цветущая слива в снегу.

"Сливу в ту ночь, что черна, Словно ягода тута, Я совсем позабыл И вернулся, ее не сорвав… А ведь так я любил эту сливу когда-то" (манъёсю)

* * *

Цветение сливы знаменует начало нового цикла, следующей ветви в спирали эволюции и подразумевает мягкую и плавную смерть предыдущей. Жуань мэй однажды сказала матери, что в один день цикл слив сомкнется и от бренного бытия ничего не останется. Её мать, глубоко увлеченная вышивкой сучжоу и совсем немного собственной дочерью, не подняла взгляда. - Не волнуйся, милая, нам не суждено прожить так долго, чтобы увидеть это завершение. Жуань мэй не чувствовала вкуса слив, зато чувствовала меланхолию, стекающую из слов матери. Затем она сплела нить, двойную и скрепленную мостами, дисульфидными и человеческими. Жуань мэй твёрдо решила, что должна увидеть конец всего сущего своими глазами и наконец ответить на собственные вопросы. Мир перестал казаться эфемерным. ~ Жуань мэй поняла, что на самой вершине спирали её ждёт торжество разума, полная симфония мысли, пространства и времени. Собранная мозаика и ничего лишнего. Ни войн, ни дискуссий, ни слив. Один лишь разум, достигнутый и постигаемый. ~ Время шло, а на вершине спирали оказалось не так одиноко, как представлялось. - Ты ещё кто? Сливовый оттенок этих глаз казался знакомым, смутно, но по-родному. Жуань мэй расплетала память и оставляла позади, но в этот раз решила рискнуть и полюбоваться подольше, предпринять попытки найти главное тождество ведьминских законов. - А ты? И ей впервые ответили. ~ Герта плыла в эскапизме. Изящно и в рамках золотого сечения. Она говорила чётко и грубо, планомерно, и с тем же вычурно, но раньше, чем жуань мэй успевала задать вопрос. Такое происходило впервые. Герта стала "богом из машины" - внезапным спасением от одиночества разума, ответом на тишину и принятием избегаемого. Это вызывало внутри колкие и нежные ощущения, незнакомые и хаотичные, распределить их по этиологии удалось далеко не сразу, но жуань мэй решила привязать их к себе шелковыми нитями. Нитями Су. ~ На этой планете ночью шумели цикады и ветер, а утром говорила смерть. Здесь было красиво, пока день умирал, а ночь рождалась. Губы герты были форфоровыми и холодными, почти как у её кукол, но к удивлению на вкус напоминали сливы. Её ладони растирали тепло, её тело изящно растилалось сверху и приятно давило. - Они куммулируются внутри и вызывают обратную реакцию на самый предпочтительный раздражитель. Жуань мэй не помнит вопроса, который сама же и задала (вероятнее всего что-то о чувствах, если исходить из ответа), но прочертанная линия от скул, меж хребтов ключиц и прямо у возвышений груди в памяти останется надолго. Жуань мэй хочет её оставить, сохранить, как нечто хрупкое, хрупче жизни и смерти. Как нечто распустившееся впервые. Сливовые глаза все такие же прекрасно скучающие, но пальцы, гибкие и живые, точечно и осторожно давят, касаются, соединяют созвездие, медленно-быстро, в обратном порядке. Жуань Мэй была очень признательна, если бы ей дали глубоко вдохнуть, но Герта кусаче целует внутреннюю сторону бедра и снова касается. Медленно и тягуче, концентрация жара увеличивается, мысли об истинной природе чувств стихают и обращаются чужим именем на губах. Жуань Мэй закатывает глаза, сгибает пальцы. Ревербации её чувств отражаются обо все поверхности и тихим стоном вылетают меж губ и распадаются в пространстве. Герта целует ещё выше. ~ - А если смерть - куммуляция жизни, то для бессмертия нужно вычеркнуть сосуд для накапливания. Чай успел остыть, красный и кислый, дискуссия успела дойти к кульминации. - Это невозможно. Ты не соберёшь энергию без вместилища, она рассыпется. Гипотеза заведомо провальна. - Я создам идеальное создание, способное самостоятельно выбирать чувства из предоставленной палитры, ему не понадобится сосуд, его можно связать шелковыми лентами. Герта наблюдает и наблюдает. Снимает одежду, кожу, каждый мышечный слой. Сканирует и обводит, настойчиво оглаживает все чувствительные точки, даже не прикасаясь. А потом улыбается и закрывает глаза - сдается - мягко цыкает и наклоняет голову к плечу. Волосы скользят по гладкой коже, электролизуются - маленьким шторм с глазом бури в эпицентре. Прекрасно. - Твоё божество не забудет обо мне? Герта шелестит словами. Насмешливыми и серьёзными, важными. Жуань мэй понимает, что просто обязана ответить правильно. - Моё божество всегда будет возвращаться к тебе. Герта снова улыбается, по-человечески, так как умела ещё до того, как стала эманатором, как практически разучилась после. Грубо и нежно. Она ластится к плечу и довольно мурлычет какие-то формулы всяко противоречащие законам физики и термодинамики, переплетает пальцы и легонько цепляет кожу. Жуань мэй вернётся, обязательно вернётся, как достигнет своего. Потому что одиночество больше не кажется единственной колыбелью покоя и понимания. Потому что торжество разума не манит сильнее, чем чужие сливовые глаза.