Амарантовый карниз

Горят твои глаза, твой хребет объят пламенем. Я учую любого врага, Именно в тот момент, в том месте, с неизменной грацией появлюсь. (Eyes on Fire (Skeler Remix) - Re-Recorded) Шигараки не взялся бы раздумывать о причинах его нахождения на пороге чужой квартиры. Так получилось, что это было единственное место о котором он подумал, когда яростно захлопнул дверь Бара, убираясь прочь от места скопления шумных идиотов из его Лиги. Сегодня Даби бесит его в разы усерднее и Томура предполагал, что дело в недавних новостях, которые он смотрел по телевизору. Что ж, бесить Шигараки Даби любил чуть ли не сильнее, чем ненавидел любое упоминание Старателя в новостях. По правде говоря Томура почти привык к острым подколам и доёбам на пустом месте, но нервы у него были не железные, спасибо большое. Хотя, Шигараки уверен, половина Лиги — если не вся — поспорила бы с тем, что у Томуры вообще есть какое-то терпение. Однажды Даби сказал, что его терпение размером с булавочную головку и вообще-то ублюдок был прав, но Шигараки не признает его правоту чисто потому что это сказал Даби. И так, с учётом этого, Томура стоит на пороге квартиры Изуку и чертовски не знает почему он здесь находится. Его не беспокоит то, что он потревожит чей-то покой или что-то в этом духе, но непонимание решений, которые Шигараки сам принимает, его здорово раздражает. Он мог пойти во множество других мест, где спокойно бы отсиделся и помечтал о том, как рожа штопаного ублюдка крошится под его пальцами, но он здесь. У квартиры незнакомого парня, о котором он знает нихуя и ещё чуть-чуть. Голова Шигараки начинает болеть и он потирает точку между бровей большим пальцем, а после, той же рукой, стучит в дверь чужой квартиры. Тишина по ту сторону двери намекает на то, что хозяина может не быть дома, но Томура не двигается с места, вслушиваясь в звуки по ту сторону. Его губы сжимаются в тонкую линию, когда он не улавливает ни звуков шагов, ни какого-то шевеления, ни шарканья ладоней по сухим обоям в прихожей. Но тут же вздрагивает, когда слышит щелчок поворота ключа в замочной скважине. «Чертовски тихо ходит», — снова нахмурившись, думает Шигараки. Приобретён ли этот навык был на работе, где работает Изуку или есть другие причины, Томура не берётся судить, но, возможно, потом он спросит. Дверь перед ним медленно открывается и перед Томурой предстоит парень, которого, кажется, оторвали ото сна. Его волосы торчат во все стороны и только сейчас Шигараки заметил, что их кончики достают парню до его худых плеч. На нём серая футболка, в два раза больше предыдущей, с какой-то белой надписью на английском, и обычные хлопковые штаны тёмно-синего цвета. Изуку слегка хмурит брови, но без слов отступает обратно в квартиру, позволяя незванному гостю войти. Шигараки проскальзывает внутрь в ту же секунду как только парень делает один шаг назад. В этот раз он не собирается разуваться, хотя в прошлый раз он тоже этого не делал, по крайней мере сам. За спиной слышится поворот ключа и Томура поворачивает голову на звук, наблюдая как парень взъерошивает и без того растрепанные волосы. — Кофе? — спрашивает Изуку, проходя мимо застывшего Шигараки, который не сводит с него красных глаз. — Давай, — отмахивается мужчина и идёт в направлении уже знакомого зала, пока пацан ставит чайник. Томура вслушивается в звуки на кухне и понимает, что ему не показалось. Мальчишка двигается бесшумно, слышно только бряканье посуды и закипающей воды, но не слышно шарканье домашних тапочек на чужих ногах или скрипа старых половиц под ногами, которые под шагами самого Шигараки жалостливо скрипят. Мужчина думает, что может на кухне более новые полы, но быстро откидывает эту мысль, когда его взгляд переключается на стопку виниловых пластинок. Он опускается на корточки, чтобы прочитать названия разбросанных по полу пластинок. «Слушает ли он что-то современное, кроме устаревший классики», — мысленное задаётся вопросом Томура, откладывая очередную пластинку в сторону. Взгляд Шигараки цепляется за какой-то клочок бумаги выцветшего жёлтого цвета и мужчина хватается за его уголок двумя пальцами, вытаскивая из-под завала винила. Как только он понимает, что это такое, его лицо кривиться в отвращение, а глаза пробегают по выцветшим от времени краскам на костюме Героя. Плакат со Всемогущим. Бумага под его пальцами скрипит и он поворачивает голову к вышедшему из кухни парню, который несёт в руках две чашки кофе. — Ты фанат? — фыркает Шигараки, тряся рукой с помятым плакатом. Изуку, не меняясь в лице, ставит чашки на кофейный столик, который в прошлый раз Томура не заметил из-за количества книг и стопок бумаги, закрывающих его ножки. — Это просто мусор, — безразлично ответил Изуку и забрал плакат из чужих рук, тут же комкая его и ловким броском отправляя прямо в