белый порошок.

туалет рандомного ночного клуба грязно-лазурный и до смерти прокуренный — приторный дым густо стоит у вентиляции смоляным облаком, что-то вроде голубики с мятой, чувствуется, что малолетки привычно расселись в курилке. голова со временем начинает кружиться всё больше, но бутылка эссы, выпитая спустя час после выпускного, не считается, так что собакин, пожалуй, пока трезв, что не сказать о жене кашиной. её чёрная рубашка, которую собакин уже устал бесконечно поправлять, снова сползает с плеча и обнажает лямку кружевного бюста, подводка давно смазалась и скаталась тёмно-коричневая помада. женя то и дело растворялась в толпе, пропадала, но позже собакин обнаруживал её пытающейся склеить очередную девушку. в конечном женю ждало разочарование. кашина со скучающим видом вернулась за стол к саше, опрокинула б-52 и торжественно произнесла: — может нам обдолбаться? собакин посмотрел на подругу с кривой улыбкой. он действительно ещё до этого прикинул в голове, что до более экологичного досуга им не добраться. просто не сегодня. он набрал до боли знакомый номер без лишних прелюдий и уже через час охрана впустила довольно эффектную блондинку в леопардовой юбке. компания парней цепко смотрели ей вслед, чего она не смущалась, более того, ещё увереннее шла мимо танцпола. сумку на наличие веществ и препаратов не проверили (всем здесь глубоко поебать, даже если охрана впускает несовершеннолетних неудачников, сбежавших от мамки) милена проходит до дальнего столика, виляя бёдрами, и садится со стороны жени, пафосно закидывая ногу на ногу: — малолетки, вам же? — пренебрежительно кинула девушка неподходящим ей мурчащим голосом и кивнула на свою сумку. собакин оторвался от телефона и поднял глаза: милена сидела в метре от него, в кружевном топе и украшениях, и даже на таком расстоянии чувствовались её духи. милена смотрела на подростков недовольно-выжидающе и жевала вишнёвую love is. — да, ага.. — протянула женя и замерла. только сейчас собакин перевёл взгляд на девушку и заметил её горящие глаза, которыми та цеплялась за девушку постарше. — ты чего это? — милена уже открыла сумку и медленно скользнула во внутренний карман, как вдруг затормозила, совсем иначе взглянула на кашину, — сколько ей лет, говоришь, шур? собакин закатил подведённые чёрным глаза и протянул девушке несколько скрученных купюр. та лукаво улыбнулась, но ничего не сказала, только стрельнула игривым взглядом. — 18, как и мне. милена понимающе ухмыльнулась и бесстыдно рассмотрела женю, спуская от лица к бёдрам. женя на секунду почувствовала себя совершенно обнажённой. — зайчик, ты не против, если я тебя украду? — протянула милена. поддатая кашина заправила каштановую прядь за ухо и улыбнулась милене в ответ: — поехали. — отлично. собакин страдальчески вздохнул и посмотрел на подругу, которая уже успела быстро подняться из-за стола и забрать кожанку, затем на милену, которая почему-то крайне самодовольно пялилась на него, будто не женя ей нужна, а сашина ревность. так и было, возможно, но на саше (по понятным причинам) это не работало. — какая же грязь, милен, просто кошмарище, — саркастично протянул парень и забрал небольшой зип пакет под столом из тонких, ухоженных рук девушки: — учись, собакин, — милена тихо рассмеялась и приобняла женю, — тоже кого-нибудь найдешь, не переживай. — например? кого-то типа антоши? упаси господь, но мне хватило, — собакин невольно скривил губы. — ну, знаешь.. есть один, но шансов у тебя нет, — заговорщицки шепнула милена. собакину такое крайне не понравилось. — это схуяли? — быдловато спросил парень и закинул на ногу, обнажая обтянутое кожаными брюками бедро. — мне кажется, что малолетки не в его вкусе, — печально произнесла девушка и мимолётно взглянула на барную стойку за углом, — ну, мы идём? — погоди, так кто это? — а я уже сказала, — хихикнула милена, игриво поднося указательный палец к губам, и тут же исчезла среди сотни других людей, забирая женю с собой. позже собакин обязательно ей напишет, но девчонку уже не спасти. — пиздец, — хмыкнул собакин еле слышно. находиться с весом в кармане было рискованно, даже слишком, но парочку объебанных он уже приметил. если накроют, то будет не