Капкан для лисьего духа

***

      Очнулся Ван Чжи уже в постели и, лишь только открыв глаза, начал беспокойно оглядываться по сторонам.       Когда сознание немного прояснилось, Ван Чжи понял, что находится не в их с Дин Жуном подсобке, где они обычно спали. Нет, Ван Чжи лежал на большой, мягкой кровати, укрытый богато расшитым одеялом. Вокруг стояло множество предметов декора, а из курильницы доносился приятный аромат. Ван Чжи был в покоях где-то во дворце.       Он уже хотел было подняться, как вдруг кто-то преградил ему путь, возвращая в лежачее положение:       — Не вставай, Чжи-эр, — Дин Жун придержал Ван Чжи за здоровое плечо: только теперь Ван Чжи заметил, что раненое было перевязано, — ты очнулся…       И это прозвучало так счастливо, так блаженно, точно Дин Жун произносил где-то в глубине своей души молитву Небесам за их милость.       — Ну конечно, я очнулся, Жун-эр, — мягко отозвался Ван Чжи, касаясь подушечками пальцев щеки Дин Жуна, но тут же убирая руку, в страхе, что здесь могли быть лишние люди.       Но Дин Жун успел удержать пальцы Ван Чжи и с упоением прижался к ним ближе, прикрывая глаза:       — Здесь никого нет, только я, Чжи-эр, — точно прочитав опасения Ван Чжи, прошептал Дин Жун.       Они чуть посидели, наслаждаясь незамысловатой лаской. Но Ван Чжи, всё же, спросил, с сожалением разрушая магический момент:       — Сколько я был без сознания, Дин Жун? Удалось ли поймать лисицу? Не присоединились ли к ней пособники?       — Ты был без сознания почти сутки. Рана оказалась довольно глубокой, — Дин Жун звучал невероятно расстроенно, — я взял твоё лечение под своё руководство, пусть и не мог полностью игнорировать императорских лекарей. Девчушке, которую принёс А-Ин, я тоже успел помочь. Детишки сейчас в порядке, наши личности и операция в принципе не раскрыты — все думают, что на аптеку просто напал вор. А версия о лисьем духе, вопреки, наверное, ожиданиям Белого Лотоса, не распространилась. Видимо, наша аптека настолько сильно запала в сердца людей, что несмотря на происшествие, они всё ещё верят в её удачливость. А лисица сейчас томится в тюрьме. Ожидает допроса. Во время нападения, она действовала в одиночку.       Ван Чжи от радости слегка подскочил на кровати: у них получилось! Они смогли! Его капкан сработал!       — Это же прекрасно, Жун-эр! — Ван Чжи ликовал, — почему ты такой грустный?       Дин Жун тяжело вздохнул:       — Из-за того, что я допустил то, что случилось с тобой. Я должен был ослушаться твоего приказа и не оставлять тебя один на один с лисой.       Ван Чжи фыркнул:       — Перестань, Жун-эр, — он махнул рукой, — всё обошлось. А насчёт неповиновения приказу…       Ван Чжи, хитро сузив глаза, за ворот притянул Дин Жуна к себе ближе:       — За этим обычно следует наказание, знаешь ли? — они чуть коснулись губами, — так что, не шути с этим.       Дин Жун, не ожидавший такого напора от Ван Чжи, в смятении отстранился, но тут же усмехнулся, подхватывая игривое настроение:       — Но ты меня почти вынуждаешь.       — Правда? — Ван Чжи состроил невинное выражение лица: честно говоря, он сам не знал, что на него нашло, но обычное смущение почему-то поугасло, и захотелось совершить вот такое вот подстрекание.       — Правда, — с нарочитой серьёзностью отозвался Дин Жун.       Тем не менее, нужно было настраиваться на рабочий лад: ещё немного постреляв друг в друга глазами, они приступили к дальнейшему обсуждению дела.       