта Люцилла Корф. — Амалия, но я не привык работать в вестибюле, так что прошу преследовать в мой кабинет на втором этаже, — сердито проворчал Бьюкенен, отдавая пальто английского кроя швейцару. Они прошли в кабинет и баронесса Корф терпеливо дождавшись пока посол сядет за стол и положила лист с расшифрованным сообщением из Лондона. Лондон потребовал от посла Великобритании в Российской империи сэра Джорджа Бьюкенена найти предлог для поездки в Ставку и увидеться с императором, видя какой разброд царит в правительстве, а британское правительство хотело уверенно знать позицию и настроение императора. Кроме того хотели перепроверить данные, которые получали из русской Ставки от своей военной миссии, прочитав шифрограмму, которую принесла криптограф и баронесса Амалия Корф сэр Джордж Уильям Бьюкенен как положено расписался в углу бланка, но перо зацепилось и резким росчерком оборвал подпись. Абсолютно не понимали в Лондоне особенности положения дипломатов при императорском дворе, так как к императору прорваться было нелегко даже когда тот жил в Александровском дворце, а теперь чтобы попасть в Ставку нужно было преодолеть множество бюрократических барьеров и до поездки могли пройти месяцы сэр Джордж Бьюкенен использовал несколько способов дать знать Его Величеству, что он рвётся к нему в Ставку, но его сигналы до монарха не доходили. С тех пор как премьер-министр Борис Владимирович Штюрмер руководил министерством иностранных дел сэр Джордж Уильям Бьюкенен хорошо узнал и понял, что этот ставленник Распутина не так примитивен как его характеризовали. При довольно ограниченном уме он был опытным ловким интриганом Бьюкенену, общаясь с ним приходилось напряжённо вслушиваться в каждое слово, а в свою очередь Штюрмер понял, что английский посол для него очень опасен и на открытую борьбу с ним пока не шёл, решив, что раньше надо подорвать давнее уважение и доверие императора, а пока это доверие есть, несмотря на благорасположение императрицы и поддержку Распутина начинать решающий бой с Бьюкененом опасался. Пока он вооружал против него императрицу Александру Фёдоровну рассчитывая, что соответственно настроит и своего венценосного супруга. С Бьюкененом же был предельно благожелателен и даже льстив, делал вид, будто бы идёт на всё чего желает посол на самом деле ничего не делал потом объясняя это тем, что власть его далеко не безгранична. Бьюкенен прекрасно знает, что его власть сейчас может быть ограничена только императрицей и должен понимать, что пытаться обойти премьера бесполезно и опасно, разгадывая стратегию английский посол приходил в бешенство, которое должен был, однако, скрывать. Так Штюрмер поступал с просьбами Бьюкенена о желании посетить Ставку — после каждой такой просьбы посла он немедленно ехал к императрице и получал её согласие на отказ. Из дневника посла Великобритании во Франции лорда Фрэнсиса Берти от 16 октября 1916 года: «Видел письмо из надёжного источника. Оно отправлено из Петербурга и датировано 25 сентября: «Русская гвардия понесла очень большие потери между Ковелем и Гродно». Гвардейцами командовал генерал Безобразов, которого император назначил на этот пост, невзирая на противодействие генерала Алексеева. Ввиду готовящегося наступления германских войск в Петербурге царит уныние, солдат, снарядов и легкой артиллерии, а также винтовок все больше их почти достаточно. В марте 1915 года Россия производила ежемесячно 500 тысяч снарядов. В прошлом месяце она получила 4 миллиона лёгких снарядов в том числе из-за границы, а производство пушек на Путиловском заводе почти сравнялось с выпуском до секвестра. Вскоре рассчитывают на рост производства до 250 пушек ежемесячно, не хватает тяжёлой артиллерии и крупнокалиберных снарядов. Эта нехватка стала причиной тяжелых потерь и остановки в наступлении русских, когда перед ними оказались не австрийцы, а немцы. Удручает и дезорганизация, рост прожиточного минимума и некомпетентность правительства, утверждали, что положение Штюрмера находится под угрозой, что его покинули сторонники митрополит Питирим и Распутин. Его преемником на посту председателя Совета министров называют Трепова. Ходили слухи, что министром иностранных дел назначат Гирса или Боткина, но из этого ничего не вышло. Однако, учитывая общий крайне правый уклон и реакцию такие перемены личностей не сыграют большой роли. Все упомянутые персоны в глубине души настроены против либеральных идей и принципов. Они молчат, потому что не могут иначе, если они и открывают рот, то говорят не то, что думают, откровенничают только с близкими друзьями, перед которыми можно не таиться. Журналист Булацель, который оскорбил Англию и вынужден был извиняться перед послом Великобритании утверждает, что Штюрмер, приказав ему умиротворить посла извинениями признался, что разделяет его взгляды. Вести порядочную международную политику правительство обязывает Москва партии национально-либерального толка. Петербург не заслуживает такой же похвалы». — Министр иностранных дел Эдвард Грей, виконт Грей оф Фаллодон в шифрограмме сообщал, что указом короля Джорджа V командующий Балтийским флотом Российской империи Андриан Непенин был награждён Большим крестом ордена Бани. Вам как чрезвычайному и полномоченному послу поручается вручить этот орден, который выслан, — восторженным голосом говорит баронесса Амалия Корф, а дипломат недоумённо посмотрел на коллегу. — Мне непонятен ваш восторг и это неуместная акция, — сухо отозвался господин посол. — Разрешите сказать моё мнение, — говорит баронесса Корф. — Амалия, я слушаю вас, — дал слово сэр Джордж Уильям Бьюкенен. — Кроме того, что акция как вы правильно сказали неуместная, но она ещё и бестактная. Наградить командующего Балтийским флотом, забыв о командующем Черноморским флотом это Александр Васильевич Колчак, который передал морскому атташе Фрэнсису Кроми карты минных заграждений Балтийского и Чёрного моря, но Адмиралтейству это надо исключительно в мирных целях. Оба они с их флотами не заслужили никакого ордена, но если мы всё-таки награждаем адмирала Балтийского флота, то почему обходим наградой Черноморского? — задала резонный вопрос британский криптограф, бывшая сотрудница комнаты 40 и баронесса Амалия Фредерика Николетта Люцилла Корф. — Это есть ваше мнение? — удивлённо воскликнул британский посол и нетерпеливо поднял усталый взгляд из-под кустистых бровей. — Сэр, не стоит ли, забыв о бестактной сущности акта незамедлительно просить императора Всероссийского самого принять эту награду, так сказать символически за подвиги всего русского флота это будет важным поводом для вашей поездки в Ставку. Вспомните, когда 16 февраля привезли жезл фельдмаршала он принял его немедленно! — с озадаченным лицом предполагает криптограф в британском посольстве и баронесса Амалия Фредерика Николетта Люцилла Корф, а Бьюкенен молчал и этой красивой баронессе нельзя отказать в изворотливости и известная аристократка ход предлагала отличный. — Подготовьте шифрограмму в Лондон, — распорядился посол. — Вы не боитесь, что там решение