Туз и Джокер

— Деньги, деньги, деньги, — с хитрой ухмылкой на лице напевал молодой человек в чёрном смокинге с тех пор, как его нога ступила в этот сияющий двор. Мраморная дорожка, ведущая к роскошному зданию, отражала цвета подсветки огромных фонтанов и отчётливо цокала каждый раз, когда встречалась с подбитыми серебром каблуками, а огни, исходящие от сягающих ночного неба стен, затмевали своим сиянием полную луну, а с ней и весь город, если не страну. Казино "Корона Пандоры", в которое даже самые уважаемые люди не могли попасть без специального приглашения, поражало одним своим видом настолько, что ни один императорский дворец не смог бы даже приблизиться к этому уровню. Игральный дом, имевший 50 этажей на земле и 12 под землёй, место, где вершились судьбы целых корпораций, сияющие залы, где любой, не опомнившись вовремя, запросто мог проиграть не одну лишь свою жизнь, влекло к себе, как пламя — мотыльков. И, честно говоря, была в этом своя чертовски пленящая романтика. Двери перед красноволосым юношей, а так же его спутниками, открыли с легким поклоном двое молодых людей, пропуская внутрь, и запах эксклюзивного алкоголя в тот же миг ударил в нос. На нулевом этаже гостей встречала красная дорожка, блеск золота на едва ли не каждой детали интерьера, длинные барные стойки, мужчины, строящие из себя важных ублюдков, и их восхищённые женщины в вечерних платьях. У касс народу толпилось больше всего, поэтому они, как и всё казино, были строго поделены на классы: от низших к высшим. Самые низы обычно играли на 12-ти нижних этажах, поднимаясь лишь для того, чтобы потратить ещё больше денег на разноцветные фишки. Начиная от второго и до 30 этажа занимали уже рыбки покрупнее, но с ребятами из 31 и до 49 этажа им всё ещё было дальше, чем пешком до солнца. Самый же высокий этаж — 50-й, и вовсе был местной легендой с одной лишь приватной комнатой для VIP-персон особого ранга, двери которой обычно открывались лишь раз в несколько лет. В этой комнате не было ни крупье, ни коктейльных дамочек с бокалами шампанского, лишь два места для игры один на один в самую дорогую игру, которая была ничем иным, как визитной карточкой "Короны Пандоры", и славилась самыми безумными ставками, какие только можно было себе вообразить. Сыграй одну партейку император, всему его народу пришлось бы лишь молиться, чтобы их правитель вышел с головою на плечах, так ещё и в короне. — Рон, — позвал своего сопровождающего молодой господин, достав из нагрудного кармана кредитное письмо. — Разберись с инициалом. Тот кивнул, принимая бумажку, и отошёл к отдельной кассе, оставляя Кэйла наедине с его телохранителем — высоким молодым человеком со слегка растерянными глазами. Слепящий блеск золота с драгоценными камнями не стоил его внимания: Чхве Хан молчал, поглощённый собственными мыслями, и даже не сразу отреагировал, когда молодой мастер несколько раз его окликнул. Ясность его взгляда вернулся лишь тогда, когда перед ним несколько раз щёлкнула пальцами рука, облачённая в лайковую перчатку, — телохранитель едва заметно дрогнул и тут же сфокусировался на красноволосом юноше. Кэйл стоял прямо перед ним, вскинув бровь, однако, добившись реакции, усмехнулся и протянул чхве хану руку с коротким и требовательным: — Револьвер. Дорогая игрушка, так соблазнительно сверкавшая при свете шандельеров, медленно легла в ладонь Хенитьюза, однако Чхве Хан так её и не отпустил, лишь рвано выдохнув на попытку молодого мастера забрать оружие: — Может, подумаете ещё раз, Кэйл-ним? — полушепотом обратился к тому телохранитель, на что его господин лишь прищелкнул языком, покачав головой. Естественно, он понимал беспокойство подчинённого, но извольте, неужели этот парень и правда верил, что он испугается и сбежит? Ах, напротив, он слишком долго ждал! Усмешка на лице