Вопрос сторон

Алго́ль — две звезды в созвездии Персея. При вращении они поочерёдно затмевают друг друга. Вызывали демонические ассоциации, визуальные изменения связывали с войнами, эпидемиями и смутными временами.

Название от арабского الغول (ал-гуль — злой дух, чудовище). В некоторых арабских легендах ассоциируется с разлучением.

      Следующие три дня Игорь был задумчив и даже тих, но в пятницу начал огрызаться на любые расспросы касательно произошедшего в Лютном. Бессмыслица! Пока Сириэль была подростком, он рассказывал куда более неприглядные вещи, чем магазин мебели из человеческих костей.       Даже дёрнула отбывающего из Хогвартса Долохова, но он лишь отрицательно покачал головой на вопрос о «Дистальной фаланге». Не знал или не хотел отвечать? Непонятно.              Раздражённая Сириэль шла за Снейпом в учительскую на собрание. Усевшись в своё потёртое кресло из кожи, Снейп положил ногу на ногу. Сириэль расположилась с меньшим комфортом — жёлтое домашнее кресло превратилось в шаткий деревянный стул.       — Это… — удивилась Синистра, шепчущаяся до этого с МакГонагалл, — из домика Хагрида?       Крепче вцепившись в рассохшиеся ручки, Сириэль вжала голову в плечи под пристальными взглядами присутствующих. Мебель Хагрида точно не могла быть самой удобной, так что это или чары неверно сработали, или…       — Представьте какое угодно другое кресло, — проворчал Снейп раздражённо, — вы привлекаете внимание своими странными вкусами.       Поджав губы, Сириэль сосредоточилась на доме. Через несколько секунд деревянный стул обила жёлтая ткань с атласным отблеском цветочного мотива. Дом. Просто представлять дом.       Закинув ногу на ногу, она отвернулась от слишком внимательного взгляда МакГонагалл.              Целый час приходилось думать о жёлтой обивке и мягкой подушке, потому что иначе кресло менялось. К концу собрания аж подорвалась с места.              Пару дней Флинт пропускал дополнительные занятия, а Сириэль срывала злость в усиленных тренировках, после которых с полчаса лежала на холодной земле, пытаясь остыть и остановить головокружение. Будто лихорадка новообращённого вампира тянула её в пламя объятий. И в холод разговоров.              — Знакомо ли тебе имя Юдифь? — равнодушным тоном спросил Игорь за обедом. Его нож слишком медленно разрезал стейк, кровь вытекала из сочного куска говядины на белоснежную, как простыня, тарелку. Приправой к блюду служила океаническая глубина его взгляда. Солью по ране.       И Сириэль совершенно ни о чём не думала и не чувствовала необходимости думать.       — Кроме того, что это женский вариант имени Иуда с иврита, я не знаю, о ком речь, — ответила она без интереса к очередной предпосылке к высокосветской беседе, которую вести не в состоянии.       — Это персонаж ветхозаветной неканонической книги Священного Писания, — учёным тоном пояснил Игорь. — Юдифь — иудейская патриотка, освободившая город своего народа от осады ассирийцев.       Сириэль очень смутно представляла, о чём он говорил. Историю Израиля и тем более предшествующей эры не изучала. Ещё и в маггловской коннотации. Но Игорь, конечно, сунул нос и туда, по-видимому, найдя некий аналог себя или своей жизни. Ну, и порой он говорил о том, что важно знать оба мира, чтобы править хоть одним.       — Меня особенно восхищают полотна Климта и Франца фон Стика с сюжетом о том, — уже более воркующим тоном продолжил он, склонившись к ней, — с помощью какого обмана Юдифь удалось обезглавить Олоферна — полководца ассирийцев.       — Даже не удивлён, — брезгливо фыркнул Снейп, отбросив вилку с злостью к распрощавшемуся с ним аппетиту.       — О, — с лживо-добродушным изумлением Игорь переключился на него, прекратив давить энергетикой на Сириэль. — Северус, а ты, оказывается, тоже ценитель прекрасного. Думал, ты сочтёшь такое искусство чрезмерно вульгарным. И когда же ты успел с ним ознакомиться?       — А я и счёл. Но сидеть в четырёх стенах порой… пресно, — со скукой проговорил Снейп, прижимаясь к спинке стула. — Летом я бываю на выставках. Искусство освежает голову. — Подумав, полуспросил: — Тебя, я так понимаю, больше Юдифь в исполнении Стика привлекала.       Ухмылка Игоря коснулась кубка с вином.       — Не тот подход я избрал, если откликнулся ты.       Снейп хмыкнул и поднялся из-за стола. Когда он отошёл, Игорь нагнулся ближе к Сириэль.       — Надо провести с тобой культурную программу, а то всё межстрочье уходит в пустоту. Освободи выходной, поедем в Лондон.       Возможно, надо было возразить, но Сириэль не подыскала повода, а причину Игорь бы не принял.              Так она в свой выходной, кое-как выбитый у Снейпа, потратила целых шесть часов на безостановочную болтовню Игоря, который у каждой картины и скульптуры вещал длиннющую лекцию, будто знал всё на свете.       Сириэль рассчитывала хоть каплю ласки получить без опаски перед незнающим их обществом, но Игорь оскорбился, объявив её осквернительницей святыни. Даже под руку не взял.       А под конец прогулки по Национальной галерее экскурсионная группа путешествующих румынцев и тех, кто понимал румынский, аплодировала Игорю.       По возвращению Игорь выдумал новый упрёк:       — Могла бы отметить мою эрудицию. Твоя, если её вообще таковой можно назвать, заканчивается с границами Румынии.       — Я должна была удивиться? — подняла бровь Сириэль. — Это не эрудиция, это слабое доказательство того, что к пятидесяти твой мозг не отсох за постоянным пиздежом.       Так потянулась ссора, а Игорь затянул в учительскую, где в ходе очередного разбирательства, кто виноват больше, совместными усилиями надругались над местом Снейпа. Большое кресло, обитое старой кожей, было зачаровано, дабы не смениться деревянным стулом в готическом стиле с обивкой из красной парчи. Осколок Дурмстранга из кабинета директора.              Позднее в «Кабаньей голове» Игорь набалтывал, на взгляд Сириэль, про чересчур далёкое будущее: «Неплохо было бы рассказать твоему отцу, Сири, что тут происходит».       — Можешь, конечно, рассказать, если ты наконец решил порадовать меня своей кончиной, — позволяя покинуть этот бренный мир, она плавным тычком отвела его подбородок от себя.       Но Игорь только раздражённо фыркнул и принялся доказывать вменяемость Арне. Может, поэтому она больше людей по сторонам разглядывала, чем его слушала. Надоедливой мухой нёс несвязную чушь — просил, чтоб она первая написала отцу. Сама уже и не понимала, как терпела. Время от времени думала о поджоге.       — А тебя я имею возможность порадовать иначе, — и из его кармана на стол вынырнула плоская коробочка. Иначе как «подачкой» для сговорчивости обозвать нельзя.       Наручные часы в точности как её треснувшие. Та же марка, но из куда более дорогого сегмента и с улучшениями: указание даты, лунный календарь, подсказка созвездий, что могли находиться над носителем. Аналогичные улучшения были и у кожаного ремешка — материал дороже, строчки вышивки изящнее, автоматическая регулировка магией, чтобы не свалились случайно и руку не пережимали.       — Именно потому, что Арне адекватный, он тебя и убьёт, — устало пояснила Сириэль, не желая всерьёз воспринимать этот бестолковый разговор глухого и немого.       Часы перекочевали на место старых, и Игорь заикнулся о старых временах, когда Сириэль ещё лет пять и меньше было. Выведать что-то пытался или, наоборот, мысль какую-то внушить…              Война того десятилетия словно бы очень мозолистый отпечаток на нём оставила. Он будто вскользь упомянул, что в те годы он, как и она, предпочитал скрываться в лесах, следуя за её отцом. Подальше от разрушающегося мира. Игоря, конечно, не разрушения беспокоили, а то, что на всём этом сложновато было заработать и построить что-то надёжное. Никакого будущего тогда даже и видно не было за гарью городов.       Сириэль зажималась. Нечего ей было толкового ответить — в глаза войну не видела.       — Из войны я помню лишь раненного тебя в нашем доме.              И очередная тирада, в которой вдруг всплыло имя Антонина в контексте «он заставил меня». Очередная лживая жалоба, призванная растормошить сочувствие. Антонин был не тем человеком, которого можно оправдывать, но заставить равного себе что-то делать… это не его история. Антонин по всем рассказам был солдатам.       — Что ты несёшь? Он даже мои просьбы выполнял, на вопросы отвечал. Ну как он мог приказать что-то, ещё и тебе? Смешно.              Игорь долго молчал. А Сириэль чувствовала себя выставленной на улицу. Недостаточно чуткая. Чересчур закрытая. Слишком неопытная.              Но ночь снова свела их беспрекословной рукой. Тело остывало, недавно прокатившееся по нему удовольствие — тоже. И всё неприятнее ощущалось присутствие Игоря рядом. Уже даже и тепла его было не нужно, слишком удушливое.       Свободно дышалось теперь только в подснеженном лесу.       — Расскажи что-нибудь об анимагах. — Сириэль села и провела рукой от плеча Игоря к пояснице и остановилась на ней, точно зная, что ему это не нравилось.       — Я уже говорил, что они выдерживают воздействие дементоров, — не открывая глаз, он устало потянулся к её руке, чтобы перехватить.       Сириэль тут же села верхом, заставив сдавленно выдохнуть под тяжестью веса на пояснице.       — Мне известен рецепт превращения в анимага, — натужно, под давлением рук на лопатки, выдохнул ещё информацию.       — Почему не воспользовался? — зыркнула в затылок, продолжая вжимать в кровать. Как на допросе. Иногда представляла, как руки утопали в его плоти, как в мягкой глине. Представляла, как, проминая это месиво жизни, они сдирали кожу, обнажали алое плетенье сосудов и снимали куски мяса с костей. Можно ли было вылепить из этого что-то стоящее?       Голод одолевал в такие моменты. И зубы обнажало желание. Ответ задержался, и Сириэль укусила в загривок, как зверь в случке, отняв разодранный стон.       — Нет ни малейшего желания целый месяц носить под языком лист мандрагоры, а после стать каким-нибудь неудобным крокодилом, потерять рассудок в нём и при том опасном условии, что в человеческую форму можно и не верну… — он замер на полуслове из-за впившихся в лопатки ногтей. Давление усилилось, по шее побежали мурашки. Он дёрнулся, но у уха пророкотала песчаная буря.       — Признайся, ты не умеешь вызывать патронус, — насмешка обдала кожу горячим дыханием.       Снова дёрнувшись, Игорь попытался скинуть её с себя, но смог только за запястье схватить. Потянул руку к лицу, чтобы хоть не давила так сильно.       — Не твоё де…       — Не моё? — угрожающе тихо огрызнулась Сириэль, пальцами сминая плечи. — Держишь возле себя и не позволяешь знать больше? Хоть попытайся изобразить, что два с половиной года Азкабана не выжгли весь твой драгоценный мозг.       — Думаешь, я обезумел? — крепче сжав её ладонь до неприятно стянутой кожи, Игорь вновь попытался перевернуться.       Не желая бороться, Сириэль позволила ему это — слезла, усевшись рядом. Но отвечать не стала. Молчание же только вывело Игоря из себя. Он перевернулся на спину и резко сел, пальцами проникнув в густую копну волос — хотел распутать. Наверняка чтобы выглядеть не так нелепо. Не получилось.       Но тут он будто решился — обернулся спиной и приподнял волосы к макушке — оголил шею.       — Вот что не дало выжечь мой мозг, — указал на место под затылочной зоной, где начинался рост волос. Сириэль не сразу заметила чёрную вертикальную линию сантиметров в пять.       — Что это? — прокралась руками от спины к черте. На ощупь как чернила на бумаге — никак. Как и номер заключённого Азкабана, уже искажённый её укусами.       — Руна Иса. Магическая татуировка. — Игорь повернулся к ней. — Не нужно же объяснять значение? Тем более такой простой.       Нахмурившись, Сириэль припомнила, что Иса переводится как «лёд» и свойства имеет соответствующие. Защищает от внешнего негативного воздействия и сохраняет энергию внутри.       В одном из английских справочников, что она прочла по приезде в Хогвартс, говорилось ещё и о помощи в контроле эмоций, возвышении над вредными привычками и излечении душевных мук. Но что-то это не подходило под состояние Игоря, который ежедневно пил и раздражался до истерик. Ну и какие могут быть душевные муки, если души нет?       — Так к чему ты подводила? К моей якобы паранойе? — ощетинился он на неверие в выражении её лица. — А ты задумывалась, хоть на секунду представляла, что мир куда опаснее, чем ты привыкла чувствовать?       Сириэль не задумывалась и не представляла. Зачем? Она точно знала — мир не так страшен, как малевало воспалённое воображение Игоря.       Поднялась на ноги прямо на кровати. Иногда он отвлекался на её тело. А иногда, как сейчас, игнорировал с такой лёгкостью, будто перед ним были только её глаза.       Развернулась и дошла до подушек, залезла под одеяло.       — Язык прикусила наконец? — подорвавшись с кровати, не отставал. С закипающей злостью сел рядом.       Провокация не удалась — Сириэль подцепила с тумбочки книгу, не обращая внимания на уже бессмысленного собеседника.       Он тоже больше не знал, что сказать.       Едва заметив замешательство в его лице, что равнялось победе, Сириэль, не выпуская бумажного щита, подалась вперёд. Игорь не успел отпрянуть, как его схватили за бороду и притянули к губам.       Голова Сириэль полнилась скрежетами неравномерных мыслей, обрывками фраз, кусками картин из воспоминаний… Проникла глубже. Подманила беззащитный язык, что столько раз отравлял жизнь. Пальцы скользнули по подбородку, к уху, вплелись в волосы, добрались до затылка. Игорь охотно поддавался. Конечно, это же его любимая игра — «разозли и трахни».       Рисунок, спасший разум… Ложь. Вскрикнув, Игорь резко отстранился, прикрывая рот рукой.       — Какого чёрта?! — просипел он, возмущённо сверкая заблестевшими глазами.       — Почему всего одна? — игнорируя истерику, мягко спросила Сириэль и нарочито плавно прилегла на кровать. Одеяло съехало, мало что оставив в тени.       — Потому что это до чрезвычайности больно! — претензией высказался ещё и, видимо, за укушенный язык. А взгляд заблудился в демонстрируемых изгибах тела.       — Ещё и для сравнительно короткого эффекта в пару-тройку лет. А сколько ты ожидала? — Игорь отвернулся.       Сириэль дёрнула плечами в презрении.       — Ты видела подобное? — спросил без особого сомнения.       — Видела больше одной черточки, да. Но не знаю, какой толк это принесло их владельцу. И так же не смогла разобрать смысл некоторых рун в подобной… ипостаси.       — Какие ты не поняла? — нахмурившись, Игорь пересел ближе, смещая её на свою половину кровати. Прислонился к теплу плеча, усеянного багровыми кровоподтёками. — Начерти. Похоже, это моё упущение. Слишком сложная и редкая ритуальная магия. К тому же не тёмная, а это было мне не очень интересно тогда… Думал, что и тебе не пригодится.       — Не пригодилось, к счастью. — От взмаха палочки в воздухе возник узор: две параллельные прямые пересекали ножку, что удерживала пустую чашу. — Он был вторым по величине, размером примерно с помело.       Игорь поперхнулся воздухом. В Сириэль отозвалась искренняя улыбка. Нужно отдать Сириусу должное — её приподнявшееся настроение — заслуга его отчаянной выдержки. А приподнять его последнее время мало что могло.       — Не помню названия, но оно увеличивало силу патронуса. Видел у одного из Пожирателей такой знак на ладони. Но это не помогло даже искру дать. — Игорь качнулся к Сириэль. — Никто из Пожирателей не может призвать патронус.       Сколько раз он слышал это в семидесятые? Чужие души истлевали в руины, а огонь взглядов стихал до шепчущего треска углей. Игорь видел разрушение многих, но собственное отражение в зеркале казалось ему нормальным.       — Никто? — оторвал голос от созерцания следов зубов в плотном багрянце засосов на девичьей шее. Игорь поднял голову, чтобы проверить послышавшееся удивление на лице Сириэль. Но она даже не смотрела на него, весёлый взгляд застрял между строчками.       — Я не знаю Пожирателя, который мог бы, — подступил невроз. — Ни среди мёртвых, ни среди живых.       — И Снейп? — на её незаинтересованном лице ничего не отражалось, и Игорь подобрался ближе. К шее. Хотел выторговать эмоцию, растормошить, избавить от холодности. Это невыносимо.       — Северус был учеником Антонина, — шёпот подкрался к уху, рука — по линии берда, — а тот никогда не владел заклинанием патронуса. Даже до знакомства с Лордом. Кто бы мог научить Северуса? — шёпот остановился у губ.       — То, что ты и Антонин прожили гнилую жизнь, не значит, что все жили так же, — Сириэль усмехнулась над ним лёгким прикосновением. Игорь отклонился. — И откуда тебе знать, что более никто не владел патронусом? Каждому в душу залез, как дементор?       — Если б умели, не покупали бы твоего отца… — Игорь скривился презрением, отстранившись сильнее. — Ведьмаки получили право убивать дементоров, и твой отец обогатился в годы горя и мрака. Как думаешь, кто по-дружески радел за эту поправку более всего?       — Что ты можешь знать о дружбе? — с ещё большим непониманием фыркнула Сириэль. Звонкий хлопок книги подчеркнул скептицизм.       — Были времена, — укладываясь спиной к ней, прошептал он.       От стен эхом отлетели отголоски сожаления, очередной раной введя Сириэль в ступор до глубокой ночи.         