этого вопроса затянется? — спрашивает криптограф. — Боюсь, а где же герцог и герцогиня Стаффордширские? — с нервной улыбкой спрашивает Бьюкенен и выжидающе смотрел на баронессу как бы подсказывая принять верное решение, касавшееся непосредственной МИ-6. Последнее время не раз через герцога и герцогиню прибегал к помощи секретной службы Великобритании, когда нужно было подтолкнуть неповоротливое министерство. Какая Эли́забет красивая и желание вновь пробуждалось в этом не молодом мужчине и он хотел, но теперь боялся Елизаветы и своих желаний. — Освальд Теодор отлучился на несколько часов по делам, а его беременная супруга Эли́забет Александра 24 сентября уехала в королевство Вюртемберг к своим родителям, старшей сестре, королеве Беатрис и племянникам. Я попрошу проследить за прохождением вашей шифрограммы, — угодливым тоном отвечает криптограф в британском посольстве и бывшая сотрудница комнаты 40 в Адмиралтействе баронесса Амалия Фредерика Николетта Люцилла Корф и ещё угодливее попросила разрешения идти выполнять поручение. — Эта обворожительная герцогиня Стаффордширская больше куртизанка, которая время от времени выходит на охоту за толстыми кошельками в рестораны и салоны, чем дипломат, но работает более продуктивно, чем большинство сотрудников этого посольства, — подытожил посол Великобритании в России сэр Джордж Уильям Бьюкенен. Он потягивал чёрный чай, читая последние новости можно было положиться на то, что коллеги подают Его Величеству доклад, но это не снимало ответственности с посла ведь мало для короля отчёт составить важно не пропустить срочных вестей в нужный момент, помочь соотечественникам, присутствующим здесь, то надо заплатить чиновнику, чтобы узнать больше подробностей. С последним, правда, в последнее время сложнее, но не настолько, чтобы оказаться без информаторов ведь помимо шпионов хватало просто сочувствующих, убеждённых либералов, желающих перенимать у Запада только самое лучшее, тех кто заинтересован в сближении с Великобританией. Помимо этого имелось несколько некоммерческих благотворительных организаций, которые приносили дивиденды в виде хорошего отношения к Лондону своими делами. Английские школы, в которых упор делают на язык, литературу и культуру готовят кадры для дипломатов Российской империи и в то же время приучают русских учеников к мысли, что всё лучшее именно в Великобритании. Международные организации, трудящиеся на европейских монархов, которые способны оплатить услуги, также нельзя было оставлять без надзора. Сильная Россия, конечно, никому не нужна в цивилизованной Европе, но это не значит, что её благами нужно делиться с другими конкурентами, а Германия лезла постоянно, стараясь насадить свои заводы через инвестиции. Как удержаться и не дать наглецам по носу, перекупая землю и недвижимость, но, однако сэр Джордж Уильям получал от неё истинное удовольствие. Великобританию и Российскую империю разделяло большое расстояние, но это не значило, что дипломаты Лондона не были солдатами на передовой ведь война — это всего лишь часть политики, а её ковали именно здесь в посольствах. — Второй секретарь сэр Алан Чарльз Смит крайне очень недолюбливает меня и Эли́забет Алекса́ндру, считая что дипломатия, криптография и разведка — это дело джентльменов, а не прекрасных дам! — с обиженной интонацией говорит криптограф и баронесса Амалия Корф, облачённая в белое кружевное платье. Как писал офицер МИ-5: «У женщины не хватает терпения, методичности, внимания. Женщина неосторожна и что ещё важней её сердце может оказаться сильнее головы». В годы Первой мировой войны британцам в организации женского шпионажа мешал имперский снобизм и пережитки викторианской Англии в восприятии окружающего мира. Их германские коллеги привлекли на службу куртизанку и танцовщицу Мату Хари, но её непредсказуемое поведение должно было заставить руководителя разведки как французской и германской отказаться от самой мысли хоть как-то использовать женщину в шпионских целях. Она знала языки и по обе стороны Рейна у неё было множество высокопоставленных знакомых, но ей не хватает интеллекта, но Лео Фауст, который в Первую мировую войну был корреспондентом голландских газет и в Париже встречал Мату Хари на разных мероприятиях: «Все эти годы во мне росла убеждённость, что никакой шпионкой она не была. Ей это просто не было нужно, потому что она могла получать достаточно денег совсем другим путём. Кроме того, она была слишком глупа, чтобы хоть кто-то нашел её подходящей для шпионской работы. Напротив, такого человека следовало бы рассматривать как опасность для самого себя, если доверить ей какую-либо тайну». — Амалия, вы сегодня будете присутствовать на балете в Мариинском театре, где ожидается аншлаг? — с любопытством поинтересовался джентльмен. — Да, — кивнула баронесса Амалия Корф.

***

Россійская имперія. Петроградъ.

Шпалерная, 47. Таврическій дворецъ.

20:30

***

— Михаил Владимирович, я подготовился говорить только с вами по душам, чтобы ничто из нашего разговора не вышло за пределы этой комнаты, — дрожащим голосом начал разговор министр внутренних дел Александр Протопопов. Родзянко заманил в ловушку предложил встретиться в кулуарах Таврического дворца, сказал, что должны поговорить вдвоём, когда министр внутренних дел явился, то оказалась дюжина депутатов на небольшой вечеринке чуть не весь Прогрессивный блок: профессор истории Милюков, который пустил про него прозвище «Гришкин кафтан» и ярый монархист Шульгин, на ядовитый язык которого только попадись и Шингарёв — учёный чистоплюй и граф Капнист — хитрейшая бестия без Бога в душе и Энгельгардт со своей родословной спесью и ещё какие-то потом даже не мог всех в точности припомнить, так как он там перенервничал, не успевая огрызаться на все их оскорбления. — Пора секретов прошла и всем давно ясно, то надо думать вы хотели разговаривать не об интимных семейных делах, а тогда просто обязан сообщить своей фракции в Думе и какими судьбами пожаловал министр внутренних дел! — громогласно заговорил лидер кадетов Павел Милюков как с парламентской трибуны в Вестминстерском дворце в Лондоне. — В таком случае я ничего не скажу, так как я хотел товарищеского разговора, — огрызнулся Протопопов и попробовал встать, но его тело, будто бы свинцом налилось, а историк Милюков подбежал к нему, навис над ним и забрызгал на него слюной. — Вы нам не товарищ, так как вы в одной лодке со злым канцлером Штюрмером, который помогает врагам России! Вас в кресло министра посадил сам царицын любовник Гришка Распутин и вы так счастливы, а возможно вы с самой царицей того-этого! — прокричал тучный русский политический деятель, лидер партии Союз 17 октября (октябристов), действительный статский советник, гофмейстер Высочайшего двора Михаил Владимирович Родзянко. Более того, союзники внесли свою лепту в раскачивание ситуации, а Франция и США не только вдохновляли парламентские изменения и Великобритания не стояла в стороне, хотя не была республикой, причём Родзянко прекрасно знал о том, что союзники не только помогали