Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

На самом деле односторонняя метка никак не должна была влиять на того, кто её поставил. Никак. Но почему-то влияла. Сидя в машине, совершенно собственнически притягивая голову Гониля к собственной же шее, Минхо отстранённо размышлял, что ведёт себя достаточно странно для своей обычной манеры поведения. Странно и непривычно. Вот так привязываться к людям, держаться за них, доверять им сходу, сразу, не кусаясь, не отпугивая и не рыча на каждое действие, не угрожая поджарить глаза как хотток, на шпажке — для Минхо это было нечто новое. И вот винить бы гормоны, стресс, да и действительно метку, но Минхо хоть и любил прятаться от действительности в своём счастливом внутреннем мирке и игнорировать её, внутри себя всегда отдавал себе отчёт в происходящем. Каждый чёртов раз. Попросту Гониль ему… «Нравился» было неправильное слово. Нет, Минхо чувствовал себя с ним в безопасности, как не чувствовал себя, наверное, ни с кем, кроме оммы — и, возможно, Чана. Или всё-таки только оммы. Чан в этой категории находился исключительно потому, что, несмотря на обилие их личных контактов, тот никогда не смотрел на него… неправильно. Не тянул к нему руки с вульгарным блеском в глазах, не испытывал того пугающего и отвратительного желания, что Минхо временами видел в глазах у Джисона. Хотя Чан даже на Феликса так не смотрел — так противно. Ну да, чьё желание казалось Минхо отвратительным, а чьё нет, он не выбирал. Это его подсознание так подставляло, а не он сам. Гониль на него жадно смотрел пока только один раз за всё время — и то даже не совсем на него, а на шею Минхо, и признался потом, что хотел укусить, мимоходом признался, как будто это было нечто незначительное, неважное. Как будто односторонний укус («От омеги! На альфе!!!» — Минхо так и подумал, буквально представляя себе эту кучу восклицательных знаков, подчёркивая всю нелепость этого факта) его совершенно не смущал, не унижал подчинением омеге и не что-нибудь ещё тысячу всякого там. Может, поэтому Минхо и чувствовал себя с ним в безопасности. В его крепких руках он словно в доспехах был, защищён, спокоен, уверен в себе и в том, что в будущем ничего не изменится. Даже сейчас, подставляя ему шею, Минхо анализировал собственные ощущения и с удивлением понимал, что не боится возможного укуса. Во всех смыслах: если вдруг Гониль решит укусить без спроса, это будет честно. Но отчего-то Минхо казалось, что он не тот человек, что он предпочёл бы сначала спросить тысячу раз и удостовериться, что понимает всё правильно — несмотря на то, что сам Минхо не спросил. Но, реши Гониль и правда укусить, Минхо бы не расстроился. Правда. По крайней мере, пока что. В машине висела тишина — но не напряжённая, как бывает, когда есть тема, которую нужно обсудить, но никому не хочется её поднимать, а спокойная, тихая. Как когда все понимают друг друга, но пока просто или не имеют повода для беседы, или слишком устали, чтобы говорить. Минхо лично склонялся ко второму — он-то устал так, что это даже в запахе чувствовалось. Да и Гониль, ему казалось, тоже. Конечно, они перехватили на ходу по дороге в его гошивон по кимбапу, но на этом всё и кончилось, и здоровый омежий организм Минхо переварил еду вмиг. — Менеджер-ним, — позвал он. — Остановимся, возьмём что-нибудь на ужин? Вы же любите курочку? — То есть теперь ты меня сам приглашаешь, — фыркнул тот. Минхо виновато вздохнул — ну да, теперь, когда он остыл, казалось несколько… ну, перебором выгонять его с учётом того, как тот помогал им весь день. Кроме того, если забыть о сантиментах, то можно было попытаться уговорить менеджера заплатить за ужин на вынос для всех — и немного сэкономить, потому что съесть десять человек, из которых как минимум двое являлись альфами, могли как минимум слона. — Ладно, ладно, заскочим в одно