Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Неделю спустя Часы показывали дурацкие и бессмысленные три сорок два. Минхо угрожающе моргнул на них, но цифра не изменилась. Очень хотелось пить. Скорее всего, именно из-за этого он и проснулся в такое дикое время и всё не мог заснуть обратно под боком у альфы, как ни пытался. И Гониль казался слишком жарким, хотя комнату даже тёплые полы не грели, и вообще как-то всё было… не так. Даже с учётом того, что Минхо весь день провёл, словно белка в колесе, занимаясь переездом и очень, очень устал. Новое общежитие оказалось расположено в том же самом здании, причём буквально: им пришлось перетащиться всего на этаж выше. Однако, когда переезжаешь не ты один — продуманный, организованный, не имеющий много вещей, — а ещё с восемью щенками… э-э-э, семью и одним стеснительным альфой, то любое, даже самым тщательнейшим образом подготовленное мероприятие превращается в истинный бардак. Хёнджин потерял любимую кисточку для рисования и был готов разрыдаться в любой момент: даже Чанбин, явно чувствуя себя неуютно, предпочёл к нему не приближаться, чтобы уж точно не спровоцировать срыв. Даже, собственно, сам Минхо пожалел его и не стал рявкать, только велел потом, когда все вещи будут собраны, проверить ещё раз комнату — и если ничего не найдётся, значит, тот уже эту кисточку упаковал. Чанбин с самого начала оказался недоволен расселением: в этот раз ему, помимо Хёнджина, в соседи достался макне. Джисон же с Сынмином совершенно наглым и бесцеремонным образом отжали себе последний из свободных парных блоков, закинули туда быстренько вещи и закрылись внутри. С учётом того, что таких блоков-мини-квартир оказалось всего три, в остальные две сослали устоявшиеся парочки, чтобы шум от них не мешал жить остальным. На одной ногой ступившего на порог макне Минхо, как омега из одной такой устоявшейся парочки, зашипел не хуже нейтрализатора: пусть даже и не мечтает, мал ещё. Перекантуется втроём, ничего страшного. Последнюю, четвертую комнату целиком и полностью занял менеджер-хён. С долгой прелюдией в виде «я вам доверял, но пора взять всё под контроль» тот не менее недовольно, чем все остальные, вкатил внутрь чемодан и заявил, что «с сегодняшнего дня нужно держать руку на пульсе». И то сказать, после фортеля с укусом, выкинутым лидер-нимом, менеджера чуть было не уволили вообще, так что можно было понять его опасения. Честно сказать, от кого-кого, но от Чана Минхо вообще ничего такого не ждал. Думал, что тот съедет на сознательности, дотянет аж до конца контракта, да и там Ёнбокки придётся немало усилий приложить, чтобы заставить того вообще хоть на что-то решиться. А вот хер — ровно в то же утро, что и Минхо свой укус всем показал, стоило им забиться в машину для поездки к очередному пункту их расписания, так Джисон, к которому Ёнбокки плюхнулся под бок, заскулил на всю машину. И ладно бы это — но Чан тут же рванулся выдирать у него из рук очень, очень удивлённого его реакцией Ёнбока и лихорадочно обнюхивать — всё ли в порядке. Учитывая, что и Джисон казался подозрительно ошеломлённым вырвавшимся у него звуком, Минхо поначалу решил, что здесь все попросту ёбнулись. Менеджер, может, чего в воздухе распылил. Мир просто весь ёбнулся — нет, ну мало ли. Минут пять слушая совершенно непонятный то ли скандал, то ли срач, то ли вообще неизвестно что — на английском, торопливое, перемежающееся неожиданно счастливыми смешками, — Минхо ещё ждал в надежде, что хоть кто-то что-то скажет, но, когда рядом рассмеялся и Гониль, стало совсем уж неприятно. Правда, предложить им всем выйти из машины и свалить обратно в свою Англию (неважно, Минхо плевать было, куда) он не успел, поскольку Гониль со спины притянул его ближе и наклонился к уху. — Джисон-сси учуял изменение запаха, — тихо-тихо пояснил он. — И не понял, в чём дело, но испугался, что что-то не так. Эти щенята на самом деле сблизились, да? Нет. И, кроме