Между нами

Лера нашла Ваню в длинном, полупустом коридоре. Звонок только что прозвенел, и ученики разошлись по кабинетам. Она быстро шагала к нему, почти бегом, пока он лениво опирался на стену, глядя в телефон. Услышав её шаги, он поднял взгляд, но вместо привычного приветствия лишь слегка кивнул. — Бессмертных! Нам нужно поговорить, — начала Лера, даже не пытаясь скрыть напряжение в голосе. — О чём? — спросил Ваня, убирая телефон в карман и складывая руки на груди. — О тебе и Ксюше, — прямо заявила она, встав напротив него. Парень недовольно нахмурился. — Нет никакого «меня и Ксюши». Ты сама видишь. Мы больше даже не разговариваем. — Не надо, Ваня, — перебила она, скрестив руки. — Ты же знаешь, что это неправда. Он отвернулся, смотря куда-то в сторону, словно хотел сбежать из этого разговора. — Да какая разница? Её родители всё равно этого не допустят. Она меня избегает. Всё это... уже ничего не значит. Лера подошла ближе, с вызовом посмотрев ему прямо в глаза: — Это значит для неё всё. Ты даже не представляешь, через что она сейчас проходит. Ваня только горько усмехнулся. — Да ты что? Она этого не показывает. Она просто молчит. Девушка сжала кулаки, едва сдерживаясь: — А ты попробуй заговори с ней! Ты же не даёшь ей даже шанса! Он резко выдохнул, потер рукой затылок. — Лера, а зачем? Чтобы потом снова смотреть, как она от меня уходит? — Потому что она любит тебя, идиот, — выпалила Лера, так что её голос отразился от пустых стен. Ваня замер, будто эти слова его ударили. На какое-то мгновение они оба просто смотрели друг на друга, слыша лишь отдалённые голоса из кабинетов. — Я не могу... — тихо пробормотал он, опустив взгляд. — А она может? — Лера сделала шаг назад, качая головой. — Вы оба ведёте себя, как дети. Но если ты сейчас просто отпустишь её, ты больше никогда этого не исправишь. Она развернулась и ушла, оставив его стоять посреди коридора с тем грузом, который он уже не мог просто проигнорировать.

***

Бессмертных сидел за своей партой, но казалось, будто он вовсе не здесь. Урок шёл своим чередом: учитель что-то объяснял у доски, одноклассники записывали, кто-то тихо переговаривался. А он просто смотрел в одну точку на учебнике, машинально водя ручкой по тетради. Мысли, как назойливые мухи, не давали ему покоя. Лера была права. Каждый её аргумент бил в цель. Ксюша не просто так пропадала, избегала его. Он знал, что она чувствует. Но вместо того чтобы сделать шаг к ней, он просто отступил, испугался, решил, что так будет проще. Он вспомнил, как они сидели на крыше, её смех, её голос, её взгляд. Как она нервно кусала губы, когда что-то пыталась скрыть. Всё это было так отчётливо, будто случилось вчера. «Она всё ещё любит тебя, идиот». Эти слова девушки звучали у него в голове, как мантра. "Если она действительно любит... Почему молчит? Почему не пытается что-то сделать?" — Ваня невольно сжал кулаки. Но сразу же одёрнул себя. А он-то сам что сделал? Ничего. Просто стоял в стороне, наблюдая, как всё рушится. Учитель вдруг назвал его имя, и парень вздрогнул, резко выныривая из своих мыслей. — Бессмертных, ты с нами? — раздражённо спросил преподаватель. — Да, да, извините, — пробормотал он, но даже не посмотрел в сторону доски. Остаток урока он всё так же смотрел в пустоту, проигрывая в голове варианты, как подойти к Ксюше, как поговорить. Как вернуть хотя бы их дружбу, если уж ничего большего не получится. Но одна мысль выбивалась из всех остальных. Она любила его. И он был готов сделать всё, чтобы снова услышать её голос. После звонка, возвещавшего о большой перемене, Ксюша привычно собирала учебники в рюкзак, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Она уже почти вышла из кабинета, когда услышала за спиной спокойный, но твёрдый голос классной руководительницы: — Давыдова, зайди ко мне, пожалуйста. Её сердце тут же ёкнуло. Она обернулась, встретив внимательный взгляд Елены Викторовны . Учительница