Их королева

Pov Aro За окном по козырьку начали стучать первые капли дождя. В комнате было темно, единственный свет исходил от свечей, которые мерцали на комоде. Тени танцевали на стенах, и мягкое сияние подчеркивало красоту ее образа передо мной, когда я смотрел, как она спит в моих объятиях. Мой взгляд был нежным, прежний обжигающий голод и страсть сменились чем-то более мягким и глубоким. Внутри меня все еще разрывало от кипящей ярости. Да как они посмели?! Не будь свидетелей лишил бы языков прямо там, теперь и планшет дождаться аудиенции со мной и братьями следующим днем в замке. К черту связи, они слишком далеко зашли в своей дозволенности на этот раз. Думаю Каю и Марку будет интересно услышать какие слова были отпущены в адрес нашей пары. В голове тут же всплыл образ Пааво. В прошлом грязные приспешники Дакийцев. Надо бы тщательнее следить за ними. С тех пор как Дакийский ковен был уничтожен, они сознались во всем и умоляли и помощи и прощении. Из всех бывших приспешников верными убеждениям Мариуса и Дацуны остались лишь некоторые, в том числе и румыны. Но в ближайшие часы можно было забыть об этом. Моя прекрасная Евангелиста. В тишине я мог слышать ровный ритм ее сердца, звук, который стал для меня симфонией. Я провел большим пальцем по линии ее подбородка, ощущая гладкую кожу под своим прикосновением. Мои мысли вернулись к тому моменту, когда я впервые увидел ее, человеческую девушку, ворвавшуюся в мир вампиров без страха и со всепоглощающим огнем в глазах.  Я с самого начала знал, что она другая, что в ней было что-то такое, что не поддавалось обьеснению, что-то, что заставляло меня хотеть обладать ею, защищать ее и любить ее так, как я никогда не считал возможным. Я знал, что мои братья испытывают тоже самое. Она стала воплощением света в одночасье. Я не мог понять, что тогда произошло, и то что я увидел почти заставило мое сердце снова забиться. Когда я осознал то, что увидел в ее воспоминаниях я почти потерял голову. Она сама пришла к нам, она знала о нас, причем знала не лучшие вещи, но все что она хотела это быть там. Не случайноть! Отдавалось в моей голове еще несколько дней. И ведь тогда у меня даже не было шанса осмыслить это. Теперь эти мысли ссыпались вихрем на мою голову. Это был ее выбор, все это время! Ее сердцебиение было похоже на сладкую мелодию, убаюкивающую меня, погружая в состояние покоя, которого я не испытывал столетиями. Я крепче обнял ее, чувствуя ее тепло, ее пульсирующую жизнь рядом со мной. Я не хотел думать о том, что может произойти дальше, о возможных опасностях, которые могут ожидать нас. В этот момент существовали только мы двое, затерявшиеся в тихих объятиях ночи. Ее внезапный тихий вздох заставил меня улыбнуться. Это было странно, эта любовь, которая пустила корни в моем холодном, непреклонном сердце. Я наблюдал за бесчисленным количеством людей, но ни один из них никогда не вызывал во мне таких бурных эмоций. Она была другой, особенной, и она даже не подозревала о том, что сделала со мной. Она вернула меня к жизни, дала мне то, ради чего стоит жить, то, что нужно защищать. Ее дыхание было ровным, сердце ровно билось под моей рукой, которую я прижимал к ее груди. Это был приятный звук, наполнивший комнату, нежное напоминание о ее человечности среди моря бессмертных, окружавших нас. Я поцеловал ее в лоб, ощущая тепло ее кожи на своих прохладных губах. В ночной тишине я позволил себе ощутить всю тяжесть своей любви к ней. Это было сильное чувство, которое проникло в самые темные уголки моей души и сделало их своими. Она стала моим солнцем, смыслом моего существования, и мысль о том, что мир может существовать без нее, была невыносима. Ее дыхание согревало мою грудь, а сердце ровно билось под моей рукой, и этот тихий стук соответствовал ритму моих мыслей. Я восхищался ее силой, ее смелостью войти в мир тьмы и предложить нам частичку своего света. Она была загадкой, окутанной симфонией, человеческой девушкой с душой львицы, и я был совершенно очарован ею. —Аро, —пробормотала она, ее глаза распахнулись, сонный туман рассеялся, когда она посмотрела на меня. Ее улыбка была мягкой и теплой, словно маяк в темной комнате. —О чем ты думаешь? —Спи, дорогая, до рассвета еще далеко. Тебе следует отдохнуть— Успокаивающе прошептал я, поглаживая ее по волосам и ощущая мягкость ее тела, прижатого ко мне. Тепло ее дыхания и ровный ритм ее сердца были подобны сладкой серенаде, погружающей в безмятежное состояние. Ее дыхание снова стало более глубоким, и она прижалась ко мне еще теснее, переплетя