***

             Какие-то из журналистов, приехавших в Хогвартс на предновогоднюю фотосессию чемпионов, выведали у профессоров состоявшиеся к балу пары. Ну, Игорь и прихвастнул. Статья вышла премерзкая. Сириэль не читала, но Снейп откомментировал именно так.       Виктор променял интервью на Грейнджер. Сириэль прикрывала его задницу перед Игорем и Михаем, который попытался донести, что Виктору полагалось больше тренироваться. А Сириэль потворствовала подростковым, а значит, несерьёзным увлечениям.       Аластор тряс с неё ответ к загадке ко второму этапу, но Сириэль была не в состоянии, помимо ора Игоря, слушать и запись крика ещё какой-то твари. Отмахнулась тем, что это полуразумное существо не из воздушных масс.       Батшеда продолжала помогать делать вид, что Сириэль училась вести себя достойнее, и МакГонагалл будто отстала. Даже несмотря на то, что Флинт продолжал ходить хвостом, записывая лекции и прислуживая в лаборатории. Даже несмотря на странное совпадение, увиденное им в стенах кабинета Снейпа, он не заикался о случившемся. Просто чуть чаще стал опускать глаза.              Дамблдор раз пригласил на беседу за чашечкой чая. Спрашивал про самочувствие, настроение, успехи на дополнительном курсе и работу со Снейпом. Сириэль отвечала лениво, а похвалы и мудрёные советы вовсе не слушала. Мечтала только о том, чтобы уйти хоть куда-нибудь.       От этой экзекуции, как ни странно, спасла МакГонагалл, рекомендовав недогадливому директору поговорить с Сириэль позже.       Так она ушла к Хагриду.       Пока Игорь продолжал срывать страхи из-за усложнившихся условий турнира на своих подопечных, Сириэль пыталась не давать ему это делать. Бесконечные тренировки чуть угасали, когда ей удавалось вытрепать из него силы ночью. А иногда это делало хуже. Если Игорь понимал, ради чего она позволила, например, стянуть себе руки ремнём.       После этого случая странным совпадением стал намёк мадам Пинс на книгу исцеления разума. Затем совет Батшеды скрыть синеву нижних век: «А то как профессор Снейп выглядите». И самое странное было в том, что она говорила будто с лёгкой завистью. Сириэль отказалась в это верить.              Веру в людское понимание убивал ещё и Михай. Таскался за ней, аккуратно ездя по мозгам, пытаясь что-то выудить. Или что-то внушить. Прямо как Игорь. Ужасно раздражал.       Чтобы отделаться, она заржавевшим словоблудством направляла его мозговую активность в сторону Шармбатона. Тайна золотого яйца требовала ответа. А Сириэль не переносила французский акцент.              Лабораторные обсуждения со Снейпом перешли в формат записок. Но один раз ему всё же пришлось заговорить с ней. Подловил в библиотеке.       — Мисс Матей. — Когда она подняла голову, Снейп продолжил: — Вынужден просить вас прийти завтра в одежде чуть более официальной, — интонация давила на слова меньше обычного.       — Какая нужда побудила вас просить такое от меня? — неохотно спросила, перевернув страницу книги. Неужели ещё и он решил докопаться до её внешнего вида? И так уже и в юбке ходила, и с наглухо застёгнутой рубашкой, и вычищенными сапогами.       — Танцы, — почти злобно произнёс Снейп, не успев и на два шага отойти.       — Вы не похожи на того, кто любит танцы.       — К моему глубочайшему сожалению, — начал в привычном полуугрожающем тоне, который Сириэль уже давно не записывала на личный счёт, — на мне, как на декане Слизерина, лежит обязанность убедиться в способности учеников хотя бы элементарно попадать в такт.       — Большинство слизеринцев — выходцы из обеспеченных и даже чистокровных семей. Или имеют таковых знакомых. Уверена, они умеют танцевать. Даже если небольшой остаток научить не удастся, вряд ли в общей массе это будет заметно.       — Меня обязали провести хотя бы один урок.       — Я помогу вам, — отмахнулась, уже устав от разговора.              Слизеринцы четвёртого курса и старше собрались в просторном кабинете-зале, где вчера учились гриффиндорцы. Многие уже прослышали про танец младшего Уизли и МакГонагалл, так что теперь дети ожидали чего-то такого же зрелищного.       Декан коротко объявил то, что все уже знали из слухов — предстоит удостовериться, что Хогвартс не ударит в грязь лицом из-за простейшего вальса.       — Мисс Матей, — обратился он к ней, стоящей позади и покручивающей пальцем рупор граммофона, чтобы выбесить кого-нибудь мерзким скрежещущим звуком.       И когда Снейп подал руку, она, не колеблясь, подала свою. Вторую — в повороте, идеально выверенным стремительным движением, положила на плечо. Чёрная юбка строгого платья в пол взметнулась и грузно осела серебряным отливом бархата. По залу волной прокатились изумлённые вздохи.       Рука Снейпа легла на талию, и заиграла музыка. Они плавно начали движение. Подсчёт шагов не понадобился, работала отточенная техника.       Даже играя роль, Сириэль странно себя чувствовала, позволяя вести. Чего-то Снейпу не хватало, чтобы она прониклась его стремлением вести в принципе. И всё же со стороны казалось, что она легко следовала за ним, без слов угадывая движения.       Они смогли показать пару простых элементов и закончили, когда Сириэль совершила полный оборот под рукой партнёра. Короткий кивок. Закостенелый реверанс.       Послышались удивлённый галдёж и уверенные аплодисменты, но профессор быстрым взмахом руки пресёк это и жестом приказал всем встать.               Благо дисциплина у Слизерина не подводила, как и предполагалось, большинство знало основы. Ещё часть тех, кто не знал, удалось научить. Флинта, например. Ему, как и некоторым другим ученикам и ученицам, Сириэль взялась показать на частном примере. На механическую память тела ей жаловаться никогда не приходилось.       Снейп от контактов с учениками яростно открестился.              К вечеру грянула другая часть подготовки к торжеству. Сбор всех учителей и профессоров, и даже директоров, прошёл в учительской. Обсуждали украшения для Большого Зала, содержание фуршетных столов, подробности программы выступлений и речей.              Сириэль и Снейп как обычно сидели в своём углу, пока остальные толпились вокруг выставленного в центр круглого стола. Гул стоял… Снейп тёр висок и вычитывал выводы, которые Сириэль начеркала с утра, касательно их исследований о влиянии силы огня на различные магические воды.       Сириэль жмурилась, чтобы преодолеть давящую на мозг мелодию граммофона и стыд от того, что ей приходилось сидеть на широком подлокотнике. На этот раз кресло Игоря, что занял её место, было иной формы, более мягкой и ни к чему не отсылающей.       Он нарочно заставил сесть, как пичужку на жёрдочку: «Чтоб не позорилась», — сказал Игорь, увидев, во что превратилось кресло, в которое она села.       На самом деле Сириэль ожидала от него веселья по этому поводу, но он, напротив, выразил обеспокоенность. Его же умение отвлекаться и при этом воображать кресло, отличное от его истинно-комфортного, раздражало. Такой всемогущий в мелочах, ну просто невозможно!       Ещё сильнее его повело в тревогу, когда Хагрид подошёл к ним и шепнул Сириэль, что в следующий раз она у него в гостях может садиться в его хозяйское кресло.       Мадам Максим избавила её от неловких пояснений и благодарности — приманила Хагрида обратно одним только пальцем. Ей, в отличие от Каркарова, облагораживание зала к праздничному торжеству очень интересным казалось. С большим воодушевлением она вклинивалась в управление МакГонагалл. Деканше это, по всей видимости, приносило одни сплошные хлопоты, но она с завидным старанием подёргивала бровями, чтобы те не съезжались к переносице.       Сириэль наблюдала за ней с тихой непримиримостью.       — Так ты у лесника торчишь во время обедов? — раздражённо шепнул Игорь, отвлекаясь от книги на своих коленях.       Сириэль опустила взгляд на его глаза. Позвоночник нежился в высокой и мягкой спинке, и только лишь это не давало разозлиться.       — Это просто взаимовыгодный обмен, я помогаю в лесных делах, а он кормит.       — Да, конечно, — иронично фыркнул Снейп, — юная мисс от тебя туда сбегает.       Игорь перевёл на него сердитый взгляд.       — Откуда знаешь?       — Салазар, — крепче сжал он пергамент, — не будь как эти идиоты. Ты невыносим. Я и сам бы от тебя сбегал, если б вместо обязанностей меня беспокоил только голод.       Сириэль усмехнулась.       — Что смешного? — разозлился Игорь. — Он оскорбил тебя. Назвал обжорой, пусть это и правда. Ты набрала.       В этот раз Сириэль фыркнула. Она скинула почти два кило. Но уже не спорила — в прошлый раз Игорь заявил, что ему лучше знать и точка.       — Он подколол тебя, а не меня. Ты не даёшь мне есть. Мы говорили об этом, — вспомнила разговор с площадки БЛЕСКа. И ещё с десяток подобных разговоров. Пустых.       — Надо было сказать мне об этом ещё раз, но ты же не хочешь ничего решать…       — Прекратите эти… дрязги, — раздражённо взглянул на них Снейп, затем куда-то вбок и снова на них. — Мисс Матей, лучше поделитесь впечатлениями о Национальной галерее. Что запомнилось больше всего?       Не задумываясь, отчего он вдруг этим заинтересовался, Сириэль быстро сквозь зубы вытолкнула:       — Бесконечный трёп Игоря.       Снейп хмыкнул с косой улыбкой, а сбоку послышался возмущённый голос Батшеды.       — Сириэль! Это довольно грубо. Профессор МакГонагалл это не одобрила бы, ты же знаешь.       Игорь с Сириэль синхронно переключились со Снейпа на неё. Игорь принял равнодушно-отстранённый вид, Сириэль приподняла бровь в надменности.       — К тому же мне профессор Каркаров показался отличным рассказчиком, — смягчила тон Батшеда, смущённо сложив руки в замок у груди. Сегодня на ней была чёрная приталенная рубашка с пышным белым воротничком. Не празднично, но заметно принаряжено.       — Мало кто это ценит, — бездумно бросил Игорь, уронив заскучавший взгляд в книгу.       — М-м, да, о моей неблагодарности сложены легенды, — саркастично пожурила себя Сириэль, также отворачиваясь от Батшеды.       Снейп пересел в кресле на новый лад, больше повернувшись к ним спиной, чтобы не видели его ухмылок.       — А я всё никак не соберусь туда зайти, — заправила Батшеда за ухо локон, который Сириэль вообще впервые видела, чтоб у неё выбился. Ещё и такой аккуратно закрученной волной. — Говорят, там есть картины Анри Руссо, Ван Гога и Клода Моне!       — Импрессионисты, — брезгливо скривился Игорь, не поднимая головы.       С огорчением в лице, Батшеда растерянно заморгала.       — Игорь предпочитает неоромантизм, — с ленцой пояснила Сириэль. — Размытые формы, энергичные личности…       — И привлекательность опасностей, — фыркнул под нос Снейп, — о да, это про Игоря. Как и неоклассицизм, полагаю. С его недостижимо-идеальной эстетикой полуобнажённых тел.       Сириэль согласно промычала, прикрыв пальцами ухмылку:       — А также с драматичностью самих сцен, воспевающих стоицизм.       Вздрогнув, Снейп прижал кулак ко рту.       — Как чудесно, что из всех интеллектуально одарённых в этой комнате меня так хорошо знаете именно вы двое, — со вздохом Игорь откинулся на спину кресла и закрыл глаза.       — Ну что вы, — с поддержкой заворковала Батшеда, — мне кажется, ничего постыдного в ваших вкусах нет.       Так как никто не среагировал, она переключилась на Сириэль, залипшую в окно на залитые зимним солнцем вензеля морозного узора.       — Сириэль, вам стоит присоединиться к обсуждениям. Профессор МакГонагалл с уважением восприняла бы ваш порыв помочь.       — Если бы он был искренним, — отбрыкнулась Сириэль, нервно качнув ногой, накинутой на другую.       — А, ну… да, пожалуй, — растеряла воодушевление Батшеда. Постояла рядом с ними ещё несколько секунд и вернулась к остальным.              Снейп протянул Игорю свиток, он передал дальше, и Сириэль уткнулась в свежие пометки мастера.       К моменту, когда она разобрала половину, их группу счёл интересной Дамблдор.       — Не желаешь ли присоединиться, Игорь? Раньше ты, кажется, находил организацию занимательным времяпрепровождением.       — Я круглые сутки только и делаю, что организовываю, Альбус, — недовольно нахмурился он. — Позволь спокойно посидеть в обществе, которое не цедит из себя дружелюбие.       — Северус? — чуть согнулся вперёд Дамблдор с вежливой улыбкой и руками, заложенными за спину.       — Помилуйте, — прикрыл Снейп глаза.       — Сириэль, а вы не хотели бы опробовать себя на новом поприще? Или всё новое вам в принципе кажется тревожащим?       Сириэль повернулась к нему только потому, что почувствовала напряжение Игоря.       — Смотря что из себя это новое представляет.       — Вот, пожалуйста, присмотритесь, — повёл рукой Дамблдор, — профессор Синистра подбирает в новогоднем каталоге заклинания для украшения чудесных елей, которые обещал принести из леса Хагрид. — Сириэль сделала мысленную пометку помочь лесничему. — Профессор Флитвик занимается нотами и стихами для праздничных гимнов своего хора, мадам Трюк хочет помочь с фигурами из льда. А вам, Сириэль, наверное, подошла бы связь с общественностью, — задумчиво пригладил бороду.       — Мне?       — Сириэль?       — Матей?       Удивление троих было одновременным и разнилось лишь тональностью скептицизма по нарастающей.       — Отчего же нет? — оглянулся на них Дамблдор с шутливыми искорками в глазах. — Вы легки на подъём, вам несложно было бы и до Лондона добраться, не привлекая излишнего внимания. На мой взгляд, вы и достаточно ответственны, чтобы сорганизовать хоть одну, хоть несколько немного… экспрессивных личностей.       «Это он на кого намекнул? На Игоря-то?» — мысленно не поняла Сириэль. Не то чтобы Игорь нуждался в организации.       — Надо кого-то встретить в Лондоне?       — Верно, — покорно кивнул Дамблдор. — Я раздумывал отправить профессора Бабблинг. Она выразила большую охоту, но могу для компании и опыта отпросить вас у профессора Снейпа.       — Ради третьесортной музыкальной группы? — со скепсисом раздражился Снейп, и Сириэль начала догадываться, о чём речь.       — Ну что вы, Северус, «Ведуньи» довольно популярны, — мягко пожурил Дамблдор. — Детям они нравятся.       — Ничто из этого не делает издаваемый ими шум первосортным, — отбил Снейп, отвернувшись к окну.       — А что вы думаете, Сириэль? — склонил голову директор.       — Младший брат их слушает. На мой вкус, играют задорно.       Снейп и Игорь презрительно фыркнули.       — Вам по вкусу агрессивная музыка? — кажется, Дамблдора это приятно удивило, что вызвало непонимание у мрачнеющего дуэта.       — Нравится всё, что не стесняется внятно выражать чувства, — растерянно попыталась Сириэль ответить, как будто даже на вопрос-подводный камень. — Но, пожалуй, я откажусь от этой работы, — предугадывая головомойку от Игоря после общения сразу с несколькими привлекательными мужчинами, Сириэль решила не подвергать себя головной боли. — Раз Батшеда просилась, пусть эта честь останется полностью за ней.       Не настаивая, Дамблдор уважительно кивнул и вернулся к столу. Наверное, это был просто его долг как руководителя — попытаться включить в общественную деятельность.       — Чтобы тебе понравиться, достаточно устроить истерику? — с высокомерием предположил Игорь. Снейп с любопытством уставился на неё.       — Прямолинейность лучше лицемерия.       — Твоя жажда правды хоть раз довела до добра? — уперевшись в свободный подлокотник, Игорь повернулся к ней сильнее.       Сириэль откровенно уже не знала, что и до чего её довело.       — Ведьмаки работают на поиск правды. Если считать деньги да добро, то… — она повела рукой, предлагая дойти до вывода самостоятельно.       Игорь хмыкнул и одним лишь пальцем, перстнем, погладил её по бедру едва заметно, чтобы не привлекать внимания.       — В таком случае утешишься приятным сюрпризом, что я приготовил для тебя на Святочный бал.       — Это вряд ли. У нас с тобой разные представления о приятных сюрпризах, — дёрнув бровью, Сириэль отвлеклась свитком, опасаясь даже строить предположения.       — Не представляю, с кем бы они у тебя вообще совпали, — согласился Снейп, обратившись к Игорю.       — Что сказать? Мои вкусы неповторимы, — легко качнул кистью Игорь.              