жестом показала на свой класс. Ксюша без лишних слов последовала за ней. Внутри росло напряжение, она перебирала в голове возможные причины, почему её позвали: неужели снова кто-то что-то донёс родителям? Или её поведение в последние недели всё-таки привлекло внимание учителей? Они вошли в кабинет. Елена Викторовна закрыла дверь и указала на стул перед своим столом. — Садись, Ксюша. Девушка села, чувствуя, как ладони слегка вспотели. Классная руководительница села напротив, сложив руки перед собой. Её взгляд был не осуждающим, скорее, понимающим, но от этого легче не стало. — Я хотела поговорить с тобой не как учитель, а как человек, — начала она, чуть помедлив. — Ты, наверное, заметила, что в последние недели выглядишь... неважно. Ксюша молчала, опустив глаза. — Это касается твоих отношений с родителями? Или... — женщина сделала паузу. — Или с Ваней Бессмертных? Давыдова вздрогнула, услышав его имя, и быстро подняла взгляд на учительницу. — Не нужно ничего скрывать. Я всё понимаю, — мягко добавила она. — Но я вижу, что ты совсем вымотана. — Всё в порядке, — пробормотала Ксюша, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Правда? Тогда почему ты больше не разговариваешь с Ваней? Почему ты словно убегаешь от него? Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Это не касается школы, — еле слышно выдавила она. — Может быть, но это касается тебя, — твёрдо ответила учительница. — Ты талантливая, умная девочка. Но я вижу, как ты теряешь себя. Ксюша молчала. Её пальцы сжали край стула так, что побелели костяшки. — Если хочешь, я могу поговорить с твоими родителями... — предложила Елена Викторовна. — Нет! — резко перебила девушка, подняв голову. — Не нужно. Всё хорошо. Учительница внимательно посмотрела на неё, словно пытаясь понять, врет она или нет. — Хорошо, — вздохнула она. — Я не буду лезть, если ты не хочешь. Но, Ксюша... не теряй того, что делает тебя счастливой. И береги себя. Она кивнула, быстро встала и вышла из кабинета, чувствуя, как дрожат ноги. На душе было тяжело. Слова учительницы тянули за собой новые вопросы. Беречь то, что делает её счастливой? А как это сделать, если её счастье — это Ваня, а быть с ним она не может? Ксюша чувствовала странное облегчение, когда после уроков поняла, что сегодня ей не нужно подстраиваться под строгий график родителей. Папа не забирал её — можно было просто уйти из школы, не оглядываясь, хотя внутри всё равно оставалась тревога. Она шла по тротуару, медленно разминая пальцы, пряча их от мороза в карманы пальто. Снег едва заметно кружился в воздухе, ложась тонким слоем на землю. В голове всё ещё эхом звучали слова классной руководительницы. "Не теряй того, что делает тебя счастливой." Эта фраза билась в висках, будто напоминая о том, что она упустила. Ксюша шла, опустив голову, не замечая ни машин, ни прохожих. Когда она свернула в переулок, откуда уже была видна её многоэтажка, ей показалось, что она слышит знакомый голос. Сердце резко сжалось. Оглянувшись, она увидела его. Ваня стоял у соседнего подъезда, облокотившись о стену и куря. Его взгляд был устремлён на неё. Ксюша остановилась, не в силах двигаться дальше. Они не разговаривали почти месяц, но сейчас он был прямо здесь, в нескольких шагах. Он поправил рюкзак и подошёл ближе. Его лицо было спокойным, но в глазах читалось то же, что терзало её все эти недели. — Ты домой? — хрипловато спросил парень, остановившись напротив. — Да, — коротко ответила Ксюша, чувствуя, как воздух вокруг становится напряжённым. Ваня на секунду замолчал, затем, как будто приняв какое-то внутреннее решение, спросил: — Почему ты избегаешь меня? Её сердце забилось быстрее. Девушка опустила взгляд, пытаясь придумать ответ, который не выдаст её боль. — Я... так надо, — еле слышно сказала она. — Надо? — переспросил он, пристально глядя на неё. — Кому надо, Ксюша? Тебе? Твоим родителям? Эти слова были как удар. Она подняла глаза, столкнувшись с его взглядом. — Я не могу... — начала она, но голос дрогнул, и она осеклась. Ваня шагнул ближе, теперь их разделяло всего несколько сантиметров. — Я тоже не могу, — прошептал он. — Не могу тебя забыть. Не могу делать вид, что между нами ничего не было. Ксюша почувствовала, как к горлу подкатил ком. Она разрывалась между желанием уйти и остаться. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — добавил он, не сводя с неё глаз. — Даже если это не со мной. Эти слова окончательно сломали её. Она смахнула слезу, которая скатилась по щеке, и быстро развернулась, бросив: — Ты не понимаешь. Она побежала к своему подъезду, оставив парня стоять под падающим снегом. Ксюша зашла в квартиру, стараясь не хлопнуть дверью. В груди будто завелся мотор, который ни на секунду не позволял успокоиться. В голове всё ещё звучал его голос, от чего руки невольно дрожали. Она сбросила пальто и прошла в свою комнату, избегая столкнуться с родителями, но что-то внутри не давало ей покоя. Эта встреча с Ваней была как нож, который медленно вонзился ей в сердце. Слова, сказанные им, эхом отдавались в её сознании. Она почувствовала, что больше так не может. Бегство от своих чувств, постоянный страх перед родителями — всё это разрывало её изнутри. Собравшись с мыслями, она выдохнула, пригладила волосы и решительно направилась в гостиную, где, как обычно, сидели её родители. Мама перебирала бумаги на столе, а отец, погружённый в телефон, едва поднял взгляд, когда она вошла. — Мам, пап, нам нужно поговорить, — сказала Ксюша, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно, хотя внутри всё дрожало. Мать тут же отложила бумаги, настороженно глядя на дочь. — Что-то случилось? — с холодной интонацией спросил отец, отрываясь от экрана. Дочь глубоко вдохнула, почувствовав, как в горле застрял ком. — Это касается Вани, — начала она, замирая под тяжёлым взглядом отца. — Мы же уже обсуждали это, — прервала мать, резко выпрямившись. — Этот парень на тебя плохо влияет, Ксения. — Вы его даже не знаете! — воскликнула она, впервые подняв голос. — Вы судите по тому, что видите снаружи, но вы не видите, что он для меня значит. — И что он для тебя значит? — холодно спросил отец, прищурившись. — Ещё один мальчик, с которым ты будешь гулять, пока мы не знаем? Эти слова ранили её, но она сжала кулаки, заставляя себя не отступать. — Он не просто "мальчик"! — твёрдо сказала она. — Он поддерживает меня, когда мне плохо, когда вы... — она замолчала, но слишком поздно. — Когда мы что? — отец резко встал, его голос стал громче. — Ксюша, ты хочешь сказать, что это мы виноваты? — Вы ничего не понимаете! — выкрикнула она, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. — Вы контролируете каждый мой шаг, решаете, с кем мне дружить, с кем говорить... Я больше не могу! — Ты слишком молода, чтобы понимать, что тебе нужно, — перебила её мать. — Мы делаем это ради твоего блага. — Моё благо? — горько усмехнулась Ксюша, вытирая слёзы. — А вы спросили меня, что делает меня счастливой? Молчание. Тишина заполнила комнату, как густой туман. Родители переглянулись, но никто из них не произнёс ни слова. — Я не прошу вас принять Ваню, — сказала она тише, устав бороться. — Я прошу вас принять меня. Она развернулась и ушла в свою комнату, оставив родителей в недоумении. За закрытой дверью Ксюша позволила слезам выйти наружу, но почувствовала, что сделала шаг вперёд. Независимо от их реакции, она больше не собиралась притворяться. Девушка сидела на кровати, обхватив себя руками. Сердце будто сдавливало железным обручем, дышать становилось всё тяжелее. Она смотрела на комнату, которая раньше была её убежищем, но теперь казалась клеткой. Эти стены, этот потолок — всё стало невыносимым. "Хватит," — пронеслось у неё в голове. Ей хотелось исчезнуть. Исчезнуть так, чтобы никто больше не вспоминал о её существовании, чтобы больше не было вопросов, взглядов, требований. Она