того, какое изменение запаха? Минхо, как мог, повернул голову и воззрился на Гониля так, будто сжечь собирался взглядом, если бы мог, совершенно забыв и о запахе, и о связи, по которой тот чувствовал всё то же, что и Минхо. Гониль, кстати, по связи фонил явным… э-э-э… смешно ему было, в общем. Причём в первую очередь тот казался позабавленным именно поведением Минхо — и Минхо отчего-то даже не мог на него сердиться. Только фыркнул, наморщил нос — и Гониль тут же засиял совершенно влюблённой улыбкой. Ну как на него вообще было злиться? — Что с Ёнбокки? — подтолкнул его Минхо локтём в бок, чтобы не отвлекался, поскольку на другом конце машины уже явно выяснили, в чём дело, и даже Сынмин сидел, втихую хихикая. — Желание спариваться передаётся воздушно-капельным, — с ухмылкой пояснил ему Гониль. — И разит наповал. Не веря своим ушам, Минхо торопливо нашёл взглядом шею Ёнбокки — но нет, чистая! На всякий случай глянув и в сторону Чана, он снова убедился, что не ошибся, и развернулся обратно к Гонилю, уже хмуря брови: тот обмануть его решил, что ли? Какие укусы? Где? Почему? Зачем? Минуту ещё тот смотрел Минхо в лицо, будто ждал, что до него дойдёт, но не дождался. Было бы сидеть удобнее, без ремня, Минхо бы ещё дотянулся и тяпнул бы от всей души, чтобы не издевался. — Не на шее, — в конце концов додумался пояснить тот. Не на шее? А где?.. А как?.. Руки у Ёнбокки тоже оказались совершенно чистые, даже без пластырей — наконец то ли перестал стесняться и заклеивать, то ли и вовсе про них забыл. Но если не на запястье, то… Метнувшийся взгляд Минхо куда-то в пах Ёнбоку мгновенно поймал Чан. Однако вместо ожидаемого раздражения Минхо вдруг получил в ответ такую довольную ухмылку — и удостоился видеть, как ручища этого самого Чана прикрывает его собственный пах и растирает где-то там бедро, — что вмиг удостоверился, что Гониль ему не соврал. Но… да? Да? Наверное, он так характерно вскидывал брови, что Чан покатился со смеху. Айгу, теперь Минхо даже завидно было… С другой стороны, можно было же кусать просто так, да? Гониль поёжился под его хищным взглядом. Тогда ёжился, но их отвлекли — и сейчас вот тоже, в три часа ночи, даже не просыпаясь, ёжился. Так Минхо его за ногу и не укусил, а хотелось, ещё как хотелось! Но будить уставшего альфу подобными вещами, даже и не минетом вовсе — с учётом того, что минет делать не хотелось, а хотелось просто кусать — Минхо счёл глупым. Чтобы отвлечься — ну и чтобы попить уже наконец — он сполз с кровати и босиком, как был, поплёлся в сторону кухни. Общей на все блоки, к сожалению, поэтому тот факт, что там уже оказалось занято, не должен был так расстраивать, но отчего-то расстроил. В основной степени циничный до самой глубины души Минхо расстроился потому, что пить хотелось, а вот входить на кухню, пока там разговаривали Джисон с Сынмином, не хотелось вовсе. Уже развернувшись было, намереваясь просто попить из-под крана, Минхо сделал шаг в обратную сторону, но краем уха зацепился за звук собственного имени и против своей воли замер, вслушиваясь дальше. — …и Минхо, всё идёт наперекосяк, Сынмин-а, я не понимаю, почему я? Почему весь этот беспорядок — снова я? — Джисон, — Сынмин звучал неожиданно мягко. — Помнишь, о чём мы говорили тогда? Напротив, в голосе Джисона слышалась нескрываемая боль: — Помню, «не сдаваться раньше времени», да? Но я так устал… Словно всё в этом мире против меня. — Ты не один, — отметил Сынмин таким тоном, будто бы в сотый раз уже напоминал ему об этом. — Нас восемь человек, и мы все испытываем такое же давление. — Но не такое, как я! — торопливо выдохнул Джисон. Горько хмыкнул: — Я же говорил тебе — я не понимаю, как вы это делаете! У меня нет опыта, и я всё делаю неправильно! Сынмина, казалось, это только позабавило. — Не только у тебя нет опыта. Как думаешь, много ли опыта у ребёнка из семьи чеболей, который всё детство вынужден был держать лицо даже перед сверстниками? — Они у тебя