Собственно, от Дин Жуна Ван Чжи и узнал, что девушка целый день просидела в камере, но ни слова из неё вытянуть не удалось. От еды и воды она отказывалась, ей почти насильно обработали раны. Её сторожили несколько императорских стражников, но дошло до того, что в течение дня к ним приходили на проверку императорские евнухи, а то и сам император: видимо, доверия к стражникам почти никакого не осталось, после того, как назначенный Его Величеством отряд самовольно покинул место операции, — Чжу Цзяньшэнь пообещал разобраться в произошедшем и покарать виновных.       На подмогу в аптеку тогда пришли просто неравнодушные люди, и некоторые стражники, что несли ночной патруль. В итоге, захват лисицы прошёл успешно. Вопреки опасениям Ван Чжи, никто из Белого Лотоса не пришёл к ней на помощь: возможно, Белый Лотос просто не подумал о возможности подкрепления в аптеке, ведь дело всегда было под контролем только Дин Жуна и Ван Чжи. А убить двух, тем более, спящих, молодых людей, такому умелому даосу, как лиса, было бы под силу.       Но, быть может, где-то помощь и была, но просто пропустила нужный момент, а когда в аптеке появились другие люди, даосы всё же передумали, испугавшись за свои собственные жизни, и не решились вступать в бой, предпочли бросить своего соратника, зная, что тот ни за что их не выдаст, — как бы то ни было, получилось поймать хотя бы одного члена группировки, и это уже было крупным достижением.       Теперь Дин Жун лично занимался лечением Ван Чжи. Ещё заходила Вань-гуйфэй, чтобы проведать своего воспитанника. И, в принципе, оставалось дождаться, когда Ван Чжи придёт в себя, чтобы он мог поговорить с лисицей.       Ван Чжи не любил откладывать дела в долгий ящик. Потому, попив чай и с трудом уверив Дин Жуна в том, что чувствует себя уже вполне хорошо, он направился к лисе вместе со своим помощником.       Та сидела на холодном полу темницы, в кандалах, сжавшись в комочек, и смотрела на гостей злющим взглядом.       Ван Чжи же пытался придумать, как её разговорить: дикость в её глазах, поджатые губы, скованность мышц выдавали нечто поломанное внутри её души. А ещё, упорное молчание с её стороны убеждало Ван Чжи в верности девушки Белому Лотосу: не было похоже, что она просто решила подзаработать грязным делом. Если бы оно было так, она, быть может, выдала бы своих пособников, моля обменять сведения на её жизнь.       Но она просто молчала, и лишь иногда порывалась покончить с собой, но ей не давали.       Ван Чжи, слегка склонившись к девушке, тихо начал:       — Ты умело сражаешься, — похвалил он её, — где такому научилась?       Ответом Ван Чжи, ожидаемо, стала тишина. Что ж, а Ван Чжи ведь хотел подступиться к ней по-доброму.       — Нет смысла молчать, дорогуша. Мы можем организовать тебе пытки, да вот только я не хотел бы прослыть жестоким, — в голосе Ван Чжи прозвучала сталь.       — Пытайте, — бросила девушка, — вы всё равно ничего не добьётесь.       Лисица оставалась непреклонной. Ван Чжи же усиленно раздумывал: безоговорочная преданность Белому Лотосу не способствовала полным, обличительным показаниям, но она же и могла бы сыграть против девушки, развязав ей язык. Просто нужно было нажать на нужную точку.       Ван Чжи неопределённо хмыкнул:       — Что ж, — он равнодушно пожал плечами, — мне тебя даже жаль.       — Мне не нужна твоя жалость, — злобно сплюнула девушка.       — А знаешь, почему я тебя жалею? — Ван Чжи, несмотря на её грубость, продолжал гнуть свою линию.       — Не знаю и знать не хочу, — пробормотала девушка, отворачиваясь от Ван Чжи.       — А я всё равно скажу, — настоял на своём Ван Чжи, — ты ради них отдавала всю себя, шла на убийства и другие преступления. А они использовали тебя, как орудие, заставляли марать руки, и ничем не отплатили в ответ.       