один. если накроют, будет всё равно, потому что терять нечего, очередной трип всяким важнее безопасности. с такой мантрой в сознании собакин и направился в сторону туалета, а вышел крайне расслабленным и чутка настороженным, но со зрачками по 5 рублей, огромными чёрными дырами. сначала белоснежный порошок еле ощутимо дал ему в голову волной эйфории, а мышцы начали постепенно расслабляться. голод, головокружение и всё прочее, что чувствовал собакин с самого утра, притупилось, ушло на дальний план и больше не мешало ловить весь тот грязный кайф, который планировал получать парень в день выпускного. сначала собакин сполз по ледяной стенке вниз, присел на корты и стал пялиться на стену, пока та не перестала смещаться и плыть прохладной дымкой. затем поднялся на неустойчивые ноги, умылся холодной водой и поднял слегка помутневший взгляд на отражение в зеркале: волосы воздушные, но слегка влажные и взъерошились, бледно-серые глаза утонули в дёгте. контролировать движения первое время не получалось. он не знал, сколько провёл у раковины в таком состоянии, но немного поймав волну захотелось поскорее выйти из блевотно-голубого помещения и сделать хоть что-то, скрывшись в розовых лучах. так саша и сделал. коридор, который необходимо было миновать в очередной раз, встретил его несколькими обкуренными ребятами и девушкой с задранной юбкой. саша не без отвращения на подкорке прошёл мимо, но моментально забыл, что только что видел. перед ним было огромное пространство возможностей: заполненный танцпол, диваны в отдалении от шумного дерьма, недавние столики, за которыми они сидели с безбожно похищенной подружкой, барная стойка. блять, точно, барная стойка. собакин вздыхает и направляется к ней, попутно цепляя парочку сомнительных взглядов десятка стеклянных глаз. он, может, и танцует вместе с ними, но это ощущается не реальностью, а чем-то забавным и очень далёким, воспринимаемым сквозь мутную дымку. путь от туалета до бара он не помнит. он несильно расталкивает толпу и спустя несколько минут всё же удачно протискивается к стойке, запрыгивая на единственный свободный стул. — при.. — невозмутимо начинает саша и останавливается на полуслове, когда бармен поворачивается к нему, — блять. — блять? собакин спешит исправиться, но банально залипает на парня по ту сторону. — голубая лагуна. ты очень красивый, — в восхищении хлопая ресницами и подперев щёку рукой проскулил саша. бармен тихо смеётся и тяжело посматривает на него: — 18 хотя бы есть? — уже как неделю, — собакин расплывается в дурацкой улыбке и манерно поправляет волосы. рома вздыхает и ловкими движениями набирает в стакан лёд, заливает водку и смешивает прочие составляющие. саша же внимательно всматривается в каждое точное, текучее, движение, на чёрные-чёрные сосредоточенные глаза, на длинные смоляные ленты волос, спускающиеся на острые плечи. собакин скользит пьяным взглядом, который через силу нужно приводить в фокус, и он невольно падает на татуированные руки с выпирающими венами и тонкими пальцами, по которым спускаются чернильные витиеватые узоры. — голубая лагуна, — сатыбалдиев вальяжно ставит коктейль на стол и поднимает глаза на поплывшего сашу. первое, что привлекает внимание, конечно, — зрачки. далеко не напоминающие обычные, здоровые, человеческие. рома быстро складывает два плюс два — едва достигший совершеннолетия парень, помутневшие глаза, почти 2 часа ночи и шумный ночной клуб, где высмотреть торчка будет крайне сложно из-за бесконечно сменяющихся лиц. его, сказать честно, раздражают люди, которые так проводят юность. сатыбалдиев прекрасно знает, что такое наркотики, что такое с них слезать, если, конечно, успеешь. :) собакин невинно кидает купюры на стол и медленно двигает стакан к себе. хочется сказать бармену «умоляю, блять, разложи меня на этом столе», но выходит что-то более банальное: — спасибо. рома равнодушно кивает. — когда заканчиваешь? — скромно интересуется саша, размешивая лёд трубочкой. — какое это имеет значение? — ну, знаешь.. — собакин улыбается и невозмутимо хорошими глазами-бусинами смотрит на бармена: на чёрный растушеванный карандаш под кошачьими глазами, тотально чёрную форму и снова на эти руки, от которых