место, так и быть. Ура. Вторя его мыслям, живот Минхо издал громкую трель, и он смущённо уткнулся в плечо еле слышно рассмеявшемуся Гонилю. *** — Как строят гнёзда? — Феликс уставился на него так, как будто ждал однозначного, короткого ответа. Захотелось сказать «руками», но Крис со смешком заставил себя сдержаться. В конце концов, он и правда знал об этом куда больше Феликса. — Для начала нужно выбрать место, — пояснил он, — где омега бы чувствовала себя в безопасности и… не знаю, уютно, что ли? Там, где хотела бы провести течку? — Так, ну это тогда точно в этой комнате. — Феликс деловито огляделся по сторонам, затем вдруг наклонился и оттащил в сторону валявшееся на полу ещё не распакованное одеяло. — Кровати или футон? — Я-то откуда знаю? — Крис жалобно сдвинул брови. — Тебе решать. — Если оно хотя бы более-менее надолго, то нужно сдвинуть кровати, — решительно выбрал Феликс. — И не здесь, а… Вон там, где кровать Минхо-хёна, одной стороной к стене. — Уже не Минхо, — поправил Крис. — Уже твоя. — А?.. — То есть тебя не смутило, что он всё это время в комнате Сынмина ночует? Феликс растерянно поджал губы: — Я думал, он вернётся. Уже готовился, что скоро переезжать обратно туда. А тут ты… С этим гнездом! Он правда там останется? — Конечно, — успокаивающе кивнул ему Крис. Вот Сынмин бы наверняка свалил, но точно не к ним — ещё к одному альфе-то. — Так что строй надолго. — Да?.. — Сразу отвлёкшись, Феликс потянулся к бамбуковому коврику. — Тогда сдвинь, а я… Это под низ, потом тот футон… Или вон то одеяло? Кровать оказалась тяжёлой. Конечно, не чрезмерно, но достаточно ощутимо, чтобы Крис точно был уверен — мышцы к завтрашнему дню будут чертовски болеть. Впрочем, подтащил он её всё равно без труда, даже не думая просить о помощи Феликса — не с его цыплячьими ручками. Стоило, наверное, попытаться заманить его с собой в спортзал, но Крис подозревал, что не получится. В конце концов, по его собственным словам, Феликс занимался боевыми искусствами больше десятка лет, где-то прятал необходимые для этого мышцы — но при всем при том так и оставался тощим, словно тростинка. Омежьи гены, видимо, мешали — потому что и Крису, и Чанбину как-то проблем набрать массу особо не составляло. А от Феликса явно не следовало требовать того, чего тот не мог дать чисто физиологически — как минимум грубой силы. Поэтому кровать Крис дотащил сам. Последние сантиметры уже скорее на силе воли, но — дотащил. И сразу оказался в стороне, поскольку, что бы там Феликс ни говорил про отсутствие инстинктов, обычная, исключительно омежья любовь к обустройству всего вокруг у него явно оказалась в наличии. — Татами под низ, — увлечённо бормотал тот. — Вот это сверху… Джизус, Крис, вот почему ты такой цвет выбрал? Оно же ни с чем не сочетается, придётся тратить лишнюю простыню, а она белая! Белую простыню Феликс немедленно закрыл толстым, мягким одеялом, под которым совершенно перестал быть виден цвет всего вообще, что было под ним, и, неожиданно для себя обнаружив вдруг специальные крепления-пристёжки для стенок гнезда по краям одеяла (универсальные; при отсутствии всяких там простыней из этой линейки стенки без труда закатывались и застёгивались, превращаясь в мини-бортики самостоятельно), радостно замурлыкал. Полностью поглощённый процессом, он совершенно не обращал на Криса внимания, только то и дело подсовывая ему тот или иной предмет под шею, чтобы получить запах альфы в нужном месте. К моменту, когда содержимое свёртков, заказанных Крисом, начало заканчиваться, у гнезда уже образовались полноценные бортики, частично каким-то образом закреплённые об изголовья и изножья кроватей, ряд подушек подпирал стенки, а некоторое количество выпущенных Крисом из фокуса внимания его собственных футболок оказалось заткнуто по бокам. Напоследок, громко пыхтя от усердия, Феликс