свои ноги с моими. Ее тихое сопение стало тише, сладкий, успокаивающий звук заполнил тихое пространство между нашими сердцами. Ее дыхание было теплым на моей груди, и звук ее вдохов и выдохов был подобен колыбельной для моей души, которая веками не знала такого покоя. Эта ночь была нашей, и я наслаждался теплом ее тела, мягкостью ее кожи. Кончиками пальцев я обводил контуры ее лица и тела, запоминая каждую линию и изгиб, как будто мог запечатлеть этот момент и сохранить его навсегда. Ее ресницы трепетали на моей коже, и от этого нежного ощущения у меня по спине пробежали мурашки. Ночь тянулась, словно опутывая нас своими сетями. Но рассвет быстро настиг нас, заливая комнату мягким оранжевым светом. Солнце проникало сквозь шторы, озаряя ее лик. Я видел, как участились вдохи, затрепетали ее веки и она проснулась, как ее глаза раскрылись, словно лепестки цветка, и на мгновение она выглядела удивленной, как будто забыла, где находится. Затем она увидела меня, и на ее губах появилась улыбка, а в уголках глаз появились едва заметные теплые морщинки. —Доброе утро, — пробормотала она, и ее голос был подобен шелку на фоне бархата раннего утра. — Доброе утро, любовь моя, — ответил я низким и хриплым от волнения голосом. Я наклонил голову, чтобы поцеловать ее, и мои клыки нежно коснулись ее кожи. Но она даже не вздрогнула, вместо этого, она прижалась ко мне ближе, закрыв глаза в предвкушении. Наш поцелуй был медленным, нежным, резко контрастирующим со страстным неистовством предыдущей ночи. У ее губ был вкус клубники и крови, пьянящее сочетание, которое вызывало у меня желание поглотить ее. Отстранившись, я некоторое время изучал ее. Она была воплощением красоты, ее волосы растрепались вокруг головы подобно светящемуся ареолу, а глаза все еще были остекленевшими после сна. — Ты прекрасна!— она слегка улыбнулась, вновь оставляя поцелуй на моих губах. Моя рука скользнула под ее талию, приподнимая ее над кроватью. Ее руки обвились вокруг моей шеи, сближая нас— Я хочу заняться с тобой любовью, — сказал я ей хриплым от желания голосом. —Но не так, как прошлой ночью. Я хочу наслаждаться каждым мгновением.— Ее глаза на мгновение загорелись, и она кивнула. Не говоря ни слова, ее руки притянули меня ближе, притягивая к себе в долгом и нежном поцелуе. Ее ладони прижались к моей груди, мягко отталкивая меня назад, и я поддался, почти не задумываясь. Как только мои лопатки коснулись мягкости простыней, она оседлала мои бедра с грацией, которая заставила меня страстно желать ее, не прерывая поцелуя. Мой член затвердел под ней, и она покачивала бедрами, скользя по моей длине, оставляя огненный след везде, где касалась. Ее руки легли мне на плечи, и она приподнялась, свет из окон обрамлял ее тело неземным сиянием. Она была похожа на богиню, воплощение красоты, которое могло существовать только в моих самых смелых мечтах. Ее груди нависли надо мной, и я не смог удержаться от желания обхватить их ладонями, ощутив их тяжесть. Я погладил большими пальцами ее соски, и она застонала мне в рот, ее тело двигалось в такт моим прикосновениям. Она прервала поцелуй, ее дыхание стало прерывистым. Она расположилась надо мной и одним плавным движением опустилась на мой член. Ощущение было восхитительным, ее влажное, тугое лоно заключило меня в теплые объятия, заставившие меня застонать, откинув голову назад и слегка прикрыть глаза. Ее глаза не отрывались от моих, когда она начала двигаться, ее бедра двигались в медленном, устойчивом ритме, который мог мгновенно довести до предела. Ее груди мягко подпрыгивали при каждом движении, и я зачарованно наблюдал за ней. Она наклонилась, ее волосы каскадом окутали нас, словно занавес, скрывая нас от внешнего мира, и снова поцеловала меня. Ее язык танцевал с моим, когда она начала двигаться быстрее, ее движения становились более настойчивыми. Мои руки скользнули к ее бедрам, направляя ее, и я почувствовал, как напрягались и расслаблялись ее мышцы, когда она двигалась на мне. Трение между нами было восхитительным, и я знал, что она становится ближе. Она откинулась назад, ее руки крепко легли мне на грудь, и она начала двигаться на мне быстрее. Спина выгнулась в попытках найти лучший угол, создавая завораживающее зрелище, которое приковало мой взгляд к ее телу. Я чувствовал каждый ее дюйм. Мое собственное тело откликнулось, мои бедра двинулись ей навстречу, проникая глубоко в нее, когда она простонала мое имя. Ее движения становились все более уверенными, ее глаза не отрывались от моих, пока она получала от меня