встала резко, как будто подталкиваемая внутренней силой, и начала судорожно собирать вещи. Она вытащила из шкафа большую сумку, не разбирая, что именно кладёт. Несколько футболок, тёплый свитер, штаны, её любимая книга — всё летело в хаотичном порядке. Она даже не понимала, куда пойдёт, просто знала, что больше не может оставаться здесь. Слёзы лились по щекам, но она их не вытирала. Каждый предмет, который она клала в сумку, отдавался болью в груди. Она думала о Ване, о родителях, о школе, о себе — обо всём, что ломало её изнутри. Давыдова схватила телефон, но тут же бросила его обратно на кровать. "Кому я нужна? Кому я могу написать?" — думала она, и этот вопрос больно отдавался эхом в голове. Собрав сумку, Ксюша остановилась посреди комнаты, глядя в окно. За стеклом было темно, город окутывал холодный февральский ветер, но она не чувствовала страха. Только пустота. "Если я уйду, кто-нибудь заметит?" — мелькнула мысль. Но она тут же отбросила её, смахнув рукой слёзы. Она была уверена в одном — остаться здесь она больше не могла. Рука нащупала дверную ручку. Ещё секунда — и она шагнёт за порог. Ксюша поднялась по лестнице, слыша, как скрипят её шаги в мёртвой тишине. В руках она сжимала телефон, который, казалось, теперь весил тонну. На экране светилось её последнее сообщение, после чего выключила телефон: ~Спасибо за всё. Люблю тебя! Отправить Лере — это единственное, что она могла сделать. Она знала, что подруга не успеет ответить, и это казалось правильным. Дверь на крышу была тяжёлой, ржавая ручка не поддавалась с первого раза. Она толкнула её сильнее, и перед глазами открылся серый, безжизненный город. Холодный ветер ударил в лицо, развевая волосы и обжигая кожу. Но Ксюша не заметила холода. Она подошла к самому краю, чувствуя, как её сердце бьётся быстро, но будто в последний раз. Снизу доносился шум машин, дальний гул города, но всё это звучало для неё как фон, глухой и ненужный. "Никому не нужна", — повторяла она про себя, глядя вниз. Она вспомнила родителей, их вечные крики и упрёки. Вспомнила Ваню, их моменты, которые, как она думала, были настоящими. Но теперь всё это казалось ложью, иллюзией. Девушка сжала перила, чувствуя, как холодный металл жжёт ладони. Её пальцы дрожали, но она заставила себя открыть телефон ещё раз. Вновь посмотрела на экран. Сообщение отправилось. Ксюша закрыла глаза и, наконец, позволила слезам течь свободно. Ксюша сидела на самом краю крыши, сжимая руки в кулаки так сильно, что ногти оставляли царапины на ладонях. Холодный ветер бил в лицо, спутывал волосы, казалось, проникал прямо под кожу, но она не чувствовала этого. Сердце било барабанной дробью, её дыхание сбилось в хаотичный ритм, а в голове звучал гул, будто тысячи голосов кричали одновременно. Она не замечала, как начинает плакать снова. Её тело сотрясалось от рыданий, которые она не могла подавить. Казалось, её разум затопило холодной, беспросветной тьмой. Боль, что копилась неделями, вырывалась наружу, и с каждым вздохом становилось всё хуже. Ксюша пыталась закрыть глаза, но перед ними мелькали сцены — родители, которые кричат, Ваня, от которого она отдаляется, его глаза, его голос, Лера. Всё, что она любила, что ненавидела, что когда-то держало её, теперь просто разрушало изнутри. Она вдруг поднялась, не осознавая, как ноги сами двигаются к краю. В голове было пусто, словно её тело действовало без участия разума. Ксюша сделала шаг вперёд, её нога зависла над бездной, и ветер вдруг стал ещё сильнее, обжигая кожу, увлекая её вперёд. "Один шаг, — мелькнуло в голове, — и всё закончится. Не будет боли, не будет воспоминаний, не будет меня". Её пальцы ослабили хватку на телефоне, и он со стуком упал на бетон. Но она не слышала этого. Она закрыла глаза, чувствуя, как сердце разрывается на части. И тут позади раздался грохот. Дверь на крышу с грохотом распахнулась, и чьи-то шаги приближались. Девушка не успела обернуться. Сильные