либеральной части депутатов, но оказывали поддержку военным. Причём Франция в поддержке последних особенно отличилась, настаивая на обязательности участия социалистов в формировании нового правительства новой России. Отдельно свою помощь революции оказывали Германия с Австро-Венгрией и помощь эта была отнюдь не только и не столько моральной, но не отставали и денежные мешки, делавшие хорошие деньги вокруг Земгора и военных заказов и эти вообще давали деньги всем, заранее раскладывая яйца по разным корзинам. Дополнительную кутерьму создавали члены императорской фамилии и группировки, стоявшие за каждым из Великих князей, Великих княгинь и Великих княжон. Вся эта публика интриговала, пытаясь нужного кандидата продвинуть на престол и в многоголосии заговоров, интриг и взаимного предательства Родзянко собирался половить рыбку в мутной воде. 22 марта 1911 года, став председателем III Государственной думы Родзянко начал привлекать к своей персоне внимание публики и часто в особняке проходили совещания руководителей думских фракций, заседания руководства партии октябристов и другие мероприятия нижней палаты парламента. Позднее в июле 1914 года манифестации специально задерживали у дома у Михаила Родзянко, где демонстранты были вынуждены слушать напутствия, понимая, что его личный вес зависит от значения должности председателя Госдумы и Родзянко всячески выпячивал значение парламента и говорил от его имени. Часто это сводилось к ожесточенной пикировке с министрами и царём, которые, по его мнению, унижали честь и достоинство Государственной думы. — О Распутине я вам всё расскажу, но я прошу вас не оскорблять императрицу Александру Фёдоровну, мать наследника престола и внучку королевы Виктории, раз вы так преклоняетесь перед просвещённой Европой, — продолжил речь 49-летний российский политик, камер-юнкер, действительный статский советник, помещик и промышленник, член Государственной думы от Симбирской губернии и последний министр внутренних дел Российской империи Александр Дмитриевич Протопопов, остановившись на секунду — Это же секрет полишинеля! — крикнул Андрей Иванович Шингарёв. — Я хотел столковаться с вами, но если я вам враг, то говорить не о чем, — с обидой заключил министр внутренних дел Российской империи и наступила пугающая пауза, а Родзянко и профессор истории Милюков переглядывались, а щеголеватый Шингарёв сказал. — Мы хотели выяснить можем мы быть товарищами и априори принять вас как товарища мы не можем, поскольку слух о том, что вы креатура Распутина похож на правду. Вы вошли в правительство, которое возглавляет этот немецкий камергер Борис Владимирович Штюрмер, а ему не доверяет Российская империя. Вы публично заявили, что программа Штюрмера это ваша программа и доказываете это своими делами. Вы даже сюда предпочли явиться не в сюртуке, а в мундире жандармского ведомства, но согласитесь форма мало располагает к беседе, — с надменной видом отвечает политический деятель, специалист в области государственного хозяйства и бюджета, представитель либеральной общественности и публицист Андрей Иванович Шингарёв, развалившись в кресле, а депутат потом сделал в его сторону широкий приглашающий жест. — Какой может быть товарищеский разговор, если вы сразу делаете из меня подсудимого и врага народа. Мало того, уважаемый господин Павел Николаевич Милюков грозится завтра опубликовать слова в печати, но так вот моему назначению этот придворный маг Григорий Ефимович Распутин не имеет никакого отношения, что даже сам король Великобритании и Франции пока Джордж в письме императору дал обо мне восторженный отзыв, также за меня просил министр иностранных дел Сергей Дмитриевич Сазонов и русский посол в Лондоне граф Александр Константинович фон Бенкендорф! Или уже у вас уже республика и свой демократический президент имеется?! — наигранно возмутился министр внутренних дел в комнате отдыха Таврического дворца, назвав думской публике важных лиц, которые порекомендовали его на пост главы МВД, чтобы заручиться доверием. Летом 1916 года Англию посетила парламентская делегация и возглавлял землевладелец и промышленник, председатель петроградского отделения Русско-Американской торговой палаты Александр Протопопов. Он был товарищем председателя Думы, одним из лидеров Прогрессивного блока. Объявлялось, что визит поможет налаживанию взаимопонимания между союзниками. Организовывались торжественные приёмы на высшем уровне, а на обратном пути произошёл загадочный случай: с Протопоповым в Стокгольме пожелал увидеться Фриц Варбург — это брат германского финансиста и разведчика Макса Варбурга и американских банкиров Пола и Феликса Варбургов. Почему-то глава парламентской делегации не отказался и как потом сообщал сам Протопопов и ему забросили удочки о сепаратном мире с Германией и он не стал обсуждать такие темы, но об этом известно только с его слов. Так ли было на самом деле, а британский король Георг V прислал царю восторженные отзывы о Протопопове, давал ему самые блестящие характеристики. Как раз в это время император Николаю II пришлось решать вопрос о назначении министра внутренних дел Хвостов, занимавший пост, перессорился не только с оппозицией, но и с главой правительства Штюрмером. Родзянко доказывал, что он человек энергичный, сможет навести порядок в государственной системе, учитывая его успех в Великобритании, тем более ходатайствовали министр иностранных дел Сергей Сазонов, русский посол в Лондоне граф Александр Константинович фон Бенкендорф и министерство внутренних дел всегда было главной мишенью нападок для либералов. Назначение вице-спикера и прогрессиста должно было примирить власть с оппозицией, поэтому император согласился и Протопопов стал министром. Александр Протопопов превратился в монархиста и в Думу явился в жандармском генеральском мундире и прежние товарищи по Прогрессивному блоку освистали, называли предателем, но продолжал показывать себя вернейшим слугой Государя. Когда Николай II находился в Ставке Протопопов ездил с докладами к императрица и та поверила — это искренний защитник трона, а донесения нового министра императору всегда были бодрыми, уверенными: ситуация под контролем и с имеющимися проблемами он справится. Наконец-то нашёлся министр, способный решить дела, встать на пути раскачки лодки, но на самом деле реальных мер не предпринималось. Нарастал поток клеветы на Высочайшую семью и стали ходить фальшивые письма Великих княжон к Распутину и больше выделялась тема связь императрицы Александры Фёдоровны с Германией и подготовка сепаратного мира. Разумеется, эта кампания нацеливалась не столько на Распутина, а сколько на самого императора и требовалось опорочить власть, настроить против общественность, армию и народ. Правительство — марионетки Распутина, а в царской семье разложение, разврат, измена. — Что вы такое говорите? Как говорил во время экскурсии в Лондоне в составе парламентской делегации под вашим руководством по Вестминстерскому дворцу, где заседает британский парламент: «Мы не оппозиция Его Величеству — мы оппозиция Его