удовольствие. Комната наполнилась шлепками нашей кожи и сладкими звуками ее хриплых стонов, и все, что я мог сделать, это держать руки на ее бедрах. Я хотел прикоснуться к ней повсюду, снова заявить на нее права, но я знал, что этот момент был о ней, о том, как она чувствовала себя на мне, контролируя нашу страсть. Я с изумлением наблюдал за ней, мой взгляд блуждал по ее телу, каждый изгиб которого казался произведением искусства. Ее бедра начали раскачиваться более энергично, а груди подпрыгивали синхронно с ритмом наших занятий любовью. Я не смог удержаться и наклонился, чтобы взять в рот один из ее сосков, нежно посасывая его, в то время как моя рука скользнула вниз к ее клитору, мой большой палец обводил его с нужной силой нажима. Она откинула голову назад и издала протяжный стон, который эхом отозвался во мне, заставляя мой член пульсировать внутри нее. Наши тела двигались как одно целое, сладостное трение перерастало во что-то взрывное. Я чувствовал, как она сжимается вокруг меня, как дрожат ее стенки в преддверии оргазма. Мое собственное освобождение было столь же неизбежным, напряжение усилилось, мой член еще больше набух внутри нее. Она наклонилась и прошептала — Боже, это так хорошо, черт, я так близко— ее слова были подобны искре, которая подожгла фитиль. Ее тело напряглось, и она запрокинула голову, выкрикивая мое имя, содрогаясь в экстазе. Я почувствовал, как она сжалась вокруг меня, и, зарычав от удовольствия, последовал за ней за край. Мой оргазм был бурной волной, которая прокатилась по мне, заставив содрогнуться каждую мышцу моего тела. Я излился в нее, наполняя ее, в то время как она продолжала содрогаться от удовольствия. Наши тела соединились вместе, потерявшись в порыве страсти. Комната была наполнена ароматом нашего желания, нашим смешанным дыханием и сладким стуком ее сердца. Она рухнула на меня, положив голову мне на плечо, и ее горячее дыхание коснулось моей шеи. Я обнял ее, крепко прижимая к себе, пока мы оба спускались с нашего общего пика. Ее ноги все еще были обвиты вокруг моей талии, и я чувствовал, как ее пульс медленно приходит в норму, когда она лежала на мне. Мой член, все еще находившийся внутри нее. Ее сердце бешено колотилось, отдаваясь в моей груди, свидетельствуя о ее жизни —Итак, какие... у нас планы на сегодня? - Спросила она, с придыханием в изгиб моей шеи. — Мы не будем торопиться, — пробормотал я, поглаживая ее волосы. — Мы проведем этот день вместе, только мы. Мы исследуем Палермо, и я покажу тебе все секретные места, которые я знаю. Мы будем есть, пить и наслаждаться солнцем. — Я не знаю, что предложить лучше этого! — последовал мечтательный, слегка расплывчатый, протяжный ответ. Я поцеловал ее в макушку и почувствовал, как постепенно успокаивается биение ее сердца. — Ты дала мне больше, чем я мог когда-либо просить, любовь моя, — сказал я, чувствуя, как правдивость моих слов отзывается во мне. Ее голова прижалась к моей груди, и я почувствовал тепло ее улыбки на своей коже. Мы лежали так еще несколько мгновений, наши тела переплелись в безмолвном разговоре прикосновений. Наконец, с довольным вздохом, она начала двигаться, снимая с меня свой вес. Потеря ее тепла была заметна, но я знал, что этот момент передышки не мог длиться вечно. Нам предстояло встретить этот день лицом к лицу со всеми испытаниями, которые он принесет. Она медленно села, ее волосы огненной волной рассыпались по спине, светясь на уже давно вставшем солнце. Она оглянулась на меня через плечо, на ее губах играла озорная улыбка. —Нам нужно одеться, мы не можем терять не секунды, Палермо ждет!— сказала она все еще хриплым от пережитой страсти голосом. Я не смог удержаться и провел пальцами по ее спине, когда она наклонилась, чтобы взять свою одежду. Она вздрогнула от моего прикосновения, и я с удовлетворением наблюдал, как ее кожа покрылась мурашками. Она надела другое платье из сумки, которую передала мне Хайди. Мягкая, легкая ткань в грузный цветок струилась вокруг нее. Я тоже сел, натягивая рубашку и брюки, и мы не отрывали глаз друг от друга. Она надела босоножки, и я не мог не восхититься тем, как выглядела ее кожа в этом платье, как ткань облегала ее изгибы, словно вторая кожа, как она светилась словно тянущаяся карамель. По мере того, как мы одевались, наши поцелуи становились все более частыми, как будто мы пытались уловить каждую каплю страсти, прежде чем выйдем на дневной свет. Одевшись, она повернулась ко мне, ее глаза блестели от волнения и предвкушения. — Пойдем, я голодна как новообращенный—прошептала