руки обхватили её сзади, оттаскивая от края. Они обе рухнули на холодный бетон, её спина ударилась о грудь того, кто её удержал. — Что ты делаешь?! — раздался знакомый голос, полный паники и злости. Это был он. Это был Ваня. Но Ксюша почти не слышала. Её дыхание стало ещё более рваным. Она судорожно хватала воздух ртом, но не могла вдохнуть. Грудь сдавило так, что казалось, лёгкие не работали. Голова кружилась, мир вокруг расплывался в белёсой пелене. — Ксюша! — голос парня дрожал, он встряхнул её за плечи. — Смотри на меня! Смотри! Она попыталась поднять глаза, но всё, что видела, — это его размытый силуэт. Паника накрывала её с головой, и ничего не могло пробиться через эту бурю. Ваня осторожно положил её на спину, сел рядом, обхватил её лицо руками. — Дыши. Пожалуйста, дыши, — говорил он, а его голос звучал как через ватную стену. — Смотри на меня. Ксюша, ты не одна. Ты не одна! Давай, вдох…дыши…вдох…выдох… Её губы дрожали, она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле. Вместо этого из неё вырвались всхлипы. Ваня придвинулся ближе, и подняв, сжал её в объятиях, словно боялся, что она исчезнет, если он отпустит. — Ты мне нужна. Чёрт возьми, ты мне нужна, слышишь? Не смей… Никогда… Он закрыл глаза, спрятав лицо в её волосах. Она чувствовала его дыхание, его руки, что держали её крепче, чем когда-либо. Постепенно его голос стал доходить до неё сквозь гул в голове. Глубокий и тёплый, он пробивал стены её паники, как луч света в темноте. Бессмертных сидел на холодном бетоне рядом с ней, всё ещё пытаясь прийти в себя. Его сердце вырывалось из груди, мысли хаотично метались, а злость и страх боролись за первенство. Он только что чуть не потерял её. Чуть не потерял навсегда. — Ты хоть понимаешь, что ты творишь, блять?! — его голос вдруг разорвал тишину, наполнив её гулом. Ксюша вздрогнула, её глаза покраснели от слёз, но она ничего не ответила, лишь опустила голову. — Ты что, думала, что всё вот так просто? Что я бы пережил это? Ты хоть понимаешь, что… что, если бы я опоздал хоть на секунду, меня бы вообще не стало! — Ваня вскочил, заломил руки за голову, будто хотел удержать разрывающиеся эмоции. — Ты думаешь, ты никому не нужна? Думаешь, тебя никто не любит? Какого хуя ты вообще несёшь?! — Ваня… — начала девушка, но он резко развернулся к ней. — Нет, Давыдова, заткнись! Просто заткнись! Ты… ты даже, сука, не представляешь, через что я прошёл, чтобы сюда добраться! У меня каждая секунда была на счету!— Он говорил всё громче, его голос дрожал, глаза блестели от слёз. — Лера мне позвонила, крича, что с тобой что-то случилось. Я, как ёбнутый, выбежал из дома, чуть не сбил какого-то пацана по пути! Нахуя? Нахуя ты это делаешь со мной?! — Я не знала, что ты придёшь… — она сжалась, будто пыталась стать меньше. — А если бы не пришёл? — закричал парень, шагнув к ней. — Ты хоть раз подумала, как я буду жить дальше? Как Лера будет? Как твои родители, даже если ты на них злишься?! Ксюша закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от его слов. — Ты дура, Ксюша. Тупая, блять, упрямая дура, — Бессмертных сжал кулаки так сильно, что побелели пальцы. — И я… я люблю тебя, черт возьми! Больше своей жизни. Она резко подняла голову. Его слова ударили её как удар молнии. — Что? — прошептала она. — Ты слышала! — Ваня снова шагнул к ней, голос сорвался на крик. — Я люблю тебя, понялa? С самого первого дня, как нас посадили вместе! С того дня, как мы начали эту хуйню с этой «дружбой», чёрт бы её побрал! Ты понятия, блять, не имеешь, как это — делать вид, что всё нормально, когда я каждый день думаю, как не сорваться и не поцеловать тебя, не сказать тебе это! Его дыхание было рваным, лицо пылало от ярости и боли, глаза блестели. — Ты вообще нахуй понимаешь, что я ради тебя сделал бы всё? — он вдруг схватил её за плечи, заставив смотреть ему прямо в глаза. — Всё! Слышишь?! Ксюша не выдержала. Она бросилась к нему, её