Жалость

Потом было безобразие. Беготня вампиров по всем этажам, разграбление поместья - в котором никто всё равно ещё лет триста жить не будет, нет идиотов такое нехорошее наследие перенимать - пьянка... А куда же без неё? Раз от замка останутся после лишь руины - уж об этом точно позаботятся хитро усмехающиеся в бороды господа гурцы - то почему бы и не покутить напоследок? Кто-то сбегал в город, притащил мелким вампирятам живого барана, другой невесть откуда коров свёл, чтобы и взрослым отродьям тоже досталось. Зал, где всегда раньше царила мрачная атмосфера ужаса и боли, обратился в по-настоящему дикий театр хаоса. Без конца по кругу носились дети, пока их поседевшие от ужаса родители цедили вино из бесконечных зарровых запасов. Ульма, несколько часов вытаскивавшая вампиров из-под завалов, мирно уснула в кресле и, как ни странно, даже самые маленькие комарики, у которых не должно было быть никакого понимания ни о благодарности, ни о нормах приличия, кусать её не пытались. Грейт гордо водрузил в самом центре стола свой шлем, а сам уселся поближе к гурке, заботливо оправляя на её коленях то и дело сползавший на пол плед. Железяка же, удачно расположившаяся между двух кувшинов вина, уже битый час вещала нечто возвышенно-благородное про извечную победу света над тьмой. А когда один из изрядно захмелевших к тому времени охотничков догадался спросить, с чего это вдруг кусок брони говорить научился - гордо представилчя духом дракона Ансура, выкраденным "достойнейшим из достойнейших мародёров Врат". "Достойнейший" гном, которого только что практически в лицо обозвали разграбителем кладбищ, поперхнулся вином и закашлялся, багровея на глазах. А после выдал такую матерную речь, возмущаясь, что у меня аж ушки в узелочки завязались. Что и говорить о покрасневшем как маков цвет Уилле рядом. Но где-то между дрянной площадной бранью промелькнул насмешливый рассказ о том, как несправедливы пылающие кулаки к бедным подпольным производителям дурмана, как плохи замки в тюрьме, а стенная кладка - и вовсе гниль, как испытания основателя города и его дракона - туфта собачья, а вот шлем блестел миленько... Ансур тоже от ругательств не отставал, его дух гремел забралом шлема, перекатывался по столу и требовал уважения к древним развалинам, ну или хотя бы отмщения за кражу себя из родного склепа, но ясно было - шутит. Больно надо кому возвращаться в сырые подземелья, когда вокруг такие интересности творятся. Уилл слушал их пререкания разинув рот. Ну да. Живая легенда, любимец основателя города, и прямо перед тобой. Как тут не превратиться в аленький цветочек, если всю юность читал о нём сказки? - Так если дух дракона тут. И в шлеме был всегда. И увёз его из Врат Грейт давно. Откуда скелет взялся? Удивлённо прокашлялся Клинок, совладав наконец с собственным голосом и даже почти не дрогнув. Бармен расплылся в довольной усмешке. - Ну, как сказать... Нужно же было чем-то крышу ломать. Откуда мы знаем, какие где ходы в замке расположены? Вас украли, время поджимало, мы с Ансуром в один лаз - там ловушки, в другой - там стража. Плюнули на всё, рванули на змеиную скалу, обратно на путь драконий. И... Ну... Позаимствовали немножко. Труп его. Уилл побледнел, кажется, представив процесс "заимствования" трупа. - То есть... Вы подняли скелет дракона. И прямо на нём... через весь город? - А что? Сработало ведь. Бармен равнодушно пожал плечами. Уилл застонал, очевидно, представив, сколько старушек во Вратах слегли с сердечными приступами, увидав в рассветных лучах клокочущую огромную тушу, неприлично воняющую тухлятиной на все окрестности и рвущую по камушку чужой фамильный замок. Я усмехнулся, глядя, как мой принц борется с диким коктейлем из стыда, страха, восхищения и смеха в собственной душе. И вдруг понял что... Засыпаю. Хорошо тут с ними. Даже рваные, полуразрушенные шебутными малявками, декорации дворца казались уютными в компании подвыпивших и повеселевших охотничков, вампирских отродий, праздновавших освобождение на брудершафт с освободителями, странных неожиданных помощников и родного, тепло греющего бок сквозь холщовую ткань, Уилла. Но кое-что мешало расслабиться полностью. И разобраться с этим следовало немедленно. Я с трудом разлепил глаза, вынудил непослушные губы приблизиться к уху моего принца и задал вопрос, зудевший в голове уже очень и очень давно. - Милый... Почему ты вообще решил мне помогать? Клинок оторвался от беседы с дедами, удивлённо на меня посмотрел. А потом улыбнулся. Тепло и виновато. - По той же причине, по которой на моей голове красуются рога. Увидел хорошего человека в беде и без раздумий бросился вытаскивать. К тому же... Голос его опустился до шёпота, лицо приблизилось вплотную к моему уху. Кажется, не всем за столом стоило слушать такие признания. Тьфу, а я опять не подумал... - ... К тому же я и сам знаю, каково это - ходить на цепи. Пусть и избавился от своей уже давно, никому не могу пожелать подобного. А теперь отдыхай. Вижу же, что тебе хочется. И отвернулся, нагло пихнув меня в плечо, вынуждая опустить голову ему на колени. Я несколько мгновений тупо пялился на смеющееся, чирикающее с соседями по столу личико, пытаясь понять, в какую именно картинку складывается этот странный пазл. А потом чуть глаза не закатил, поняв, что вряд ли его прозвали дьявольским наёмником просто так. Дурак. Можно подумать, контракты с адом - такая редкость, что стоило держать эту мелочь от меня в тайне... Но как же всё-таки стало легко и тепло - и телу и мыслям. Несмотря на жёсткую лавку под позвонком и шум гуляк над ухом. Вокруг него и правда будто всё мироздание обращалось в добрую сказку, где обязательно будут старые мудрые наставники, драконы, спасающие принцесс, и рыцари, уносящие тех же малахольных девиц в постель, стоит только потерять сознание. И счастливые концы. Не одно "долго и счастливо", а много, сотни многоточий, бегущих подряд друг за дружкой. И в одном из тех счастливых концов я устало ввалился в транс прямо за столом, вытягиваясь на неудобном сидении и сжимая его руку слабыми, но ни капли не собирающимися уступать вселенной моего принца, пальцами, желая лишь одного - проснуться тоже рядом. В его руках. И повторять это снова и снова, пока сами боги не посмеют разлучить нас.