она и, взяв меня за руку, повела к двери. Окна номера выходили на площадь перед театром. Солнце уже полностью взошло, заливая теплым светом мощеные улицы и уедененное кафе внизу. До нас донесся запах свежего хлеба и эспрессо, и я услышал отдаленную болтовню ранних пташек. Я так давно не чувствовал спокойствия, но сегодня, когда она была рядом, это было как подарок судьбы. Я подхватил ее на руки, заставляя смеяться, пока я спустил ее по лестнице. Ранним утром здесь было уединение, и не было опасности, что меня кто-нибудь увидит. Прохладный утренний воздух ласкал нашу кожу, когда мы вышли на площадь. Великолепие театра отражалось в лужах, оставшихся после легкого ночного дождя, и звуки далекого аккордеона пели в тишине, пока мы шли к кафе. Аромат свежеиспеченной выпечки и жарящегося мяса становился сильнее с каждым шагом. Рядом с театром на площади было фантастическое кафе, украшенное морем из цветов. Ее глаза загорелись, и мы решили пойти туда. Она кружилась в моих объятиях и смеялась, заставляя меня тоже улыбаться. Утренний воздух был прохладным и бодрящим, запах моря смешивался с ароматом свежеиспеченного хлеба и молотого кофе в зернах. Мощеная площадь была еще почти пуста, если не считать нескольких ранних посетителей, которые потягивали эспрессо и лакомились сладкой выпечкой, все еще сонные, слегка засыпающие находу. Мы нашли маленький столик, спрятанный в углу, скатерть в красно-белую клетку развевалась на ветру. Солнце ласкало нашу кожу, и нежное тепло, казалось, проникало в самые глубины наших душ. Достаточно было показать герб, чтобы получить персональный заказ, а она выбрала свежий капучино, чаабату с яйцом и мясом и салат. Она с жадностью смотрела на еду, когда перед ней поставили блюда. Секунду спустя она мечтательно замычала, закрыв глаза и положив в рот кусочек сэндвича. Я улыбнулся, отпивая из своего бокала. — Ммммм, это так вкусно! Я не знаю, правда ли это, или это от голода... — она многозначительно посмотрела на меня, прежде чем продолжить— Ты должен это попробовать! Я уже знаю, что ты можешь это есть!— Улыбка на ее лице была такой искренней, такой наполненной счастьем, что я не смог устоять. Я наклонился и откусил кусочек ее чаабаты, наслаждаясь вкусом, который танцевал у меня на языке. Сочетание яиц и мяса оказалось на удивление вкусным, а теплый хлеб наполнил ощущением комфорта, что было удивительно приятно для того, кто так давно не пробовал человеческую пищу. Ее глаза загорелись озорством, когда она посмотрела на меня, она сделала глоток своего капучино, не отрывая от меня взгляда. — Видишь, я же говорила, что это вкусно, - сказала она с ноткой вызова в голосе. — Действительно, это так —ответил я, и уголки моих губ приподнялись в ухмылке. —Но ничто не сравнится с твоим вкусом, любовь моя. — Ее щеки окрасились в красивый нежно-розовый цвет, и она хихикнула, ставя чашку на стол. Этот звук был подобен музыке для моих ушей, сладкой мелодии, которую могла сочинить только она. Тепло ее кожи опьяняло, и я обнаружил, что наклоняюсь ближе, не в силах сопротивляться искушению поцеловать ее снова. Наши губы нежно соприкоснулись, напоминая о той пламенной страсти, которую мы разделяли всего несколько мгновений назад. Наконец, мы прервали поцелуй, и она посмотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами. — Отведи меня в какое-нибудь красивое место, — прошептала она, и я точно знал, куда идти. Кивнув владельцу кафе, мы вышли на свежий утренний воздух. Солнце стояло уже высоко, заливая древний город Палермо золотистым сиянием. Шум моря вдалеке манил нас, и я знал, куда бы ее отвести. — Ваша карета ждет, mia Amina, - сказал я, указывая на блестящий черный Бугатти, припаркованный Энид прямо перед театром. — Вы без этого никуда, не так ли— подурила она. Я лишь слегка пожал плечами и открыл перед ней дверцу, и она скользнула на кожаное сиденье с элегантной грацией, от которой у меня учащенно забилось сердце. Я не мог не восхищаться тем, как утренний свет играет с огненными прядями ее волос, заставляя их вспыхивать, как у феникса. Двигатель взревел, и мы поехали по извилистым улочкам Палермо, ветер играл с ее волосами, а запах моря становился сильнее с каждой милей. Она откинулась на спинку сиденья, держа меня за руку и переплетая наши пальцы, на ее лице было выражение абсолютного блаженства. —Куда мы идем?