***

             До бала осталось меньше недели. В воздухе среди учеников витало, взрывалось магическими шутилками, пучилось пересудами о костюмах и платьях взволнованное предвкушение. И большая часть разговоров приобретала романтический налёт.       Большую часть недели Сириэль торчала рядом с Аластором, который не обжигал сердце жаркими спорами, как Игорь, и не морозил мозги формальными беседами, как Снейп. Аластор водил её в Хогсмид выпить, потому что Сириэль задалась целью промыть себя изнутри.              Но как бы она ни пыталась срезать время с Игорем, он отнимал ещё и ещё. Уже и минуты тишины под душевой водой ей не принадлежали. Даже проспиртованную Сириэль он брал с собой, на дно наполненной ванны, и ей приходилось отмокать на его плече. Покачиваясь от движений, вода мягко убаюкивала, лизала грудь и плечи. Игорь перебирал её расслабленные пальцы. Она никогда не давала ему подсказок, историй происхождения шрамов, но, нащупав те, что оставили клыки оборотня, он поспешил скрыться от них в центре ладони.       Её одобрительный хрип отозвался на его импровизированный массаж. Не так часто он его делал, хотя себе делать приучил. Якобы в войны ещё до её рождения боевые маги разминали точки на ладонях, дабы узоры палочки вылетали легче и быстрее.              Её волосы с уже заметной проседью перестали походить на его и вдруг начали ему нравиться. Её седина свидетельствовала лишь о новом этапе жизни, а не о том, что та почти прошла.       Один поцелуй в кончик уха, и она отдёрнулась, сжалась, как от удара. И он прижал её к себе, погладил по спине, ягодицам, ногам, пока она пыталась совершить невозможное, улечься на костях его тела удобнее.       Может, ему чудилось, но от горячего пара её хвойный запах раскрывался полнее, сплетаясь с его иссохшим лугом. Как статуэтка из смолы, которая не успела застыть, поддавалась прикосновениям, принимая в себя отпечатки пальцев. Они скользили по тёплой коже, утопали в неге изгибов, дрожали на неровных буграх и впадинах шрамов. Какие-то оставил он — уже старые и бледные, грозились исчезнуть. Созерцание этого полотна историй отдавалось в сердце беспокойной тревогой. Её прекрасное тело будто намекало ему на страшное будущее.       И чем дольше он держал её, тем больше она остывала. Смола твердела, превращаясь в янтарь. Со всем грязным прошлым внутри. Красиво.       Игорь мог бы сидеть так вечно, но терпения Сириэль надолго не хватало. Бездействие наводило на её неуёмный разум скуку, а затем и вовсе вызывало раздражение. А там уже недалеко и до холодного приказа: «Отпусти».       Это он с ней сотворил.              Она выскользнула. Забрала его халат и неграциозно, по-звериному завораживающе, тряхнула мокрыми волосами. И покинула его.       В взаимной ненависти они были удобны и понятны друг другу. Спокойно без страсти наслаждаться его обществом она не могла. Нежиться в его наконец ласковых руках для неё было слишком сложно. Опасно. Доверие подорвано. И время для приручения давно прошло.       Но Игорь не был уверен, что хотел бы где-то поступить иначе. Ведь тогда он мог бы и не оказаться в этой точке иллюзорного затишья. Хоть какого-то. Израненного, уродливого, но беспечно тихого, как в глубине детства, мутного, как стекло, отёсанное волнами.       Создавать другое поздно.              Омут из поцелуев и стонов. Обессиленное, болезненное изнеможение. Простыня комом сжалась в центре кровати под любовниками.       — Моя пташка довольна? — промурчал он ей на ухо сбитым дыханием.       Конечно, она была довольна. Игорь с мастерством заядлого гитариста умел касаться пальцами струн её тела и нервов так, что чуть с ума не сводил. Она, наверное, теперь никогда не сможет спокойно смотреть на его руки. И на руки вообще.       — Не зови меня пташкой, — устало нахмурилась она, не открывая глаз.       — А как звать? — он подтянул её к себе на грудь, устроившись на подушках. — Сири звучит по-птичьи. — Подхватил запястье и проскользнул своими пальцами меж её.       Сириэль не ответила. Он уже как-то раз сообщал ей своё чрезвычайно важное мнение касательно несоответствия её мелодично-нежного имени и несносно-упрямого характера.       Молча посмотрела на свою руку в его. Один из его серебряных перстней обхватил её безымянный палец левой руки с каким-то невнятным обещанием. Зачарование подстроилось под размер и хвасталось режущим заклинанием. И он засовывал в неё такое…       — Что ты думаешь насчёт Снейпа? — привычно перевёл тему, опустив их сцепленные руки на свой худощавый живот.              Трепло. В прошлый раз спрашивал про Аластора и «слизеринца, что вьётся за тобой хвостом». В первом случае Сириэль коротко пояснила, что у них сотрудничество — на этом всё.       А Флинт… ходит, учится. Приседает на уши, где-то пытается манипулировать, чтобы вытрясти побольше внимания — всё, как и положено в его возрасте. Ничего особенного, просто, видимо, никто раньше не отвечал ему на вопросы так часто.       Даже Снейп его присутствие уже игнорировал. Флинт научился быть полезной тенью на подхвате. Всех это устраивало.       Игорь иронично отметил, что пацан небось её любимчик. Сириэль так не считала, просто Флинт достаточно нахален, чтобы делать вид, будто он её любимчик.              Игорь всунул ей в руку бокал красного вина, пропитанного сладким теплом испанских полей. Сириэль отпила яд, развязывающий язык. Может, действительно так этот опрос быстрее кончится?       — А что мне о нём думать?       — Он о тебе печётся, ты же видишь, — чуть прищурившись, Игорь посмотрел с лёгкой укоризной, прежде чем отвести взгляд. — Одна из причин, почему мне ещё сильнее захотелось тебя заполучить.       Он словно размышлял вслух, анализируя себя. Не боялся и не стыдился. А Сириэль, приподнявшись, спокойно вглядывалась в причудливый узор в холодной синеве его глаз. Как и море, изнежит бризом и утянет на дно течением, с которым нельзя бороться.              Захотелось прикрыться, но всё ещё было слишком лень так напрягаться даже из уважения к зельевару.              — Я о нём не думаю, вот и всё. — Залпом выпила вино и отбросила куда пришлось. — Просто наставник.       — Я тоже был «просто наставник», но мне же это не помешало увидеть в тебе не просто ученицу, — он цепко сжал её плечо, поцеловал в нахмурившийся лоб. — Впрочем… А что о Михае думаешь? — Будто только и ждал, чтобы спросить о нём.       Сириэль резко села. Сердце бешено колотилось. Пусть не трогает хотя бы это. Хоть чего-то пусть не касается. Маленького уголка души, совсем крохотного, с капелькой чего-то ценного.       — Я не хочу о нём говорить, — жёстко отчеканила и, осмотревшись, нашла рубашку. Подтянула и быстро всунула руки в рукава. Длинновата — странно.       Лёгшая на талию рука отвлекла — Сириэль оглянулась и встретила самодовольную улыбку и смеющийся хищный взгляд, рыскающий по её спине.       — Ты встречаешься со мной, но не можешь простить ему то, что он на меня работает? — щелчком согнал прядку с плеча.       Почувствовав, как по коже рук пробежались возбуждённые мурашки, Сириэль порадовалась, что под одеждой он не заметит этой её выученной реакции тела.       Отвернулась. По скрипу расшатанной кровати услышала, как он лёг обратно, но взгляд продолжал рыскать по спине.       И всё же его замечание врезалось в сердце. Почему она до сих пор даже не поговорила с Михаем? Почему так злобно от него отмахивалась всё первое полугодие? Даже из мыслей выгоняла прочь. Поссорились из-за того, что он хотел быть ближе к Каркарову, хотел идти по его стопам, пожизненно быть учеником и правой рукой. А она всё твердила ему об опасности этого пути. И что теперь?       — Любопытно посмотреть, как ты будешь вести себя на следующем этапе наших отношений, — холодно отметил он.       Сидя в рубашке Игоря, в его кровати, Сириэль подняла тяжёлый взгляд на дверь. Где же граница её беспринципности и двуличия?              

