Добрый Валтор

— Что именно произошло с феями Алфеи? Почему они такие… — Злые? — закончил за неё колдун. Он изящно держал в руках маленький чайник, наливая для Блум чай, пока они сидели за небольшим низким столиком в её спальне. Чашка чая, тёплый плед и удобное мягкое кресло, в котором можно раствориться, — хороший способ успокоиться и на время забыть о внешнем мире. Валтору это было знакомо. Когда он разочаровывался в том, что делал, и в окружении, он предпочитал временную изоляцию от общества. Вряд ли бы ему нравилось такое времяпрепровождение, пробудь он семнадцать лет во льдах один на один с собой. — Для Алфеи это обычная практика — они обучают юных фей как доброй, так и злой магии. — Но как такое может быть? Директриса Фарагонда никогда бы этого не допустила, — удивлялась и пребывала в смятении Блум. — Ныне Алфеей управляет леди Калшара — она толерантно относится к тем, кто исповедует тёмные силы. Баланс гармонии во вселенной может быть достигнут не только путём разделения галактики на фей и ведьм, но и с помощью гармонии внутри каждого из нас. Однако кое в чём ты права, — Валтор слегка поманил пальцем, воссоздав на столе несколько лёгких закусок к чаю, беззастенчиво украденных с собственной кухни, и затем закончил бессердечную фразу раздражающе-дружелюбной улыбкой: — Муза очень зла. Она и её подруги таят опасную злобу, которая, при наличии должной организации и неправильной цели, может вылиться в неприятности… Калшара — директриса Алфеи?! Изумление было ярко написано на её лице. Она не могла даже вообразить, как такое возможно и на что это похоже. По её воспоминаниям, Калшара была злодейкой, укравшей дикую магию, чтобы найти и обрести высшую силу. Однако её удалось победить, как и всегда. Неудивительно, что феи Алфеи так сильно изменились — всё дело в пагубном влиянии подлой Калшары, обижающей подруг и предающей возложенное на неё доверие. Такой человек никак не может быть директором Алфеи! Но вместо того, чтобы спорить об этом, Блум спросила другое: — Что произошло с мамой Музы? Как в этом замешаны ведьмы? Валтор застыл. Рука с ножом, намазывавшая джем на хлеб, тоже остановилась в воздухе. Подавив внутренние эмоции, он продолжил спокойно делать бутерброд, попутно ведя неприятный рассказ. — Когда войны заканчиваются, неизбежно начинается подсчёт числа погибших, Блум, — он прикрыл глаза, продолжив. — Мать Музы, актриса Ва-Нин, известная под псевдонимом «Матлин», оказалась убита из-за несчастного случая. — О каком случае идёт речь? — Я просматриваю дела каждого студента университета лично, прежде чем удовлетворить их заявку. Во время концерта на Ва-Нин упал прожектор. Это случилось по причине халатности сотрудников сцены, плохо следивших за оборудованием. Однако судмедэксперты сделали заключение, что её смерть наступила в результате затяжной болезни. Если бы не это, она имела все шансы выжить. Это был последний концерт в её жизни, по завершении которого певица испустила дух. Семья мисс Музы не обладала достаточными финансами, чтобы вовремя купировать болезнь лекарствами. К счастью… больше подобного никогда не произойдёт. Это одно из желаний твоей сестры, которые я исполняю. Возможно, мисс Муза считает, что всё обстояло иначе. В то время она бездоказательно обвиняла коллег Матлин, полагая, что те устроили покушение из зависти. В тишине Блум наблюдала за его движениями, как Валтор положил намазанный джемом хлеб на тарелку и за край подвинул в её сторону, а затем взял следующий заранее отрезанный кусок хлеба и снова принялся методично размазывать по нему варенье. Он мог бы воспользоваться магией, но отчего-то предпочёл делать всё вручную. Возможно, это психологическая уловка, чтобы вызвать к себе доверие. Блум неловко и осторожно посматривала на его безэмоциональное выражение лица, будто он о чём-то задумался или вспоминал. Видела ли она когда-либо его таким в этих «воспоминаниях»? Нет. Скорее… обсуждая такую тему, тот человек бы усмехнулся, находя закономерными страдания других. — Хватит портить аппетит. Ешь, — моргнув, он быстро пришёл в себя и снова стал строгим проректором. — Я хотел обсудить с тобой порядок проведения завтрашнего бала. Слушай внимательно… Вопреки ожиданиям, проведение бала не освобождало полностью от занятий. Вместо обычных уроков студенты должны явиться на «классный час» или собрание и выслушать речь от куратора. Первогодок консультировали по поводу того, чего им следует ожидать и как себя вести, поскольку они посещали школьный бал впервые и были «звёздами» этого вечера. Старшие курсы получали наставления не обижать новичков и не пятнать репутацию университета, по крайней мере, пока проректор не уйдёт с мероприятия. — Проректор настолько