Величества», а я даже удостоился неофициального приёма в Сент-Джеймсском дворце у Эдварда, принца Уэльского и Его Королевское Высочество даже сказал, что я буду лучшим российским президентом, — открестился лидер кадетов Павел Николаевич Милюков, подняв руки вверх, а глава МВД замолчал, не зная, что говорить дальше, а мысли путались, но Александр Протопопов гордо поднял голову вверх и смотрел с усмешкой и мысленно произнёс: «Что приумолкли, голубчики? Давайте признавайтесь, что вы-то Государя не любите. Молчите? Тогда я вам добавлю ещё». — Каждый мой шаг в министерстве внутренних дел — это исполнение воли нашего Государя, а не как вы выразились злого канцлера Бориса Владимировича Штюрмера с сумасшедшим монахом Распутиным! — с уверенностью говорит Протопопов, пытаясь завоевать доверие Прогрессивного блока. — Александр Дмитриевич, мы должны, прежде всего, прояснить наши отношения и я осуждал вас публично и могу повторить сейчас, но не знаем, что о вас думать, то ли вы мученик и пошли в министры с целью сделать что-нибудь такое прогрессивное или вы честолюбец и увлеклись блестящим положением, зная, что ничего сделать не можете. Были люди, которые вас любили, уважали, а теперь ваш кредит доверия низко упал, а особенно после тёмной истории в нейтральном Стокгольме на обратном пути, — снисходительным тоном говорит председатель Государственной Думы Михаил Родзянко. Отстаивание всегда и во всём чести и достоинства представительской власти часто выливалось в отстаивание значения и персонального статуса как председателя Думы. Не менее колоритные спектакли устраивались, если император Всероссийский не прислушивался к его словам, то на заседании объявлялось, что достоинство Думы оскорблено, если царь соглашался с мнением Родзянко, то громогласно объявлялось о его личной победе и авторитета. С началом войны предполагалось, что о политике будет забыто, а думские сессии будут посвящены практическим вопросам войны и бюджета. Такое положение дел не устраивало Михаила Родзянко и он делал всё чтобы оставаться в центре общественного внимания и часто посещал действующую армию и одним из первых поднял тему измены в высшем руководстве страны. Весь период войны Михаил Владимирович Родзянко различными способами выдвигал требования об отставке премьера и о даровании права формировать правительство. Так на сессии Государственной думы правительство, назначенное императором подверглось нападкам и нагнеталась истерия в обществе по поводу глупости или измены. К концу 1916 года положение на фронтах внушало здоровый оптимизм и армия доукомплектовывалась и готовилась к решающему наступлению весной 1917 года, которое как многие полагали должно было положить конец войне и принести России победу. Однако пока разучивали марш «Торжественный вход в Константинополь», а в столице происходили события, которые должны были в ближайшие месяцы потрясти Россию и никакие уступки власти не удовлетворяли думских лидеров, желавших неограниченной власти. Со страниц думской и оппозиционной прессы эти настроения проникали в массы, проникали в войска на фронте. Под давлением Государственной думы министры менялись с такой скоростью, что это явление получило название министерской чехарды. К 1917 году Родзянко стал одним из самых публичных политиков без его участия не обходилось ни одно крупное событие, мероприятие или торжество, ни одна манифестация. Как вспоминала его супруга, княжна Анна Николаевна Голицына: «Он положительно один для борьбы со всеми тёмными силами все напуганные обыватели, начиная с Великих князей обращаются к нему за советами или с вопросом, когда будет революция?». В столичных салонах царило убеждение, что во главе заговора стоит Михаил Родзянко и посол Великобритании сэр Джордж Уильям Бьюкенен и что переворот будет осуществлен офицерами Лейб-гвардии по примеру государственных переворотов прошлого, если вопрос о насильственной смене власти уже созрел во многих умах, то методы переворота не были определены всеми участниками заговора. — Если здесь мне говорят, что меня больше не уважают, то на это ответ может быть дан не в обществе, а лицом к лицу с револьвером в руках, что же касается отношения ко мне общества сужу о нем каждый день в часы приёма мной обездоленных и страдающих людей никто ещё не уходил от меня без облегчения и это общество меня ценит. Ваша поддержка мне, конечно, нужна, но я её не нашёл, но что же делать? Я пойду дальше без вас, но с моим любимым Государем и я исполняю волю, поскольку я всегда именовал себя монархистом, а вы хотите перемены режима, но этого вы добьётесь! — сквозь зубы процедил Александр Дмитриевич Протопопов, поэтому кто-то засмеялся, но министр внутренних дел даже не обернулся. Глава МВД с торжеством наблюдал, что его судьи прячут глаза от его прямого взгляда: «Что же это вы засмущались, господа хорошие? Можете моё заявление завтра опубликовать в газетах! Обожглись, господа» и в самом деле разговор сразу лишился прежнего накала, а Милюков нашёл нужным принести извинения и сказал, что мысль о публикации содержания беседы не является обязательной. Разговор сам собой прекратился и Протопопову было ясно, что примирения с Прогрессивным блоком у него быть не может и Его Императорское Величество не найдёт общий язык. Сознание этой объединяющей с царём ясности вселило уверенностью и вовремя, потому что России нужны потрясения, чтобы самодержавие прекратило существование в прежней форме. Управление превратится на манер Великобритании, где монарх царствует, выполняя представительские функции, но не обладает реальной властью, которая находится в руках банкиров, фабрикантов, заводчиков и только тех кругов аристократии и дворянства, что с ними связана кровными и деловыми узами. — Я министр внутренних дел — это карающая рука монарха, а не адвокат для либералов, рвущихся к власти! Всякие там ваши намёки на несовершенство власти что это такое? Подкоп под монархию вот что такое, поэтому я займусь этим как министр! — внезапно закричал Протопопов, вскочив с кресла. — Думайте, что вы говорите, но хорошо, что ваши слова не слышит милейший Александр Иванович Гучков, который вас явно на дуэль вызвал, — возмутился лидер кадетов и будущий министр иностранных дел Временного правительства Павел Николаевич Милюков. — Вы дешёвый популист. Вы грозите народным избранникам! — презрительно фыркали ему вслед Шингарёв и Родзянко. — Власть нужна только вам, но вопреки всяческим критиканам я спасу Россию и вы это увидите! — словно в экстазе громко заголосил глава МВД, поэтому на другой день он утром докладывал императору о своей вчерашней встрече, но говорил спокойно и обстоятельно, но так, чтобы Его Величества было понятно какой тяжёлый бой провёл он там за интересы самодержавия и как непримирим он был к каждой попытке бросить тень на священное Высочайшее имя. Это «нам с вами» было для Протопопова высшей наградой за вчерашние переживания и новым подтверждением, что царь с ним и бояться ему нечего.

***

Россійская имперія. Петроградъ.

Большая Конюшенная, 27. Ресторанъ «Медведь».