перетащил в гнездо шкуру и уронил её сверху. Пристально, оценивающе, уставился сверху и педантично поправил завернувшийся уголок. — Вот, — нахмурился он и сложил руки на груди, будто ждал результата экзамена. Крис, честно говоря, догадывался, что нужно что-то сказать, но попросту засмотрелся на него — уставшего, но упорно работавшего последний час, взмокшего от пота, с прилипшими ко лбу волосинками и снова слишком яркими веснушками, но такого красивого. До гнезда ли ему было вообще, когда здесь был такой замечательный и прекрасный Феликс? Его Феликс. Его омега. — Ну Крис! — Феликс даже ногой топнул от возмущения, отчаявшись привлечь его внимание. — Ну блядь, ну отвисни ты! — Следи за языком, — автоматически осёк его Крис, потряс головой, приходя в себя, и перевёл взгляд на готовое гнездо. Получилось… ну, Крис, конечно, не имел права оценивать и не так уж много он о гнёздах знал вообще, но Феликс спрашивал его мнения — дилетантского, но всё равно очень для него важного, и поэтому Крис смотрел. Получилось красиво. Тонкая, светлая ткань — он даже и не знал, что заказывал такое — полого нависала сверху с забытой Минхо верёвочки, закрывая стену, уходила за бортик, заправленная под матрас. Тёмная шкура в окружении белоснежных бортиков, словно «нарезанных» кусками, точнее секторами, как будто для возможности быстрой замены частями, если что-то испачкается — чтобы не перестраивать всё, — выглядела мягкой и ужасно притягательной. Жутко хотелось забраться внутрь, затянуть Феликса с собой и укрыть своим телом, набросить на плечи, словно защищаясь дополнительно, плед, аккуратно сложенный квадратом у изножья, и… дальше Крис не то чтобы стеснялся думать, но лезло в голову вообще что-то странное. Нет, ну это точно было не брачное гнездо — Крис нагуглился, Крис видел, Крис чего только в сети не видел, и кружева, и гирлянды, и цветы, и, черт побери, стразы (Джизус, мысленно взмолился он, если его не минует эта участь, только не стразы под задницей, ну пожалуйста), шёлк и вообще всё очень… романтичное. Крис же романтиком не был — ну, по крайней мере, настолько. Свидание, подарки, поход в норэбан — да, стразы — резкое «нет». Несмотря на то, что гнездо было совершенно обычное, почему-то при взгляде на него Крису представлялось, как он Феликса кусает. Нормально кусает, брачно, как Минхо того Гониля, только взаимно, чтобы оставить свой след на шее Феликса навсегда и всякое такое. И потом, разумеется, занимается восторженным сексом — или даже сначала секс, а потом укус. Представилось, как Феликс — уже совсем взрослый, но все такой же тонкий, звонкий и веснушчатый, и почему-то со светлыми волосами, — возится в гнезде с щенками. Их щенками. — Криси? — на лице Феликса была написана тревога. Но Крис мог его понять: мало того, что он молчал слишком долго, снова засмотревшись и замечтавшись, так ещё и при последней мысли феромоны опять вырвались из-под контроля и плеснули сначала сладким бергамотом, а потом кислотой. Щенки им — вне зависимости от их на то желания — не светили как минимум ближайшие семь лет до окончания контракта. А, возможно, и дольше, если всё пойдёт хорошо и они решатся его продлить. И не то чтобы Крис чувствовал себя готовым к отцовству (спойлер: нет, вообще не чувствовал), но от самой невозможности планировать свою жизнь по своим правилам ему было слишком больно. — Всё хорошо, Ликс, — через силу заставил себя улыбнуться он. — Гнездо отличное. Просто подумал о том, что хотел бы, чтобы это было только наше гнездо, не у всех на глазах, а в нашем доме. Только наше. — Ну Минхо-хёна я бы пусти… — Феликс замолк, не договорив. Видимо, понял, что Крис имел в виду. — Прости. Хочешь лечь? Он ещё спрашивал! Стряхивая сожаление, Крис ободряющее ему улыбнулся: — Приглашаешь? — Ну конечно! — фыркнув, Феликс вытянул руки и с силой толкнул его прямо на бортик. С