Чтобы увидеть звезду, нужно открыть глаза

Очень хотелось тоже закурить. Минхо никогда не курил, но вот сейчас хотелось — просто ради того, чтобы сделать паузу, показать, что занят… Успокоиться хоть как-то. Было бы вполне в его духе пересечь разделявшие их ступени, подняться к Хёнджину и вырвать из его рук пачку сигарет. Затянуться и выдать что-нибудь в духе «а вот теперь поговорим серьёзно». Только ноги Минхо всё ещё подгибались, а стоял он вообще исключительно за счёт помощи этого мужчины с запахом озона, вкус чьей крови он всё ещё крайне отчётливо ощущал на языке. Гониля. Гониль. Вот как его звали. Что же, хотя бы в этом отношении Хёнджина стоило бы поблагодарить — сам Минхо неизвестно бы когда додумался ещё спросить имя человека, жизнь которого он разрушил, защищая себя. Ненавидеть же себя почему-то из-за этого не получалось, даже наоборот — словно многотонный камень, что он тащил всё это время на своих плечах, вдруг исчез, и всё, что он чувствовал — это облегчение. Всё, на этом всё кончилось. Никакого Уджина. Никакого страха. Конечно, Гониль мог оказаться точно таким же или ещё хуже, но в это Минхо отчего-то совершенно не верил. Не тогда, когда он вёл себя по отношению к ещё незнакомому ему Минхо так, будто… Будто Минхо тоже имел значение, даже когда стоял на коленях перед другим альфой и явственно готовился ему отсосать. Впрочем, ещё совсем недавно сильный, подавляющий запах Гониля стих, незаметно сменился на что-то еле различимое, даже, пожалуй, слегка болезненное. Непроизвольно, просто в порыве совершенно неожиданного даже для него самого беспокойства Минхо развернулся и заглянул ему в лицо — проверил. Прижимая к укусу кончики пальцев, Гониль не сводил с него ошеломлённых, растерянных глаз, игнорируя и Хёнджина, и Уджина. — Прости, — негромко шепнул ему Минхо, прекрасно понимая, что от его извинений уже ничего не изменится. Но он не мог этого не сделать, не сказать — потом бы им было не до этого, и кто мог сейчас вообще предположить, чем закончится этот день, раз уж начался он настолько странно? Ещё и карман снова завибрировал — омма, наверное, крайне желала объяснений. Или Чан опять потерял. Айгу, всё шло не так. Неправильно. А как «правильно» — Минхо не знал, но не так, как сейчас. Страшно, правда, всё равно не было. Сильная рука на пояснице успокаивала и дарила чувство защищённости. Оторвав ладонь от шеи, Гониль уставился на вымазанные красным пальцы, тем самым заново пробуждая в Минхо чувство вины, но уже совершенно по иной причине. Он же даже укус не зализал, не позаботился о своём новообретённом альфе, а ещё и рассчитывать на его хорошее отношение пытался, извинялся — но даже не за то! Наклонившись и изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимый вид, он провёл языком поверх отпечатка собственных зубов, убирая кровь и надеясь, что слюна каким-то чудом окажет на него регенерационный эффект. Вместо этого эффект он оказал исключительно на Гониля, вздрогнувшего от неожиданности и издавшего тихий, сдавленный и вроде бы даже немного болезненный звук. Бедный. Минхо уже его жалел — вот же не повезло с таким омегой. Но зализывать продолжил, потому что иначе зачем он вообще всё это начинать было? — Да что тут происходит-то? — громко поинтересовался пришедший в себя Хёнджин, причем даже непонятно, у кого из них. — Хотел бы я тоже это знать, — сдавленно пробормотал над ухом у Минхо Гониль. И, стоило Минхо отодвинуться от его шеи, как тот будто встряхнулся, пришёл в себя и зазвучал снова как раньше. До укуса. — Так. Ты, Уджин-сси, и ты… Минхо-я, вы идёте со мной. Здесь разбираться мы не будем. — А я? — возмутился Хёнджин, глядя на Гониля во все глаза и прямо-таки вытягиваясь в струнку, даром что не в армии находился. — А ты, — Гониль непонятно хмыкнул. — Хёнджин-а, сколько раз я тебя предупреждал, что курение вредит связкам? Сразу спав с лица, Хёнджин обречённо уронил из-за спины руки — видимо, попытался спрятать сигарету, пока Минхо отворачивался, но не успел. — Ну много, — недовольно пробурчал он, отводя глаза. — Значит, твоё желание