страшен? Его следует опасаться? — Это я проректор, — не меняя выражения лица, напомнил Валтор. — В мои обязанности входит выбор и утверждение наказаний, поэтому предсказуемо, что студенты опасаются меня больше, чем матерей. Блум мысленно ахнула, удивившись тому, как привыкла к его обществу и совершенно забыла об этом. Действительно, если древние ведьмы — ректора университета, то их «правая рука» — заместитель и проректор, который, по-видимому, выполняет большую часть работы, оказавшись крайне ответственным подчинённым. Удивительно, но этот злодей ныне выполнял те же обязанности, что и Гризельда. — Ты всегда называешь их «матерями»? Валтор удивлённо округлил пронзительные серые глаза, не ожидав такого вопроса. Блум тоже выглядела удивлённой не меньше него. Увидев это, он растянул губы в ухмылке. — А как я должен называть своих родителей, по-твоему? — Другой ты называл их только «древними ведьмами» или «прародительницами», — припоминала Блум. — Не уверен, что это правда, — усомнился колдун. — Хотя… если бы такое произошло на самом деле, это означало лишь то, что даже они стали для меня чужаками. Я понимаю, как ты себя чувствуешь, но я искренне надеюсь, что увиденные тобой образы никогда не воплотятся в жизнь, — Валтор нежно и тепло улыбнулся: — Уверяю, тебе понравится на балу. Эти три старухи способны превратить даже самый траурный вечер в весёлое застолье. Я, конечно, этому совсем не радуюсь… но детям такое нравится. Даже твоим обожаемым феям. Блум скрыла хмурое выражение лица, опустив голову и вгрызшись в бутерброд. Её отросшая чёлка также помогала скрывать эмоции от собеседника. А когда перекус закончился, девушка глубоко зарылась в плед, словно в кокон, исчезая из виду и подавая молчаливый знак, что разговор на этом закончен. Валтор неслышно вздохнул и поднялся из-за стола, лёгким движением и магией расправляя складки на одежде. — Тебе всё ещё нужно будет поужинать. Я сегодня не буду мешать твоему уединению, так что можешь позже выйти в столовую. У меня много работы, чтобы «завтра» сумело состояться, — Блум услышала удаляющиеся шаги и тихий скрип открывающейся двери. — Я оставлю кое-что на столе в столовой. Не забудь забрать. Горничная тебе напомнит, — немного помедлив, перед тем как закрыть дверь с другой стороны он бросил последние слова: — Не заставляй миссис Эрбетту беспокоиться, сходи поужинать. Наконец-то наступила тишина. Спустя минуту, удостоверившись, что шаги давно стихли, Блум спустила плед, накрывавший её с головой, и случайно зацепилась взглядом, что со столика исчезла вся утварь, которую принёс с собой маг. Должно быть, он это сделал нарочно, чтобы она не питалась одним хлебом… обращается с ней раздражающе-заботливее, чем собственная мать. Некоторые вещи остаются неизменными. Миссис Эрбетта всё ещё о ней заботилась, как и во времена обучения в Алфее в качестве прирождённой феи — тогда она была официанткой кухни Алфеи. Женщина не изменила к ней отношения, встретив с теплотой и даже бесстрашно отчитав своего нанимателя за то, что он не озаботился решением многих женских вопросов вроде покупки одежды, косметики, принадлежностей гигиены и тому подобного. Выслушав в свой адрес много справедливой критики, Валтор вспылил и огрызнулся в ответ, что Эрбетта может взять его кредитку и приобрести всё необходимое, а портных пригласить на дом. — Ей шестнадцать лет, она в состоянии сама решить эти вопросы! — скрестив руки, колдун встал в защитную позу, понимая, что не прав, но не желая сдавать позиции, когда на него напирали. — Она находится на вашем попечении, это ваша прямая обязанность решить эти вопросы и предоставить ей деньги на карманные расходы, раз уж назвались её опекуном! — возмущалась горничная, устрашающе грохоча каблуками по плиточному полу и не замечая этого. — Она не ваша дочь, чтобы иметь детскую наглость просить карманные, вы первый должны были об этом подумать! Могли бы хоть изучить книги по воспитанию детей и подростков! Это вам не цветок и не домашний питомец, чтобы дать кров и кидаться деньгами! Вы тоже должны принимать в этом участие. Блум тихо рассмеялась, вспомнив, каким пепельным-синим было лицо злодея, которого отругали, словно мальчишку. Но затем, стоило подумать о заботе родителей, на глазах навернулись слёзы. Девушка натянула плед, с головой спрятавшись в тёплой и мягкой темноте. В чём-то Валтор оказался прав. У неё никогда не было свободного времени, чтобы наверстать упущенные моменты с родными родителями. Они так и остались для Блум приятной парой знакомых незнакомцев, ожившими легендами со страниц учебника по истории. Даже о своих заклятых врагах она знала больше, чем о папе или маме. Откуда они родом? Как познакомились и