***

             Библиотека укрывала от земных забот. Солнце почти уронило красное тело на бугристый позвоночник горизонта. Жёлтые страницы мерно шли друг за другом под сухими пальцами. Шелест бумаги, скрежет перьев по тонким листам на тёмной древесине парт. От окна в книжный ряд тянуло свежестью танца снежных хлопьев.       Рядом сидела шестикурсница с Когтеврана. Резинка держала её русые волосы подальше от глаз, а перо натёрло мозоль на среднем пальце. Девушка напористо грызла мятные леденцы и старательно выводила озвученные Сириэль замечания по зелью. Книгу учащаяся не отдала, и им вдвоём пришлось пользоваться ею по очереди.              Чёрная тень большой птицы. Снейп. После недавнего инцидента с танцем, который распустил нелестные слухи, удивительно, что он сел рядом в полупустой под праздник библиотеке.       — Здесь занято? — тихо спросил он, не оторвавшись от поиска нужной страницы.       Когтевранку декан Слизерина не смутил — даже головы не подняла.       — Нет, — невозмутимо ответила Сириэль.       Зачем спросил? Не любила угадывать его оттенки глубокого чёрного в поведении и намерениях. Последнее время ей вообще слишком много приходилось угадывать. Это стало очередной монетой в почти под завязку набитой копилке раздражения.       — Благодарю, — холодно бросил он. А мог вообще ничего не говорить.       Как не говорил с ней практически всю неделю. Порой просто тыкал пальцем в набор заготовленных ингредиентов. Благо Сириэль хватало выучки понимать требования.              Внимание её скоро увлекли последние лучи солнца, тонущего за окном, как и она — в раздумьях. На зимних каникулах ожидал очередной ритуал ведьмачьего перехода — к концу учебного года она станет полноценной ведьмачкой. Как это на ней отразится? Сложнее ли станет понимать людей, через призу-то обострившихся чувств?              Когтевранки рядом уже не было, когда тень наступающей ночи опечалила витражных жителей. Сириэль обернулась к профессору. Он опустил взгляд. Смотрел? Не похоже, что он снова начал вчитываться в немного извивающиеся строчки книги. Скорее, выковыривал из них слова.       — В нетерпении перед Святочным балом? — хоть вопрос и был произнесён шёпотом, тишину разорвал слишком заметно.       Очередная игра в притворство вежливостью.       — Безмерном, — с беззастенчивой открытостью она качнула головой в его сторону. Как вызов.       Снейп продолжал спокойно смотреть в глаза.       — Любите подобные торжества?       Совершенно ненормально быть таким. Без человеческого тепла в глазах и слабостей.       — Они меня не стесняют, но я… Отвыкла. И партнёр по танцам попался весьма неблагонамеренный. — Надеялась, что не фыркнет, но не удержалась. Сарказм уже не помогал защищаться от надвигающегося предчувствия опасности.       Не так давно она заметила за собой обострившуюся способность в последний момент уворачиваться от распахивающихся дверей, падающих с полок особо неусидчивых книг и от клыкастого фрисби, которого близняшки Уизли проверяли в том числе и на ней.       — Директор Дурмстранга не умеет танцевать? — На бледном лице появилась первая эмоция — одна из бровей приподнялась — скепсис.       Смешок Сириэль застрял комом из раздражения и злости посреди глотки.       Игорь умел танцевать и весьма недурно. Никогда он не сбивался с такта и не выглядел коряво, выполняя даже непростой наружный свивл. Сириэль же вполне сносно помнила все эти дебильные шаги. Но выверенная с годами ловкость воина дарила не изящность, а угрожающую грузность. А может, это груз забот.       — Думаю, вы понимаете, что дело в другом.       Тяжёлый вздох Снейпа стал проекцией фразы: «Я же говорил». И если бы он в следующую секунду не взял слово, Сириэль сгорела бы от злости. А заодно и его с собой прихватила в адский котёл.       — Всегда есть выход.       Сириэль дёрнула бровями, призывая его говорить дальше. Ясно, как день, он придержал для неё дверь-вариант этого «выхода».       — Слухи о репетиции бального танца Слизерина всё равно разлетелись, — с рассудительностью будничного спокойствия продолжил он, — и репутация также подпорчена.       Челюсти Сириэль заскрипели. Ну, конечно, это она подпортила ему репутацию! И даже не замечал её сверкающее обнажённой сталью недовольство — уставился в книгу. Дальше носа не видел. И это при его-то длине!       — А потому могу предложить вам себя в качестве партнёра для Святочного бала. Вы больше года работаете у меня в подмастерье, а потому наше партнёрство не вызовет неуместных вопросов у рассудительных людей. — Чопорная сухость.       Сириэль уже была готова отказать. Надо ж было так изловчиться, чтобы стукнуть по лбу её гордость, которая и без того за последнее время изрядно покрылась синяками.       — Естественно, я не собирался танцевать — в мои обязанности, в этом смысле к счастью или к сожалению, входит присмотр за своим факультетом. Но могу приглядеть и за вами, составить компанию, если… — оторвав наконец взгляд от книжки, он замолчал. Видимо, лицо Сириэль в полной мере отображало «НЕТ».       — К вашему сведению, даже у Игоря хватило такта пригласить меня с бóльшим почтением, чем сделали это сейчас вы. — Хлопок, и страницы спрятались под тяжёлой обложкой. — Надеюсь, мой ответ ясен.              