исполнится, — твёрдо кивнул Гониль. — Ты идёшь с нами. Кто ваш куратор? — Надо… Надо Чан-хёна в известность поставить, да? — Хёнджин уставился в пол и повозил ногой, точно ребёнок. Минхо уже заранее знал, что услышит, когда тот с надеждой вскинул голову и просительно надул губы: — Минхо-хён, а может, ты позвонишь ему? — «Чан» как Бан Чан? — уточнил Гониль. — Ваш лидер? Звони, Хёнджин-а, пусть подходит к… не знаю, на седьмой этаж, там, я думаю, он нас и так услышит. — Почему я? — недовольно скривился Хёнджин. — Он же там с этим опять… милуется. — Не хочу! И, одновременно с его страстным отказом очнулся Уджин. Медленно, морщась, он сделал мелкий шаг назад и покачал головой. — Я не пойду, — заявил он и с совершенно невозмутимым выражением лица добавил: — Разбирайтесь сами. — Значит, разберёмся без тебя, — качнул головой Гониль, и что-то такое… неразборчиво-угрожающее скользнуло в его голосе, что Уджин резко передумал. — Нет, я пойду, мало ли что эта шлюха скажет, — оскалился он — и тут же, захлопнув рот, качнулся, отступил сразу на пару шагов, чуть было не споткнувшись о незаметно подкравшуюся сзади ступеньку. С трудом пытаясь вдохнуть, Минхо уткнулся носом в плечо, используя его словно фильтр, потому что дышать оказалось откровенно нечем. То, что было раньше, показалось ему детскими сказочками, потому что вот сейчас Гониль давил феромонами так, что, кажется, уничтожал вокруг весь кислород в принципе, заменяя его озоном. Мгновение — и вдобавок, будто запаха мало было, он ещё и зарычал. Ноги Минхо тут же подкосились, и он чуть было не стёк вниз — опять поймали и стиснули знакомые руки, прижали ближе. Только когда нос Гониля оказался у его собственной шеи, тот, казалось, очнулся и резко выпрямился. — Хён! — вскрикнул Хёнджин, на которого, как обычно, ничего вообще не действовало — повезло родиться бетой, все разборки в основном мимо проходили. — Ну ты контролируй себя! — Извини, виноват, — коротко отозвался Гониль и подбородком указал Уджину на выход: — После вас. Седьмой этаж. На мгновение задержавшись, глядя на Минхо и колеблясь, будто собирался всё-таки сказать что-то оскорбительное, тот в конце концов махнул рукой и зашагал вверх по лестнице. Хёнджин тут же вцепился тому в руку: — Хён!.. Я не слушаю, сказал себе Минхо, я не слушаю, не хочу это слушать, не могу и не буду. Никакого дружелюбия Хёнджина по отношению к Уджину, потому что сейчас это звучало как предательство, не меньше. И Минхо чувствовал уже, что в ближайшее время доверять и Хёнджину тоже не сможет — а ведь у них только наладилось всё после того случая, только-только они нашли общий язык на фоне симпатии Хёнджина к Джисону, как тут — это. — Пойдём… — Гониль вновь сделал еле заметную паузу перед его именем, будто каждый раз ему требовалось сознательное усилие, чтобы перейти на панмаль. — Минхо-я. Я очень хочу услышать от тебя, что это было. — Я… — Минхо растерялся, не находя слов. Гониль и сам всё видел, в конце концов, нет? Но тот качнул головой, не давая ему договорить, и, не убирая руки с поясницы намекающе подтолкнул в сторону лестницы: — Не здесь. Там, чтобы сорок раз не пересказывать. Пошли. *** На Чана было страшно смотреть. Растерянный, испуганный, злой до трясущихся рук — и Минхо даже предполагать боялся, на кого он злится больше. На удивление, досталось и Гонилю. — Вы, наставник, сонсенним! — Чан почти перешёл на оскорбительный крик. — Вы должны были контролировать ситуацию! — Чан-сси, — попытался встрять бедный Дохён, менеджер группы, но бесполезно, Чан только смерил его взглядом и отвернулся. — Вы! — зло сжимая кулаки, с напором повторил он. — Я, — неожиданно согласился Гониль, и Минхо всем телом почувствовал сделанный им глубокий вдох. — Я лидер этой группы или вы, Бан Чан-сси? Кажется, это вы мне должны объяснить, почему я просто вышел покурить, а вместо этого мне пришлось предотвращать насилие, а потом подставлять шею под укус, которого я даже не просил? Чан среагировал мгновенно, и вовсе не на то, что Минхо бы хотелось. — Насилие? — гораздо менее агрессивно переспросил он. — В каком