In permanent ink/Несмываемые чернила

— Блин, довольно жуткая херовина, — говорит коллега Шинсо, кивая на телек в углу.        Шинсо поднимает глаза на телевизор, чтобы понять о чём она говорит, и отрывается от своей ло-мейн лапши, смотря на происходящее на экране.        На нём оцепленное место преступления с мигалками и несколькими про-героями прочёсывающими периметр рядом с внушительной группой полицейских в униформе. В нижнем углу расположено фото преступника, если его вообще можно так назвать.        — Нынче такие странные уродцы шастают вокруг, — она замолкает, как только её чешуйчатый клиент смотрит на нее характерным взглядом и закатывает глаза. — Эй, ты знаешь, я не это имела в виду, — говорит она спокойно. — Мы про преступника с тенью вместо головы. Она раздражённо топорщит на него свои разноцветные перья, и он сдувается, тихо шипя и высунув раздвоенный язык.        — Король драмы, — бормочет она, и Шинсо пытается не смеяться. По сути она может говорить всё, что угодно, потому что так уж вышло, что она лучший татуировщик в городе, работающий со сложной кожей гетероморфов.        — Что вообще не так с этой штукой? — спрашивает Шинсо, поднимая бровь и отправляя в рот очередной кусок. — Это вообще голова? На зернистом изображении предполагаемого нападающего нет лица, только клуб чёрного дыма вместо головы. Шинсо видел много странных вещей, но эта определённо одна из страннейших.        — Прикинь встретить такого ночью? — его коллега усмехается под жужжание машинки, мерно движущейся вдоль спины клиента. — Хотя могу поспорить, ты бы вырубил его своей причудой. Шинсо презрительно фыркает, проглатывая очередной кусок лапши:        — Только если я ему каким-то чудом врежу. Причуды в бою для про-героев с лицензией.        Она хмыкает, пожимая плечами, и слегка щурится, оценивая собственную работу.        — Разве тот тип, с которым ты сейчас работаешь, не про?        Он кивает.        — Да, но я толком его не знаю. Он попал ко мне чисто случайно.        — Он может поработать у нас охранником? — спрашивает она, хмурясь, и откладывая инструменты, чтобы достать маленькое зеркало. Когда она показывает гетероморфу сложный рисунок на его не менее сложной чешуе, он довольно урчит.        Шинсо фыркает и тянется за пультом, чтобы выключить телек.        — Думаю, ему и так есть чем заняться.        И всё-таки упоминание Айзавы снова вгоняет его в мандраж. Сегодня их последний сеанс — последний раз, когда они видят друг друга, если Айзава не согласится с ним выпить — и Шинсо всё ещё не знает, чего ожидать.        За прошедшие две недели Шинсо старался настроиться на отказ, но у него ничего не вышло, потому что он хочет продолжить общаться с Айзавой. Его влечёт к нему, и есть в нём что-то настолько пронзительное и беспардонно честное, что Шинсо безнадёжно очарован. Подпольный герой, учитель старших классов, случайный родитель и кто-то сентиментальный настолько, чтобы носить памятную тату на коже — но такой скрытный и отстранённый.        Кроме моментов, когда его застают врасплох, и свиданий, по-видимому. Он может только надеяться, что Айзава находит его хотя бы наполовину таким же интересным, как он его.        На улице уже вечер, когда под звон дверного колокольчика в студии появляется Айзава, сканируя обстановку вокруг, пока его взгляд не падает на Шинсо.        — Хэй, — обыденно здоровается он, стараясь не покраснеть от смущения, потому что выходит слишком хрипло. В ответ он получает весело выгнутую бровь, от чего нужно бы смутиться, но вместо этого он чувствует, что запал на Айзаву ещё больше.        — Привет, — тихо здоровается он, однако Шинсо замечает, что тот слегка зажат, как будто готовится к тому, что с ним может произойти. Теперь настаёт очередь усмехаться уже Шинсо, и он указывает на своё кресло.        — Готов?        