***

             Уже пятнадцать минут Сириэль наворачивала круги по своей узкой коморке. Попыталась остудить лоб о серебро кинжала, но и он вызывал волнующие воспоминания. Мысли тревожным хороводом танцевали вокруг идеи поупражняться с мечом, он уж точно успокоит.       Завтра уже этот проклятый бал. И на шее петлёй висела необходимость дать Игорю внятный и однозначный ответ на безмолвный вопрос.              Ноги всё же принесли её на тренировочную площадку. Но пусть время и близилось к комендантскому часу, она была занята.       — Сто раз вам говорила — не машите так кистью — вывернете, — устало проговорила Сириэль, приблизившись к своему «любимчику». — А я больно вправляю, — угрозой прибавила словам вес.       Флинт резко обернулся, опустив бутафорский меч.       — Мисс Матей… — несколько растерялся он в приветствии.       — Я, — она встала наизготовку со своим мечом. — Ну что? Давайте уж вместе потренируемся, мистер Флинт.       Без долгих раздумий и лишних уговоров, он наставил на неё тупой клинок. Сириэль его расторопность и послушание несказанно радовали.              Минут пятнадцать отбивала его вполне сносные выпады. Но раз за разом он всё сильнее пропадал в себе. Очередная попытка попасть под ребро была перехвачена клинком так быстро, что меч вылетел из вспотевшей руки в кусты.       Удручённый Флинт вздохнул со вселенским принятием. Собрался уже идти за ним, но Сириэль, выверенным движением выхватив палочку из-под рукава, притянула его Акцио. Но отдавать оружие не спешила.       — Вы каким-то уж сильно потерянным выглядите. Не отвлекайтесь или выговоритесь уже. Обещаю всё забыть, — вежливо кивнула, словно шляпу сняла.       Флинт раздражённо фыркнул. Плечи расслаблены, покачнулся он довольно лениво с выражением, словно ему всё это сильно надоело, а Сириэль к нему что-то вот пристала и всё никак не отстанет.       Но с ноги на ногу он переступил достаточно неловко. Тянул время всеми драматичными расшаркиваниями самодостаточной личности.       Сириэль терпеливо третировала его выжидающей тишиной, поглядывая в сторону подозрительного леса. Недавно ей снова почудилось, будто он отрастил глаза, только чтобы посмотреть на неё и вытрепать нервы. Так навалилось это ощущение пристальной слежки, что даже посреди одиночной тренировки её глотку разодрало криком ввысь от переизбытка... всего.       Параноидальное влияние Игоря, несомненно. И дальше будет хуже, потому что это всё сильнее впечатывалось в него темнеющей татуировкой.              Неуютно поёжившись, она вспомнила, что ведьмачье чутьё так-то тоже обострялось с течением времени. Стоит ещё разок прошерстить лес завтра перед балом. Его чёрные точёные пики даже сейчас угрожали, воинственно устремляясь ввысь, в бездонную пустоту ясного ночного неба.              — Вы будете смеяться, — констатировал Флинт, выдернув Сириэль из напряжённых мыслей о разумности леса.       — Если вы потеряли свою плюшевую игрушку или типа того, то да.       — Как оригинально, — устало съехидничал он, смерив скучающим взглядом. Но вздохнув ещё раз, потёр лоб большим пальцем и отвернул голову. — Одна девчонка отказалась идти со мной на бал.       Зря Сириэль в это полезла, потому как проблема была именно что из разряда «типа того». Флинт болезненно цыкнул на её скептично поднятые брови.       — И как давно отказала, что вы накануне бала сбиваете тут разочарование?       — Сегодня и отказала. Пару часов назад.       — Вы бы ещё за две минуты до бала пригласили её.       — Она то же самое сказала, — подавленно проворчал Флинт, потерев щёку. — Не хочу теперь идти один.       — Ну и не идите, — без задней мысли посоветовала Сириэль и бросила ему меч. — Всё равно трата времени, — повела плечом, разминая и сбрасывая тяжёлым грузом навалившееся раздражение.       — А вы идёте? — уже с оружием он встал наизготовку.       — Меня вроде как обязали, так что, — отразив атаку на ноги, она скакнула вперёд, заставив отступить, — да.       — Кто обязал? Снейп? — он вновь попытался направить меч ей в ноги, но в последний момент в слишком тяжёлом развороте спиралью повёл меч к её плечу.       — Хах, — выставив защиту, пнула она его ногой в колено и насмешкой в лицо, — Снейп… — рассмеялась и, расслабив плечи, отступила. — Директор, конечно. Я же преподавательница, мы все должны явиться.       — А, — потирая ушиб, протянул он. — Я имел в виду партнёра.       Хмыкнув, Сириэль ироничным взглядом выразила: «Да я уж поняла».       — Так с кем? С тем… — он качнул головой, — прихвостнем Каркарова?       Сириэль подавила смешок. Михай пару последних дней и за ней хвостом ходил в пытке поговорить, но Сириэль успешно отмахивалась. Не до него было. Да и темы он подбирал самые гадостные: бал, паранойя, Игорь, вейла-Флёр, Исмаил…       — Он же типо ваш земляк? И сколько ему ваще? — с задумчивым любопытством прикинул он, сощурившись.       Тихо выдохнув смех, Сириэль скосила улыбку.       — Пятьдесят один.       Лицо Флинта начало меняться, удивлённо вытягиваться. В широко раскрывающиеся глаза приходило осознание. Отрицая действительность, он помотал головой.       — Не-ет, — протянул, нервно икнув от проглоченного смешка. — Да ладно? — он совсем залился смехом. Оперся о колени, затем резко выпрямился, не отрывая взгляда от сдавленно улыбавшейся Сириэль.       — «Один-один», — подвёл счёт их словесной перебранке и снова встал наизготовку.              Ещё минут двадцать он был сосредоточен, а после Сириэль дала отмашку для маленького перерыва. Уже даже была готова признать, что он действительно её любимчик. Такой старательный, а если напрягает не пустые в общем-то мозги, то даже можно сообразительным назвать. И эта его слизеринская суть прибавляла понимания, когда можно ржать и язвить, а когда лучше молча разыграть непричастность. Прибавляла ему баллов.              — А почему с ним, а не с тем? — глубоко дыша, он снова качнул головой.       — Потому что он не тянул до последнего и пригласил меня первым.       Флинт покивал, кажется, приняв смысл.       — А если бы он не пригласил, то с кем тогда? — вопрос звучал слегка наивно. Так по-детски это было «а что, если…».        Даже если б Снейп соизволил пригласить из искренней солидарности, как к коллеге, она бы всё равно отказала. Танцы интересное действо, тренировка тела и ума, а стоять в уголке, ещё и с ним — скука!       — Грюма пригласила бы.       Они бы ржали с нелепых костюмов, драматичных танцев и пафосных украшений. И пили бы. Вот это хороший бал. Может, она даже заставила бы его чуточку потанцевать. Ради смеха.       Лицо Флинта скривилось, будто лимонный сок язык залил. Сириэль рассмеялась и, шутя, шлёпнула его плоской стороной меча по пятой точке, на что он ойкнул.       — Где ваше уважение, мистер Флинт? — пожурила, шутя. — Давайте, становитесь нормально. Последние тридцать минут, и я провожу вас до гостиной, а то время… — мимолётный взгляд на часы на запястье, — уже половина одиннадцатого.       — А вы не снимите баллы за нарушение комендантского? — без особого доверия взглянул он, занимая боевую стойку с вынесенным вперёд мечом.       Сириэль отмахнулась от несущественной мелочи.              В последние несколько минут от положенного получаса тренировки Флинт разошёлся, пыхтел и фыркал, но изо всех сил пытался поспеть отбиться и одновременно не забывать наступать. А Сириэль наконец удалось отодвинуть надоедливые мысли о бале подальше и сосредоточиться на ударах и защите.              Под конец Флинт, уперевшись руками в колени, переводил дыхание. Щёки пятнисто алели, но он, довольный собой, тихо и хрипло посмеивался.       — Молодчина, — похлопала Сириэль его по дрожащему горячему плечу. — Дышите через нос. И выпейте на ночь ложку бодроперцового на стакан молока, — заученно оттарабанила рекомендации.       — У меня… нет… бодроперцовки, — тяжело выдохнул он и выпрямился, выкатив грудь.       — Тогда сходим, приготовим, — без запинки решила Сириэль очередную «проблему» и, подтащив юношу за локоть, развернула его в сторону моста.              Мост, конечно, пересекли без проблем, но вот в коридорах замка Флинт уже опасливо озирался — то, что Сириэль не снимет из-за него баллы, не значит, что какой-нибудь дежурящий староста останется безразличен к справедливости.       — Сегодня на обходе слизеринцы, — спокойно бросила Сириэль, не оборачиваясь. — Вряд ли они будут снимать баллы со своего же факультета.       — Я мало кому нравлюсь, — холодно заметил Флинт.       — Что ж, в этом вы не одиноки, — кисло улыбнулась Сириэль, а поймав в его глазах лёгкое удивление, продолжила шутку-ловушку: — Есть Снейп. Он, наверное, вообще никому не нравится.       Удивление у Флинта сменилось ехидством к подколке.       — Малфою, может быть.       — О, не заблуждайтесь, — Сириэль отвернулась к ступеням, прислушиваясь к крадущейся по ногам тишине подвального холода. — Малфоям нравятся только Малфои.       — Если подумать о чистоте крови Священных Двадцати восьми, то… — Флинт не продолжил шутку.       Оценив её и самоироничный подтекст, Сириэль рассмеялась.              Работа в классе зелий шла слаженно. Теперь, когда Снейп не отвлекал нескончаемым обсуждением теории, ей удалось приметить, что Флинт успел неплохо наловчиться. Ещё и движения на её манер походили: если уж взять колбу, то полным хватом, как меч, если резать, то со стуком, если давить сок из растений, то крепко сжимая кулак. Снейп, напротив, перекручивал ростки в жгут и подолгу цедил. Так, конечно, экономнее, но у Сириэль не было привычки сохранять последние крохи. Всегда ведь могла всё собрать и купить.       Такой же стиль больше подходил и спортсмену, который привык скорее к точности управления кистями, чем пальцами — на примере с метлой это заметно. Снейп — плавный аккуратист, все его действия такие… как издалека, лишь бы не коснуться к чему-то плотнее. На кончиках пальцев. И другая манера ему непонятна и неприемлема.       Может, поэтому большинству детей сложно ему угодить. Весь процесс их работы казался профессору нелепым подобием тонкой науки.       