смысле? Гониль опустил взгляд на упрямо прячущего лицо Минхо. Стоило Чану ворваться и увидеть укус — всё, Минхо не мог заставить себя посмотреть ему в глаза и теперь то в плечо Гонилю утыкался, пока они орали и рычали друг на друга в первые минуты, то в пол смотрел и крепко сжимал их сплетённые пальцы. То, на что рассчитывал Минхо, оставляя укус, сработало на полную — Гониль теперь держался к нему очень близко, слишком близко, но отчего-то Минхо это не нервировало вовсе. В отличие от, казалось, самого Гониля. Стоило им зайти в зал совещаний, куда их проводил менеджер, как, нервно извинившись, Гониль тут же поймал его ладонь и притянул обратно в объятия. Судя по всему, догадавшись наконец-то, что Минхо отвечать не собирается, Гониль взял дело в свои руки. И нет бы объяснять принялся — но он просто поднял руку Минхо, выставил напоказ, не давая панически её выдернуть, и стянул вниз рукав до локтя. — Это… Это… — Чан неверяще переводил взгляд с синяков на его лицо, и Минхо тут же вновь опустил вскинутые было глаза. Сразу — в отличие от и напрягшегося Дохёна, и от Гониля, пребывавшего совершенно не в курсе динамики отношений внутри их группы, — соединив все точки, Чан развернулся и мгновением позже уже вытаскивал притихшего Уджина за грудки из кресла во главе стола, куда тот без раздумий уселся, только войдя было в помещение. Вот же самомнение, тягостно поразился Минхо. Хёнджин, который ещё несколько секунд назад сидел рядом с тем на подлокотнике, уже торопливо отступал в сторону, молчаливый, напряжённый — и глаза его метались туда-сюда, точно он высчитывал что-то. — Это ты?! — рявкнул Чан в лицо Уджину, и понеслась. Ну почему альф не заставляли носить блокирующие запах пластыри на обязательной основе в здании лейбла?! Защищая остатки ещё не растворившихся мозгов, Минхо прямо этой удачно задранной рукой притянул ближе к носу запястье Гониля и вжался в него, будто кокаиновый наркоман в дорожку. А что он мог поделать? Успокаивало! Дёготь смешался с бергамотом, закружился, шальной, и даже Хёнджин с Дохёном принялись морщиться и сдвигаться: один в сторону выхода, другой — к Чану ближе, явно намереваясь разнять. — Да я тебя!.. — Чан уже рычал. Отчётливо слыша, как в груди Гониля тоже клокочет, пока ещё на самой грани слышимости, тихий рык, Минхо крепче вжался носом в его запястье. Понятия не имея, поможет это или нет, он всё равно отчаянно не хотел здесь массовой драки, прекрасно понимая, что последствия тогда будут гораздо хуже, чем сейчас. Ну, как минимум их будет больше. — Чан-а, Чан-а!.. — Дохён кое-как влез между ними, оттёр его в сторону и закрыл Уджина собой. — Что ты творишь?! — Защищаю свою омегу, — рявкнул Крис. Крепче сжимая пальцы, Минхо торопливо повернулся, на этот раз загораживая Чана, потому что новую волну разъярённого озона он уже ни с чем бы не смог перепутать в этой жизни. — Не твою, хён, — бросил он в сторону и вновь уставился на Гониля, напряг мышцы, пытаясь удержать его на месте. Будто бы сам того не замечая, тот медленно сдвигался в сторону Чана и рычал уже во весь голос. Требовалось срочно спасать ситуацию, и Минхо во весь голос повторил: — Не твою, Чан-хён! — То, что ты кого-то там укусил вовсе не делает тебя не моим! — тут же разозлился и на него этот чёртов непонятливый вигуг. Кенгуру австралийский! Как раз и акцент прорезался, и мозг, видимо, отключился окончательно. — Ты моя стая! Нет, ну вот с этим Минхо поспорить уже не мог. Точнее мог, конечно, но… Сам же под метки запахом подставлялся и с Ёнбокки течку проводил. А проводить течку с омегой альфы стаи — это… ну как в семью вписаться было. Побочным братом. — Но мой альфа — вот, — Минхо даже спиной к Гонилю развернулся, чтобы лучше Чана видеть, и в него немедленно вновь вцепились сильные руки, а обжигающе-горячее дыхание согрело затылок. Стоило кивком указать в его сторону, как, не успев или даже просто не подумав увернуться, Гониль прижался к его волосам губами. — А не ты. — Я твой вожак! — рявкнул Чан совсем уж неразборчиво. Гониль отстранился. Запах озона вдруг стих, но всё равно