Хенитьюза стала шире, когда вернулся Рон. Тот добродушно улыбнулся, как умел только он, и это могло значить лишь одно — дело уже улажено и фишки, должно быть, уже доставлены на нужный этаж. Фишки на сумму 10 миллиардов. — Превосходно, — промурлыкал молодой господин, одобрительно кивнув обоим, и указал рукой в сторону местного ресторана — Отдыхайте. На 50-ом этаже, который так же было принято называть "чёрным этажом", не могли находиться ни слуги, ни охрана, ни какие-либо другие свидетели игры, что, возможно, тоже являлось причиной редкой посещаемости конкретно этой залы. Тем не менее, никто и не думал жаловаться. На верхний этаж был предусмотрен отдельный лифт, к которому Кэйла любезно подвели двое сотрудников казино, а у нужной двери уже стояла девушка с небольшим подносом, протягивая богатому гостю бокал красного полусладкого. Легкая сладость вина, что было старше самого Кэйла раза в два, приятно легла на уста, когда он вальяжной ходой шагнул в залу Чёрного Этажа, с лисьим прищуром рассматривая уже сидящую там фигуру. Там, в полумраке чёрных стен, сидел мужчина в белом фраке и того же цвета полумаске, закинув ногу на ногу и едва заметно улыбаясь. Окружённый облаками табачного дыма, в котором легко чувствовалась нота горького шоколада и виски, он курил длинную сигару, откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза. На появление Хенитьюза он не обернулся, даже не открыл глаза — лишь издал тихий смешок, опустив руку с сигарой к пепельнице на подлокотнике: — Ты рано, — прозвучало совершенно спокойно, негромко и немного хрипло от влияния крепкого табака, стоило вошедшему молодому господину разместиться за столом на диване напротив, повторяя позу человека в белом. — Хах, неужто соскучился? — Немного, — не стал отрицать Кэйл, снова делая глоток вина. — Однако заметь, Звездочка, ты пришёл ещё раньше. — Тц, — то ли на замечание, то ли на прозвище Белая Звезда на секунду скривился, снова поднося к губам курево и выдыхая густой дым. До игры оставалось ещё немного времени, и это ли не было поводом просто насладиться куревом, выпивкой и моментом? Кэйл усмехнулся. На 50-ом этаже, как правило, играли одну лишь конкретную игру с весьма ироничным названием — "Убить Королеву". Крупье в ней обычно был магическим устройством, которое распологалось в центре стола и выдавало игрокам колоду карт со случайным количеством джокеров: от 0 до 4. Оба игрока выровнялись, обратив свои взгляды к столу, как только предмет замигал — Кэйл убрал в сторону опустевший бокал, а Барроу потушил окурок о пепельницу. Нельзя было этого увидеть, если вы не проводили в игральных домах годы своей жизни, однако азарт загорелся в сердцах двух игроков в тот же момент, как две карты легли на стол, а вернее — в центр стола. Одна из них была открыта чужим взглядам — крестовая десятка, однако вторая лежала лицевой стороной вниз. Этими картами никто не мог сыграть, ибо они сами играли с игроками, решая итог игры, и прямо сейчас они значили одно — пора делать первую ставку. Барроу потянулся рукой к обтянутому алым бархатом столу, постучав по небольшому нарисованному кругу с правой от него стороны. Небольшие круги телепортации в игральных столах были нередкой практикой на верхних этажах казино, чтобы огромные количества фишек не приходилось перевозить. Хенитьюз последовал примеру Белой Звезды и, стоило кругам загореться мягким красным свечением, как на столе с каждой стороны стояла первая ставка — фишки, стоимостью в общей сумме в 10 миллиардов галлонов. Одним из главных условий игры были ставки, равные по цене, и такая мелочь, как казалось обоим игрокам, была весьма уж неплохим началом. Магический крупье подмигнул своим мягким светом, принимая ставки, после чего выдал каждой из сторон по две карты на руки. Главной сутью игры, определявшей победителя