***

- Родной, и в какой канаве тебя черти валяли? Спросил я, осматривая с ног до головы мокрую кучу брони, удивительно похожую формой на моего блудного женишка. - Мм... Не ч-черти, а огры. И не в ка-канаве, а в реке. Постучала зубами куча, красноречиво капая речной водичкой на ступеньки крыльца. Лето летом, но даже сейчас вечера прохладные и слабо подходят для прогулок в мокром виде. - Вижу. Раздевайся. Сурово приказал я тоном, от которого даже медведь, разбуженный в своей же берлоге, присмирел бы. А этот болван ничего. Стоит. Мнётся. Не ощущая ни малейшего укола страха от разъяренной нежити перед собой. - Прям тут? Наконец, промямлил Уилл, почему-то оглядываясь по сторонам. Иногда очень, очень тяжело верить в то, что в этой головке есть хоть капелька интеллекта. Ну кто на него будет смотреть ночью, на пороге избушки посреди леса? А даже если и мелькают в кустах глаза - краснеть под дрожанием их зрачков смысла мало. Волкам задок Уилла интересен исключительно в гастрономическом плане и им-то точно плевать, голым тот будет или облачённым в мокрые парты. - Я тебя внутрь такого не пущу. Ты мне все полы зальёшь. Я сурово скрестил руки на груди, неколебимой скалой вставая на пороге. Только через мой труп. Досочки новые постелили, дорогие, эльфийского ясеня, одна к одной подогнанные, прелесть, а не паркет. Ноги жабы болотной на них не будет! - Я уб-убер-ру потом. Стучание зубов приобрело неопределённый оттенок, будто Клинок сам был глубоко неуверен в том, что говорил. И это только добавило мне решимости и напускного гнева. - Знаю я твоё "уберу", пять минут тряпкой повазюкаешь и бросишь. Сымай шмотьё, кому сказано! Уилл застонал в небо, с неохотой щёлкая застёжкой наручей. Ну, хоть какое-то начало положено. - А-астар-рион... Вслед за ними на землю грохнулся нагрудник, но на этом дело застопорилось. Пришлось сделать лицо ещё злее. - Что "Астарион"? Я уже треть тысячелетия как "Астарион"! Не спорь. Уилл вдруг тоже скрестил руки на груди, стараясь стучать зубами как можно ехидней. - А т-то что? С наглым вызовом задрал он голову вверх. Ух, засранец. Научился отличать настоящий гнев от театрального, на мою голову. Ну ничего, мы с другой стороны зайдём. Я расплылся в злодейской ухмылке, понизил голос до леденящих душу завываний, наклоняясь вперёд. На слабо меня не бери, сопляк, мало не покажется. - От тела отлучу. Будешь спать один-одинешенек в пустой кровати, никто ручку для поцелуя не подставит, ножку на тебя не закинет, а по утру... Поутру сам себе жрать готовить пойдешь! Глазки принца округлились. И он покорно принялся стягивать с плеч пропитанную речным духом куртку. Я усмехнулся, разворачиваясь. И так ясно, что затащить в дом истекающую водой пакость он теперь не посмеет. Незачем и присматривать. Только бросил через плечо, уже подбираясь к лестнице: - То-то же. Я на чердак, и только попробуй явиться ко мне с мокрой головой - откушу не задумываясь!