открытое окно. Томура выгибает бровь и хмыкает. — Я спросил не об этом, — отвечает мужчина и садится на диван, на достаточном расстоянии от Изуку. — Когда-то был, — кивает головой парень, в знак подтверждения и подносит кружку с кофе к губам, — но это было очень давно. Шигараки не был тем человеком, который умел хорошо читать людей. Было много вещей, которые были ему не свойственны как, например, чувство жалости. Если он и мог отделить крупицы вины от общей горстки чувств, то с жалостью всё было ещё хуже. Нельзя понять то, чего он никогда не испытывал. Вина была тем, с чем он был знаком со смерти своей матери и сестры, но жалости он никогда и ни к кому не ощущал, не приходилось. Поэтому ему было не с чем сравнить. Сейчас он мог бы сказать, что в глазах Изуку промелькнуло что-то на жалость похожее, тягучее и тяжёлое, но он никогда не был бы уверен на все сто процентов. Он видит лишь то, что это чувство парень направил на самого себя, как пистолет снятый с предохранителя. Тень на лице Изуку пропала так же быстро, как и появилась, а взгляд его стал таким же безразличным и умиротворенным, каким был всё то время, что Шигараки смотрел ему в глаза. Когда парень повернул к нему голову, Томуре показалось, как что-то скребёт его череп, пытаясь пробраться ему в мозг. Мерзкое чувство беззащитности, которое он ненавидит всей душой, охватило его на долю секунды. Этого хватило, чтобы мужчина нервно потянул пальцы к шее, расчесывая кожу и сдирая поджившие ранки. Изуку выглядел так, будто пытался препарировать его взглядом. Пожалуй то, что мальчишка ничего у Шигараки не спрашивал, было самым неприятным и странным. — Почему ты притащил меня к себе домой? — задал очередной вопрос Томура в попытке избавить себя от липкого взгляда Изуку. Изуку повёл плечом и отвёл взгляд, проводя кончиком большого пальца по ободку своей кружки. Томура никогда бы не признал, что испытал облегчение. — Ты был ранен, а у меня была возможность тебе помочь, — ответил Изуку, будто это само собой разумеющееся. Шигараки усмехнулся и, наконец, сделал глоток предложенного кофе. Сладкий. Интересно, Изуку догадался о том, что Томура любит пить сладкий кофе или он всем своим гостям насыпает в кружки столько сахара? — С твоей стороны это чертовски тупой поступок. Изуку промолчал, продолжая сверлить взглядом пустое пространство перед собой. Шигараки скривился не получив какого либо ответа. Ему не нравилось вступать в пустые диалоги, но игнорирование с чужой стороны заставляло чувствовать себя невидимым или не важным. Объектом, который можно не заметить, даже когда задеваешь его, проходя мимо. — Как тебя зовут? Изуку всё ещё не смотрел в сторону Шигараки, снова уткнувшись взглядом в полупустую кружку. Шигараки был этому даже рад. Это дало ему немного времени, чтобы подумать о том, стоит ли называть пацану своё имя. Не похоже, что Изуку замыслил бы что-то недоброе, если бы смог узнать имя Шигараки Томуры, но рисковать не хотелось. В конце концов Томура не мог похвастаться умением видеть людей насквозь и знать их замыслы. — Можешь называть меня Тенко. Голос прозвучал чуть хрипло и напряженно от осознания того, что Шигараки уже очень много лет никому не называл это имя. Изуку поднял взгляд на мужчину и по птичье склонил голову к плечу. — Тенко. По спине Томуры пробежал рой мурашек от мягкости с которой пацан назвал его имя. Отвратительное чувство. Скривившись Томура поднялся с дивана, оставив кружку на столе и повернул голову в сторону тумбочки, на которой стояла та самая лампа излучающая мягкий свет. На улице уже успело стемнеть за такое короткое время и Шигараки задумался о том, когда Изуку успел включить лампу. Может, когда мужчина перебирал виниловые пластинки? Чёрт его поймёт с его бесшумным шагом. Как он и думал, на тумбочке лежала пачка сигарет и зажигалка. Шигараки подхватил их и направился в сторону окна, у которого они курили в прошлый раз. Изуку всё ещё не сводил с него взгляд и Томура передёрнуло от отвращения. Он ненавидел, когда кто-то сверлил его спину взглядом. — Перестань на меня пялиться, если хочешь чтобы твои глаза остались на месте, — раздражённо бросил Шигараки через плечо, поджигая кончик сигареты. Изуку ничего не ответил, но поставил свою кружку рядом с кружкой Шигараки и тоже подошёл к окну, протягивая руку к пачке в руках мужчины. Подоконника у этого окна не было, поэтому Томура опёрся локтями об оконную раму, пока пацан поджигал свою сигарету. Хоть на улице было уже темно, но Шигараки мог видеть чернеющие тучи, вместо чистого тёмно-синего неба. Стоило вернуться в Бар до того, как польёт дождь. Остальную часть времени они провели в тишине, каждый думал о своём и не спешил прерывать тишину. Позже Шигараки ушёл так же, как и в прошлый раз — не прощаясь и ничего не говоря. Дождь всё же застал Томуру на пути домой.