и проигравшего, было создание сильнейшей комбинации из карт на руках, однако было в этом одно крайне важное "но"... Стоило молодым людям лишь взглянуть на свои карты, как магическое устройство снова подмигнуло, ожидая следующую ставку — как правило, более дорогую, чем первая. Кэйл ухмыльнулся, потянувшись свободной от карт рукой к внутреннему карману своего смокинга. Пока что у него на руках была чета — комбинация из двух одинаковых по старшинству карт, и, поскольку первые две были довольно приемлемыми, Хенитьюз поставил на стол следующую ставку почти без колебаний. Карманные часы на длинной цепочке с тихим стуком положили на стол пальцы Хенитьюза и пододвинули поближе к игроку напротив. Артефакт, полностью выполненый из редчайшего белого золота, манил к себе взгляд издалека, а отделаный сумеречными сапфирами и идеально бесцветными бриллиантами корпус даже у незнающего человека вызывал восхищение. Грубым взглядом эти часы были оценены в 25 миллиардов галлонов, однако для Кэйла Барроу эта бещь была бесценна. Портальные часы, которые являлись источником мёртвой маны в разы мощнее, чем целая империя после резни, и надо было быть настоящим психопатом, чтобы, прекрасно зная, что эта безделушка способна повлиять на ход войны, ставить её в казино. В прочем, разве не в этом красота азарта? Белая Звезда удовлетворённо прищурился и легкая ухмылка растянулась на его устах, когда он снял со своей шеи золотой кулон с красным бриллиантом и поставил тот на стол. Кэйл невольно усмехнулся, восхищённый мыслью, что Барроу оказался ни разу не меньшим безумцем, чем он сам, а может быть, дальше большим. Камень, переливающийся кровью в тусклом свете магических устройств, явно весил не менее 20 карат, однако ценность его была далеко не в блеске драгоценности, и оба это прекрасно знали. Реликвия клана Убийц Драконов — кулон, в котором были заточены души всех убитых этими людьми драконов — существовал в этом мире от 7 до 10 тысяч лет, с самого конца эпохи Древних Времён, с самого первого убийства дракона. Прямо сейчас в этом камне было заточено около сотни драконьих душ, множество из которых запечатал в этом красном блеске сам Белая Звезда. Крупье замигал, принимая ставки обеих сторон, и раздал игрокам ещё по одной карте. Взглянув на игральный веер, образовавшийся в руке, Барроу расслабленно прикрыл глаза, затягиваясь очередной порцией дорогого табака. Была в этой игре одна переменная, которая могла превратить слабейшие карты в сильнейшие и наоборот, и здесь она называлась "Лицом Убийцы". Лицо Убийцы было скрыто для игроков и раскрывалось только под конец игры — в момент, когда скрытая карта переворачивалась лицевой стороной. Две карты, лежавшие на столе, не могли являться частью комбинации, однако от них зависела её ценность. В случае, если обе карты: видимая и скрытая, являлись нумероваными, убийцей королевы являлся Мятежник. В игре Мятежника самыми ценными были самые младшие карты: десятка разбивала валета, а король падал на колени перед шестёркой. Однако дело обстояло иначе, когда убийцей оказывался Герцог. Если в центре стола лежала хотябы одна карта старше десятки, победу предвещали самые старшие карты. Тем не менее в любом из вариантов значение играли не только карты, но и комбинации, среди которых были чета, тройка, отряд, иерархия и квартет, и для победы необходимо было, чтобы Лицо Убийцы и комбинация сложились в идеальную картину. Герцог или Мятежник убивал Королеву в конце игры, проигравшего же ждал "эшафот". Крупье снова потребовал ставку, и здесь, на Чёрном этаже, последняя ставка заметно отличалась от той, которая была в Убийстве Королевы на этажах пониже. Просто потому, что жизнь игроков с нижних этажей практически ничего не стоила, требование для их последней ставки было простым — её ценность должна превышать