22:18

***

      Сумрачным мокрым октябрьским вечером к элитному ресторану «Медведь» на Большой Конюшенной подкатывали моторы, конные экипажи и дорогие извозчики и в череде гостей, которым дородный швейцар услужливо распахивал двери были предприниматели и интенданты с дамами полусвета, тыловики-офицеры, окопавшиеся в военных учреждениях столицы, земгусары и другая благородная публика, проматывавшая целые состояния, которые делаются в считанные дни на военных поставках. В этой пестроте одежд, лиц бритых и бородатых, лысых и кудрявых остались незамеченными несколько штатских и генералов, которых Александр Иванович Гучков пригласил на обед-совещание. Гучков держал в Медведе за собой просторный отдельный кабинет на втором этаже, с вестибюлем, камином и прислугой, которую по его просьбе тщательно проверил по жандармским каналам генерал Джунковский в бытность товарищем министра внутренних дел на предмет того, чтобы ни один человек из обслуги этого кабинета не только не служил в полиции, но и подлежал запрету вербовать его впредь. Собирались люди, составлявшие мозг заговора, а Гучков намеревался, наконец, поставить все точки над «i», вплоть до дат и исполнителей в конкретных планах дворцового переворота и хотел подбодрить участников заговора хлебосольством. Первым пришёл его друг и подчинённый, князь Дмитрий Вяземский член аристократического общества Петрограда, а также обладал знакомствами с офицерами конногвардейских частей. Он установил контакты с недовольными Его Величеством офицерами полков, расквартированных в Новгородской губернии в так называемых Аракчеевских казармах вдоль железной дороги, которой пользовался Государь в переездах между Ставкой и Царским Селом, поэтому князь Дмитрий Вяземский был надеждой и опора одного из основных вариантов заговора, при котором подчинённые гвардейские офицеры из Аракчеевских казарм должны остановить царский поезд на перегоне возле станции, арестовать монарха и принудить отречься от престола и удалить в монастырь императрицу. При сопротивлении Его Величества должна была ожидать участь императора Павла I, то есть физическое устранение.       Маленького роста масон Василий Гурко носил сапоги на высоких каблуках и держал очень высоко голову, чтобы казаться повыше, а император и императрица очень хорошо к нему относились, но Василий Иосифович, отец которого, замешанный в одну из громких финансовых афер предстал перед судом и был осуждён не мог простить Государю того, что он не вмешался в судебный процесс не помиловал дворян-аферистов. В Ставке Гурко руководил заговором и вовлекал в него новых генералов и одним был Лукомский. От командующего Северным фронтом генерала Рузского приехал доверенный генерал Крымов — это грузный, вечно недовольный человек с редкими волосами, расчёсанными на пробор и блеском тёмных глаз. Гучков весьма любезно приветствовал Крымова, повторяя много раз словосочетания господин генерал и Ваше превосходительство. Крымов известен своим коллегам и Александру Ивановичу как крайне жестокий и безжалостный человек и на фронте сотнями понапрасну губил людей, посылая эскадроны на пулемёты или в ненужные разведки, не брезговал рукоприкладством. Только недавно по ходатайству Алексеева ему как активному участнику конспирации дали дивизию и генеральское звание. Руководители заговора намеревались назначить его сразу после акции против Николая комендантом Петрограда для того, чтобы виселицами и расстрелами он быстро привёл в чувство чернь, которая на самом первом этапе драмы должна была немного побунтовать, чтобы изобразить бесчинствами начало революции, необходимой для действий генералов в Ставке и штабах фронтов против Государя. Такой же громоздкий как Александр Михайлович Крымов вошёл в отдельный кабинет элитного ресторана бывший военный министр Российской империи Алексей Андреевич Поливанов и широкая борода была расчёсана у него на две стороны под чёрными бровями скрывались глаза, которые радостно сверкнули при виде друга и соратника Гучкова, также присутствовал российский военачальник и генерал-лейтенант Пётр Александрович Половцов, внучатый племянник императоров Александра I и Николая I, ждавший своего часа в разведочном отделе управления генерал-квартирмейстера. Последним пришёл адвокат и депутат, пламенный оратор против правительства и Распутина Василий Алексеевич Маклаков и с Гучковым потёрлись щеками друг о друга, изображая дружеский поцелуй и вместе подошли к столу. Туда стали подтягиваться и остальные гости, а бывший военный министр Поливанов взял со стола рукой рюмку, выпил её и сказал, обращаясь к Гучкову как хозяину обеда. — Александр Иванович, я сначала предлагаю слегка заморить червячка закусками и сделать дело, ради которого собрались, а потом можно будет и отобедать! — торжественно объявил бывший военный министр Алексей Поливанов и предложение всем понравилось и господа депутаты стали наполнять тарелки и рассаживаться вокруг большого стола, оставив председательское место Александру Гучкову, когда все были готовы ему вынимать Гучков отложил в сторону салфетку, поднявшись и его вступительная речь была коротка. — Господа, сегодня нам предстоит назначить точную дату свержения Николая II и многие из вас с этим согласны. Я предлагаю 1 марта 1917 года и в этот день император Николай Александрович должен оказаться в безвыходном положении и лишиться короны, а если он будет сопротивляться, то, возможно, и жизни! — с преувеличенным пафосом начал говорить лидер октябристов Александр Гучков, а затем обвёл глазами присутствующих, увидев что возражений первый день марта не вызвал и раз подчеркнул. — Господа, я не возражаю отрубить голову императору Всероссийскому 11 марта 1917 года в годовщину убийства его прапрадеда Павла I в ходе гвардейского переворота, — с брезгливостью громко выражался участник дворцового переворота и русский генерал Александр Михайлович Крымов. Император Павел I был неоднозначным лидером и Петербург праздновал внезапную кончину императора. Немало врагов у него было за рубежом, но так за что был убит Павел и причём здесь британцы? О Павле ходили дурные слухи ещё до восшествия на престол и одни говорили, что им подменили мёртвого ребёнка императрицы Екатерины II Великой взяли из крестьянской семьи, а другие говорили, что он сын фаворита императрицы Сергея Салтыкова, но каким бы не было его происхождение в императорский двор император он не вписывался, поскольку проводил политику противоположную политики своей матери, императрицы Екатерины Великой. Он попытался обуздать аристократическую верхушку и улучшить положение крестьян, ограничив барщину тремя днями, запретив продавать крестьян без земли и разделять семьи при продаже. При нём наметилось сближение с наполеоновской Францией, которое угрожало Британии, а в Лондоне сделали соответствующие выводы и русский император пал жертвой дворянского переворота после подкупа на английские деньги. Неудивительно, что элита его ненавидела, воспринимая любые указы как помешательство и сумасшествие и изменения коснулись и внешней политики и после того как французы оккупировали Мальту рыцари обратились за помощью к императору, объявив его Великим магистром. За это император Павел I предоставил им покровительство и петербургскую штаб-квартиру, планируя затем возвести военно-морскую базу на островном государстве. Из-за этого Англия могла утратить влияние в Средиземном море и усугубляло положение и то, что Павел I заключил союз с Бонапартом, планируя совместными усилиями лишить Англию статуса великой державы, а тут ещё Россия и Франция собрались в совместный поход в Индию. Для Великобритании всё это сулило потерей торговой монополии ведь Российская империя хотела переключиться на французов, выбив для себя комфортные преференции. Очевидно, что терять крупный рынок Англия не планировала и император планировал объединить русскую православную и католическую церковь, что сделало бы Российскую империю Третьим Римом. Официально сообщили, что император Павел I умер от инсульта (апоплексического удара) в ночь с 11 на 12 марта 1801 года гвардейские офицеры избили императора за отказ отречься от престола, а после задушили, но причём Англия? Именно Англия обещала выплатить заговорщикам по два миллиона рублей и деньги планировали передать через аристократку Ольгу