хотя бы были! А что, если я и дальше не стану лучше? Я никогда так не стану лучше, Сынмин-а! — Ты… — Нет, дай мне договорить! А что, если я так и не смогу здесь… стать своим? Хён по уши в отношениях, Чанбину вообще не до меня по жизни, с Минхо я сам всё испортил, а про остальных и так всё понятно! Чонин меня ненавидит, я не знаю, как ты меня терпишь, а Феликс вообще ненастоящий, и… — Стоп. — …и я как будто специально всё это делаю, ты понимаешь, это сильнее меня, я просто не знаю, я знал, что Минхо меня оттолкнёт, знал, что всё испорчу… — Стоп. — …и про Феликса тоже, я как будто нарочно ему больно пытался сделать, а он такой милый, на него смотреть вообще невозможно, и от этого ещё хуже, я как будто специально ещё хуже пытаюсь стать… — Джисон! — …что? Сынмин вздохнул так, что Минхо без труда услышал его в коридоре. — Хватит, Джисон-а. Дыши, ладно? Я теперь понимаю, как ты так рэп читаешь, раз у тебя так говорить воздуха хватает. Успокойся, ну. — Я не могу дышать… — А как ты говоришь тогда, придурок?.. Ну, давай, на счёт: раз, два… Повисла пауза, нарушаемая только мерным голосом Сынмина. Минхо зачем-то дышал тоже, хотя, в отличие от Джисона, плакать не пытался. Но кошки на душе скребли, это да. — Иди сюда, — уже совершенно другим тоном велел Сынмин. И, спустя, может, десяток секунд тишины, продолжил, уже куда ласковее: — Я с тобой, помнишь? Мы оба не в порядке, но… Джисон громко охнул, будто спохватившись о чём-то. — Извини, Сынмин-а, — снова вдруг всхлипнул он. — Я опять вешаю на тебя свои проблемы. А тебе тоже не легче… — Пока ты рядом, — еле слышно для Минхо, помолчав, ответил ему Сынмин, — это того стоит. Дыши давай. Двигайся, я тебя обниму нормально. Хочешь сходить умыться?.. Это уже начинало становиться… слишком интимным. Вдобавок Минхо искренне сказал себе, что он просто беспокоился, а не подслушивал, а теперь у него просто ноги замёрзли — и дело было вовсе не в том, что умываться бы эти двое явно пошли бы через коридор и неминуемо бы его застали. Блядь, и запах бы почуяли… наверное. Точно следовало сваливать побыстрее. Как минимум в собственную ванную. Зажимая железу, чтобы вонять как можно меньше, Минхо добрался до собственной комнаты — в этом общежитии ванны у них оказались смежные. Зато в большем количестве, так что вряд ли он имел право жаловаться — ну подумаешь, с утра с Ёнбокки плечами толкаться, всё равно оба они вставали куда раньше альф, да и ложились, если была возможность, раньше. А приводя себя в порядок после секса, ничего не стоило закрыть вторую задвижку изнутри, намекая, что какое-то время здесь не хотят никого постороннего видеть. В конце концов, ещё один туалет с душем — совсем уже общий, тесный, метр на метр — был у выхода. Менеджер-хён, конечно, сразу объявил его своим, но чрезвычайные ситуации на то и были чрезвычайными, так? Открыв воду, Минхо поплескал немного в лицо, а потом, даже не трудясь тянуться за полотенцем, уставился в зеркало на своё отражение. Омега. С укусом. Ровным, красивым, хорошо заживающим укусом. С альфой за стенкой в его кровати, с тем альфой, которого Минхо… м-м-м… мог бы спокойно переносить. А Джисон оставался бетой. Раньше Минхо думал, что это — и его судьба. Быть… средним. Простым. Жить без изысков. Большинством. Почти не чувствовать запахов, не разбираться почти в тонкостях изменения феромонов и не поддаваться их воздействию, пока те не становятся совсем уж немыслимой концентрации, как в тот день на кухне. Считать связь прошлым веком и вообще какой-то животной штукой, странным контролем, ненормальным в наши дни. Не иметь циклов. О собственной течке Минхо думать не то чтобы боялся — знал, что справится, что Гониль поможет, — но было немного нервно. У бет максимум температура поднималась, да трахаться хотелось самую малость чаще, да и то говорили, что лет сто назад беты даже двух видов существовали — недо-альфы с недо-гоном и недо-омеги, у которых всё ещё немножко жопа текла. А