О своих грубоватых движениях Сириэль никогда и не задумывалась — прошлый наставник не третировал по этому поводу. Дал самой наставить ожоги, порезы и мелкие ушибы своей размашистостью. И это сработало.              — Профессор Снейп что-нибудь говорил по поводу лично ваших успехов? — прервала она тихое бурление красноватой жидкости в котле.       — Снейп? Успехи? Скорее он мог бы напомнить об их отсутствии, — дёрнув бровью, хмыкнул Флинт, продолжая убирать со стола. — Да, ему безразлично, что я на его факультете, — предвидя вопрос, отмахнулся заранее, пряча палочку в карман толстой спортивной кофты. А потом вдруг осёкся. — Хотя последний месяц он молчал. Раньше стабильно каждое второе занятие уведомлял о превосходстве мыслительной деятельности орангутанга над моей.       — Молчание профессора Снейпа порой на вес золота, — учтиво увильнула Сириэль, про себя понимающе вздохнув.       Сдерживая смех, Флинт пару раз еле слышно фыркнул, пытаясь замаскировать под кашель. Слитое с котла зелье наполнило небольшой пузырёк, но, прежде чем передать его Флинту, Сириэль отдёрнула руку от его.       — Пропорции, — потребовала она буравящим взглядом.       — Ложку, это половина унции, на стандартный стакан, то есть почти на семь унций, — лениво ответил Флинт, с разочарованием глядя на зелье, что всучили ему в руку.       Быстрым движением палочки вычистив котёл, Сириэль закрыла лабораторию и проводила слизеринца до гостиной его факультета. И после она уже вернулась в свою тесную кладовую комнату.       Что ж, этот угловатый вечер сгладить удалось. Можно было снова попробовать подступиться к Игорю.              Коридор, другой, и она перед дверьми в его спальню. Завтра, после праздника, эта комната станет иной. Сириэль это точно знала. Предчувствовала.              Игорь спал. Лицом к её половине кровати, его рука под её подушку, предусмотрительно откинул одеяло с её части матраса. Капкан. До того очевидный, что Сириэль не стала медлить. Скинула одежду и влезла в ржавые зубья нежности.       Не проснулся. И Сириэль расслабленно выдохнула.              Игорь долго её ждал. Был уверен, что она придёт — не сможет перед важным событием остаться одна. Она так никогда не умела. А кроме как у него, ей больше не у кого переждать ночь.              От текста болели глаза. От пера — пальцы. От бесконечных звуков — голова. Треск стекла, сыпящийся камень, вой ветра в коридорах с прохудившимися оконными рамами. Шаги, смех, шелест тканей и страниц. Шумный замок. Шумное всё. Раздражало всё. В спорах было легче. Можно было выплеснуть излишек зудящего бешенства. Снейп был негоден для такого — шипел и пятился в угол, порождал неизвестность момента нападения. Игорь остерегался проверять его нервы на прочность. Кроме Сириэль больше никто не был готов спорить так откровенно.       Секс с ней заглушал возрастающую к ночи паранойю, которая удачно пользовалась неистраченными за день силами. Секс с ней — это гарантия усталости, которая заставляла его переворачивать календарный день как можно незаметнее.       А попытки уснуть без Сириэль превращались в многочасовые мучения и отчаянную мысль: «Вернись. Вернись! Вернись!». И стон в покусанный кулак. Чтобы перекрыть внутренний голос, в отчаянии озвучивающий совсем отвратительное. Совсем постыдное и сокровенное.              И когда это постыдное и сокровенное влезло на грудь, придавило, Игорь захотел прижать это к себе сильнее. Вдавить в себя. Открыл глаза, чтобы убедиться, хотя эту кожу он всегда узнает. Обнажённая и откровенная. Смотрела, как обычно это бывало перед бурей, спокойно.       Но что-то было не так. Грудь сдавливало чересчур сильно. И будто не только сверху, а со всех сторон. Всё тело сковало. Лёгкие застыли. И буря начала расти. Беспокойство обтёсывало стены выдержки, выявляя беспомощность.       Блеснула сталь. Горло обхватила рука. Холод ножа упёрся в подбородок. Игорь помнил этот нож. Он появился в жизни Сириэль в год её рождения и с начала школы всегда был с ней. Но Игорь знал, кто родил идею об этом ноже, знал деяния этого ножа. И боялся.       Лицо Сириэль оказалось ближе. Исказилось секундой тьмы, размозжив в неясный образ кошмар, вытягивающего силы из душевных ран. И снова перед ним то же лицо, что заставляло сердце биться болезненнее. Эффект усилился. Кислорода не хватало, тело обдавало жаром лихорадки, а все потуги пошевелиться, приманить посох оставались судорогами в пальцах.       Ни одного вдоха. Всё смешалось. Сплошная агония.       А за ней ещё волна удушья, вызволяющая кислород. Из всего тела.              Боль жаром вспыхнула на щеке. Резкий прилив воздуха, пространства и звуков. Как их много вдруг стало! И среди них голос. Громкий. Всегда громкий и требовательный.              Ночь или утро, но было темно, когда Сириэль разбудили скулёж и дёрганные движения. Игорь лежал вплотную. Жался к ней, но это, видимо, не помогало. Весь взмок, между бровями пролегли глубокие морщины. Его мелко трясло, а пальцы правой руки, обычно удерживающие посох, подёргивало. Снились ему прошлые битвы или ужас перед предстоящими?       Сириэль выскользнула из-под плеча и оттолкнула его, перевернув на спину. Не подействовало.       — Игорь!       И пощёчина.       Глаза его распахнулись. Рот тоже. Он вдохнул, как припадочный, и задышал, будто вынырнул из долгого заплыва в кипятке. Тело покрылось испариной, с висков стекал пот.       — Успокойся. Это просто кошмар.       Больших усилий стоило сохранить холодность приказного тона. В синеве глаз было что-то такое глубоко ужасающее, что Сириэль редко видела.       Ещё несколько вздохов. Игорь потёр лицо руками, пару раз осмотрелся и снова спрятался под ладонями, замедляя дыхание.       — С-сон-ный п-паралич, — неожиданно заикаясь, выдавил он на сербском. Через пару секунд ровнее повторил уже на румынском.       — Что? — всё равно не поняла Сириэль.       Игорь устало вздохнул и закрыл глаза.       — П-просто кошмар.       Сириэль улеглась обратно, слушая, как он пыхтел носом, насильно стараясь успокоиться, чтобы снова заговорить.       — Будто ты с н-ножом… прирезать собралась.       — Я не убью тебя. Тем более в Хогвартсе. Первая попаду под подозрение.       — Да, да. Я понимаю… это бред, — сдавливая виски, Игорь сел.       — Спи, — глядя на выступающий позвоночник, приказала Сириэль.       — Я не усну.       Не каприз, а констатация.       — Зелье? — сев, предложила она, потирая переносицу и жмурясь.       — Не знаю, — отстранённость голоса умоляла о решении.       Раздражённо думая о том, что ей он так отвечать запретил давно и строго, Сириэль, наскоро одевшись, вышла из комнаты.              Череда коридоров привела в лабораторию. За профессорским столом с почти догоревшим огарком еле трепыхающейся свечи сидел Снейп. Голова лежала на руке с воткнутым в бумагу пером. Волосы рассыпались по рукаву чернильными ручьями.       Сириэль подкралась. Домашние задания шестого курса. Заснул над некой Фосетт.       — Профессор Снейп.       Он дёрнулся сквозь сон.       — Профессор, три часа ночи, — взглянув на новенькие часы, уведомила она.       Поднимать голову ему, вероятно, было мучительно сложно. Сириэль и сама не понимала, как на ногах держалась.       — Мне нужно зелье сна. Я возьму из запасов, а утром изготовлю свежее.       Через занавесь тонких прядей Снейп смотрел совершенно отсутствующим взглядом.       Ещё пару секунд наблюдения за ним, и интерес Сириэль упал на эссе под его руками.       — Помочь? — ткнула она пальцем в предмет, помешавший здоровому сну. Сон Игоря может подождать.       Снейп медленно посмотрел на указываемое.       — Если вам больше нечем заняться в три часа ночи.       Выдвинув стул, Сириэль вытянула из стопки свитков парочку, составлявшую половину. Снейп склонился над своей частью.              Тишина, наполненная звуками. Скрежет перьев, пальцы потирали уставшие веки и убирали растрёпанные волосы от лица. Стук механизмов в настольных часах подманивал сон монотонностью.       Минут тридцать ушло на выполнение профессорских обязанностей. Прощались тишиной.              За дверью спальни элексир полился в кубок из-под уже вчерашнего вина. Игорь не спал. Уставился в потолок и не шевелился, пока Сириэль не коснулась его лица. На этот раз без удара, мягко, только подушечками пальцев.       — Пей, — сипло сказала она, подавая кубок.       — Яд? — с таким же спокойным равнодушием, как её лицо, спросил он.       Усталость ослабила веки Сириэль, и они сокрыли мир от глаз. Только контраст температур: в одной руке — жар, в другой — холод, удерживал её на этой половине невыносимой реальности.       — Давай без этого.       Не ответив, Игорь приподнялся на локте, припал к кубку и, выпив залпом, рухнул обратно. Остаток Сириэль запрокинула в себя. С трудом выпутавшись из одежды, легла в остывшую кровать.       — Ты такая… подходящая… для целей. Моих… Единственная, кто слышит, даже если не хочет… Понимаешь?       Сириэль посмотрела в его закрывающиеся помутневшие глаза. Скольким он влил этот сладкий яд? Сколько наивных юнцов потянулось за ним и сгорело в отчаянных попытках быть услышанным им. Амбиции погубили.       Не могла представить, чтобы он сказал такое её отцу. Или Антонину. Кому-то из тех людей, что называли его другом. Но сказал ей. А чем же она выделилась? Тем, что спала с ним? Тем, что не боялась спорить и сносить, сжав зубы?       — Почему я?       — Всегда… возвращаешься… — Голова Игоря покачнулась, чуть съехала с подушки — уснул.       Разве у него могло что-то болеть? Совершенно спокойное лицо, размякшее тело уже без дрожи и пота. Нервный, но каким ему ещё быть с постом директора и прошлым воевавшего и отсидевшего срок в Азкабане?       Сириэль устала пытаться проникнуться к нему жалостью. Устала захлёбываться омерзением по отношению к близкому человеку. Устала наслаждать его страхом и ненавистью к самой себе.              Чёртова преданность. Преданность, которой она всегда гордилась, сыграла злую шутку. Но быть преданной такому человеку до конца жизни… Быть рядом с ним, пока смерть не разлучит… Нет! Лучше стать законченной эгоисткой! Лучше больше никогда не быть никому преданной и не давать обещаний.       И остаться одной.       Горло сжала слезливая боль.              