губы с силой прижались к его, словно в этом поцелуе была вся боль, страх и любовь, что они так долго прятали. Ваня зарычал сквозь поцелуй, его руки крепко обхватили её лицо, пальцы вплелись в волосы на затылке. Он прижимал её к себе так близко, будто боялся, что она исчезнет, если отпустит хоть на секунду. Их дыхание смешалось, поцелуй был резким, отчаянным, наполненным сырой эмоцией, как будто они пытались в нём утопить всю свою боль. Её руки обвили его шею, она прижалась к нему ещё сильнее, чувствуя, как его тело дрожит от напряжения. Ваня провёл руками вниз по её спине, удерживая её так, будто она была всем его миром. Они оторвались друг от друга только тогда, когда воздух стал необходимостью. Ксюша смотрела на него, запыхавшись, её губы дрожали. — Ты правда… — начала она, но он прервал её. — Правда, — прошептал он, глядя ей прямо в глаза, полные слёз. — Чёрт возьми, правда. Ваня прижал Ксюшу к себе, его губы снова нашли её, мягкие, но жадные, наполненные чувствами, которые он так долго сдерживал. Он не хотел ничего, кроме неё, кроме этого момента. Но вдруг звук вибрации в кармане заставил его вздрогнуть. Он нехотя оторвался от её губ, тяжело дыша, и вытащил телефон. На экране высветилось имя Леры. — Чёрт, — пробормотал Бессмертных, посмотрев на экран, затем перевёл взгляд на Ксюшу, которая тоже тяжело дышала и с трудом пыталась прийти в себя после их поцелуев. — Возьми, — тихо сказала она, её голос дрожал, но в глазах читалось понимание. Ваня ответил на звонок, поднеся телефон к уху. — Алло? — Ваня?! — Лера говорила так быстро, что её слова было трудно разобрать. В её голосе слышались слёзы. — Ваня, где ты? Ты нашёл Ксюшу? С ней всё хорошо? Господи, я места себе не нахожу! Он посмотрел на девушку, которая сидела напротив него. Её глаза были покрасневшими, но в них светился маленький огонёк надежды. Она всё ещё пыталась выровнять дыхание, нервно теребя рукав свитера. — Всё хорошо, Лер, — сказал он, не сводя взгляда с девушки перед собой. — Уже всё хорошо. — Ты точно уверен? — голос девушки дрожал. — Я так испугалась… — Да, Лер, правда. Я с ней, всё в порядке, — повторил юноша, а затем, немного тише, добавил: — Спасибо тебе. Лера выдохнула, на том конце слышалось, как она всхлипывает. — Ладно… ладно, но ты держи меня в курсе, хорошо? — Конечно, — коротко ответил Ваня и быстро завершил звонок, не желая терять ни секунды. Он опустил телефон и положил его рядом, затем снова посмотрел на Ксюшу. Она подняла взгляд, её губы чуть приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, но не могла найти слов. — Всё хорошо, — повторил он, его голос стал тише, мягче. — Ты здесь, со мной. И я этого не упущу. Она кивнула, её губы чуть дрогнули в попытке улыбнуться, но вместо этого из глаз снова потекли слёзы. Ваня протянул руку, вытер их большим пальцем, нежно, почти трепетно, и снова притянул её к себе в объятья. Когда они вошли в квартиру парня, тишина вокруг была почти оглушающей. Бессмертных быстро сбросил кроссовки с курткой и прошёл вглубь комнаты, доставая из шкафа чистую одежду. Его движения были резкими, будто он не мог избавиться от напряжения последних часов. Он бросил на диван спортивные штаны и мягкий чёрный свитшот. — Вот, переоденься. Ванная там, — коротко сказал он, указывая в сторону двери. Ксюша кивнула, сжимая ремень своей сумки так сильно, что побелели пальцы. Она молча взяла одежду и пошла в ванную. Закрыв за собой дверь, она выдохнула. Её отражение в зеркале выглядело ужасно: потёкшая тушь, красные глаза, волосы липли к лицу. Казалось, что за последние часы она постарела на несколько лет. Она включила горячую воду, забралась под душ, закрыв глаза. Струи смывали с её тела весь день, будто пытаясь забрать с собой боль, страх и отчаяние. Но это не помогало. Когда девушка вышла из ванной, закутанная в длинный свитшот парня, она выглядела как совсем другой человек. Волосы растрепались, лицо было без