— спросила она, ее глаза распахнулись и заблестели от волнения. — В Нормандский дворец — сказал я, испытывая трепет от того, что мы с ней оказались в одном из моих любимых мест. —Это место, пропитанное историей и красотой, место, где мы можем по-настоящему побыть наедине. В ее глазах светилось любопытство. — Расскажи мне о нем! — попросила она, когда я переключил передачу, двигатель машины заурчал, как довольный кот. — Это место силы и красоты, — объяснил я, и мой голос был полон благоговения, как у человека, рассказывающего о чем-то неземном— Это бастион истории нашего рода, расположенный в самом сердце этого древнего города. Давным-давно, во времена правления династии Гогенштауфенов, Палермо был столицей, а дворец - их резиденцией. С начала XVI века в нормандском дворце обосновались испанские вице-короли Сицилии. В XVI — XVII веках дворец был значительно расширен и перестроен. В 1616 году, при вице-короле Вильене, дворец приобрел новый передний фасад, выходящий на нынешнюю площадь Виктории. В 1735 году, при короле Карле Бурбонском, была построена монументальная лестница, соединяющая внутренний двор Македа с королевскими покоями на третьем этаже. В эпоху Бурбонов многое изменилось. Он был и ныне закрыт для публики, только Палатинская капелла доступна для туристов, но сегодня дворец закрыт для заседаний парламента. Когда-то там было заключено соглашение, признавшее наш ковке правящим. — —И сегодня это только для нас?—Ее глаза загорелись любопытством, когда она вслушивалась в каждое слово. — Да, —сказал я, и в моем голосе прозвучало обещание тайн и приключений. —Мы собираемся исследовать потаенные уголки истории, места, где все еще звучит шепот прошлого.—Ее рука крепче сжалась в моей, пока машина петляла по узким улочкам, и с каждым поворотом запах моря становился все сильнее. Впереди замаячил дворец, свидетельствующий о могуществе и роскоши ушедшей эпохи. —Нормандский дворец, —пробормотала она, и в ее голосе прозвучало благоговение. Когда мы приблизились к величественному зданию, ворота распахнулись, открывая вид на пышный внутренний двор. —Как тебе это удалось? — спросила она, широко раскрыв глаза от удивления. — У меня свои способы— сказал я, подмигнув. —Некоторые люди... бывшие на вчерашнем маскараде в театре. Они у нас в долгу.— Машина остановилась перед величественной аркой дворца, и я увидел волнение в ее глазах, когда она оценила великолепие здания. Она практически выпрыгнула из машины, все еще держа меня за руку, пока мы шли по пустому двору. Солнце ласкало ее кожу, делая ее похожей на ожившую богиню. Мы вошли в главный бальный зал, и от великолепия этого места даже у меня словно в первый раз перехватило дыхание. Стены были увешаны гобеленами, повествующими о давно забытых битвах, потолок расписан сценами, изображающими ангелов и демонов, сцепившихся в вечной борьбе. Полированный мраморный пол блестел у нас под ногами, а люстры над головой отбрасывали на комнату калейдоскопический свет. — Потанцуй со мной, — сказал я и, не дожидаясь ответа, заключил ее в объятия. Звук наших шагов эхом разносился по огромному залу, наши движения казались безмолвной симфонией здесь и сейчас. Платье развевалось вокруг нее. Она прильнула ко мне, ее тело прижалось к моему, как недостающий кусочек пазла, и мы вместе двигались как единое целое в неслышном ритме наших сердец. Воздух был тяжелым, наэлектризованным нашей общей страстью, эхо наших вздохов смешивалось с шепотом истории, который таился в тени. Наш танец вел нас по величественным залам дворца, и каждый шаг был молчаливым подтверждением нашего единения. Пыльный воздух был напоен запахом времени, призраки королей и королев смотрели на нас с портретов, развешанных по стенам. Мы кружились и опускались, наши движения были плавными, как чернила, которыми когда-то были написаны их судьбы. Ее смех был подобен мелодии, которая танцевала с тенями, наполняя безмолвные комнаты жизнью, которая давным-давно затерялась в потоке времени. Мы почти бегом добрались до Палатинской капеллы, ее мозаика из позолоченных листьев поблескивала в мягком свете, проникавшем сквозь витражи. Замысловатые узоры на плитках пола сочетались с цветными завитками на потолке, свидетельствуя о мастерстве деятелей искусства, которые посвятили свою жизнь созданию этого священного пространства. Часовня была святилищем красоты, местом, где божественное и смертное когда-то сосуществовали. Она в изумлении огляделась, ее глаза расширились от восторга. —Это так красиво, —прошептала она, и ее голос был едва слышен в тишине часовни. — Это шедевр, — согласился я, не отрывая от нее взгляда. — Но никто не сравнится с тобой.