ценность первой и второй ставки в сумме. Здесь же, на самой высоте, правила слегка отличались, и игроки обменялись легкими улыбками, когда оба открыли взгляду противника свои револьверы. — "Снежная Королева", — задумчиво хмыкнул Барроу, глядя на пушку в руках соперника. — Хороший выбор. — Единственная в своём роде, — промурлыкал Хенитьюз, поднеся дуло своего револьвера к губам и оставив на нём легкий поцелуй. — Но я не ожидал увидеть "Гибель Азазеля" в твоих руках. Ты не сильно похож на ценителя. — Опасная игрушка, этим и манит, — кивнул Белая Звезда, любовно проведя облаченными в мерчатку пальцами свободной руки по стволу пистолета. — И ты, как никто, должен меня в этом понимать. Здесь, на Чёрном Этаже, понятие "эшафот" для проигравшего было практически буквальным. Победитель, имея под рукой пушку, получал все права на жизнь человека напротив, но только в пределах этой VIP-залы. Он мог прострелить ему руки и колени, а мог выпалить все 6 патронов револьвера прямиком сопернику в лоб. Правда, если во время выстрела была повреждена мебель или оборудование, стоило доплатить. Последнюю ставку было принято, как только револьверы легли на стол рядом с остальными недешевыми игрушками, и каждому из игроков выдали последнюю карту. Белая Звезда не сдержал смешка — ситуация сложилась как нельзя лучше. В игре, в которой сила любой карты могла подвергнуться сомнению, было исключение, и глаза Барроу едва заметно загорелись, когда квартет из тузов оказался в его руках. Особенность туза в Убийстве Королевы заключалась в его универсальности — не важно, был убийцей Герцог или Мятежник, туз мог быть как самой старшей картой в колоде, так и самой младшей. Магическое устройство выждало некоторое время прежде, чем перевернуть скрытую карту. На лицевой стороне гордо красовалась пиковая дама — возвышенная леди, с головы до пальцев усыпанная сапфирами. — Иронично, — усмехнулся Хенитьюз, переведя взгляд с открывшейся глазам карты на мужчину в белом. — Выходит, убийца - герцог. Вскрывайся первым, Звездочка, я не тороплюсь. — Как пожелаешь, — мягко протянул Барроу, после чего небрежно бросил свой квартет на стол. Четыре туза веером легли перед глазами Кэйла, предвещая ему неминуемый проигрыш, и Белая Звезда, облокотившись о стол, с улыбкой промурлыкал: — Как видишь, герцог в моих руках. А с ним и ты. — Четыре туза... — полушепотом констатировал Хенитьюз, переведя внимание с чужих карт на свои. Он явно медлил, пока наконец не выдохнул ещё тише: — Впечатляет... Примерно такой реакции Белая Звезда и ожидал. Затянувшись дымом в последний раз и потушив свою сигару, он неспешно потянулся за своим пистолетом и со звонким щелчком снял его с предохранителя, однако сухой и тихий смешок Кэйла его остановил: — А ты нетерпелив, — хохотнул молодой человек, после чего тоже бросил свои карты на стол. Светло-карие глаза замерзли, а сам Барроу резко встал на ноги и тут же замер, позабыв, как сделать вдох. Перед ним лежали карты Хенитьюза, словно насмехаясь над любым здравым смыслом — квартет, четыре джокера. В игре, где даже в колоде могло не оказаться ни одного, ублюдок перед ним собрал в своих руках всех четырёх! Вероятность такого исхода была ещё меньшей, нежели один на миллион, и Белой Звезде прямо сейчас показалось, что лед на его лице дал трещину. Уверенный в себе, словно в божьей руке, Кэйл Хенитьюз в этом легком полумраке напоминал образ самого дьявола. Его уста растянулись в самодовольной ухмылке, а глаза по-лисьи прищурились, когда он медленно промурлыкал, словно подтверждая картину, которую прямо сейчас узрел Белая Звезда: — Похоже, этот герцог всё же мой. Кэйл снял с себя перчатки и взял одну из карт со стола двумя пальцами, вертя ту в воздухе, пока наконец не добавил, взмахнув джокером в воздухе рядом со своей шеей: — У тебя эшафот. Голову