поженились? Как выглядели и какими были её дедушка и бабушка с обеих сторон? Казалось, в этих воспоминаниях было много подобных белых пятен. И не только в отношении её собственной семьи… Сиреневый цвет мрачного замка ведьм в тёплых лучах закатного солнца окрасился в приятный бордовый оттенок. Закаты на Магиксе имели разную продолжительность и порой были очень долгими. Первый учебный день давно закончился, и в коридорах оказалось пустынно и тихо. Многие студенты отправились повеселиться в городские бары, чтобы отметить начало учебного года. Оставив подопечную с горничной, Валтор направился в преподавательское крыло, чтобы передать отчёты Лилисс в её кабинете. Раздражающий ритуал, необходимый лишь ради того, чтобы раз в месяц увидеться лицом к лицу. В отличие от дневных факультетов, факультет ведьм заступал на работу ближе к закату, так что для них это время считалось как «утро». Древние ведьмы никогда не просыпались рано и ненавидели, когда к ним приходили с работой днём. — Как поживает наша новоприбывшая ведьмочка? — Вы интересуетесь, потому что также беспокоитесь, что она станет источником проблем? — в голосе Валтора слышалось нетерпение. — Я убеждена, что ты в силах разрешить любые проблемы, если перестанешь суетиться. Валтор почувствовал, как у него дёрнулось нижнее веко. Он ненавидел гадать формулировки старых ведьм. Услышав смех Лилисс, колдун окончательно утратил спокойствие, но старался сдерживать эмоции за холодной маской. Однако даже существо с плохим зрением заметило бы, как заходили желваки. — Твоё стремление к порядку сведёт тебя в могилу. — Если я перестану поддерживать порядок, это место превратится в руины, — недовольным тоном прошипел мужчина, отведя взгляд в сторону окна. Такое поведение очень напомнило Лилисс обиженного ребёнка. Тысячи лет идут, а этот юноша не меняется. Если она упомянет, как кроха-огонёк сдерживал слёзы, когда Белладонна издевалась над ним, отбирая игрушки и передразнивая его лепет, намереваясь вернуть их немногим позже, этот парень точно выскочит из кабинета, постаравшись разбить дверные петли. И в следующем месяце перед столом Лилисс будет тихо-смирно стоять малышка Айси. Она хорошее и кроткое дитя. Валтор был согласен работать на древних ведьм, выполняя за них все обязанности ректора учебного заведения, но он в действительности не выносил «родительские собрания». Столь высокомерному мужчине претило вспоминать былое, оказываясь в компании раздражающих старух. — Ты самоуверен и тщеславен, Валтор. Мир стремится к хаосу, сколь сильно ни старайся его контролировать. Твои попытки напоминают строительство карточного домика — небольшого порыва ветра хватит, чтобы развалить его. Если желаешь, чтобы твоя единица порядка была вечна, её придётся изолировать от мира. Но ты же так не поступишь. Ты жаждешь внимания и славы, любишь выставить себя напоказ. Лилисс молчалива в компании сестёр, говоря строго по делу и не комментируя их поведение. Потому что сёстры способны выразить все её мысли, из-за чего ей почти нечего дополнить. Во время занятий основную часть лекции брали на себя артистичная и экспрессивная Белладонна и рассудительная Тхарма, а что касается Лилисс, она любила разговаривать по душам и помогать советом. Они втроём принимали экзамены, и каждая оценивала свои любимые ведьминские качества. Именно Белладонна и Тхарма поощряли в Валторе искреннее проявление эмоций, будь то радость или ярость. Но природа сестёр была противоречива, и, подражая им, мужчина стал на них походить. Если Тхарма напоминала ураган, обожая проявления дикой и неудержимой природы, то Белладонна предпочитала её сковывать, чтобы всё шло по плану, и не любила сюрпризы. Несмотря на разный подход, обе сестры отлично ладили. — Что вы предлагаете мне сделать? — Валтор хотел поскорее отвязаться от этих нотаций профессора. — Когда карточный домик разрушится, смирись и отстрой его заново. Неизбежность — не всегда трагедия, а из ошибок можно извлечь урок. Если Блум не оправдает твоих ожиданий, смирись с этим результатом и продолжай нести ответственность с учётом ошибок. Ты можешь постараться уберечь её от бури человеческих распрей, но они в любом случае её настигнут и поглотят. И когда этот момент настанет, не отказывайся, а протяни руку и вытащи её из глубин тьмы. Лилисс знала, что над этим ребёнком нависло недоброе предзнаменование — о нём Валтора предупреждали её сёстры. Возможно, оставь это дитя на Земле, они сумели бы избежать беды. Но он захотел поспорить с судьбой и доказать свою правоту. Что же, удачи. Увидим, сможешь ли ты укротить надвигающуюся бурю. «Единственный раз, когда я утратил контроль, закончился катастрофой... Я не могу позволить этому повториться».