—Ее щеки вспыхнули от комплимента, и она отвела взгляд, на губах заиграла застенчивая улыбка. —Льстец, - пробормотала она, но глаза ее сияли от удовольствия. Когда мы шли по часовне, ее взгляд привлек небольшой боковой алтарь, где в тусклом свете поблескивала старинная икона Святого Валентина. Она подошла к алтарю с чувством благоговения, бесшумно ступая по холодному каменному полу. Изображение святого, выполненное в золоте и эмали, казалось, наблюдало за нами с понимающей улыбкой, молчаливый свидетель бесчисленных признаний в любви. Она протянула руку и нежно провела по контурам иконы. Мягкий свет, казалось, исходил из кончиков ее пальцев, и на мгновение мне показалось, что в глазах святого зажглась жизнь. Она согнулась в талии, так что платье окутало ее подобно алому озеру, и запечатлела нежный, продолжительный поцелуй на лбу святого. Это был жест уважения, смирения и чего-то большего - молчаливой просьбой о защите и помощи. Я не мог не восхититься тем, как сияла ее кожа на фоне золота иконы. Ее глаза были закрыты, а губы шевелились в беззвучной молитве. Этот момент был таким интимным, таким наполненным эмоциями, что смотреть на него казалось почти преступлением. Но я наблюдал, не в силах отвести глаз от красоты ее преданности. Наконец, она выпрямилась и повернулась ко мне, ее глаза блестели от непролитых слез. — Спасибо, — пробормотала она, беря меня за руку. — Это место... волшебное. — Так и есть, — сказал я, нежно сжимая ее руку. — А ты делаешь его еще более волшебным.— Бросив последний взгляд на часовню, мы покинули дворец, эхо наших шагов разносилось за нами, как шепот давно забытых влюбленных. Солнце поднялось выше в небе, окутывая город теплыми объятиями. Машина мчалась по сельской местности, пейзаж менялся: от суеты Палермо до безмятежных объятий оливковых полей. Дорога вилась среди холмов, и за каждым поворотом открывался вид на бескрайнее море, простиравшееся до горизонта. Это был вид, который всегда будоражил во мне что-то, напоминая о необъятности и красоте мира, который нам был дарован, чтобы мы могли наслаждаться им вечно и о прошлом, где все еще был человеком. Мы прибыли в уединенное место, скрытое от любопытных глаз людей. Среди оливковых деревьев была построена небольшая смотровая площадка с видом на сверкающее Средиземное море. Аромат соленого морского воздуха смешивался со сладостью оливковой рощи, создавая пьянящий аромат, наполнявший воздух. — Это одно из моих любимых мест, — пробормотал я, подводя ее к краю утеса. Ветер играл с ее волосами, а глаза сверкали, как волны внизу. —Это место, куда я прихожу, чтобы поразмыслить о прошедших веках и о красоте, которая остается нетронутой". —Это захватывает дух— сказала она, понизив голос почти до шепота. Легкий ветерок доносил запах моря, смешиваясь с землистым ароматом оливок. — Такое чувство, что мы с тобой единственные люди на свете. — В некотором смысле, так оно и есть, — сказал я, притягивая ее ближе. — Теперь это наш мир, мы можем исследовать его и наслаждаться им.— Я наклонился и запечатлел на ее губах медленный, тягучий поцелуй. Наши губы двигались с неторопливой грацией вальса, наслаждаясь вкусом друг друга, теплом солнца и близостью наших тел, прижатых друг к другу. Ее дыхание слилось с моим, когда наши языки танцевали в танце страсти, у которого не было ни начала, ни конца. Мир вокруг нас исчез, оставив только ровное дыхание в такт ритму наших поцелуев. Ее руки блуждали по моему телу, обводя линии моих мышц и вызывая дрожь удовольствия, пробегающую по моему телу. Она расстегивала мою рубашку нарочито медленно, не отрывая от меня взгляда. С каждой пуговицей все больше обнажая мою кожу, и с каждым дюймом наши поцелуи становились все глубже и настойчивее. Ее ногти слегка царапали мою грудь, посылая искры желания через все тело. Она застонала, когда мои руки скользнули к ее бедрам и притянули ее еще ближе. Наш поцелуй становился все более и более неистовым, наши дыхания смешивались, а языки сливались в дуэли, когда мы пробовали друг друга на вкус с неутолимым голодом. Мои руки скользнули по ее телу, слегка оторвав ее от земли, я поднял ее на руки, мгновенно перенеся и положив ее тело на нагретый металлический капот. Ее руки, обвитые вокруг моей шеи потянули меня за собой, и она выгнула спину, вновь находя контакт наших тел. Ее кожа была теплой, раскрасневшейся от желания, а глаза прикрыты от страсти. С низким рычанием я завладел ее шеей, мои клыки задели нежную кожу. Ее пульс затрепетал под моими губами, сладкий аромат ее крови манил меня. Но я сопротивлялся, сосредоточившись на тихих вздохах, вырывавшихся из ее горла. Я аккуратно