перепугу не удержав равновесие — и на лету пугаясь ещё больше: гнездо сломает! — Крис повалился вниз и с ужасом замер, пытаясь не шевелиться, чтобы не разрушить ничего ещё сильнее. — А неплохо, — оценивающе хмыкнул над ним отчего-то абсолютно не разозлённый Феликс. — Снимай тапки и залезай уже нормально, ну. Не тяни. Повинуясь приказу, Крис кое-как заполз на сдвинутые кровати, поражаясь тому, как Феликсу удалось сохранить ощущение твёрдой поверхности, несмотря на обилие всяких одеял. Честно говоря, он сомневался, как будет спать — привык уже в Корее, что либо на полу, либо кровати деревянные, исторически верные, абсолютно каменные даже сквозь матрас. Но, правда, хоть спина не болела. А здесь, он опасался, могла бы и заболеть — если бы Феликс не прикончил его раньше. Джизус, бортики. Торопливо развернувшись, он уставился на то место, где только что лежал — и не обнаружил ни следа разрушений. Словно по волшебству, всё разгладилось и выпрямилось, и Феликс как раз удовлетворенно гладил ладошкой верхнюю простыню. — Значит, я правильно догадался, — сам себе кивнул он. — И правильно сделал. Говоришь, инстинкты нужны? — А что, нет? — сдвинул брови Крис, глядя, как Феликс с лёгкостью залезает внутрь и укладывается рядом. — Не-а, — утвердительно заявил тот. — Инструкция от Икеи. Не выдержав, Крис рассмеялся. И сразу же замолк, как замолк и встрепенулся Феликс, когда из коридора послышался пронзительный писк разблокированного замка входной двери. *** Закон подлости работал всегда. Без исключения. Как бы Минхо не надеялся прийти тихо, незаметно, у них не получилось настолько, что открывшейся дверью менеджер чуть было не сбил с ног убиравшего разбросанную обувь Чонина. И понеслась: несколькими секундами спустя выскочил Хёнджин и хмыкнул, увидев их двоих; осторожно выглянул Сынмин. Замер, прислонившись плечом к косяку, но сразу же вынужден был сдвинуться под нажимом Чанбина. Блестящие глаза Джисона сверкнули из-за его спины… Несколькими секундами спустя со стороны спален показались и Чан с Ёнбокки — тоже взъерошенные и воняющие так, как будто трахались там и Минхо их прервал. И все они — кроме Чана и Хёнджина, конечно — с огромным любопытством пялились за спину Минхо, на Гониля. Как будто привидение увидели. Минхо даже грешным делом успел заподозрить, что тот уже как-то засветиться успел, причем далеко не в положительном смысле, и теперь его жизнь перевернётся ещё раз. Вся. Опять. Оказалось, что он угадал, но очень, очень и очень частично. — Сонсенним, — усмехаясь, Сынмин оторвался от дверного косяка и пересёк разделявшее их расстояние. Поколебавшись, протянул руку — и сделал это вовсе не к Минхо. — Какими судьбами? Укус он, видимо, то ли вежливо игнорировал, то ли каким-то чудом умудрился не заметить. Но, правда, не стоило и надеяться, что все остальные окажутся настолько же понятливы: хватило всего нескольких секунд, чтобы подозрительно нюхавший воздух Джисон вдруг охнул и уставился на них уже совершенно открыто и во все глаза. — Что… — начал Чанбин, но тут дошло и до него. Однако он выразил свои эмоции неожиданно чётко, ясно и кратко: — Вот блядь! Хёнджин хихикнул, чем тут привлёк себе всеобщее внимание — и тут же напоказ зажал себе рот ладонью: мол, я молчу, я не мешаю и не отвлекаю. От смеси запахов Минхо начинал ощущать тошноту. Слишком было много, слишком интенсивно даже с учётом того, что фонили в основном беты и одна маленькая, ошеломлённая омежка — один маленький щенок-омега, конечно: Феликс с огромными глазами переводил взгляд с Минхо на шею Гониля, потом обратно на Минхо, точнее на его пустую шею, и снова на невозмутимого Гониля. Минхо скосил глаза, проверяя — нет, на самом деле не невозмутимого: скулы зажглись румянцем, но в остальном тот держался очень уверенно, не фонил сверх меры, но и не давал чужим запахам задавить свой собственный. По