***

Вернувшись ближе к полночи в свой кабинет в спальном крыле, Валтор зажёг настольную лампу, намереваясь продолжить работу. Через несколько минут, стоило ему успеть разложить документы, как дверь резко распахнулась. — Я это надевать не буду! Валтор вздрогнул и откинулся на спинку кресла, успев увернуться от прилетевшей на его письменный стол коробки из-под платья. Атласная бордовая ткань, сиявшая алым на свету, была наспех комом вложена внутрь и торчала из-под крышки. — Если хотите, чтобы я пошла на этот бал, где нужна только для поддержания вашей репутации, я надену то, что я выберу! А не эту вульгарную пошлость. Колдун мысленно вздохнул, сделав паузу, из-за чего в помещении воцарилась тишина, прерываемая громким частым дыханием разозлённой девушки. Он поднял крышку коробки, чтобы взглянуть на наряд. — Что не так? Это самое модное платье от лучшего портного в волшебной вселенной. Чем тебе не нравится? — Я хочу голубое платье в пол, без вырезов и без декольте! Голубое платье в пол... — Как в Золушке что ли? Не слишком старомодно для молодой девушки? — А ты сам из какого века? — Блум изогнула бровь, с прищуром оценивая его костюм из магического средневековья. — ...Мне нравится этот стиль. Валтор прочистил горло, впервые услышав от кого-то нелестный комментарий о его гардеробе. Его это немного задело. Всё-таки у него было чувство прекрасного и, представляя образ, желаемый Блум, он испытывал отвращение. — А мне нравится стиль принцессы. Если ты можешь одеваться как британец викторианской эпохи, то почему у меня нет таких прав? Эта ремарка звучала справедливо, из-за чего он не стал настаивать. Изогнув губы в улыбке, маг подумал, что из этой ситуации можно извлечь пользу. — Хорошо, давай вместе подберём платье на бал. — Сейчас? — удивилась Блум. — Время на часах не имеет значения. Заодно познакомишься со своей незнакомой подругой, — Блум не успела спросить, что значили его слова, когда мужчина громко произнёс: — Кутюрье. Стоило позвать, как из неоткуда раздался порыв приятного весеннего ветерка, несмотря на царившую за окнами осень, и посреди комнаты из волшебных искр возникла сиреневая дверь, мерцающая блёстками и украшенная лунным орнаментом. На дверном полотне была изображена белая восьмиконечная звезда в чёрном круге. При виде этой символики интуиция Блум дала ужасную подсказку, но девушка отвергла её, ведь символ её лучшей подруги — это пятиконечная звезда, а не «роза ветров», знак, который часто украшает компасы мореплавателей. Но вопреки её надеждам, из распахнувшейся двери уверенной поступью вышла юная леди, строгая и неприветливая подобно светившей мягким, но холодным светом луне на небе. На свой манер она оделась в изменённый белый костюм офисной леди и заколола волосы в высокую причёску. Этот образ не свойственен Стелле, которую Блум знала. Он слишком строгий, словно подросток желал произвести впечатление взрослого. — Доброй ночи, проректор. Что-то не так с вашим заказом? — Стелла не распиналась в любезностях, сразу переходя к делу. Хотя по её лицу этого не заметить из-за слоя профессионально нанесённой косметики, ей едва удавалось поспать в течение последнего месяца. В мире магии в ходу были эликсиры, позволяющие бодрствовать сутками и неделями, однако, и у них был побочный эффект. Никто не мог жить без сна. И Стелла была одной из тех, кто мечтал об окончании сезона начала учебного года, чтобы она наконец смогла выспаться. Так и сейчас вызов Валтора отвлёк её от непрекращающейся работы по изменению или созданию костюмов для многочисленных клиентов из высшего света. Стелла сразу обратила внимание на присутствие постороннего человека в кабинете, мазнув по фигуре взглядом и узнав в ней звезду из новостных изданий. Но никакой реакции не последовало, она лишь взглянула и снова вернула всё своё внимание Валтору, оставшись