остался висеть вокруг стеной, словно продолжая оберегать. — Американец? — вдруг совершенно спокойным голосом уточнил он. — Оззи, — Чан мотнул головой, и они вдруг оживлённо затараторили что-то, уже гораздо спокойнее. Совершенно не понимавший этой тарабарщины Минхо — он только японский разбирал ещё со школы да после гастролей — только своё имя услышал, да кивок в сторону Уджина затылком почувствовал. — Чан-а, — простонал Дохён. — Гониль-а, ну хоть ты-то! — Извини, — вздохнул Гониль и без видимых проблем переключился обратно на корейский: — И вот, значит, стою я, обтекаю, и тут твой дурень с сигаретой выходит и замирает столбом. — С сигаретой? — переспросил Дохён. Выражение его лица Минхо счёл радостью из-за того, что тот вообще хоть что-то понял. — Хёнджин-а?! — Я ничего! — вскинув руки, тот тут же отступил к двери. — Я уже бросил! — Да когда… — Прямо сейчас! — вскрикнул тот и торопливо смял пачку у них на глазах, кинул её в ведро на том конце переговорной и явно обрадовался, попав. — Я всё! Я больше не буду! Ребёнок. Какой же он был ребёнок… Зато хоть настроение поднял. С учётом того, что его сейчас точно должны были начать допрашивать, Минхо готов был хвататься за любой источник позитива. Особенно при виде Чана, выглядевшего так, будто его то ли лучший друг, то ли любовь всей жизни предали. — Сядь, — коротко процедил Хёнджину тот, указал на ближайший стул — и Хёнджин сразу же, с послушным видом, метнулся туда и уселся со сложенными руками на коленях — как в школе. — С тобой потом разберёмся. На лице Хёнджина мелькнул испуг, но Чан уже про него забыл, сосредоточившись на том, что явственно волновало его куда сильнее. — Теперь вы двое, — решительно взмахнул рукой он. Глянул на Гониля и секундой позже поправился: — Трое. Минхо-я, какого, мать твою, хера? Почему ты не сказал мне?! Ага. Вот оно. Чувствуя, как вновь дрожит челюсть и начинают слабеть ноги, Минхо вновь упёрся взглядом в пол, разглядывая загнувшийся кусок ковролина. Серый. Грязный. Очень интересный. Руки на животе сдвинулись чуть дальше и чуть сжались, будто успокаивая — но бесполезно в этот раз, Минхо только сильнее напрягся. — Не так, — тихо над ухом проговорил Гониль и потянул Минхо за собой к диванчику в углу ровно за креслом Уджина. Усадил в самый угол и опустился сам — прямо на пол, не боясь запачкать одежду, безмолвно сграбастал его ледяную ладонь в свои лапищи и принялся растирать. Телефон в кармане Минхо коротко провибрировал пару раз и затих, вновь проигнорированный. Будто телепортировавшись, Чан оказался рядом почти сразу. Совсем близко, правда, подходить не стал, остановившись, как только Гониль издал тихий, предупреждающий звук. — Минхо-я, — позвал Гониль. Под его неожиданно ласковым взглядом Минхо вдруг вновь почувствовал себя в безопасности — даже несмотря на крайне недвусмысленно наглую ухмылку развернувшегося в их сторону Уджина, и приободрился немного, выпрямился, пытаясь себе напомнить, что всё-таки сильный. Не тряпка. — Не бойся его, он ничего тебе больше не сделает. — Что он вообще сделал? — немедленно влез Чан. — Почему?.. Гониль шикнул на него, словно на ребенка — и это вдруг помогло. Удивлённо замолчав, Чан сощурился и уставился в его сторону так, будто Ёнбокки ему сказал, что остаётся жить с Минхо и Чана бросает. С неверием, в общем, крайней степени. Но — спрашивать перестал. Не слишком у него хорошо это получалось. — «Да» или «нет», Минхо-я. — Гониль звучал непривычно серьёзно. — То, что я видел — это было против твоей воли. Сжав пальцы — рукам Гониля, наверное, пришлось несладко, хотя Минхо не думал, что способен переломать ему там все кости, если уж до сих пор не переломал, — Минхо выдавил тихое: — Да. — Подтверждая, он уже знал, что Гонилю этого окажется недостаточно, но всё же вот так отвечать оказалось куда проще, чем на требовавшие слишком много усилий вопросы Чана. Там пришлось бы… представлять. Формулировать. Минхо бы не выдержал уже через пару слов. И началось: — Это был единственный случай? — Нет. — Он причинял тебе боль раньше? — Да. — Синяки — его рук дело? — Да. — Есть