макияжа, но это придавало ей хрупкость, которая делала её ещё более уязвимой. Ваня сидел на краю дивана в гостиной, сутулясь, задумчиво крутя в руках бутылку воды. Услышав её шаги, он поднял голову. — Лучше? — спросил он, внимательно разглядывая её. Она кивнула и села на диван напротив него, поджав под себя ноги. Несколько мгновений они просто молчали. — Я убежала из дома, — вдруг тихо сказала она, уставившись на свои руки. Бессмертных замер. — Что? Брюнетка подняла взгляд. — Я не могу там больше оставаться. Они… они ненавидят меня, Ваня. Я ненавижу их. Всё это... это просто слишком. Её голос дрогнул, и в следующую секунду она закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания. Ваня сразу пересел к ней, обхватил её плечи, притянув ближе. — Тихо, тихо… — шептал он, но его голос тоже был хриплым. — Ты не одна, слышишь? Я здесь. Она тряслась в его руках, как маленький испуганный зверёк, слёзы катились по её щекам, оставляя солёные дорожки. — Они считают меня слабой… ненормальной… Они думают, что я ничего не могу… — говорила она сквозь слёзы. — А я просто… просто не могу больше притворяться, что всё нормально! Он крепче прижал её к себе, чувствуя, как тяжёлые рыдания сотрясают её тело. — Ты сильная, Ксю. Они просто не понимают этого. Но я понимаю. Я знаю, какая ты, — его голос звучал уверенно, хотя внутри всё кипело от злости к её родителям. Она прижалась к нему, обхватив его руками, словно боялась, что он исчезнет. — Я боюсь, Ваня. Боюсь, что когда-нибудь я просто сломаюсь окончательно… — Ты не сломаешься, — он поднял её лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Потому что я не позволю. Я не отпущу тебя, слышишь? Никогда. Девушка снова расплакалась, но на этот раз её слёзы были другими. Это был выплеск всего, что накопилось внутри. А он просто сидел рядом, держа её в своих руках, пока её мир наконец начинал медленно собираться воедино. Ваня без лишних слов аккуратно поднял её на руки, словно она была сделана из хрупкого стекла. Ксюша даже не сопротивлялась — она была слишком вымотана и раздавлена. Её лицо всё ещё было мокрым от слёз, а пальцы слабой хваткой держались за его футболку. — Всё хорошо, Ксю… Всё хорошо, — тихо шептал он, пока нёс её в свою комнату. Он подошёл к кровати, бережно уложил её на мягкие подушки и присел рядом. Девушка свернулась калачиком, её плечи всё ещё подрагивали от тихих рыданий. Ваня наклонился, поправил сползшие пряди волос, отводя их с её лица, и натянул одеяло повыше, чтобы ей было теплее. Она лежала, прижимая колени к груди, а её губы шептали что-то невнятное, будто она пыталась убедить себя, что всё это не реальность. Юноша, смотря на неё, ощущал, как в груди что-то разрывается. Ему было невыносимо видеть её такой — сломанной, уставшей, потерянной. — Солнце, я с тобой, — сказал он, ложась рядом. Он обхватил её плечи, притянул ближе, как ребёнка, укрывая своим теплом. Она спрятала лицо у него на груди, сжимая ткань его футболки. — Я боюсь, Ваня… — прошептала она сдавленно. — Я знаю, — он погладил её по голове, его пальцы нежно скользили по её спутанным волосам. — Но я здесь. Тебе больше не нужно бояться. Она продолжала тихо всхлипывать, пока его спокойный голос не начал действовать, словно успокаивающая колыбельная. Её дыхание постепенно выровнялось, а хватка на его футболке ослабла. — Ты… не уйдёшь? — сонно пробормотала она. — Никогда, — твёрдо ответил Ваня. Через несколько минут её тело стало совсем неподвижным. Она заснула, всё ещё прижавшись к нему. Бессмертных осторожно посмотрел на её лицо — заплаканное, но такое родное. — Я никогда тебя не оставлю, Давыдова, — прошептал он, погладив её по щеке. Он оставался рядом, слушая её тихое дыхание, которое становилось единственным звуком в комнате. В этот момент он понял, что готов защитить её от всего мира, даже если для этого придётся бороться до последнего. Галина вернулась домой позже обычного, усталая после длинного