равнодушной. Понимая, что Блум застыла и не в силах что-либо сказать, поскольку засмотрелась на Стеллу, Валтор взял слово, указав ладонью в сторону подопечной. — Взгляни на неё. Юная леди недовольна платьем вашего ателье и хочет, чтобы его переделали. Сердце Блум сжалось в испуге. Даже будь дизайнер незнакомцем, она бы чувствовала дискомфорт, но, что хуже всего, создателем этого вульгарного наряда оказалась внешне знакомая ей личность. Её лучшая подруга, которая в этот момент ещё не была с ней знакома. Стелла быстро заметила коробку на столе с наспех запихнутым туда платьем из её модного бутика и поджала губы. Ей не привыкать вести деловые отношения со снобами, не ценящими её изделия. Когда-то её одежда прилетала ей же в лицо. Но с тех пор она набралась опыта и стала прославленным кутюрье Магического Измерения. Значит, потерянная принцесса — мисс капризуля? — Подскажите, что именно вас не устраивает, принцесса Блум? — Разве ты не должна быть немного вежливей с потенциальным постоянным клиентом? Кто знает, какие достижения она совершит в будущем, — с ухмылкой поддел её Валтор, угрожая. — Я — законодатель моды Магикса, — самоуверенно улыбнулась Стелла. — Гений не обязан следовать правилам. Ваш выбор предпочесть мне другое ателье. Я зарабатываю достаточно, чтобы не нуждаться в дополнительных клиентах, — она бросила на Блум резкий взгляд: — Если ты критикуешь моё платье, значит, ты его недостойна. Щелкнув пальцами, Стелла заставила коробку с платьем раствориться, вернувшись обратно в её хранилище нарядов. Она снова взглянула на Блум. — Итак, чего ты желаешь? Это платье было заказано им, а не тобой, поэтому я могу принять, что тебе оно не угодило. Это вкусы мужчины, а не твои. За время разговора, в котором она проявила минимальное участие, Блум успела немного прийти в себя. Она не может вести себя так, словно знакома со Стеллой — это только усугубит ситуацию. Ещё будет время подружиться с ней в будущем. Как так получилось, что её лучшая подруга уже стала известным дизайнером одежды? Блум переполняла радость за неё, ведь это всегда было мечтой Стеллы, которую она осознала лишь после окончания Алфеи. — Если это бал, я бы хотела пышное голубое платье. В её воспоминаниях для первого школьного бала в Алфее Блум самостоятельно изменила обычное голубое платье из магазина, в котором была распродажа. Тогда это были голубые топ и юбка, просто и со вкусом. Но сейчас речь шла о мероприятии высшего света, это праздник для знати и их детей. На такое событие полагалось именно бальное платье. Но Стелла отреагировала странно. — Пышное голубое платье? — медленно повторила она за Блум и получила уверенный кивок, что вызвало ещё более сложные чувства в её взгляде. — Она имеет в виду старый фасон платья «принцесса». Валтор вздохнул и, подпирая голову ладонью, свободной рукой взмахнул пальцем, проецируя изображение из головы. Блум узнала в этом образе своё старое бальное платье, в котором она посещала алфейские вечеринки на старших курсах, а также миллениум Эраклиона и «бал принцессы» Стеллы. Оно действительно было бы лучшим вариантом. Но откуда он?.. Ах, похоже, это негодяй сохранил все её воспоминания и бессовестно использовал их. — Спасибо, я догадалась, — ответила с сарказмом Стелла, не скрывая раздражения в голосе, и закатила глаза: — Каждая девочка, начитавшись сказок, просит от меня эту консервативную безвкусицу. Но моя дорогая, если ты заявишься на завтрашний бал в этом, то станешь чудачкой и изгоем общества. Господин Валтор попросил у меня наряд по последней моде с фамильным цветом королевской семьи Домино. Пурпурный — это твой цвет, Блум. Блум ощутила подавленность от резких слов Стеллы и в растерянности переводила взгляд с неё на Валтора и обратно. Её нервы начали сдавать, а настроение портиться. — Неужели… неужели я даже не могу сама выбрать платье? У меня настолько