В ответ Айзава на миг застывает, словно ожидает от Шинсо чего-то ещё, но затем просто кивает и поворачивается к креслу.        Шинсо оценивающе мычит, прикидывая угол обзора:        — Знаешь, давай лучше уложим тебя вниз лицом на кушетку. Так мне проще будет работать с внутренней стороной руки.        — Хочешь уложить меня вниз лицом? — спрашивает Айзава, скользя взглядом в сторону кушетки, куда указал Шинсо, а потом, видимо, понимает, что именно он только что сказал. К превеликому удовольствию Шинсо щёки мистера Невозмутимого Про слегка краснеют и он смотрит на него, словно олень, застывший в свете фар.        Шинсо ухмыляется, забывая про собственное волнение, а потом тихонько смеётся себе под нос, когда Айзава вздыхает и притворно закатывает глаза. Он ложится на кушетку и вытягивает руку для Шинсо.        Шинсо аккуратно заводит руку за чужое плечо, поворачивая его, как ему удобно, и замечает особенно большой шрам вокруг локтя. Выглядит скорее как след от ожога, чем пореза, и ему сразу же становится любопыто, откуда он.        —  Заживает хорошо, — комментирует Шинсо, все ещё глядя на приметный шрам и пользуясь тем, что Айзава не может этого видеть. — Нам понадобится примерно час работы, и всё будет готово.        Айзава утвердительно хмыкает и кивает с выражением лица, которое Шинсо не видит.  Готовя свои инструменты, он вздрагивает, когда слышит, как Айзава ему что-то говорит приглушённым кушеткой голосом.        — Что?        — Я говорю, — повторяет Айзава, повернув голову на бок и не двигая остальным телом, чем демонстрирует впечатляющую гибкость, — пятнадцать.        — Эм, — рассуждает он, — нам не понадобится пятнадцать часов работы, если только ты не хочешь забить всю руку целиком.        Айзава шумно выдыхает через нос, но не двигается с места, упрямо смотря на Шинсо.        — Пятнадцать лет. Между нами пятнадцать лет разницы.        Шинсо не сдерживается и смеётся, а потом смеётся ещё больше от того, что серьёзное лицо Айзавы не меняется.        — Так я примерно и думал, — отвечает он спокойно, прижимая трансфер к коже Айзавы, ещё не покрытой узором из облаков. Он решает признаться, потому что в любом случае ему нечего терять. — Возможно, я искал про тебя инфу. Исключительно профессиональный интерес.        Айзава фыркает и отвечает ему в тон:        — Лично я искал. Прочёл твоё дело целиком.        — Что? — удивляется Шинсо, не ожидав настолько честного признания. — Почему?        — Потому что хотел.        Шинсо бесит, что этот ответ — одновременно вторжение в личную жизнь и знак того, что Айзава заинтересован в нём — заставляет его сердце трепетать, как у школьницы.        Ему в самом деле нужно взять себя в руки.        — И?.. — подсказывает Шинсо, чувствуя взаимность.        — И... — начинает Айзава, но прежде чем он успевает что-либо сказать, перед студией раздается взрыв.        Осколки стекла летят повсюду, и слышится гул, будто где-то прорвало трубу, но миг спустя Шинсо замечает, что под окном стоит зловещая фигура. Он почти уверен, что его задело и он истекает кровью, но и у него нет времени думать об этом дольше секунды, а потому он тащит Айзаву за собой, чтобы поставить стол между ними и тем, что только что разбило витрину.        Его коллега визжит, а затем ругается, когда нечто втекает в студию.        — Прячься за стол, — кричит Шинсо, указывая на дальний угол зала.        Она не спорит и стаскивает своего клиента с кресла, ведя его за стойку регистрации, чтобы спрятаться вместе на полу за ней. Несмотря на отступление Шинсо, Айзава вырывается вреред, но невидимая сила с жутким рёвом швыряет его о стену, и что-то щёлкает. Он взбешённо ругается, пытаясь оторваться от стены, и Шинсо видит, что одна из его рук выгнута под неестественным углом. Тем не менее, он даже не морщится, хватая оружие, что всё ещё на нём, здоровой рукой, и рычит на сущность, быстро обретающую форму, которую Шинсо ранее видел по телеку. Чёрт.        — Назад! — приказывает Айзава Шинсо, кивая в сторону стойки, где спятались двое других, явно имея в виду, чтобы Шинсо последовал их примеру. — Это ному, а не обычный злодей, — он досадливо мотает головой, словно осознавая, что никто всё равно не поймет, о чём он. — Позволь мне разобраться самому. Уходи.        Но Шинсо знает, что это значит, даже если другие нет. Будучи подростком, он потратил годы, упорно исследуя мир про-героев и ЮЭЙ в поисках способа следовать своей мечте, где он мог бы использовать свою причуду во благо и не быть отвергнутым обществом.        И поэтому он знает это слово: ному — монстры, которые помогли злодеям практически уничтожить город много лет назад. Одна из причин, почему герои не смогли покончить с той смертоносной причудой так долго.        — Ты единственный, кто стоит на пути Лиги к возрождению, даже с одним глазом, — сообщает бесплотная тень. — Твоя причуда уже погубила нас однажды, но не в этот раз, — два теневых щупальца вылетают прежде, чем Айзава успевает увернуться, и обвиваются вокруг его рук, словно гадюка, сжимая поломанную с отвратительным хрустом.        — Иди нахер, — рычит Айзава, барахтаясь в теневых путах. — Если ты пришел за мной, отпусти этих людей.        Ному игнорирует его просьбу, и нечто вроде смеха раздаётся оттуда, где туман начинает обретать очертания головы.        — Каково это, Стиратель, быть беспомощным после всего, что ты у нас отнял? И всё, что мы получили взамен, — это облачная причуда твоего мёртвого друга, которая вряд ли чего-то стоит, хотя я нашёл ей применение, как видишь.        Шинсо распахивает глаза, когда до него доходит смысл сказанного. Ему не требуется большего, чтобы сложить детали воедино и понять, почему он работал над рукавом из облаков для этого человека последние полтора месяца. Память о его мёртвом друге.        И мёртвые друзья не являются для него чем-то новым. Люди умирают всё время. Шинсо знает это по себе, но вот Сотриголова здесь, перед ним — действительно хороший человек, которого вот-вот раздавит насмерть, и нет вокруг никого, кто мог бы ему помочь — и это разжигает внутри него огонь.        — Тебя оказалось проще одолеть, чем я ожидал, Стиратель, — насмехается ному. Клубящаяся тень в форме кулака бьёт Айзаву под рёбра, и он обмякает в держащих его щупальцах. — Ты стареешь.        Всё что у него выходит, это издать болезненный хрип в попытке вырваться, и Шинсо видит, что Айзава теряет сознание; ному реально намерен его убить.        — Пусть твоя причуда и бесполезна без посторонней помощи, она всё ещё путает нам планы, — снисходительно тянет он. — Сегодня ты уже никого не спасёшь, даже себя.        — Ты говоришь это мне?! — раздаётся громкий командный голос, в котором Шинсо спустя мгновение узнает свой собственный.        Голова ному резко оборачивается, два его сияющих глаза парят в клубящейся черноте, выцеливая Шинсо.        — Что за...        И это всё, что ему требуется. Всего один удивленный возглас, и Шинсо держит ному в когтях, растягивая его призрачное сознание по ткацкому станку своей причуды, чтобы разъять.        — Отпусти его, — твёрдо приказывает он. — Потом повернись к стене и не двигайся.        Ному дёргается, словно игрушка, у которой садятся батарейки, все его щупальца отпускают Айзаву и втягиваются обратно в туманное тело, когда он отступает и отворачивается к стене.        Мозг Шинсо охватывает гул сопротивляющегося ному. Уже давно никто не пытался ему сопротивляться, и он понимает, что сказывается отсутствие практики, но в любом случае, он его не отпустит.        Кропотливо собирая странные обрывки чужого сознания, он начинает расплетать его, словно гобелен, распуская узоры и вытягивая нити, пока ному не начинает издавать странный бессмысленный гул, стоя совершенно неподвижно. Эквивалент, как думает Шинсо, человека, пускающего слюни, словно овощ.        