с плеч, родной. Несмотря на победу, Кэйл всё-таки не спешил хватать в руки пистолет. Он, как полагается хищному зверю, наслаждался зрелищем того, как разбивается холодная маска на чужом лице, а в светлых глазах медленно разгорается пламя ярости и чего-то ещё. Воспользовавшись моментом и, возможно, поддавшись импульсу, Белая Звезда в один момент сжал крепче револьвер и направил дуло в эту хитрую улыбку, немедленно стреляя. Шум выстрела вынудил Хенитьюза прикрыть глаза, пряча лицо за игральной картой. Едва лишь пуля успела коснуться джокера, как их тут же жадно поглотил огонь из розового золота. Кэйл, отряхнув руку от пепла, тут же вскочил со своего места. Схватив свой револьвер, он забрался на стол и ринулся вперёд — Барроу снова выстрелил, дважды, но Хенитьюз увернулся и выстрелил в ответ. Белая Звезда вильнул в сторону — древняя сила ветра спасла его своей скоростью, однако Барроу всё же отчётливо услышал свист свинца в сантиметре от его лица, и от этого напряженная улыбка сама собой легла на уста. За пулей последовал и сам Кэйл — оттолкнувшись ногой от стола, он запрыгнул на диван позади Белой Звезды и, когда тот обернулся, снова направляя на него дуло, Кэйл ударил ногой в грудь Барроу, выбивая весь воздух из его легких. Белая Звезда упал на стол, сильно ударившись затылком о бархатную поверхность. Перед его глазами мир на мгновение потемнел и, когда он приподнялся на локтях, чтобы выстрелить ещё раз, Хенитьюз уже оседлал его бедра и приставил пистолет ко лбу. — Ах, нет-нет, дорогой, сейчас мой выстрел, — с легкой хрипотцой прошептал Кэйл на ухо сопернику, обжигая его холодную кожу своим дыханием. Своим револьвером он подтолкнул противника снова лечь, в то время как вободной рукой сжал запястье Звезды, прижимая его конечность с пистолетом к столу. — Будь так мил, оставь свою игрушку. Кэйл немного отстранился, смерив взглядом мужчину в белой маске, после чего медленно сместил револьвер к устам Белой Звезды. Приблизившись снова, он выдохнул на дуло пистолета, сдувая с него порох на чужие губы — нарочно медленно: — Нравится вкус поражения? — всё тем же шепотом протянул Хенитьюз. Белая Звезда рвано вдохнул, сцепив зубы. Воздух стал вязким, подобно смоле, тяжелым и давящим. На губах осела сухая горечь пороха, обжигающая, словно поцелуй самой смерти, и тем не менее он издал тихий смешок: — Сколько уверенности, — схватившись свободной рукой за чужой пистолет, он резко отвел его в сторону. Оттолкнувшись от стола, Барроу в одно движения уложил Кэйла на красную поверхность и уже сам навис сверху, прижав "Гибель Азазеля" к груди Хенитьюза. — Наглая самоуверенная сучка. — Повтори это, — лишь хохотнул Кэйл, щуря красновато-карие глаза. — Звучит неплохо. Белая Звезда хмыкнул и, приблизившись к лицу соперника, с ухмылкой прохрипел в чужие губы, почти что их касаясь: — Чертовски дерзкая сука. Едва лишь Белая Звезда успел закончить фразу, как Кэйл накрыл своими губами чужие, агрессивно целуя. Рука Хенитьюза сорвала с чужой шеи белый платок-аскот, тут же намотав на пальцы, после чего схватила за воротник рубашки, притягивая ближе. Барроу прикусил губы противника, прижался сильнее, от чего пистолет пришлось убрать в сторону, но не выпустить из рук. Его язык проник в рот Кэйла, в то время как пальцы скользнули к пуговицам его чёрного пиджака, расстегивая. Хенитьюз усмехнулся — белый жакет и того же цвета жилет поддались ему легко, только на рубашку ему терпения не хватило, от чего тот просто дёрнул ткань на чужом теле, отрывая некоторые пуговицы. Барроу отстранился, на секунду переведя взгляд с противника на свою одежду с тихим шипением, и Кэйл воспользовался столь удобным моментом сразу — сорвал с того маску, отбросив ту куда-то на пол, и перекатился в сторону, когда Звезда машинально поднёс руку к лицу. Хенитьюз