нет прав? Заметив перемену, Стелла почувствовала неловкость, понимая, что стала свидетелем начинающейся истерики, а Валтор поспешил вмешаться. — Я хочу внести коррективы в заказ. Пусть будет голубое платье. Блум не заметила, как в помещение бесшумно зашла миссис Эрбетта и взяла её под руку, осторожно предлагая уйти вместе с ней в её комнату. Оглядываясь на Валтора и Стеллу, оставшихся в кабинете, она догадалась, что это он каким-то жестом вызвал Эрбетту. Несмотря на поздний час, она появилась быстро и проводила Блум, а также предложила успокаивающий чай на травах. Как только дверь закрылась, Стелла повернулась к Валтору, заметив его хмурый обеспокоенный взгляд. Встретившись с ней глазами, мужчина отпустил эмоции, притворившись безразличным. — Забудь о том, что здесь видела или слышала. Тебе не нужно прилагать усилия, чтобы распустить очередные сплетни. — Какого вы обо мне мнения, профессор, — усмехнулась блондинка, но всё же с беспокойством на сердце спросила: — Что с ней такое? — Трудная ассимиляция. Блум испытывает стресс, оказавшись в новом мире. — Да? А мне почудилось, будто она вас ненавидит, проректор. Чем вы успели заслужить? — поняв, что ответа не дождётся, поскольку Валтор был неразговорчив с большинством людей, Стелла вернулась к обсуждению работы: — Итак, какие изменения нужно внести? Неожиданно Валтор изогнул губы в улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Вскоре, попрощавшись со Стеллой, исчезнувшей так же, как и появилась, Валтор покинул кабинет и направился прямиком в комнату Блум, к её удивлению, не с пустыми руками. Он принёс коробку, затем щёлкнул пальцами, и в комнате перед зеркалом во весь рост появился манекен с готовым голубым платьем, которое выглядело в точности, как Блум помнила. Будучи очень рада вновь его увидеть, девушка подскочила с кровати, подойдя к манекену и недоверчиво коснувшись ткани пальцами, после чего с тем же выражением восторга и удивления взглянула на колдуна. — Если ты хочешь, можешь надеть его на сегодняшний бал. Я даже позволю тебе провести время, с помощью Дарси наложив чары, чтобы никто не узнал твою личность принцессы Домино, и немного повеселиться до моего прихода. Услышав эти слова, Блум приятно удивилась, не сдержав предвкушающую улыбку. Действительно, она желала как можно скорее получить возможность поискать Ская на этом грядущем балу. Поведение Валтора сильно расходилось с её представлением о злодее, и такая непрошенная щедрость вызывала подозрение и недоверие. — В чём подвох? — Я приду на банкет с опозданием. Когда пробьёт звон часов, Золушка обязуется вернуться на своё место подле меня. Если не сделаешь этого, пока куранты звучат, я в любом случае найду тебя. И тогда ты не обрадуешься внезапному появлению злого крёстного, который разгонит всех твоих обожаемых мышей, — предупредил её Валтор, осклабившись. — Я спущусь довольно поздно, так что у тебя будет время потанцевать со своим прекрасным принцем. Желаю удачи, Блум, она тебе понадобится. Хотя его слова отчасти звучали угрожающе, Блум была вдохновлена и даже опьянена предстоящей идеей бала и первой встречей со Скаем, что решила проигнорировать опасность, ощущавшуюся в ауре этого мужчины. Злорадно улыбаясь, Валтор пожелал ей спокойных снов и вернулся в кабинет. Больше его этой ночью никто не беспокоил, а подобранный им подросток счастливо спал в своей постели, предвкушая этот вечер. Сидя в кресле и развернувшись к окну, колдун смотрел на далёкое озеро, на поверхность которого падал лунный свет. Он не собирался что-либо предпринимать и как-либо вредить Блум, искренне считая, что должен о ней заботиться. Он не позволит этому храброму мотыльку сгореть, приблизившись к пламени, но даст испугаться достаточно, чтобы ткнуть в её розовые очки. Может, после этого бала Блум наконец поверит, что он говорил правду об этом мире.