крайней мере, Минхо озон ощущал лучше всего и мог дышать только благодаря ему. — Сынмин-сси, — кивнул Гониль. Пожал руку и, будто спохватившись, быстро поклонился — сначала адресно Сынмину, а потом и всем остальным. И то верно, Минхо вспомнил: тот же в Америке жил, отвык наверняка от всей этой многовариантной речевой азиатской иерархичности и вежливости, отвык от инса. Не давая ему сказать ещё хоть что-то, Ёнбокки издал трель-чириканье — тихое-тихое, потрясённое: не омежий звук, но английское бормотание, явно адресованное даже не Чану, а вообще, в пустоту, — и Гониль рядом неожиданно рассмеялся. — Вы здесь все говорите на английском, что ли? — удивлённо поинтересовался он. И ответил неожиданно бегло, уверенно, Минхо не понял ни слова — но взлетевшие брови Ёнбока и весёлая улыбка Чана прогнали прочь все сомнения. Он быстро окинул взглядом остальных: никто не отреагировал на явственно прозвучавшее среди тирады Гониля «альфа». Ну, Хёнджин только, но тот и так за их счёт явно развлекался — да в глазах Джисона плескалась явная боль. Но про него Минхо ещё с первых мгновений всё понимал, да и про знание им английского помнил тоже. Нет. Он отвёл глаза прочь: хватит. Никаких надежд Джисону. Может, позже — когда тот увидит, услышит их с Гонилем вместе, смирится. — А где Уджин-сси? — это был Чонин. Единственный человек, задавшийся тем, что имело значение. По мнению Минхо, по крайней мере. — Он приедет позже, да? Игнорируемый ими всеми менеджер — «Дохён-хён или просто хён, черт с тобой», как сказал он Минхо в ресторанчике, когда они забирали еду, — шевельнулся. Пакеты с едой прошуршали, скрипнули пластиковые контейнеры, сразу привлекая всеобщее внимание. — Он не приедет, — сообщил Дохён, старательно не глядя никому из них в глаза. — Я соберу и увезу его вещи. — Значит, в группе нас снова восемь? — уточнил Чанбин. Его напряжённый взгляд скользнул к Гонилю. — Или?.. — Нет! — Гониль отреагировал первым и, спохватившись, обозначил короткий поклон: — Простите, Дохён-сси. — Нет, — со вздохом подтвердил тот. — Вас останется восемь. — И мы Уджина-сси больше не увидим? — это уже был Чонин, явно изо всех сил старавшийся казаться незаинтересованным. — Видимо, да, — Дохён пожал плечами. — Ура? — неуверенно предложил Чонин. На нём тут же скрестились недоумевающие взгляды — даже Минхо уставился, ощущая, как брови лезут на лоб — и Чонин заторопился: — Ну ведь он же совсем придурок! Хорошо же, что его выгнали? Да ведь? Хёнджин-хён! Чанбин-хён! Когда Хёнджин ему не ответил, Чонин на мгновение сник — но, когда не ответил и Чанбин, Минхо удивился. А этот-то почему? И только спустя несколько мгновений, поймав на себе его вопросительный взгляд, понял, почему. Чанбин, казалось, что-то знал. Непонятно, что, но явно считал, что только Минхо имеет право решать, кто это «что-то» услышит. — Нам надо поговорить. — После долгого молчания голос прозвучал слишком хрипло, словно карканье вороны. Рука Гониля крепче сжалась на его талии, и Минхо удивился — когда тот успел его приобнять? — Всем. Чан согласно кивнул. — Общее собрание. Кухня… и ужин, хён? — добавил он, вопросительно глядя в сторону Дохёна. — Ужин, — подтвердил тот, поднимая напоказ пакеты с контейнерами. — Если вы не передерётесь, конечно. Опять он за своё взялся. Уъу. С другой стороны, риск был… В сторону Джисона Минхо смотреть боялся, но носом чуял — с каждым мгновением от него пахло так, что как бы тот драку от ревности не решил устроить. И куда Сынмин смотрел? Или Сынмин вообще был так, для галочки, эту самую ревность и вызвать? В любом случае, статус продемонстрировать стоило. Хотя бы уж ради самого себя: заткнуть в душе противный тихий голосок, шептавший Минхо, что он всё испортил. Показать себе, что обратной дороги нет. — Кухня, — по-прежнему хрипло повторил Минхо и подтолкнул и Гониля, и Дохёна вперёд.