не только девушкам, скорее всего, но и собакину, хочется постонать в туалете за углом, а ещё лучше — в подсобке. — в 2 часа ночи тусовка сворачивается. мои обязанности в том числе, — рома невозмутимо намешивает кому-то виски с колой и льдом, ставит на место выдачи и возвращается к саше, — знаешь, такие как ты обычно уезжают в ментовку не дожидаясь полуночи, либо цепляют девушек на ночь. бармен — уже слишком. саша молча достает телефон и щурится, смотря на безбожно яркий экран: — осталось полчаса, — собакин улыбается и отбивает ритм ногтями по поверхности стойки. сатыбалдиев подмигивает ему и устремляется выполнять заказ в другой конец бара, оставляя сашу одного. 30 минут пролетают незаметно. саша чутка крипово пялится в стену, и его в таком состоянии даже умудряются заметить и пытаются закадрить, что, безусловно тщетно. саша смотрит только на рому, в стену и снова на рому. толпа людей с танцпола за это время постепенно перетекает за столики, а затем и вовсе исчезает. людей становится катастрофически мало. собакин обводит взглядом помещение, поворачивается к роме и — ого — их взгляды пересекаются. — пять минут, — уведомляет парень, расставляя алкоголь по местам. саша кивает. через пять минут рома тихо подходит сзади. запах дорогих духов неприлично бьёт в голову: — ты, я, комната персонала. верно? — звучит сзади низким голосом. собакин прыгает со стула вниз с довольной улыбкой и колотящимся сердцем: — верно. его хватают за руку и силой утягивают в тёмный проход между баром и подсобкой. здесь особенно душно и особенно плотно стоит кальянный дым. рома наощупь находит ключи в кармане брюк и быстро открывает неприметно-серую дверь с надписью «персонал». собакин безропотно тащится за ромой и не вырывает руку. его как щенка закидывают в небольшую комнату. сатыбалдиев тут же закрывает дверь и вжимает парня лопатками в прохладную стену. саша несильно ударяется и давит вызывающую улыбку, всматриваясь в какое-то удивительно красивое выражение лица напротив. рома настолько горячий, что к нему хочется ластиться и чувствовать на себе изящные сильные руки. саша вообще-то давно мечтает, чтобы его кто-нибудь придушил. он тихо стонет, когда не успевает опомниться, и его влажные губы уже накрывают чужие. горячее дыхание распаляет ещё больше, и возбуждение больно стреляет вниз живота, разливаясь жаркой волной по телу, но его тут же бросает в дрожь — собакин льнёт к роме ближе, отчаянно целует и руками касается тела, но согреться не выходит. всё, что он чувствует — ледяной мираж перед глазами и какую-то очень внезапную тахикардию. сатыбалдиев в последний раз проходится языком по нижней губе, сжимает сашины плечи и отталкивает парня от себя: — достаточно. — а? — собакин хлопает ресницами непонимающе и вытирает рот ладонью. — ты себя видел? вернёмся к этому позже, я не увлекаюсь сексуальным насилием, — грубо отрезает рома, когда чувствует сашины содрогающиеся плечи. собакин разочарованно вздыхает и падает на диван в углу комнаты. — и что ты сейчас делаешь? — переодеваюсь и везу тебя домой. саша вздыхает, прижимает колени к себе и отворачивается. холодный пот постепенно сходит и собакин слишком внезапно ударяется о жестокую реальность. всё кажется карикатурным, безобразным, бессмысленным и серым. макияж теперь тяжело ощущается на коже, он вообще голоден и желудок почти прилип к спине после ублюдской диеты водка-таблы-повторить. — э.. как тебя зовут? я же не спрашивал? — неа, — грустно кидает парень. — саша. — рома. — круто. рома с досадой смотрит на подростка несколько секунд и всё же садится к нему: — холодно? — нет, — отвечает собакин, которого буквально бьёт жгучий тремор. — можешь забрать мою куртку, — сатыбалдиев протягивает саше кожанку и тот не вдупляет некоторое время, но всё же берёт вещь в руки. — где живёшь, саш? саша называет улицу и вымученно улыбается, кусая губы. рома пытается прикинуть примерную карту города и тут же говорит с отвращением: — туда мы ночью не поедем. — командуй тогда, мне без разницы. роман закатывает глаза и закидывает рабочую сумку на плечо. — ко мне поедем. только без выебонов. — так точно, — саша довольно щурится и накидывает слишком большую для себе куртку на плечи.