***

Уилл лежал у меня на груди, задумчиво выводя пальцем узоры по ткани ночной рубахи. Гамак слабо покачивался меж несущих балок, кое-как вмещая нас обоих. Лунного света едва хватало на то, чтобы бледные буквы мохрящейся от времени книги не плясали перед глазами. - А когда я состарюсь, ты меня не бросишь? Вдруг тихо спросил Уилл, не поднимая взгляда. Я в удивлении отодвинул книгу в сторону, впуская в поле зрения смурную, насупившуюся мордашку, глядящую куда-то в пустоту перед собой. Тьфу ты. Взрослый дядя, а такими глупостями мается. - С чего такие вопросы, дорогуша? Я что, при тебе какую-то старушку на торгах обматерил? Так поверь, карга сама виновата, нечего честных людей обвешивать. Пальцы запутались в тёмных кудрях, перебирая их по прядке. Клинок прикрыл глаза, но хмурости его это не убавило. Кажется, даже наоборот. - Ответа избегаешь. Мрачно буркнул он, прижимаясь щекой к моему животу так, будто вовсе не подозревал о наличии в вампирах внутренних органов. Я закатил глаза и звонко щёлкнул мальчишку по носу корешком книги - Не избегаю. Просто не люблю говорить очевидное. Он зажмурился, подтянулся на руках, перемещаясь поближе к моему лицу. Опустил подбородок мне на грудь, вынуждая с неохотой отложить занудный трактат на пол. Проговорил тихо-тихо, будто боялся, что кто-то может нас подслушать. - Ну один разок скажи. Только для меня. Пожалуйста, звёздочка... И я почувствовал, что не могу сдержать смеха, ухватывая его за щёки обеими руками и быстро, порывисто целуя замерший от удивления и возмущения рот. И прежде, чем Клинок успел как следует возопить "да будь ты серьёзным, паскуда, хоть пять минут!" - шепнул ему на ухо - Конечно. Где я второго такого дурака найду? - Ой, да пошёл ты! Уилл изо всех сил пытался подавить рвущийся наружу облегчённый смех. Крепкие руки обхватили мою талию, горячий нос уткнулся в шею. Голосок, из которого мальчишечье задорство разом выгнало все прочие эмоции, злорадно шепнул на ухо - Пиявка. Как раз перед тем, как крепкие, пусть и не такие острые как у вампиров, зубки слегка прихватили мочку уха. Естественно, оставаться в долгу было бы свинством с моей стороны. - Щенок. Клыки царапнули услужливо подставленную шею, но глубже не вошли. Лишь язык пропитался тонкой струйкой крови с ароматом вина, сосны и сладких специй, прежде чем закружиться в танце нового, страстного поцелуя. Ещё холодные от недавнего купания щёки под моими ладонями, горячие руки под моей рубашкой, восхищённый вздох от первой за вечер ласки. Если бы не наглый шёпот "Я завтра на тракт выеду, на два дня, не скучай, ладно?" меж поцелуями, я бы и вовсе потерял голову в пьянящем, сладком, желанном мгновении близости. А так пришлось прикусить его за щёку - чтобы знал, как портить мне отдых плохими новостями. Непоседливый. Три месяца просидел дома со мной и всё, в дорогу, под кустами спать ему неймётся, жить от чудовища до чудовища. Хм, а может составить ему компанию? Закончить дела в Селвеке, сдать дом тихим людям - чтобы было куда вернуться - а самому собрать суму и седлать второго коня, двигаясь по бездорожью ночными перегонами... Но это уже совсем другая история.