Жеребцову, любовницу британского посла Чарльза Уитворта, отправившись за субсидией обратно уже не вернулась, оставив эти деньги себе, но радость от кончины императора Павла I она явно испытала ведь он не только выдворил её любовника из России, но разорял её родню из семейства Зубовых. — Мы не должны спешить, но и оттягивать далее 1 марта 1917 года просто невозможно и информаторы в Высочайшем окружении сообщают, что Николай знает о нашем комплоте и кроме того в обществе уже почти открыто говорят о дворцовом перевороте, бунте в Петрограде, поэтому мы должны обезопасить вождей я имею в виду Александра Гучкова и Михаила Васильевича Алексеева. Для этого я предлагаю следующее: Александр Иванович и Михаил Васильевич должны в ближайшие дни объявить об обострении болезней и тому подобное и уйти с политической сцены в тень. Особенно важно для генерала Алексеева, поскольку имеются данные о том, что Николай не простил переписку с Александром Ивановичем насчёт диктатуры и намерен улучить момент, чтобы уволить начальника штаба. Николай и Александра непредсказуемы в действиях, а теперь в распоряжении способный министр внутренних дел Александр Протопопов, который много знает о нас, — продолжает речь бывший военный министр Российской империи Алексей Андреевич Поливанов. — Ещё две недели и мы его сломаем! — гневно выкрикнул масон Василий Гурко. — Я посоветовал князю Георгию Львову уехать в Крым и Его Величество отпустит Михаила Васильевича на лечение, а вместо генерала Алексеева мы подсунем Гурко временно исполнять должность начальника Генерального штаба, а по сути, хранить этот ключевой пост до решающего момента переворота! — с радостью поделился с колллегами князь Дмитрий Вяземский, поднимая бокал с белым вином. — Почему бы нам царя не прикончить в Ставке? У Михаила Алексеева найдётся несколько головорезов, которые сделают всё быстро и тихо или не пристрелить вместе с императрицей Александрой Фёдоровной, которая на днях собирается в Ставку или в Царском Селе во время их прогулок? — поставил резонный вопрос решительный, но недалёкий генерал Александр Михайлович Крымов. — Убийство императора в Ставке приведёт к немедленному расколу в действующей армии, есть части, которые искренне любят Николая II и они могут повернуть оружие против своих генералов, а не против немцев. В Царском Селе тоже есть верные царю войска, которые могут поднять бунт в столице и это может спровоцировать Гражданскую войну и привести к гибели офицерства, — начал объяснять бывший военный министр Алексей Поливанов, озвучивая давно продуманные им сценарии. — Алексей Андреевич прав, так как Его Величество должен отречься или погибнуть, но не в Ставке, не в Царском Селе, а в ловушке куда мы должны его загнать! Кроме плана князя Вяземского и моего с остановкой царского поезда в районе Аракчеевских казарм могут быть другие пункты, где есть наши люди. Главная задача — это выманить Николая из Ставки за несколько дней до 1 марта 1917 года или из Царского Села. Его надо как можно дольше держать вдали от императрицы Александры Фёдоровны, поскольку её решительность и ум могут в последнюю минуту разрушить планы. Николай пытается делать шаги навстречу нам вопреки советам Её Императорского Величества и надо лишать их информации о том, что происходит в столице и в Ставке, — с уверенностью говорил главный заговорщик Александр Гучков в кругу своих единомышленников. — Что мы будем делать до 1 марта 1917 года? — удивился депутат Василий Маклаков. — Василий Алексеевич, но теперь нам мало только говорить, пуская пыль в глаза, хотя речи должны стать намного острее. Мы должны до февраля так встряхнуть общество, чтобы температура поднялась до точки кипения! — нарочито ласково обратился к нему промышленник и лидер октябристов Александр Иванович Гучков. — Чем же вы думаете его так расшевелить? — удивлённо воскликнул Пётр Половцов. — Убийством Григория Распутина, его незаконной жены, графини Наталии Фредерикс и бывшей фрейлины Анны Вырубовой, но Распутина всё-таки предпочтительнее, поскольку графиня Наталья Фредерикс младшая дочь министра императорского двора. К тому же она аристократка и её семья имеет корни в высшем обществе как и семья Анны Александровны Вырубовой. Их смерть не вызовет ажиотажа как устранение этого мужика, осмеливающегося давать советы император , но необходимо, чтобы убийстве принимали участие родственники Его Величества, например, Великий князь Дмитрий Павлович и его интимный друг, князь Феликс Юсупов, женатый на княгине Ирине Юсуповой, а она троюродная сестра Дмитрия и племянница императора. Тогда оно внесёт ещё больший раскол и сделает нашими союзниками практически всех его членов и Великие князья неподсудны законам и монарх не сможет, ни арестовать, ни отдать под суд никого из них, тем более больно ударит по императрице Александре Фёдоровне и лишит её опоры и надежды на использование сверхспособностей старца в отношении цесаревича до Рождества Христова 25 декабря обязательно нужно произвести этот акт! — с гордостью и уверенностью говорил лидер октябристов и промышленник Александр Иванович Гучков. — Его Императорское Высочество Великий князь Дмитрий Павлович, когда не сидит рядом со своим двоюродным братом Николаем в Ставке и не выпрашивает у него пособия и награды болтается в Петрограде по борделям, а иногда развлекается однополой любовью с мужем своей кузины, а их жёны Виктория и Ирина даже не возражают их любви. Совсем недавно молодой князь Феликс Юсупов говорил на тему об устранении Распутина, но я мог бы вернуться в разговор к идее физического устранения и помочь аристократу аранжировать это, но это месть за то, что старец рассказал Их Величества о их гомосексуальном романе, — хорошо поставленным голосом оратора сказал депутат Василий Маклаков, намекнув на то, что все знали это отношения Феликса с Великим князем Дмитрием Павловичем. — Только помните срок не позже середины декабря, чтобы общественность успела достичь пика возбуждения до 1 марта 1917 года, а что же скажут союзники? — любезно обратился затем лидер октябристов Александр Иванович и слово взял Половцов, который служил по военно-дипломатическому ведомству, был военным агентом в Лондоне, где он проник в высшие сферы лондонского общества и сидел в управлении генерал-квартирмейстера Генерального штаба, где ведал связью с разведками Британии и Франции. — Господа, мои друзья в высших кругах Англии и Франции сообщают мне, что правительства Великобритании и Франции осведомлены в общих чертах о планах дворцового переворота и ничего не имеют против него при условии, если Россия всё-таки будет воевать на стороне Антанты. Кстати, что касается так называемого морского плана и в нём участвуют адмиралы и офицеры морского Генерального штаба душой которого были адмиралы Вердере́вский, Колчак и капитан первого ранга Житков, собиравшиеся заманить Александру Фёдоровну вместе с Государем на борт какого-либо из находящихся под влиянием заговорщиков броненосца и вывезти их в Лондон, потребовав отречения от престола, то Адмиралтейство нисколько против этого не возражает. Оно даже готово дать приказ подводным лодкам, базирующимся в Балтийском море под командованием Фрэнсиса Кроми сопровождать и охранять броненосец на самом трудном участке пути по Балтийскому морю до Датских проливов, — продолжил свой доклад военачальник и генерал-лейтенант Пётр Александрович Половцов, если это, правда, то спрашивается зачем нужно было Англии ослаблять своего союзника? На этот вопрос существует такой ответ: поскольку по результатам войны Россия должна получить проливы и Константинополь, а Англия этого не желала, то организовала переворот. Справедлива ли эта версия? Бьюкенен в своих мемуарах полностью её отвергает, а Павел Николаевич Милюков хранит по этому поводу молчание, а у Солженицына есть такие вот строки: «Бьюкенен давно перешагнул все дипломатические приличия и правила. Он открыто сближался со всеми врагами трона, дружески принимал Милюкова, обвинившего императрицу в измене союзному делу. У него в посольстве думские вожди и даже Великие князья заседали, злословили, обсуждая интриги против Их Величеств, если не заговоры». Это своеобразная версия взгляд на ситуацию и верно только направление — это противостояние монархии и оппозиционного думского блока и здесь надо признать, что содействие англичан, если оно действительно имело место и содействие Германии большевикам общей картины не меняет и русская трещина — это было внутри русских. — Пожалуйста, передайте своим друзьям в Адмиралтействе, что если морской план будет осуществлён, то британскому эскорту не нужно будет защищать броненосец и отвлекать внимание немцев, если Николая и Александру потопят немецкие родственники Гогенцоллерны где-то между Кёнигсбергом и нейтральной Швецией, то у нас будет меньше проблем, тем более того мы проинформируем Кайзера Вильгельма об этом специальном рейсе. Морской план остаётся весьма гипотетическим дело в том, что императрица Всероссийская Александра Фёдоровна вечно больна и не переносит качки. Вряд ли в осеннее время она согласится побывать в гостях у моряков, так что самым надёжным и реальным планом является «железнодорожный» — это устройство ловушки для императора где-то между Могилёвом и Царским Селом. 