вскочил на ноги, ни разу не заботясь о состоянии игрального стола, и Барроу, поправив волосы, резко схватил юношу за лодыжку и дернул на себя, вынуждая того упасть. Кэйл обернулся и выстрелил в Белую Звезду, усмехнувшись, когда тот выставил перед собой руку, призывая стену из воды. "Ловушка!" — понимание пришло слишком поздно. Барроу не только выпустил Хенитьюза, но и закрыл себе обзор, защищаясь от свинца, пусть это и длилось не более секунды. Для Кэйла этого было более, чем достаточно. Оказавшись сверху с помощью Звука Ветра, он ударил Белую Звезду в спину, заставляя лечь, и, усевшись ему на поясницу, заломил ему руки назад. Золотая молния обожгла открытый участок кожи Барроу, в миг заставив выпустить револьвер, и Кэйл убрал эту игрушку в сторонку — правда, не слишком далеко, чтобы подразнить глаза Звездочке. Жакет, а за ним и жилет небрежно бросили на диван. Аскот, сорванный недавно с чужой шеи, оказался весьма кстати, и Кэйл, стянув лайковые перчатки и кольцо с красным камнем с рук Барроу, связал его запястья тугим узлом. — Похоже, я снова победил, — хохотнул Хенитьюз, зарывшись рукой в волосы Барроу. Намотав алые пряди на свои пальцы, Кэйл сжал их покрепче и дернул на себя, вынуждая Белую Звезду выгнуться и болезненно зашипеть, после чего слегка похлопал холодным металлом револьвера проигравшего по щеке. Белая Звезда вздрогнул, с трудом сглотнув, когда хриплый шепот Хенитьюза раздался совсем близко: — Хотя ты и сам не слишком-то уж старался, не так ли? Барроу не ответил. Не издал ни звука, даже когда услышал тихий стук пушки, положенной на стол, да и после того, как хватка на его волосах ослабла, а после и вовсе исчезла. В прочем, Кэйл и не ждал от него слов — сняв с себя пиджак и бросив тот в сторону дивана, он развязал свой камербанд и дернул несколько раз, убеждаясь в эластичности ткани. Белая Звезда оглянулся назад, едва заслышав шорохи, однако рассмотреть хоть что-нибудь ему не было позволено — натянув свой пояс, Хенитьюз хмыкнул, тут же завязывая им чужие глаза. Его обездвиженная добыча дернулась несколько раз, немного этим мешая, однако Кэйл лишь снова резко оттянул чужую голову к себе, едва ли не до хруста светлой шеи, и, завязав узел, сжал волосы Барроу и прижал его лицом к столу. — Что же ты притих? — ласково промурлыкал Хенитьюз, прильнув к чужой шее. Оставив легкий поцелуй на загривке Белой Звезды, он уткнулся в ткань его рубашки и прикрыл глаза, вдыхая терпкий запах табака. — Скажи что-нибудь. Или ты разрешения ждешь, м? Тот криво улыбнулся, лишь спокойно выдыхая: — С огнём играешь, Хенитьюз. — Ах, так ли это? — Кэйл наигранно удивился, и даже часто захлопал глазами, пусть Звезда и не мог этого видеть. Немного отстранившись, он провёл рукой по плечу Белой Звезды, медленно поглаживая, после чего перевернул его на спину. Барроу рвано выдохнул, и хотел бы даже рефлекторно поджать к себе ноги, однако он быстро выбросил эту мысль из головы. Он не мог увидеть, но точно знал, что Хенитьюз смотрит, чувствовал его хитрый и горящий неизвестным блеском взгляд, и по телу Звезды прошлась волна мурашек, когда он почувствовал, как край его рубашки поддели — явно дулом недавно оставленного пистолета — и убрали в сторону, открывая красновато-карим глазам лучший вид на тело Барроу. Кэйл прищурился, коснувшись револьвером чужого пресса, и медленно провёл им к груди Белой Звезды, оставляя металом холодный, почти морозный след. Он следил за тем, как вздымалась при дыхании чужая грудь, искал плохо скрытые детали, что выдали бы напряжение Белой Звезды, после чего, хмыкнув, резко остановил дуло под чужой ключицей, прижимая то сильнее к коже, и коснулся пальцем курка. Как и ожидалось, Барроу отреагировал — втянул в себя воздух сквозь зубы, сжав руки в кулаки, и плечи его на мгновение напряглись в ожидании