вот сейчас вроде как уже отличия вообще найти было сложно. И — в последние сто лет как раз и ухудшилась эта ситуация с отношениями между бетами и альфами или омегами: бет отчаянно не хватало, чтобы удовлетворить их повышенные запросы. Минхо отчаянно ощущал себя вымирающим видом. Правда, вымирать он всё равно собирался с удовольствием. Раз уж природа дала ему возможность не страдать, покупая синтетическую смазку для растяжения жо… Кхм. А Гониль… Минхо с интересом ухмыльнулся своему отражению. Айгу, а стоило с кем-то из бет — хоть бы и с тем же Сынмином — поговорить, если так, изучить их динамику, поскольку смена… м-м-м… позиций как раз нечто такое и напоминала, да? Как справлялись беты? Вильнув, мысль снова вернулась к Джисону. Как тот справлялся бы, интересно, не чувствуя партнера? Не чувствуя Минхо? Не ощущая изменения запаха, не слыша, что не так, по связи? Теперь уже, спустя чуть ли не месяц после того, как статус Минхо изменился, ему самому уже казалось, что быть бетой — это как быть слепым. Как будто семьдесят пять процентов людей на планете буквально существовали вслепую, и с каждым годом этот процент всё увеличивался. Однако, вспомнив Уджина, Минхо вдруг заподозрил, что бетам-то куда проще было, чем даже ему самому. На них не действовали инстинкты, они не поддавались гормональной дымке, не совершали идиотских действий против своей воли, обходились без вынужденного секса во время циклов — иногда будучи даже соблазнёнными насильно; и единственное, чего, наверное, им действительно не хватало — это связи. Минхо даже не по своим догадкам рассуждал — он видел бет с парными татуировками укусов, причём неоднократно, и вживую, и на старых фотографиях. Но формальная констатация факта с кольцами, с подписями в бумагах, медленно, но уверенно вытесняла даже эту стойкую поначалу моду. Так что лет двести ещё, думал Минхо — и на планете останутся только беты. Может, только в племени диком где-то в джунглях, без контакта с цивилизацией, получится при особом старании найти альф с омегами — но не более. А лет через тысячу, хмыкнул он вдруг мысленно, вообще про их существование забудут. А ведь они существовали. Они были. Они жили. И, пока они жили, следовало проживать эту жизнь на все сто. Ловить момент. Всё-таки вытерев лицо, Минхо подмигнул своему отражению и направился обратно в комнату — будить Гониля. Всё-таки идея минета с дополнительными покусами за бёдра звучала неожиданно интересно. Даже — особенно даже — с учётом того, что Гониль ещё спал. Кусать, правда, точно следовало после того, как тот проснётся — Минхо самоубийцей всё-таки не был, — но вот начинать разбираться с чужим членом, пока никто не мешает и даже не смотрит, в целом казалось отличной идеей. А если ещё найти где-то ошейник… Минхо мечтательно зажмурился. Фантазия, пришедшая ему в голову, оказалась такой остро-вкусной, что через всю комнату, к сумке у входа, он крался совсем уже хищно, то и дело оборачиваясь на кровать. Все мысли о Джисоне уже окончательно покинули его голову; впрочем, послушав тот разговор на кухне, Минхо уверился окончательно, что принял тогда правильное решение, что Сынмин справится. Что они с Джисоном уже достаточно скоро смогут поговорить нормально, без боли и сомнений. Что никакой Джисон прямо сейчас не имеет никакого значения, пока в кровати, грустно обнимая подушку и заботливо прижимая к себе одеяло, спит его альфа. *** Полгода спустя Гониль стоически терпел — причём терпел что именно, Крис бы даже сказать не решился: то ли поведение Минхо, то ли и вовсе собственное молчание, поскольку ему явно что-то сказать хотелось. Но даже спустя столько времени с ними, даже несмотря на всеобщее явное признание — или, может, именно из-за него — встревал он со своим мнением совсем редко. Только если действительно считал что-то совсем уж важным. Документалки Джисона явно важными не считались. Будь они даже про отношения альф и омег, будь они совсем уж