1 марта 1917 года Его Императорское Величество должен оказаться в ловушке, а очередную атаку для подготовки общественности к этому акту мы произведём 1 ноября на открытии сессии Думы. Ждите скандального выступления нашего друга и верного союзника Павла Милюкова! — с преувеличенным пафосом предложил лидер октябристов Александр Иванович Гучков. Один из прощальных гимнов в честь Российской империи принадлежит сэру Уинстону Черчиллю: «Ни к одной стране судьба не была так жестока как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена». — Я ещё хотел сказать, что у Феликса, которого называют вторым Бо Браммеллем имеются друзья, то ли не только друзья это герцог и герцогиня Стаффордширские, которые являются высокопоставленными сотрудниками посольства Великобритании, если не ошибаюсь Элизабет Александра советник по культуре при посольстве, а супруг Освальд первый секретарь, вероятно, это они накачивают русского друга планами по убийству Распутина, намекая на раскрытие Распутиным подробностей их личной жизни, но супруги Рейнер как иностранные дипломаты не могут участвовать в заговоре против императора пока что союзной державы, несмотря на их дипломатическую неприкосновенность, — с озадаченным лицом сообщает им российский военачальник и генерал-лейтенант Пётр Половцов, сидя на диване в отдельном кабинете ресторана. — Это же хорошо ведь посольство вещь такая, если не демонстрировать лояльность Англии можно и места лишиться, а так король получает возможность ввести в высший свет нужную Его Величеству даму. Это простолюдины могут считать, будто благородные дамы блюдут на самом деле кого не поскреби под лоском и манерами обнаружишь шлюху, — искренне обрадовался лидер октябристов и промышленник Александр Иванович Гучков. — Да, у них есть дипломатическая неприкосновенность, но кто сказал, что она защищает от несчастного случая? Вот запнётся господин посол сэр Джордж Уильям Бьюкенен на лестнице и отправится он на Туманный Альбион в коробке, обитой бархатом, а то что посол союзной державы крутит мутные дела с оппозицией в обход Его Императорского Величества его ни в одной стране по голове бы не погладят, а это ещё отличный повод для того, чтобы развязать войну, а значит и нам не поздоровится, — испуганным голосом протрещал депутат Василий Алексеевич Маклаков, опасаясь за свою безопасность. — Да, господин Маклаков прав, так как они как британские дипломаты не могут напрямую участвовать в заговоре против монарха из союзной Англии державы, поэтому представителей Антанты надо всячески отгородить от наших мартовских дел, поскольку в глазах общества и народа это должно выглядеть как сугубо внутреннее дело без иностранного влияния. На мой взгляд, такое известие о том, что за заговором стоят наши французские и британские союзники произведёт тяжёлое впечатление на русскую армию. Дисциплина слаба, а уж при таких вот новостях всё шире расходятся вопросы о том, а за что и во имя чего мы вообще воюем? Кто теперь эти союзники, но сэр Джордж Бьюкенен в последнее время установил тесные отношения с нашим Прогрессивным блоком, — с уверенностью сообщает Александр Иванович Гучков, поднимая в кругу своих единомышленников бокал шампанского. — Столичные жители ждали, чья возьмёт и не спешили ни на чью сторону, объявив нейтралитет. Добавьте к этому интриги в высшем свете, повышенную активность британского и французского посольств и картина предстанет совсем уж распрекрасная. Гуляли по толпе самые фантастические сказания и предположения, перечислялись имена генералов, Великих князей и прочих заинтересованных в мятеже лица, конечно, говорилось о том, что это всё проделки германского Генерального штаба, масонов, социалистов, анархистов, но что особенно интересно гуляла и довольно абсурдная версия, что это проделки союзников, хотя версия в стиле англичанка гадит не была основной, но факт циркулирования наводил на определённые мысли. Охранное отделение явно ведёт тайное наблюдение за английским послом, который развернул деятельность, встречаясь с высокопоставленными лицами среди которых были Гучков, Родзянко, Милюков и что самое интересное Великий князь Кирилл Владимирович. Кто основной выгодоприобретатель от громкого разоблачения? На первый взгляд ответ очевиден — это германский Генеральный штаб в лице Пауля фон Гинденбурга. Скандал такого масштаба вполне может пошатнуть позиции английской и французской партии, поскольку Россия может выйти из войны под напором общественного мнения, шокированного предательством союзников. Такой поворот событий может переломить военно-политическую ситуацию в мире. Германия ещё сильна, а выход России из войны высвобождает кучу немецких и австрийских дивизий с Восточного фронта и вся эта масса войск обрушивается на Западный фронт. После выхода России из войны вопрос капитуляции Румынии, а затем и Италии — это лишь вопрос времени, причём довольно короткого времени и Англия с Францией не будут особенно счастливы увидеть усиливавшуюся армию Центральных держав у своих окопов, тем более что США в войну ещё не вступили, а даже когда вступят, то им потребуется много времени на то, чтобы собрать и доставить в Европу контингент. В общем, такой расклад давал Германии очень многое, учитывая, что немцам не придётся держать на Востоке внушительную армию и эти силы можно будет перебросить на Запад. Что мы получим? Проливы? Очень в этом сомневаюсь, что нам их союзники отдадут, а это значит, что для захвата проливов придётся не только брать штурмом Константинополь, но захватывать оба берега проливов от Босфора до самых Дарданелл и даже острова в Эгейском море перед проливами иначе мы никак не сможем обеспечить свободу судоходства без оглядки на чьё-либо мнение. Может Россия позволить подобную операцию? Есть силы на завоевание и оккупацию всей зоны проливов протяженностью более трёх сотен километров? На развёртывание двух линий фронта в европейской и азиатской частях побережья и эффективное удержание этих позиций? И вообще сам захват обойдётся России в такую копеечку средств и жизней, что тут подумаешь сто раз, прежде чем решиться и турки просто не отдадут проливы и немцы с австрияками им помогут и союзники сделают всё, чтобы Россия вместо креста над Святой Софией получила катастрофу. Не нужна никому Россия в Средиземном море и не нужна в первую очередь Великобритании ведь зачем им Дамоклов меч над главной артерией Британской империи Суэцким каналом? Кстати, помнится мы британцам и французам денег как бы должны, — рассуждает вслух генерал от кавалерии Василий Иосифович Гурко, который во время отпуска по болезни Михаила Алексеева с 11 ноября 1916 года до 17 февраля 1917 года исполнял обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего. На этой должности он занимался реформированием 16-батальонных дивизий в 12-батальонные, создал 60 новых дивизий 4-й очереди и разрабатывал план кампании 1917 года. Этот план предусматривал перенос основных боевых действий в Румынию и на Балканы и не был принят на совещании главнокомандующих фронтами принят более компромиссный вариант, устраивающий всех командующих армиями. С 19 января по 7 февраля Василий Гурко был активным участником Петроградской конференции, проводившейся с целью согласования внешнеполитических мероприятий и стратегических планов войны. Кроме России в конференции участвовали делегации Великобритании, Франции и Италии. Василий