выстрела, от чего Хенитьюз не мог не хохотнуть. Опершись локтём о стол, он приблизился к лицу Белой Звезды, почти ласково проведя револьвером по линии его челюсти и призывая Барроу к нему повернуться. — Возможно... — задумчиво выдохнул Кэйл в чужие губы. — Возможно, я наслаждаюсь этим "огнём", не думал? Он коснулся чужих уст своими почти невесомо, открыто дразня, после чего прильнул к шее, целуя уже настойчивее, грубее. Будь руки Белой Звезды сейчас свободны, наверняка он бы вцепился Кэйлу в волосы, отостраняя от себя или же хотябы опуская ниже, но сейчас... Хенитьюз издал тихий смешок, оставляя очередную красную отметину чуть ниже чужого уха — нарочно так, чтобы ни один воротник не был способен скрыть. Ах, что бы только подумали подчинённые Белой Звезды, узнай, какой горячей становилась плоть их короля в руках его заклятого врага, как учащался его пульс и раз за разом сбивалось дыхание. Прекрасное зрелище. Проведя дулом револьвера от шеи Барроу вниз, по груди к низу живота, Кэйл поддел им край белых брюк и слегка надавил металлом на чужую кожу, вызывая у короля тихий стон и мелкую дрожь по телу. На лице Белой Звезды проявился легкий румянец и он отвернулся от Хенитьюза, едва почувствовав на себе его жадное внимание. В брюках давно стало тесно, однако Барроу был слишком гордым ублюдком, чтобы говорить, и лишь пустил ситуацию на самотёк. Кэйл убрал свой револьвер, оставив тот на столе, и медленно огладил пресс Звезды освободившейся рукой, целуя того в грудь и изредка кусая светлую кожу. Пальцы сами собой скользнули вниз, расстегивая белые брюки, и юноша усмехнулся, одним рывком спуская те вместе с бельем до колен под шумный вздох короля. — Ну и где же..? — игриво промурлыкал Хенитьюз, заглядывая в лицо Барроу и неспешно проведя рукой между его ног. Он знал, что его понимают, и это знание лишь подтвердилось, когда Звезда, сглотнув, полушепотом выдохнул: — Левый нагрудный карман. Кэйл кивнул, тут же слезая со стола. Глаза быстро отыскали белый жилет, из кармана которого извлекли небольшой флакон со смазкой — право, это было настоящим чудом, что они его не разбили. Усмехнувшись с этой мысли, Хенитьюз схватил Барроу за лодыжку, придвинув того поближе к краю, и, избавившись от его одежды и обуви окончательно, снова взялся за пистолет. Белая Звезда рефлекторно свёл ноги вместе, однако, когда дуло револьвера ненавязчиво прошлось по его бедру и остановилось на колене, он, немного помедлив, всё-таки развёл их снова. Наблюдая эту картину, Кэйл довольно прищурился, после чего провёл холодной пушкой по внутренней стороне бедра короля: — Ну как? — хохотнул Хенитьюз, раздвигая чужие колени шире и оставляя оружие на столе. Взяв флакон в руки, он вылил на ладонь щедрое количество смазки, издевательски ласково мурлыча: — Нравится быть покорным? — Тц, заткни-..— договорить Звезде не позволили, вынуждая едва ли не вскрикнуть от неожиданности. Подсознательно он попытался отстраниться от холодных пальцев, коснувшихся его промежности, однако Кэйл не позволил ему этого сделать. Нежно огладив чужой проход, он медленно ввёл внутрь два пальца, немного их сгибая и тем самым вызывая у Барроу тихое постанывание. Тот выгнулся в спине, загораясь более ярким румянцем, и приоткрыл рот, когда осознал, что вот-вот задохнется - трудно сказать, от ощущений или же слишком высокой температуры. Хенитьюз не торопился — двигал рукой томяще, медленно растягивая горячие стенки "ножницами", затем добавил третий палец. Иногда он ускорял темп, однако лишь для того, чтобы снова его замедлить до уровня садизма. Это повторялось несколько раз и Белая Звезда, едва слышно жалобно скуля, уже был готов сойти с ума от этого мучения. — Чёрт, Кэйл... — позвал того Барроу, усмехнувшись. — Если ты продолжишь в том же духе, я усну. — А не побоишься? — вытащив пальцы