Сосредоточившись каждой клеточкой своего существа на удержании теневого злодея, он пробирается к Айзаве, протягивая ему руку.        — Зови подмогу, или своих друзей, или копов, или что там ещё делают про в таких ситуациях, — говорит он.        Пот начинает течь по его вискам, когда сопротивление злодея растёт, но он держится.        Айзава хрипло стонет, но к облегчению Шинсо, приходит в себя достаточно, чтобы вытащить нечто похожее на телефон здоровой рукой.        И все сразу тут как тут: полиция, герои, скорая. Студия наполняется так быстро, что Шинсо даже не успевает следить за происходящим, когда отпускает злодея.        Теперь он всеми силами пытается не вырубиться, пока чьи-то руки в перчатках помогают ему сесть, а потом кто-то спрашивает, не ранен ли он.        Где-то на периферии он понимает, что именно только что сделал, что после этого он лишится всех своих законных прав  — и, конечно, лицензии — всё быстро вскроется, как только хаос утихнет. Он знает, что власти иногда делают исключения, что он только что спас одного из своих — но они ни за что не спустят ему с рук использование ментальной причуды для нападения.        — Я в порядке и я очнусь, — информирует он тех, кто может его услышать, — но сейчас я вырублюсь. Это моя причуда.        И как он и думал, мир вокруг меркнет.       

      *

       Когда Шинсо приходит в себя, то понимает, что он совсем не там, где ожидал оказаться: не в больничной палате и не в камере — а все ещё в собственной студии.        Разложенный на своём собственном кресле, с бутылкой воды рядом и поразительной тишиной вокруг по сравнению с тем, что он помнит последним.        Он садится пожалуй слишком резко, морщась от приступа головной боли и ругается себе под нос.        — Что случилось? — наконец хрипит он в пространство, приходя в сознание и отлепляя язык от пересохшего нёба. Он слепо тянется за водой и встречает чужие руки, заботливо подталкивающие бутылку к его трясущимся пальцам. Делая несколько больших глотков и медленно поднимаясь, он моргает в попытке сфокусироваться. — Почему меня не забрали?        К его удивлению ему отвечает знакомый голос:        — Я сказал им, что ты не ранен и просто потерял сознание и что я останусь тут и подожду, пока ты не придёшь в себя.        — Разве тебе не нужно в больницу? — бормочет Шинсо, с огромным трудом поворачивая голову в сторону Айзавы и ожидая увидеть то самое переломанное тело, ранее обмякшее в теневых щупальцах.        Однако Айзава выглядит точно так же, как когда он впервые здесь появился, спокойно сидя рядом и внимательно смотря на Шинсо; его волосы стянуты в небрежный узел.        — Исцеляющая причуда, — объясняет Айзава не дожидаясь вопроса. — Парамедики. Со мной ничего серьезного.        — Ох, блядь, слава богу, — стонет Шинсо, наконец-то приводя себя в вертикальное положение, и тянется в карман за своим безотказным обезболом.        — Не могу сказать того же про ному, — продолжает Айзава. До Шинсо запоздало доходит, что теперь он может видеть его лицо целиком, и он и правда симпатичен, под его стеной волос, щетиной и всем остальным.        — Почему меня не арестовали? — наконец-то формулирует вопрос он.        — Не в случае с усмирением ному, — отвечает Айзава, скрещивая руки и опираясь о стену, изучающе смотря на Шинсо. — Они не считаются разумными существами, пускай иногда и разговаривают. Думаю это сыграло свою роль        — Видимо так, — выдыхает Шинсо, обхватив руками голову и жмурясь. Он уже знает, что пульсация со временем утихнет, но это знание никак не помогает быстрее оправиться, если он использует причуду таким образом.        — Полиция поместила его в камеру, и он все ещё полностью нейтрализован, — продолжает Айзава, вопросительно выгибая бровь. — Ты сделал это с ним намеренно?        