***

              День пролетел незаметно. Если бы не слишком довольное лицо Игоря, который решил потаскаться за Сириэль… И слишком безжизненная маска Снейпа, который каждый раз с особенной резвостью успевал захлопывать дверь за Сириэль, чтобы не пустить в лабораторию или кабинет этого самого Игоря. Ворчал на его невыносимость.       Под вечер хотелось залезть под лесной перегной и остаться там жить навсегда. Но пришлось влезать в платье.              Сириэль использовала зеркало для разговора с семьёй по ту сторону стекла. Благо отражения лицезреть не могла, уже осточертело видеть свою кислую мину. И даже красивое платье, присланное мамой, не радовало.       — Чо там как? Пригласил кто? — не скрывая любопытства, спросил дед у Сириэль, вертевшейся перед зеркалом по указке матери.       Фигуру облегало длинное чёрное платье, распадаясь свободной юбкой и подшитыми к ней кометными шлейфами шифоновых оборок с россыпью звёздного и золотого блеска. Вырез по середине юбки от пола доходил почти до паха, приоткрывая чёрные обтягивающие штаны и высокие сапоги с золотой шнуровкой и на устойчивом каблуке.       — О ведьмачьей бдительности издревле слагают легенды, — мягко ухмыльнулась Далия, приметив нетанцевальную платформу. Вальгард самодовольно пригладил лохматую бороду. — Что был бы за бальный наряд, если бы не даровал возможность побега? — Далия говорила, как детскую сказку читала.       — Хуёвый наряд, — брякнул Вальгард и подмигнул Сириэль. — Но всегда можно и сверкая голым задом улепётывать. Уж я-то знаю.       Далия охнула, но и сама не смогла сдержать смешок. Продиктовала дочери, что сделать с волосами: завернуть в ослабленный жгут, прижать к затылку и прикрепить несколькими шпильками. Далия настаивала на гребне, но Сириэль тяжёлые и вычурные украшения не любила. И так чувствовала излишество.       — Ещё пара шпилек, и всё будет кончено, Сири, песнь моего сердца, — ласково заверила она, показывая на себе, куда лучше приладить украшения для волос. Про макияж даже не заикалась. Сириэль ни разу в жизни не носила косметику. Да и с её соболиными бровями это не очень-то и нужно было. А когда всё это генетическое богатство поседеет, косметика и вовсе окажется неуместной. Обошлась лёгкими чарами гламура.       — И чо, с кем партнёрствовать-то бушь? — продолжал назойливо любопытствовать дед.       — Я вроде как преподавательница — в паре нет необходимости, главное, чтоб я вообще до туда дошла, — с небольшим раздражением скользнула Сириэль ногтями по золотой вышивке пасти волка на груди, гербу семьи. Пустое самодовольство, от которого голова тяжелела.       — Нужна, не нужна, — раздражённо отмахнулся дед, — пригласить-то кто пыталси?       — Всё-то тебе знать надо, — подавив нервный смешок, ответила Сириэль, шевельнув пальцами, о которые непривычно тёрся перстень.       Глаза Далии блеснули, но оставила тон в той же умиротворяющей манере:       — Отлично сделала, моя ненаглядная. — С гордостью осмотрела сверкающие, подобно росе, шпильки, когда дочь продемонстрировала затылок.       Зеркало зарябило, и семья исчезла, заставив Сириэль взглянуть на своё отражение. Всё-таки этот способ связи оставался мало популярным. Подобный артефакт — редкость, а ритуал по созданию копии сложен.       Сириэль подтянула и без того высокий плотный ворот, безуспешно попыталась нацепить на хмурое лицо улыбку. Но быстро оставила Сизифов труд и вышла в коридор.              На подходе к банкетному залу стало заметно, что многие уже собрались. Кто-то парами, кто-то группкой заходил в зал. Отчего-то стало неловко, захотелось уйти. Последний её бал был в честь выпускного. Тогда она шла под руку со своим приятелем Борисом Волчановым. Они много смеялись и обсуждали грандиозные планы на жизнь вне школы. Оба слабо себе представляли существование без такого огромного куска истории.       В груди вдруг защемило, как маленькой льдинкой укололо, но стоять так, с раненным сердцем и скрученным от волнения животом, посреди коридора не хотелось.              В растерянных чувствах не только она. У Поттера лицо онемело — МакГонагалл сообщала, что участники турнира одними из первых открывают бал. Дав разрешение младшему Уизли войти в Большой зал, МакГонагалл заметила Сириэль и радостно воскликнула. Необычная реакция наверняка была продиктована праздничным настроением.       — О, вот вы где! — МакГонагалл взмахнула рукой.       Внутренне радуясь, что зайти в зал можно будет хоть в какой-то компании, лишь бы не одной, Сириэль поспешила к ней. Проклятый Игорь, конечно, не сдержал простейшего обещания встретить.       — Прошу сюда, — вежливо пропустила МакГонагалл в зал, оставшись снаружи. Примирительным взглядом был отвешен комплимент платью, но на этом всё.       «Чёрт», — с досадой подумала Сириэль, но ноги уже несли по коридору красиво разодетых людей. Зал был подобен зимнему лесу: большие ели, припорошенные снегом, что медленно слетал с потолка — ночного неба. Усыпанный волшебным блеском пол, струящиеся звёздным водопадом скатерти на круглых фуршетных столах — всё это восхищало и захватывало дух, создавая всем вокруг празднично-новогоднее настроение.              Некоторые ученики оглядывались на единственного хмурого человека, проходящего мимо них. Смена образа влекла их любопытство, полагала Сириэль. Уверенность её была немногим крепче, чем когда в четыре года потерялась в лесу — не слишком страшно, лес придомовой и дед был рядом, её бы быстро нашли, но всё равно тревожно, да.       История циклична: место безопасно, всё знакомо, и даже найдутся люди, готовые поддержать, но торчать средь празднества в одиночестве собственной ошибки было гадко и стыдно.              Отыскав Снейпа, прошла через толпу. Профессор стоял на помосте по правую сторону зала прямо рядом с Каркаровым. Его белый парадный кафтан был подпоясан кожаным ремнём, который разок был использован не по назначению. У него этих ремней с пять штук, но он, конечно, надел этот. Символ власти над ней.       Сириэль раздражённо выдохнула и свернула ещё правее, оставшись незамеченной, спряталась за Дамблдором, тут же стащив с общего стола чей-то бокал пунша, чтобы в нём утопить сознание, отвыкшее от официальных приёмов. Все последние массовые сборища были связаны с ведьмачеством, а выливались в шумную пьянку в захудалом кабаке или у костра в лесу. И всё это с драками и забористыми недетскими историями. Это было проще. Никаких обязательств.              Данное Игорю обещание быть его парой затянулось на шее хваткой ворота, скрывающего метки. Подобным образом их предстояло прятать до конца учебного года, если это всё не прекратится.       Шаг от пропасти признания их связи официальной. Один танец, и она рухнет в эту бездну. Брак практически. Каркаров определённо не тот человек, который бы стал долго встречаться просто так, без хоть какой-то выгоды. Ему важно во всеуслышание заявлять о правах на безраздельную собственность.       Все его намёки на письмо отцу, сюрприз, стремление привязать к себе, купить, забрать домой... В конце концов, он спрашивал, почему она не замужем. Перстень на безымянном пальце…       С высоты его полёта вполне логичный и закономерный шаг, мог себе позволить. На фоне пережитого женитьба навряд ли виделась ему значимой. Он знал, что и для Сириэль этот шаг не был чем-то принципиальным, не имел привязки к душевно-любовным терзаниям. Любовь не обязана быть скованной парой колец, а кольца не означали «и да буду я любить тебя вечно».       В Дурмстранге брак по договорённости не редкость. Благо семьи выше собственного, тут нечему противиться. В подобной системе обитать удобно и выгодно — понятно, куда двигаться, не потратишь время впустую.       И вот, казалось бы, момент, который поможет хорошо устроиться в жизни — Каркаров чистокровен, влиятелен и богат, даже привлекателен в некотором роде, только и нужно, что плыть по течению. Но отторжение вытравливало душу.              Семья важнее, но благо ей можно принести по-разному.              Время неумолимо ссыпалось в гору переживаний. На столе уже пустовали три бокала.       Как только участники соревнования исполнили общественный долг, защиты в виде спины Дамблдора не стало — он вышел на танец со своей заместительницей. Сириэль старалась смотреть в пол или в карминовую жидкость на дне пятого бокала. Четвёртый, кажется, ушёл залпом. Внимание отвлекало передвижение ног.       На танцпол всё прибывали пары, и среди их шагов Сириэль услышала голос. Ждала и боялась услышать. Чёрным бархатом он проникал страшно глубоко. Распалял и будоражил, но одновременно с возбуждением Сириэль ощутила, будто её толкнули в остужающий сугроб. С грязью.              — Моя прелестная леди ведь не откажет в танце, который я так долго ждал? — вопрос риторический. Но громкий и чёткий.              Залихорадило. Всё, что было внутри, оледенело, когда она увидела протянутую в приглашении ладонь с шрамом по центру. Мысли перепуганной стаей крикливых птиц разлетелись, оставив эхо пустоты.              Игорь допытывался и терроризировал её наставника, конфликтовал с Аластором, пренебрежительно относился к Флинту, который если и заслуживал предвзятого отношения, то лишь от своих учителей, но точно не от прошлого директора, который ничего для его образования не сделал. Игорь оскорбил Бориса, её друга, назвав тупым псом. В той же манере отозвался о ней.       Нарочно задел её Михаем, когда влез в их личный конфликт. И она сама обижала Михая и в прошлом, и в настоящем, забывшись в погоне за вниманием человека, который делал и продолжал делать больно.       Какие гонки на выживание Игорь устраивал, имея власть над Дурмстрангом — Сириэль с горькой усмешкой вспоминала о тех сумбурных годах, наполненных грязью подковерных игр. И она приспособилась жить в этой грязи, возглавив парад тщеславия.       А эти последние два месяца… Что такое происходило? Зачем? Ничего ведь не изменилось. Сириэль не изменилась. Игорь никогда даже не считал нужным что-то менять в себе. И она с самого начала это понимала! Так какого чёрта?!               Сжав челюсти, Сириэль отставила бокал и подала руку. Никаких эмоций и концертов.       — Конечно, не откажу, Игорь, — вздёрнутым подбородком позарилась на его налёт официоза в ответ на манипуляцию толпой.       За что удостоилась ехидной ухмылки. Он понимал всё.              Когда его рука оказалась на её талии, дежавю обрушилось испытанием на рассудок. На уроке со Снейпом она позволила себя вести, а сейчас, помимо общей ситуации, она будто вновь потеряла выбор. Будто контроль вытекал меж пальцев, а вместо него появились горячие пальцы Игоря, гипнотическим жаром впиваясь в беззащитно раскрытые ладони.       Они двигались по залу размеренно, в общем потоке, но Сириэль казалось, что намного быстрее. Как в водовороте. В голове шуршал шум торнадо, перед глазами плясали искры, окружение смазалось в единую блестящую массу. Остался только Игорь, который умел смотреть так, будто тебя вообще нет в этом мире. Его рука сжимала талию и уже похолодевшие пальцы её рук крепче нужного.       Игорь резко поднял Сириэль в повороте — аж дыхание перехватило, едва не выдала испуг, зажатый за зубами.              Конец танца оглушили аплодисменты. И Игорю, как одному из высокопоставленных гостей, пришлось рукоплескать вместе со всеми. И пташка выпорхнула.              Аластор сидел в спасительном спокойствии одиночества на лавке под окном.       Сириэль прислонилась спиной к холодной стене, когда заиграла новая мелодия, скрипкой пилившая по дребезжащим нервам.       Вроде Аластор раньше постоянно пил из фляги… Сириэль, правда, уже пару месяцев не замечала подобной привычки, но то, что она не видела, не значит, что он перестал.       — У тебя есть крепкое? Дай, — с тревожной надеждой потребовала она. Пунш размыл мысли, но хотелось забыться совсем.       Порывшись в карманах пиджака, он вытащил ей фляжку и сдвинулся в сторону. Похлопал по скамейке, приглашая присесть, но Сириэль сделала несколько значительных глотков. Сидеть и ждать, когда Игорь снова захочет впустить в неё когти? Ни за что.       — Не, я лучше сбегу, — прохрипела от коньяка Сириэль, возвращая блестящую новизной тару.       — Ага, давай, — одобрил Аластор, кивнув на прощание.       Но Сириэль застопорилась глупым вопросом. Обернулась к нему.       — Ты бы станцевал со мной, если б я пригласила?       Аластор крякнул в проглоченном смешке-икоте.       — На своей-то культе? Сама как думаешь? — посмотрел с ухмылкой, кривя живой глаз в шутливый прищур.       — А без культи? — хрюкнула над собственной шуткой.       — В ногах бы валялся от радости танцевать с тобой, — закашлявшись саркастичным смехом, пихнул её тростью в бедро. — Шуруй, быстро!              Выход прятался в боковой стене за ярким стеклом украшений на еловых ветвях. Несмотря на длинные рукава, холодная пустота коридора цапнула. Глаза заслезились от искрящего на стеклах окон мороза. Твёрдый стук каблуков гулко отбивался от голых каменных стен, когда вдруг к нему добавился удар двери уже далеко позади.       Послышались быстрые шаги, кусачий сквозняк терзал лицо. Чтобы хоть как-то защититься, Сириэль запустила руку в волосы и, растопырив пальцы, прошлась ими снизу вверх. Пол зазвенел под атакой выпавших шпилек. Но звук шагов становился громче — кто-то шёл именно за ней и быстро нагонял. Она резко развернулась, с остервенением молясь, чтобы это был кто угодно, кроме Игоря.       — Что?! — раздражённо бросила Сириэль.       Метрах в пяти Снейп. По коридору до них многоголосым эхом из Большого зала долетала мелодия вальса вместе с головной болью. Сириэль не была уверена, что результат молитв хотя бы удовлетворил.       — Куда вы направляетесь? — спокойно спросил он, будто не видел её возмущение вперемешку с сомнениями. Перепуганными зверьми они метались в глазах. Правильно ли она поступила? Просто бросила. И всё?       — А вам какое дело? Если шпионите, то делайте это тихо.       Неужели чёртов Игорь был прав? Не «просто наставник». А кто? Друг, который решил выразить поддержку? Мол, «у нас у обоих сердца растерзаны, давай тусоваться вместе»? Но сердце Сириэль было в порядке, просто обуглилось от всех чувств. Всего лишь.              — Вам нужно вернуться, — предупредил Снейп, вырывая Сириэль из трупного окоченения.       — Не нужно. — Вновь устремилась прочь, но шаги не отставали. — Там нет совершенно ничего нужного мне.       — Профессор Дамблдор не одобрит…       — Профессор Дамблдор мог купить всё моё свободное время! — вспыхнув, развернулась к нему Сириэль, и Снейп едва не впечатался в её грудь, выставленную воинственным колесом. — Но он этого не сделал. Зато он, видите вы это, профессор, или нет, капает мне на мозг. Прям как кое-кто. Поэтому я имею право хоть на одну ночь вне этих ёбаных стен.       — Зачем тогда пришли на праздник? — смесь горячих и ледяных песков — безжизненно сухо и одновременно холодно. Сложно понять, что он чувствовал. Сириэль и не хотела разбираться.       Уставилась в тёмную глубину коридора — ей хотелось поддержки, какой-то элементарно-простой, житейской и живой. Той, когда в соприкосновении рук не просто физическое тепло, но и нечто более согревающее.       Отступила на шаг и посмотрела в окно, заминая пальцы. Серебряный перстень никак не слезал.       — Я ухожу, — отступила ещё на пару шагов.       — Снова в Запретный лес?       Нервно хмыкнув, Сириэль ушла.              