рабочего дня. Едва успев снять куртку и развязать шарф, она услышала приглушённые звуки из комнаты сына. Обычное дело, подумала она, он, скорее всего, снова сидит в наушниках или смотрит что-то. Она направилась к его двери, собираясь напомнить, чтобы не забывал поужинать. Входя в комнату, Галина уже хотела привычно громко позвать: — Ваня, ты опять забыл… Но тут её голос оборвался, и она замерла на пороге. На кровати, под тёплым пледом, лежали двое. Её сын обнимал девочку, чьё лицо она сразу узнала — Ксюша. Волосы девушки были растрёпаны, щеки всё ещё покрасневшие. Она спала, свернувшись калачиком, а Ваня бережно прижимал её к себе, словно защищал от всего мира. Галина почувствовала, как на секунду перехватило дыхание. Она посмотрела на своего сына — его взгляд был спокойным, уверенным, но в то же время наполненным чем-то невыразимо глубоким. Он заметил её и, подняв палец к губам, показал, чтобы она была потише. — Завтра всё объясню, мам, — тихо прошептал парень. Женщина медленно кивнула, не сказав ни слова. Она осторожно прикрыла дверь, чтобы не потревожить их, и отошла в сторону, остановившись у окна. Её сердце било сильнее обычного, но не от тревоги. Наоборот, где-то в глубине души возникло странное тепло. Она не могла точно описать, что чувствует, но в голове вертелась только одна мысль: "Он взрослеет." Галина знала Ксюшу — ту самую девочку, которая несколько месяцев назад вызывала у неё лишь лёгкую улыбку, когда она слышала о ней в разговорах Вани. Но сейчас, глядя на них, она видела не просто подростков. Она видела связь, настоящую и глубокую. В её груди смешивались разные эмоции: лёгкое беспокойство за то, что происходит в жизни сына, удивление от того, каким заботливым и взрослым он становится, и… гордость. Женщина понимала, что, наверное, сейчас не самое время задавать вопросы. Девочка выглядела так, будто прошла через что-то сложное, и именно Ваня был тем, кто помог ей. Она улыбнулась про себя, глядя в окно. "Мальчишка. Сердце у него большое... Он любит по-настоящему…" С этими мыслями она прошла на кухню, стараясь не шуметь. На душе у неё стало легче, теплее. Она знала, что доверяет своему сыну. И пусть он пока ничего не объяснил, она чувствовала, что эта девочка для него значит больше, чем можно сказать словами. Ваня почувствовал, как её тело слегка напряглось, а пальцы крепче сжали ткань его футболки. Ксюша нахмурилась, тихо что-то пробормотав во сне, словно перед глазами у неё развернулась какая-то ужасная картина. Он сразу заметил, как по её лицу пробежала тень тревоги, губы чуть дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но не смогла. Он осторожно провёл ладонью по её спине, будто пытаясь защитить даже от того, что происходило в её снах. — Тише, Ксю, это просто сон, — прошептал он едва слышно, не ожидая ответа, но надеясь, что его голос и прикосновение каким-то образом достигнут её. Её дыхание стало более сбивчивым, и Ваня заметил, как дрогнули уголки её губ, а слёзы скользнули по щекам, хотя она ещё спала. Видеть её такой разбитой и уязвимой было больно. Он нахмурился, крепче обнимая её, стараясь окружить теплом. — Всё хорошо, я здесь, — повторил он шёпотом, прижимая губы к её виску. Постепенно Ксюша немного расслабилась, хотя руки всё ещё держали его футболку, словно она боялась, что он исчезнет, если отпустит. Бессмертных смотрел на неё, отмечая каждый её вздох, каждую морщинку, появившуюся на лбу от тревожного сна. Он задумался, что же могло сниться ей такого ужасного. Возможно, это были воспоминания о доме, о тех холодных словах и равнодушных взглядах родителей. Или, может быть, это было что-то совсем другое, что-то, что он даже не мог понять. Ваня наклонился чуть ближе, зарывшись лицом в её волосы. Её запах был мягким, успокаивающим, но в то же время он ощущал, как её боль отзывается в его сердце. — Я не дам тебя в обиду, — пробормотал он тихо, почти самому себе, решительно. — Никогда.