какими-то дурацкими. Крис молчал потому, что не хотел лезть — Джисон отчаянно старался понять, понять и принять после того, как они с Минхо помирились, как и Минхо старался понять его, — а Феликс ещё мог перевести далеко не всё, вот и молчал тоже. Минхо же… Одного выражения его лица Крису уже хватило, чтобы понять, что будет дальше, и втихую поднять телефон со включённой видеозаписью. «Омеги подчиняются каждому приказу своего альфы, словно хозяину. Это простейший механизм выживания, механизм эволюции: те омеги, что выполняли приказы чаще, выживали с большей вероятностью…». — Выключите это! — нет, Крис ошибся, не выдержал первым именно Гониль. Но вот за пультом потянулся именно Минхо. — Да, хозяин, — нежно промурлыкал тот, переключая канал. Следующий оказался не лучше — там шли брачные игры животных, и Гониль при первом же взгляде на экран принялся краснеть. — И это! — вскрикнул он. — Конечно, хозяин. — От сладости улыбки Минхо у Криса лично сводило скулы. Впрочем, не только у него; Гониль напряжённо сдвинул брови. — Гояни, хватит, — смущённо велел он. Краснеть, правда, так и не перестал. — Как прикажет хозяин, — с отчётливо проказливой ухмылкой поклонился Минхо. — Хозяин прикажет своему котёнку надеть ошейник с поводком, встать перед ним на колени и открыть рот? Крис аж вздохом подавился и не засмеялся именно поэтому. Хотя остальным ничего не помешало, и Гониль уставился на Минхо, уже будучи красным, словно варёный рак. Остальную часть их разговора, правда, Крис успешно пропустил, поскольку Феликс стеснительно тронул его ладошкой и потянул вниз, ближе к себе. — Крисси, — тихо начал он, всё ещё стесняясь говорить по-корейски при всех, поскольку много и часто ошибался. Но преподаватель откровенно запретил ему в ближайший месяц использовать английский вне необходимости, так что Феликс уже недели две как вынужденно страдал. — Крисси, я правильно понял?.. Только Минхо? А можно, мы тоже?.. Мгновением спустя уже и Крис чувствовал, что краснеет не хуже Гониля, поскольку шёпот Феликса в случайно наступившей ненадолго тишине оказался неожиданно громким и услышали его абсолютно все, находившиеся в комнате. *** Полтора года спустя — Я тебя ненавижу, — бросил ему в лицо Минхо. — Тебя и твоих щенят. — Неправда, — спокойно возразил Гониль под ехидные смешки сбоку. Как раз где-то там Чан с Сынмином, забившись в угол, над чем-то усердно работали, то и дело вырывая друг у друга из рук ноутбук и заставляя динамики издавать странные звуки, но кто из них хихикал, Минхо угадать не мог. — Ты их очень любишь. Особенно Джуёни. — Твой Джуёни — вообще монстр! — замечание попало прямо в больное место, и Минхо снова взорвался: — Почему его грязная одежда — в нашей корзине? Ты приводил его к нам? — Чушь какая. — Гониль недоумевающе нахмурился: — Все наши отношения — исключительно рабочие. Я захожу к ним в общежитие, да, но не более, в основном мы только в студии репетируем… С чего ты взял вообще, что это его? — Да я эту толстовку по гроб жизни буду помнить, он об меня перед моей течкой её всю обтёр, альфа недоделанный! — Гояни, — укоризненно уставился на него Гониль. — Ладно, ладно! — Минхо всплеснул руками, в одно и то же время и признавая свою неправоту, и одновременно не собираясь так легко сдаваться. Но неправ он был на самом деле, поскольку Джуёни — на самом-то деле именно его любимый щёнок из всех мальчишек крайне смешанной группы Гониля — переживал гоны очень и очень тяжело, и Минхо сам ему предложил сложить гнездо с запахами близких. Конечно же, Джуён попросил «запах мамы-хёна». За что, разумеется, получил подзатыльник, но и кучу объятий немного позже — тоже. Но толстовки у них тут дома вообще никак не должно было оказаться. Никак. — И ещё, — опомнился Минхо, — что это мне твои щенки говорят, что у Джуёни кто-то завёлся? — Мне твои говорят, что у Чонина кто-то есть, — пожал плечами Гониль, как будто намекал, мол, своими займись. Заняться, честно