ещё? — Да, — с разгону бросил Минхо и сжался. Со стороны Хёнджина донеслось изумлённое «да какого хрена?..», ударило ещё сильнее. Гониль молчал, прикрыв глаза, и ровно, размеренно, глубоко дышал — Минхо видел, как вздымались и опускалась грудная клетка. Пальцы его, поначалу нежные, тоже незаметно усилили нажим, и сейчас уже именно Минхо начинал побаиваться за свои кости. — Можешь показать? — сделал шаг навстречу Дохён. — Прости, Минхо-я, но службе безопасности потребуются доказательства, сам понимаешь… Выдернув руку у Гониля, Минхо подцепил полу толстовки и, поколебавшись несколько мгновений, задрал её к подбородку. Взглядом лихорадочно пробегая по лицам, он пытался найти неприязнь, отвращение — но нашёл их исключительно в Уджине. Гониль не смотрел. Озон пах… странно. Как будто бы болью. — Ещё есть на ногах, — признался Минхо. На ногах, честно говоря, точнее, на бёдрах, так нравящихся всем вокруг, было куда больше. На животе-то и груди просто тот много трогал, не сдерживая силу, а на ногах — там, где никто бы не увидел — прицельно оставлял следы. — Он бил тебя? — спросил Дохён. Судя по тону голоса, отчаянно пытался остаться беспристрастным. — Нет. — Он касался тебя? Трогал? — Да. — Минхо с лёгкостью впал в прежний ритм; вероятно, Дохён решил использовать раз сработавшую стратегию и продолжил долбить его вопросами, подразумевавшими исключительно однозначными ответами. — Он насиловал тебя? Со стороны Хёнджина вновь донёсся сдавленный звук, но тут Минхо уже даже не проверял и не смотрел. Обойдётся. Но как он должен был ответить на этот вопрос? Прямого насилия не было, но… — Я понял, — помолчав, отозвался Дохён. — Ты не хочешь отвечать. — Нет, — глухо возразил Гониль, вскидывая голову и упорно не глядя в глаза Минхо. — Скорее всего, вопрос неправильный. Минхо-я, он… кхм, трогал твои половые органы? Этот ответ оказался сложнее всех предыдущих, вместе взятых, но тянул Минхо уже меньше, потому что тут ответить было проще. — Да. Помявшись — будто формулировку выбирал — и все так же не глядя в лицо, Гониль уточнил: — Он… входил внутрь твоего тела? Кроме поцелуев. — Нет! И не целовал! — Минхо скривился от отвращения, только на мгновение представив, что пришлось терпеть бы ещё и поцелуи. — Уже проще, — вздохнул Дохён. — Вы занимались сексом? — Нет. — Он угрожал тебе? Минхо перевёл на Гониля взгляд. Сейчас тот смотрел прямо на него — твёрдо, уверенно, и ждал ответа. — Да, — не выдержав, Минхо отвёл глаза. Но тут уже было куда проще поделиться предметно, чем именно: — Что возьмёт меня в течку, что укусит, что носящим щенков омегам выступать не нужно… Что одно его слово — и меня выкинут из группы, так что я должен быть благодарен ему, что этого пока не случилось, но в любой момент… Недоумевающе нахмурившись, Чан сначала переглянулся с Дохёном, а потом всем телом вдруг развернулся в сторону Уджина. — Ты… сукин сын, — выплюнул он. Не поворачиваясь, бросил: — Этот ублюдок тебе врал, Минхо-я. Никто не станет тебя увольнять по одному его слову. И вообще не станет, ты в безопасности. Позже объясню, почему, не при посторонних. Что-то Минхо подсказывало, что от посторонних в виде всё ещё напряжённого Гониля Чан не избавится уже никогда. Даже на достаточное для разговора время. — Минхо-я, — снова взял себя в руки Дохён, — это происходило в здании лейбла? Помимо сегодняшнего дня? — Один раз. В первую тренировку после течки. В коридоре за автоматами на первом этаже. — Можно будет посмотреть камеры, — кивнул с облегчением тот. — Сейчас я позвоню службе безопасности… — Вы им верите?! — вскочив, Уджин сжал кулаки. — Вы верите этой шл… омеге? Минхо с удивлением — а Гониль, судя по злой ухмылке, с удовлетворением — отметил, что в этот раз тот на оскорблении споткнулся и предпочёл его заменить более нейтральной характеристикой. Правда, это не помешало Гонилю вновь угрожающе зарычать. Через секунду, правда, он снова смолк, будто спохватился, резко обрубил агрессию и вновь прикрыл глаза. Кажется, Гонилю происходящее давалось куда тяжелее, чем Минхо думал поначалу. Сильно тяжелее.