***

             Сплошные сомнения и беспокойства. Так ли выражена её предсказуемость? Или дело в постоянной слежке? Повсюду знакомые, каждый из которых что-то да знал лишнее.       «К чёрту лес», — рассерженно оттолкнула манящую мысль выгулять голову в ночной прохладе деревьев.              Заскочив в свою комнату, Сириэль нарыла в шкафу огневиски Блишена. Откуда он? Да, впрочем, неважно, когда хотелось выпить чего-то убийственного. Но сидеть и напиваться тут… А если Игорь зайдёт? Нет, нужно было уходить из Хогвартса.       Пошла бы к Хагриду, но тот остался в Большом зале. Хогсмид? Если Игорь и поленится туда идти, может послать Михая, а тот всегда как-то слишком легко её находил. Сириэль подозревала отслеживающую магию, но никогда не могла найти её хвостик, чтобы дёрнуть.       Домой добираться далеко и долго. Лондон? Да не знала она в нём ничего, кроме галереи. И ещё одного адреса. Возможно, там пусто, а если и нет… к этому человеку можно завалиться ни с того ни с сего. Вряд ли откажет, сам же если и сидит, то небось один.              Криво обернув бутылку завалявшейся почему-то аж с прошлого года газетой и перевязав бечевкой с посылки от домашних, Сириэль поспешила пробежать марафон по коридорам. Как назло, они многовато извивались в этот раз. Минут десять пришлось убить — капризный замок не отпускал, порядочно вытрепав нервы.              Уже ближе к выходу из замка она натолкнулась на своего любимого мальчика. В хорошем костюмчике он слонялся без дела. Не слишком потерянный, но и радостным назвать невозможно.       Чуть не лопнув от желания поскорее уйти, чтобы не натолкнуться ещё и на Игоря, Сириэль подошла к слизеринцу.       — Чего нос повесили, мистер Флинт? — притормозила его, подцепив под локоть и оглядевшись по сторонам.       — А вы чего по коридорам носитесь? — с той же незаинтересованностью подал он голос, даже не вытащив рук из карманов штанов.       — Резонно, — кивнула и уже присмотрелась к его понурому виду внимательнее. — Так что у вас? Девчонка отказалась Хэллоуин с вами праздновать?       — Ха-Ха, — закатил он глаза. — А у вас что? Партнёр песком древности рассыпался посреди танца?       — М-м, было бы неплохо, а то пришлось самой сбегать, — Сириэль настороженно оглянулась Флинту за спину. Но их «Т»-образный коридор всё ещё был пуст, и лишь в рукаве одного из них был виден свет из Большого зала. — Хочу добраться до Лондона, у меня там есть приятель.       «Приятель» — очень громко сказано, но для легенды иначе не обзовёшь.       — Видел, кстати, как ваш кавалер Снейпа преследовал.       — Да ну? Когда? А что говорили, слышал? — Сириэль впилась в его руку крепче, но Флинт продолжал скучающе пялиться в сторону огней Большого зала. Из дверей иногда выходили люди, но они были слишком далеко, чтобы распознали знакомых в тёмных фигурах неосвещённого коридора.       — Да вот, минут пять назад, во дворе с каретами, — по недовольной интонации Флинта Сириэль разобрала, что эти кареты ему что-то отдельно неприятное напоминали. — Ничего не слышал, видел только, что Каркаров чем-то очень разозлён и взволнован. Напуган? Я не особо понял. А Снейп… ну, это Снейп.       Не слишком полезная информация, но всё равно любопытная. Сириэль довольно прищурилась, смакуя тот факт, что Игорю хотя бы хреново. С другой стороны, если он её сейчас найдёт…       — Мистер Флинт, вы не расклеитесь, если я вас оставлю? — осмотрев коридор, Сириэль выпустила его локоть и бережно сжала плечо.       — Нормально, — буркнул он, не поднимая взгляда с носков её ботинок. Но не отдёрнулся, хотя лишние прикосновения, как и она, не приветствовал.       От этого Сириэль чуть оторопела. Собрав все нейтрально-поддерживающие слова в один букет и изо всех сил нарыв для них глубоко закопанное сочувствие, она схватила Флинта и за второе плечо.       — Что бы там ни произошло… эй, — тряхнула хмурного юношу, заставляя прислушаться, — я имею в виду, лично с вами, — надавила голосом, и Флинт вдруг удивлённо поднял на неё взгляд. — Знайте — плохое отношение к вам не делает вас плохим. Люди видят, что хотят, а иной раз даже то, что им говорят. Не зацикливайтесь на чужих оценках своих действий. Вы ценны и без всей этой шелухи. Вы меня услышали? — строго взглянула на опешившего парня. Он мелко закивал. — Отлично, — хлопнула она по его плечам как по тесту. — Мне пора.       Оглядевшись, Сириэль развернулась и вдоль стены побежала по тени к выходу во двор.               Выскочив за ворота школы, аппарировала к Хогсмиду и взмахом палочки вызвала Ночного рыцаря. Только ступив на первую ступеньку, обнаружила, что всё ещё была в платье — обречённо вздохнула. Это всё чёртовы штаны и обувь создали иллюзию повседневности.       Но она не вернётся. На этот раз ни за что.