из чужого нутра, юноша прильнул к внутренней стороне бедра Белой Звезды, оставляя на нём след от поцелуя, а затем прошелся по нему своим языком, ухмыляясь, точно хищник. — Как думаешь, что я могу сделать, если это тело станет настолько податливым, м? Барроу про себя закатил глаза на эту фразу, однако тут же прислушался к шорохам, едва лишь раздался тихий шелест пластика. Достав из кармана штанов контрацепцию, Хенитьюз зубами вскрыл упаковку и расстегнул брюки свободной рукой, спуская те вниз. — Не нежничай лишний раз, — на выдохе произнёс Белая Звезда, когда Кэйл к нему приблизился и потерся головкой о его промежность. — Не томи... — Как интересно, — протянул тот в ответ. Его пальцы неспешно прошлись по торсу Барроу вверх, останавливаясь у самого горла: — И что же ты хочешь, чтобы я сделал? — Раз уж на то пошло, — Белая Звезда усмехнулся, однако в голосе его было слышно, как он тает от этой мысли, пусть и закончил он почти шепотом: — Будь моей агонией. Словно молчаливое согласие, немое "Как пожелаешь", пальцы Хенитьюза сжались на его шее, постепенно перекрывая воздух, когда Кэйл вошел внутрь. Рваный вздох слетел с уст Белой Звезды, но Хенитьюз не дал ему времени привыкнуть, практически сразу начиная движение. Внутри короля было так горячо и туго, что главнокомандующий и сам ощутил, как дышать стало сложнее, а к телу прилила новая волна жара. Он входил глубоко, с каждым разом погружаясь всё сильнее, а вонзившись по основание ствола несколько раз, готов был и вовсе лишиться остатка рассудка и вбивать Барроу в стол до треска несчастной мебели. Кэйл душил беспощадно, почти не отпуская, однако это вовсе не было проблемой — он знал, что Белой Звезде по душе это опьяняющее головокружение. Стоны и вздохи короля стали тяжелыми и хриплыми, но сейчас он уже не подавлял ни один, что не могло не ласкать слух. Хенитьюз кончил первым, тут же убрав руку от чужого горла, дабы случайно не убить. Взгляд красновато-карих глаз оценивающе проскользил по дрожащему от возбуждения телу под ним, а после случайно упал на "Снежную Королеву" рядом, и юноша не сдержал смешка: — "Агония", говоришь, — промурлыкал Хенитьюз, приблизившись к уху Белой Звезды и едва ли не до боли прижав дуло револьвера к груди Барроу - там, где, в теории, билось его сердце. Оставив легкий поцелуй на мочке, Кэйл приставил палец к курку: — Тогда... Спасибо за вечер, моя королева. Белая Звезда на мгновение замер с явным пониманием — этот ублюдок выстрелит. Он дрогнул, выстрел с легкостью заглушил его вскрик, синхронно с ним же Барроу и достиг своего пика, и, стоит признать, было нечто необъяснимо восхитительное в том, чтобы кончать вот так, под дулом пистолета. Кэйл огладил щеку короля, нежно поворачивая того к себе и целуя в приоткрытые губы. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осознание пришло в голову Белой Звезды: "Холостой..." — Сукин ты сын, — усмехнулся Барроу, когда Хенитьюз отстранился от его уст. Затем же последовал тихий вздох: — Ты победил... Кэйл удовлетворённо кивнул. Убрав пушку от чужой груди, он поднёс дуло к лицу короля и медленно провёл им по его нижней губе, ласково шепча: — Хороший мальчик. Но ты не думай, для меня никогда не поздно накормить сей наглый рот свинцом. — Ах, Кэйл, — с ухмылкой выдохнул Барроу, когда Хенитьюз покинул его тело и небрежным движением развязал его руки. — Клянусь, в следующий раз я вырву тебе глотку. На это Кэйл хмыкнул. Белая Звезда уже поднялся в сидячее положение и стянул с глаз повязку, когда главнокомандующий, поправив на себе одежду, поднял небрежно брошенное кольцо Барроу с красным бриллиантом. Подойдя к своему не то чтобы партнёру, но и не совсем врагу, Хенитьюз взял его руку и, одев кольцо тому на палец, галантно поцеловал тыльную сторону ладони Звезды: — Я буду ждать этого с нетерпением.