расстегнул пуговицы на ее платье, обнажая изгибы ее грудей. Ткань соскользнула, подставляя ее кожу теплым солнечным лучам. Она была полотном желания, и я был художником, жаждущим запечатлеть на ней свою любовь. Я осыпал поцелуями ее шею, задержавшись, чтобы пососать ключицу, чувствуя, как она дрожит от удовольствия. Легким толчком я уложил ее спиной на теплый металлический капот Бугатти. Она смотрела на меня со смесью предвкушения и желания, ее грудь поднималась и опускалась с каждым неровным вздохом. Алое платье облегало ее бедра, обнажая бледную, кремовую кожу. Я проложил дорожку поцелуев по ее телу, наслаждаясь ее вкусом, соль ее кожи смешивалась со сладостью ее возбуждения. Ее ноги были раздвинуты для меня, это было невысказанное приглашение, которое я с готовностью принял. Моя рука скользнула между ее бедер, посылая волну по ее телу, когда она ахнула. Ее глаза закрылись, и она прикусила нижнюю губу, потерявшись в ощущении моих пальцев, исследующих ее влажность. Я нежно дразнил ее клитор, наблюдая, как она вздрагивает от моих прикосновений. Ее бедра дернулись, и она застонала, тихий звук становился громче и настойчивее с каждым толчком. Ее руки вцепились в край капота автомобиля, костяшки пальцев побелели от напряжения. Я наклонился и прошептал ей на ухо: — Ты такая красивая, вот так, распростертая передо мной, молящая о моих прикосновениях— Ее глаза распахнулись, и она посмотрела мне в глаза со смесью вожделения и обожания. Она прошептала: —Пожалуйста, мой король. Возьми меня.— С горящим взглядом я расположился между ее бедер, теплый металл капота машины поддерживал ее спину, а солнце ласкало ее кожу. Я погружал свой член в нее дюйм за дюймом, наблюдая, как ее лицо искажается от удовольствия. Мне пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки и обуздать зверя внутри меня, жаждущего овладеть ею полностью. Ее ноги обвились вокруг моей талии, толкая меня глубже, и она отвечала медленными, обдуманными движениями. Мир вокруг нас растаял, остались только звуки нашего общего дыхания и нежный шелест оливковых ветвей над головой. Наши тела были сотканы из тени и света, а солнце играло на наших переплетенных фигурах. Моя хватка на ее теле усилилась, и ее глаза потемнели, когда я полностью овладел нашим ритмом. Каждый размеренный толчок посылал по ней волны удовольствия, и она выгибала спину в ответ. Ее грудь вздымалась с каждым вздохом, а глаза не отрывались от моих. Я чувствовал, как жар, исходящий от металла под нами, сливается с жаром нашей страсти. Мир сузился до такой степени, что остались только мы, солнце и море. Мои бедра двигались в медленном, обдуманном ритме, полностью заполняя ее и почти полностью отступая, прежде чем снова войти в нее. Она стонала при каждом толчке, ее стенки сжимались вокруг меня, заставляя меня двигаться глубже. Я чувствовал, как ее мышцы напрягаются и расслабляются с каждым толчком, тихая симфония желания, которая звучала в тишине оливковой рощи. — Аро, — выдохнула она, ее голос был симфонией удовольствия и потребности. — Сильнее. Пожалуйста, сильнее. Я подчинился, мои движения набирали скорость и силу. — Ты этого хочешь, любовь моя? — прорычала я, вампир во мне наслаждался моментом. — Да, — выдохнула она, впиваясь ногтями мне в спину. — Еще. Мне нужно больше.— Ее слова словно сломали что-то во мне, и я не смог устоять перед желанием дать ей то, чего она жаждала. Я вошел в нее с такой силой, что отразил пламенную страсть, горящую в ее глазах. Ее стоны становились громче, звук эхом разносился по роще и отражался от древних оливковых деревьев, которые были молчаливыми свидетелями нашей любви. — Ты идеально подходишь мне, — пробормотал я, и мои слова прозвучали как стон удовольствия. —Ты моя, не так ли?— Ее глаза, остекленевшие от желания, встретились с моими, и она прошептала: —Всегда.— Это слово было подобно спичке, брошенной в лужу бензина, и разожгло пламя страсти, которое тлело внутри нас. Мой ритм стал беспорядочным, движимый отчаянной потребностью заявить на нее права, отметить ее как свою самым примитивным образом. —Скажи это еще раз, — потребовал я хриплым шепотом. — Я твоя, —простонала она напряженным от удовольствия голосом. — Навсегда.—Ее слова были как наркотик, подталкивающий меня все ближе к грани самообладания. —Скажи это громче, — потребовал я, двигая бедрами с яростью, которая соответствовала биению ее сердца. — Я твоя, — закричала она, и этот звук пронзил тишину оливковой рощи. — Всегда и навеки, Боже мой!