говоря, стоило. После того, как Чонин оказался омегой — очень так очевидно оказавшись, впав в течку буквально в считанные минуты прямо во время выступления на сцене МАМА и спровоцировав кучу персонала на совершенно недвусмысленную реакцию прямо перед камерами, всё изменилось. Не только в группе — буквально везде. В шоу-бизнесе. Сам того не понимая, Чонин начал революцию, в результате которой Корея получила целую волну своеобразных камин-аутов, омег и альф на сцене оказалось куда больше предполагаемого, а Гониль — тоже уже вполне официально альфа — обзавёлся группой-выводком юных альф, бет и омежек в качестве лидера. От младшенького щенка, Джуёна, Минхо как раз периодически и взвывал не хуже невезучей мамаши, слишком уж у того шило под хвостом велико оказалось. И страдали от этого шила отчего-то все остальные, а вовсе не сам Джуён. Синька в шампуне у менеджера; Джуён, заснувший в декорациях так, что его потеряли и не могли найти несколько часов; бас-гитара вместо электро- на концерте у одногруппника; рассказ про Гониля продюсерам, будто тот очень хочет петь и петь больше — а Гониль не хотел вообще, Минхо точно знал, за барабанами вообще петь неудобно было, — и тому подобное. А тут ещё и Чонин, про которого Минхо немного забыл со всей этой щенячьей вознёй. Ёнбокки он помогал учить язык, Чонсу — танцевать, сам занимался вокалом, японским, английским и ещё доккеби только знает чем, так, что не хватало времени. И у макне кто-то появился? Кто-то посмел покуситься на главного омегу их группы? Да Минхо шею этому кому-то перегрызть был готов! Того же мнения оказался и притихший на подоконнике с чашкой кофе Хёнджин. До тех пор он явно притворялся, что не слушает и не слышит — хорошо Минхо его выдрессировал, вежливым вырос, — но тут не выдержал. — Инни? — сел тот прямее и наклонил голову. — Я не знаю, хён! Это не я! То есть говорил не я! А кто завёлся, хён? Смешливо фыркнув — «хёнил» их Хёнджин исключительно по настроению, — Минхо уже собрался было ответить, но не успел: помешал звонок во входную дверь. Кто-то застучал, зашаркал, кинувшись открывать — и громко охнул. На кухню навстречу отчего-то замершему в неожиданной тревоге Минхо прошла целая кавалькада. Ладно, нет, не кавалькада, трое человек на неё не тянуло. Но всё равно, за явно ошеломлённым Крисом шёл подозрительно решительный, прямой, словно палка, Чонин — а замыкал процессию, тащился, словно на буксире, Джуён. Минхо не сразу понял, что Чонин тащит того за собой за руку. — Что происходит? — напряжённо уточнил рядом Гониль, тоже почувствовавший неладное. Или, может, Минхо нафонил по связи, но всё равно результат одинаковый получился. Чонин выпрямился ещё сильнее, хотя, казалось, сильнее было некуда. — Знакомьтесь, — выпалил он и потянул не поднимающего глаз Джуёна ближе. — Это моя пара, Ён-и. В ближайшую же течку мы друг друга укусим. Повисла стойкая тишина. Глаза Чонина метались, перебегая с лица Минхо на Гониля, с Гониля — на Криса, но никто не осмеливался заговорить первым. Конкретно Минхо — потому, что боялся, что его разорвёт на тысячу маленьких Минхо от обилия чувств. Причём совершенно не факт, что положительных. Прежде чем они всё-таки пришли в себя, с подоконника раздался голос совершенно невозмутимого Хёнджина: — Айгу, развратили хёны, ходят по дому голые, трахаются на каждом углу, не стесняясь. Да до вас он даже слова «секс» не знал, не то что про укусы! Словно заклинание развеялось: Минхо ощутил, что снова может двигаться нормально и говорить. Подхватив со стола полотенце, он торопливо развернулся к Хёнджину и поудобнее подхватил концы. — Беги, — мрачно предупредил он. — Беги до самой Индии. *** Три года спустя — У меня объявление, — мрачно заявил Чанбин, крепко сжимая руку Хёнджина. Непроизвольно напрягаясь, Крис ещё мгновение пытался хоть что-то разглядеть на его лице, но не получилось. Хёнджин казался не менее нервным, что значило, что что-то явно всё-таки произошло. В конце