Конечно, всё это были лишь догадки, насчёт ситуации в Белом Лотосе, но тот факт, что в знаковых преступлениях — в нападении на Чжао Линъаня и на их аптеку так или иначе участвовала девушка, натолкнул Ван Чжи именно на эти мысли. Более того, скорее всего, и к нападению на Его Величество она тоже приложила руку: ведь боевые навыки её были очень искусны, а нападавший на императора был как раз таки мастером своего дела. И благодаря поведению пленницы сейчас и тому, как в итоге прошёл капкан, Ван Чжи почти до конца уверился в правдивости своих предположений.       И точно: девушка тотчас взорвалась, будто её задели за живое:       — Да как ты смеешь! Глава не такой!       Ван Чжи переглянулись с Дин Жуном: глава — это было уже интересно!       Девушка поняла, что дала промах, и тут же замолчала, снова пытаясь прокусить себе язык, но Дин Жун помешал ей.       — Именно такой твой глава и есть, — продолжал «разрушать» идеалы девушки Ван Чжи, — если бы ты была ему дорога, Белый Лотос бы уже прорывался сюда с боем. Но они бросили тебя одну на растерзание судьбы.       — Это… Это неправда! — голос девушки дрогнул, — глава не мог со мной так поступить, он…       Но, по правде говоря, глава именно так и поступил, и лисица это явно понимала. Ведь за целые сутки никто даже не хватился девушки: во дворце всё было спокойно, как и в аптеке, закрытой пока для посетителей, где дежурили посланные туда Его Величеством приближённые евнухи и стражники, что докладывали о ситуации.       — Это всё из-за того, что глава связался с тем мерзким евнухом! — в отчаянии простонала девушка, — всё потому, что он его послушал! А я знала, что ему нельзя доверять!       Ван Чжи, конечно, понимал, что вытянуть конкретное имя из девушки будет сложно, но вот тут-то и можно было бы попробовать отыскать зацепку к «прорехе» со стороны дворца.       Девушка раздражённо продолжила:       — А он ведь говорил, что всё держит под контролем, и всё расследование берёт на себя! — она звякнула кандалами, — а тут вдруг ты вырисовался из неоткуда, и сразу из-за тебя столько проблем! Почему целый месяц потворствовал, а потом вдруг ополчился против своего же сослуживца? Решил выслужиться перед императором? Гнусно!       Сначала Ван Чжи невольно запутался в её обвинениях, но, вскоре, собрать данные воедино получилось: выходило, девушка подумала, будто он — служащий Восточной Ограды, которая вела расследование до него. Один из служивших там евнухов был как-то связан с Белым Лотосом, обещал обеспечить несостоятельность расследования, втянул в это других служащих, но Ван Чжи его предал.       Выводы были отнюдь не правильные, но Ван Чжи это было на руку: и ещё раз доказало ему, что с девушкой в Белом Лотосе особо не считались и лишь раздавали приказы, но не обсуждали важные дела, иначе бы она знала точно, кто есть Ван Чжи и кому он служит.       Дин Жун слушал эту околесицу с недоумевающим, даже недовольным видом, и уже хотел было что-то сказать, чтобы защитить честь Ван Чжи, но тот лёгким жестом намекнул ему молчать.       — А ты смекалистая. Не только мечом хорошо управляешь, но и мозгами, — демонстративно нагло рассмеялся Ван Чжи, — да, я хотел выслужиться перед Его Величеством.       — Что ж ты сразу не нацелился на командующего? — ощетинилась девушка, — больше всего ненавижу предателей, таких, как ты! Ненавижу показное благородство! Ты мог сдать его так просто, но нет, целую кампанию развернул, имитацию деятельности, чтобы обелить себя!       Дин Жун слушал всё это с тем же разозлённым видом, но терпел: он понимал, что так Ван Чжи вытягивал сведения из девушки.       Ван Чжи же мысленно отметал варианты: тот самый евнух, получается, имел достаточно высокий ранг, но не был командующим.       — Решил начать с цели попроще, — ухмыльнулся Ван Чжи, — но и его было одолеть не так просто.       — А думаешь, ты его одолел? — девушка сморщилась, — мне тут на ваши склоки плевать. У вас тут все такие, самые настоящие змеи. Ты — коварен, ну а он — до жути труслив. Уже сбежал, наверное, да и след его простыл. Он платил тебе за содействие до поры до времени, но деталей ты не знаешь. От меня вы ничего не добьётесь, так что, до Белого Лотоса не доберётесь. А больше меня ничего и не волнует.       «Трусливый» — Ван Чжи добавил очередную характеристику к портрету подозреваемого. Это, конечно, заметная черта личности, но Ван Чжи не так хорошо знал служащих Восточной Ограды, чтобы подумать на кого-то конкретного. И при чём тут взятки?       Ван Чжи нахмурился, пытаясь придумать какой-нибудь ещё наводящий вопрос для девушки, как вдруг не удержался Дин Жун:       — А почему ты считаешь, что он — трусливый? — Дин Жун взглянул на девушку с сомнением, — с нас он спрашивает всегда много. Да и смог бы он организовать такое предприятие, если бы был трусом?       Девушка язвительно хохотнула:       — Вас, видимо, жажда власти погубит, раз вы пошли на такое гнусное предательство, а его погубит жажда богатства. Ведь начал он это всё из-за желания обогатиться, и даже переступил свои страхи, — она с трудом прекратила смеяться: кажется, вопрос Дин Жуна ей и вправду показался забавным, — эх, увидеть бы это ничтожество таким, как вы говорите, смелым! Вот потеха! А что, перед вами он не заикается, слова не в состоянии нормально произнести? Хотя, это может быть, действительно, из-за главы. Перед главой невольно чувствуешь благоговение…       Ван Чжи и Дин Жун тут же, как по команде, уставились друг на друга: это был опознавательный признак. Они оба знали, что был один евнух в Восточной Ограде, который очень сильно заикался, как бы ни лечился от этого недуга. Конечно, заикание не могло служить безапелляционной причиной для обвинения, но это уже явно был повод для допроса.       Оставив девушку на попечение стражам, Ван Чжи поманил Дин Жуна за собой на выход:       — Что будем делать? — спросил Дин Жун, когда они оказались снаружи, — производить задержание?       — Сначала доложим Его Величеству о наших подозрениях, — ответил Ван Чжи.       Пока они шли к императору, Дин Жун вдруг сказал:       — А ты умеешь играть на чувствах, Ван Чжи! Как мастерски ты вывел её на это! Использовал её догадки нам во благо.       — Я старался, Дин Жун, — улыбнулся Ван Чжи, где-то в глубине души купаясь в сладком удовлетворении от прозвучавших слов, — хоть и трудно было слушать в свою сторону оскорбления. Ну а вообще, финальный, самый главный вопрос, задал ты. Так что, я благодарю тебя.       Упав на колени перед Его Величеством, Дин Жун и Ван Чжи поприветствовали его.       — Поднимайтесь скорее! — скомандовал Чжу Цзяньшэнь, — особенно ты, Ван Чжи, после твоей раны… Как ты себя чувствуешь?       — Не стоит беспокойства Вашего Величества, — отозвался Ван Чжи.       — У вас есть какие-то новости по Белому Лотосу? — тем временем, напряжённо спросил император, — раз вы теперь, наконец, можете приступить к допросу.       — Нет, Ваше Величество. К сожалению, нет информации про Белый Лотос, кроме того, что у общества есть глава, а лиса, вроде как, его главное орудие. Белый Лотос связан с какими-то финансовыми махинациями. И это всё — тут девушка стоит горой, — Ван Чжи и Дин Жун опустили головы в извинении, — но есть кое-что об утечке из дворца. И, если это предположение верно, та самая «утечка», должно быть, сама всё как на духу выложит про Белый Лотос, стоит лишь спросить и пригрозить, как должно.       — Кто это? — голос Чжу Цзяньшэня звучал неровно: он, конечно, давно уже подозревал, что его же подданные ему нелояльны, но узнать определённое имя, скорее всего, вовлечённое в сговор прямо и непосредственно — это совсем иное.       — Старший дворцовый евнух из Восточной Ограды, Вэй Шэ.