— Ее слова вызвали во мне волну чистого экстаза, и я понял, что мы приближаемся к вершине нашей страсти. Мои толчки становились все более беспорядочными, движимые ненасытным желанием обладать ею, зверь во мне требовал большего.— Отпусти, любовь моя.—прорычал я низким и диким голосом. Ее глаза встретились с моими, безмолвная мольба об освобождении. —Я близко, — выдохнула она сдавленным от желания голосом. — Так близко. — Хорошо, — пробормотал я, моя собственная потребность в освобождении нарастала во мне, как крещендо. — Приди для меня, mia amata— Ее глаза расширились, и она откинула голову назад, пронзительный крик удовольствия сорвался с ее губ, когда она достигла кульминации. Ее тело забилось в конвульсиях, мышцы напряглись, как в тисках. Наши тела содрогнулись в унисон, металл капота машины остывал под нами по мере того, как наша страсть угасала. Я рухнул на капот, прижимая ее своим весом к машине. Она обвила меня руками, крепко прижимая к себе, как будто никогда не хотела отпускать. Какое-то время мы лежали неподвижно, слыша только наше прерывистое дыхание и отдаленный шум моря. Затем она хихикнула, и этот тихий, нежный звук наполнил мое сердце радостью. —Это было... потрясающе, — сказала она, все еще задыхаясь. — Да, —согласился я, нежно целуя ее. Высвободившись из ее теплых объятий, я помог ей сесть. — Хайди была права, вам придется носить меня следующие пару дней, кажется я не чувствую чего-то—Она захихикала, и этот звук прозвучал музыкой для моих ушей, и глубоко вздохнула, солнце, садившееся позади нас, бросало теплый отблеск на ее раскрасневшиеся щеки. Я взял с заднего сиденья корзину с фруктовым ассорти и протянул ей спелый персик. Она жадно взяла его, ее зубы впились в нежную мякоть со стоном, который был почти таким же эротичным, как и наши занятия любовью. — Мммм, это должно быть самое лучшее что я ела за последнее время— блаженно пробормотала она, и сок потек по ее подбородку. Она предложила мне кусочек, и я взяла его, наши взгляды встретились, когда мы наслаждались сладостью фрукта. Солнце опускалось за горизонт, окрасив небо в симфонию апельсиновых и розовых тонов, которые отражали страсть, которую мы только что разделили. Мы все еще сидели на капоте, металл остывал под нами, а наши тела все еще гудели от удовольствия. — Итак, завтра мы едем в Махви, — сказал я, откидываясь на руки. — Что ты думаешь об этом? —Ты думаешь, они замешаны во всем этом?— спросила она, глядя на меня. —Амун - один из худших и порочных вампиров, которых я когда-либо знала. Я думаю, если не полностью, то косвенно, он связан с румынами.— Я ответил со всей серьезностью.— она глубоко вздохнула, не сводя с меня глаз. — Тогда нам нужно быть осторожными, — сказала она с ноткой беспокойства в голосе. — И мы будем осторожны, дорогая!— С последним укусом сладость персика все еще ощущалась на наших губах, а нежность заката раскрасила небо своей огненной кистью. — Ну, я думаю, Энид уже ждет нас, я сказал ему, чтобы он приготовил для нас вертолет. Нам пора!— Она просто кивнула, и я снял ее с капота. Она положила голые ноги на торпеду, не обуваясь, и двигатель с ревом заработал, унося нас прочь. День клонился к закату. Энид уже действительно ждал нас на взлётной площадке. Один из охранников, что вчера сопровождал нас на маскараде коротко кивнул мне, давая понять, что все поручения, которые я дал ему, были исполнены. Я лишь кивнул в ответ, больше ничего не говоря, а затем вынес уже сладко спящую пару из машины, укладывая на мягкие кожаные кресла. Энид сказал что будет сопровождать еще двух охранников и наши «дорогих гостей» и сел в только что привезенную нами Бугатти, оставляя нас одних. Лопасти закрутились, поднимая нас в воздух. Солнце окончательно села, погружая Палермо в ночную тень. Казалось бы все было спокойно, но что-то не давало мне выдохнуть. Ещё в начале недели в моей груди зародилась неприятное предчувствие, что должно было произойти, ну что, догадаться никто бы не смог. Pov Eva Я и не заметила как провалилась в сон, когда мы все ещё летели по трассе погружавшегося в ночь Палермо. Интенсивность этого дня настолько уморила меня, что я лишь закрыв глаза погрузилась в спокойный, казалось бы, сон. Мысли о прошедшей неделе затуманили мою голову, лёгкая боль в теле все ещё отдавалась, и кажется постепенно нарастала. Больше ничего не осознавая в своем окружении я увидела перед глазами лишь тьму. Где-то далеко послышались голоса — Ей ещё рано быть здесь, госпожа!— Проговорил тонкий женский голос, с лёгкими нотками беспокойства — Не волнуйся, она пробудиться очень скоро, прародители приняли ее.