концов с любыми проблемами Чанбин сначала шёл к самому своему близкому человеку, и вот потом уже Хёнджин уговаривал его попросить совета или у Криса, или у Гониля. Что с сасэном тогда, что позже, с проблемами со здоровьем, что вот сейчас. И вроде обычно куда более спокойный в таких ситуациях Хёнджин — Крис его окончательно простил совсем недавно, когда тот пришёл к нему с концепцией песни, которую стеснялся показать хоть кому-либо ещё, и они наконец нормально поговорили, тормоза чёртовы, — явно трясся похуже Чанбина. Может, в этот раз что-то у него случилось опять? Чувствуя, как холодеет сердце, Крис торопливо пробежался взглядом по лицам остальных, но абсолютно каждый тоже выглядел или любопытствующим, или заинтересованным… Того хиатуса Крису за глаза хватило. И не только ему: Чанбин чуть не сдох, причём в буквальном смысле, причём от рук Минхо, умудрившись задолбать всех вообще и Минхо в особенности своей тоской и тревогой настолько, что ему устроили отдельные каникулы только ради его собственной безопасности. Где Чанбин провёл эти каникулы, все успешно делали вид, будто не знали. Хуже всего… или лучше, чёрт знал, было, что именно Чанбин помог Хёнджину не слететь с катушек окончательно. На того, бедолагу, навалилось всё разом: и ненависть фанатов, и проблемы на этом фоне с психикой, и отстранение от выступлений — отчего ему стало ещё хуже: Хёнджин решил, что его через полгода выгонят с концами, и чуть ли не с головой свалился в глубокую-глубокую депрессию. Когда Чанбин приехал к нему, Хёнджин уже целыми днями лежал в кровати, отказываясь от еды и вставая буквально только в туалет. — Ну, — поторопил их Крис, незаметно, на удачу, скрещивая пальцы. Лишь бы ничего страшного, лишь бы ничего страшного… Что такого могло случиться, чтобы потребовалось собирать абсолютно всех? Даже Джуён вон, молча у ног Чонина сидел… — Что? — Мы… — Чанбин набрал воздуха и решительно выдохнул: — Мы встречаемся. — Что? — нарочито спокойно уточнил в буквально-таки звенящей тишине Минхо. — С каких пор? Невидимая табличка «сарказм» над его головой сияла так, что не увидел бы, наверное, только слепой. И, видимо, Чанбин. — Со вчера… — растерянно отозвался тот. — А что? Нет, Крис себя тормозом по сравнению с этими двумя признавать решительно отказывался. Судя по тому, как розовели щёки Хёнджина — это было всерьёз. — И это всё, что у вас случилось? — судя по облегчению в голосе, Гониля тоже встревожило это собрание. — Ну… да? Минхо этот ответ, казалось, только рассердил ещё сильнее. — А все три года до того, позволь спросить, когда вы друг в друга своими членами на каждом углу тыкали и сахарным сиропом обливались, это вы просто так развлекались, что ли? — Э-э-э… — Чанбин странно притих. Кивок вместо ответа вышел еле заметным — но Минхо всё-таки разглядел. С самого начала Крис думал, что Хёнджин тоже в понимании Минхо тот ещё щенок. Возможно, даже щенок именно Минхо, потому что в тех редких случаях, когда это требовалось, Минхо защищал его не слабее, чем Феликса. А то, может, и яростнее, поскольку у Феликса был сам Крис — а у Хёнджина, считай, никого. Чанбин всё-таки далеко не всегда успевал раскачаться и сделать первый шаг до того, как Минхо, уже впав в состояние берсерка, летел убивать. Сейчас эта теория только лишний раз подтвердилась. — То есть три года ты мотал ему душу просто так… — начал Минхо. Рука его, лежавшая на столе, шевельнулась, на ощупь находя полотенце. — Со Чанбин? — Йа, хён! — верно оценив ситуацию, Чанбин издал паникующий вопль раненого коэля и стратегически отступил в сторону спален, утягивая за собой тоже уже явно хихикающего себе под нос Хёнджина. Минхо остался стоять посреди кухни, в приливе эмоций бессловесно потрясая полотенцем. — Поганцы, — в конце концов, смиряясь, покачал головой он. — Ну наконец-то. — Наконец-то, — эхом повторил за ним Крис, чувствуя, как отпускает напряжение и губы сами собой расплываются в улыбке. Наконец-то.