Гурко выступал на конференции с докладом о военных планах Российской империи на 1917 года и участвовал в развернувшихся дискуссиях, представляя командование русской армии официально главной российской делегации был министр иностранных дел Николай Покровский. — Господа, я вынужден недолго отлучится, чтобы оправиться, — пьяно хихикнул бывший военный министр Алексей Поливанов. — Помимо устранения императора нам надо избавиться от других Тёмных сил из числа грузинского князя Михаила Андроникова, банкира Игнатия Мануса, премьера Штюрмера, министра внутренних дел Протопопова, журналиста и чиновника из департамента полиции Ивана Манасевича-Мануйлова и остальных! — с восхищением озвучил октябрист Александр Иванович Гучков, поедая жульен с грибами. В обществе, где не избавляются от грязных людей оказываются в грязи тогда совесть и честь уступают дорогу порокам и безнравственности, а наглые и бессовестные люди используют эти качества как козырные карты в игре и этот князь, причислявший себя к адъютантам Господа Бога жил в мире интриг и сплетен, распространяя их в светских салонах и при этом он сам не стеснялся предаваться порокам, осуждаемым в приличном обществе. Свою спальню князь Михаил Михайлович Андроников разделил на две равные половины: в первой была молельня, а во второй он предавался утехам с красивыми молодыми людьми и тот был в большой дружбе с премьером Иваном Горемыкиным. Выдвижение сановников, становившихся важными персонами при дворе и в правительстве проталкивал 41-летний грузинский князь Михаил Михайлович Андроников в своих интересах, совпадавших с интересами германских правящих кругов, а в различные ведомства на самые ответственные посты были пристроены Степан Белецкий и Иван Манасевич-Мануйлов и добрая сотня других людей с кого этот побирушка как его называла бывшая фрейлина императрицы Анна Александровна Вырубова брал большие деньги за назначение. Глядя на этого проходимца чиновники за повышение по службе стали взимать с подчинённых плату, а власть постепенно стала покупной как товар доступный только для богатых людей и воров в законе, заплатив за должность чиновник утрачивал всякий интерес к ней и его не беспокоили мысли о совершенстве и пользе для народа думал только о том как больше украсть у народа и у власти, которая купила его за деньги. Для способных и талантливых людей дорога во власть оказалась закрытой, и от этого она утратила главное доверие населения без чего она оказалась в изоляции среди своего народа. Князя Андроникова как и всех его друзей и товарищей, которых продвигал по службе контрразведка подозревала в шпионаже, чтобы арестовать их нужно было разрешение императора и императрицы, которое нельзя было испросить, не подвергнув себя опасности удаления из органов контрразведки. Влиятельными лицами в царском окружении и правительстве был Степан Белецкий и журналист Иван Манасевич-Мануйлов, неизменные попутчики князя Андроникова и крестьянина Григория Распутина, через руки которых вершилось назначение угодных для германской агентуры чиновников и министров. По подозрению в шпионаже в пользу Германии приказом командующего войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенанта Хабалова от 9 января 1917 года Андроникову было запрещено проживание в обеих столицах и в местностях, находившихся на военном положении. Андроникову предоставили возможность выбора нового места проживания и он поселился в Рязани. После революции грузинский князь сумел получить должность начальника кронштадтской ЧК для организации денежного потока для желающих откупиться и выехать из Советской России. Был пойман с поличным на крупных взятках, а заместитель председателя ВЧК Глеб Бокий установил факт взятки размером в 2 000 000 рублей золотом от Великого князя Александра Михайловича и его жены Великой княгини Ксении Александровны, поэтому князь Михаил Михайлович Андроников был расстрелян по обвинению в шпионаже в пользу Германии, но само обвинение ни по одному пункту доказано не было. Шеф корпуса жандармов Павел Курлов считал князя Андроникова человеком вредным: «Известно из показаний прислуги Андроникова, что он предоставлял свою квартиру для секретных свиданий Распутина с Хвостовым и Белецким, а также и с епископом Варнавою. В то же время князь Андроников, желая попасть в тон царившему при дворе религиозному настроению и создать этим же слух о своей религиозности в своей спальне за особой ширмой устроил подобие часовни, поставив большое распятие, аналой, столик с чашей для освящения воды, кропило, ряд икон, подсвечников, полное священническое облачение, терновый венец, хранившийся в ящике аналоя. Достойно примечания как это мною лично установлено при осмотре его квартиры и при допросе его прислуги, что Михаил Михайлович Андроников в той же самой спальне по другую сторону ширмы на своей двуспальной постели предавался самому гнусному с молодыми людьми, дарившими его ласками за обещания составить протекцию. Последнее обстоятельство нашло своё подтверждение в ряде писем, отобранных мною при обыске у князя Андроникова от таких обольщённых им молодых людей, которые жаловались в этих письмах на то, что он их обманул в своих обещаниях». Трэш, угар и содомия.       Белецкий был любимцем императрицы, властью которой он пользовался не выходя из кабинета. Любезность, ловкость, уступчивость были основными чертами его характера и Степан Белецкий становится директором департамента полиции, подвластного только императору и наводившего страх на обывателя и на буржуазию. Он был нечистоплотен в делах, присваивал деньги и мог совершить или пойти на подлость, но был очень нужен камарилье для политических игр, затеваемых немецкой партией в стране. Немецкая партия реагировала на общественное мнение, используя его в своих интересах и в IV Государственной Думе всегда страстно звучал голос депутата Алексея Хвостова, поднимавшего вопрос о немецком засилье в России, а камарилья, следуя игре, предписанной из Берлина и пожеланиям князя Андроникова Степана Белецкого назначает его в сентябре 1915 года министром внутренних дел. При этом политическая часть министерства полиция, секретные фонды и перлюстрационное дело изъяты из ведения министра внутренних дел Алексея Хвостова и распоряжением министра императорского двора графа Владимира Фредерикса возложены на Степана Петровича Белецкого министр внутренних дел вскоре стал таким, какой была царская власть: «Совершенно аморальный, способный ради личных выгод и целей на какие угодно поступки». Хвостову инкриминировалось присвоение 1,5 миллиона рублей и растрата не по назначению пять миллионов рублей совместно с премьер-министром Штюрмером.       Однако наиболее яркой фигурой, выделявшейся среди высших чиновников царской власти был Иван Фёдорович Манасевич-Мануйлов, который родился в бедной еврейской семье, а отец его за подделку акцизных бандеролей по приговору суда сослан в Сибирь на поселение. Там его старшего сына усыновил богатый сибирский купец Мануйлов, оставивший ему в наследство 100 тысяч рублей, которые Иван мог получить лишь по достижении 35-летнего возраста. В конце 1880-х гг., приехав в столицу завязал близкие отношения с князем Владимиром Мещерским и другими влиятельными лицами, что обеспечило ему карьеру. В 1902-1903 гг. он был доверенным лицом у министра внутренних дел Вячеслава Плеве, а в Париже занимался подкупом иностранной прессы. Во время русско-японской войны работал в контрразведке и добыл часть японского дипломатического шифра и чертежи орудий. Он привёл с князем Андрониковым во власть Штюрмера, убедив Григория Распутина, фрейлину Анну Вырубову и митрополита Питирима, что Штюрмер тот человек, который нужен сумеет поладить и с Государственной Думой и в то же время будет держать правительственный курс. Всякие аферисты и стяжатели, столпившись у трона и вокруг председателя правительства Бориса Штюрмера обкладывали компании и банки различными денежными поборами, подпадавшими под уголовные преступления. Сам Иван Манасевич-Мануйлов, состоявший в роли статс-секретаря Штюрмера был пойман на таком вымогательстве у владельцев московского банка и был спасён личным вмешательством императрицы, отстранившей от должностей последних честных и объективных министров. — Каким образом? — задал риторический вопрос князь Дмитрий Вяземский.