Шинсо хмурится и медленно поворачивается, свешивая ноги, а затем осторожно встаёт на пол, опираясь на кресло чтобы удержать равновесие.        — Намеренно почти убил кого-то своей причудой? Нет, это было бы глупо. Намеренно остановил его, чтобы он не убил тебя? Да. Могу ли я контролировать свою причуду в случае с кем-то настолько большим? Я почти уверен, что она работает на всех одинаково.        Он пожимает плечами, куда больше обеспокоенный более насущными проблемами.        — Мою коммерческую лицензию отзовут?        Айзава не выглядит обеспокоенным.        — Сомневаюсь. Их скорее всего больше будет волновать, что ному напал на про-героя, когда тот не был при исполнении, чем ты, они даже толком не поймут, что именно произошло.        — И ты им ничего не расскажешь, сэнсэй? — расстраивается Шинсо, чувствуя себя уязвлённым из-за того, что Айзава не заботится о его материальном благополучии.        Но Айзава ничуть не реагирует на это.        — Нет, — он скрещивает руки на груди и подходит ближе к Шинсо, окидывая его тем же взглядом, что и раньше. — У тебя талант. Тебя кто-нибудь учил использовать причуду в бою?        Шинсо абсолютно ненавидит тот факт, что его лицо ощутимо краснеет от похвалы, но тем не менее это происходит.        — Формально нет, — пространно отвечает он. Но Айзава выжидающе молчит, и он неохотно продолжает. — Я нашел план учебной программы геройского курса ЮЭЙ в сети, и тренировался по нему, когда был моложе. Видимо, на что-то надеясь, но на этом всё.        — Самоучка, хм... — задумчиво тянет Айзава, нахмурившись. Шинсо терпеливо ждёт, не понимая, к чему он ведет.        Если Айзава не собирается доносить на него в полицию, и его не будут арестовывать, то Шинсо предпочёл бы отправиться домой и проспать там следующие десять лет.        — Если ты думаешь, что после сегодняшнего у меня снесёт крышу от власти... Не бойся, — неуверенно добавляет Шинсо. — Я не буду...        — Ты спас мне жизнь, — внезапно перебивает его Айзава, как будто не понимает, о чем вообще Шинсо говорит. — Почему?        Шинсо невольно склоняет голову к плечу с невозмутимым лицом, и Айзава уточняет:        — Я знаю, почему ты спас мне жизнь, но почему ты спас мне жизнь, когда был огромный риск для тебя самого?        Это справедливое замечание, поэтому Шинсо думает что Айзава заслуживает честного ответа.        — Потому что мог.        И это действительно так. Шинсо был аутсайдером всю свою жизнь: с момента проявления его причуды, когда его сразу заклеймили злодеем, и до сегодняшнего дня, когда прошедшего войну про-героя избивали у него на глазах, от чего, тот скорее всего умер бы на месте. Так что Шинсо не колебался ни секунды.        Айзава кивает и внимательно смотрит на Шинсо.        — В следующем году я ухожу на покой, — говорит он медленно, его слова взвешены и осторожны. — Я продолжу преподавать, но больше не гожусь для боя на передовой, — он самоуничижительно фыркает и добавляет, — как видишь. Я предлагаю тебе тренироваться со мной. Моё личное время, мои личные техники. Если ты, конечно, готов следовать моим указаниям.        Брови Шинсо сами взлетают вверх, потому что слова Айзавы в очередной раз застают его врасплох — кажется, в этом он действительно преуспел.        — Типа как... твой протеже? — выдыхает он, не уверенный в том, что всё правильно понял.        Это вызывает взрыв смеха, и Айзава внезапно широко улыбается — ему очень идёт — а Шинсо моргает.        — Можно сказать и так, — отвечает он. — Частное репетиторство. Независимое обучение. Внештатное преподавание. Подпольные тренировки.        — Абсолютно незаконные, — скептически перебивает его Шинсо. Он ненавидит маленький огонёк надежды, который неуклонно разгорается в его груди. — Несанкционированное использование причуды, тюремное заключение, отозванная коммерческая лицензия.        — С этим я как-нибудь разберусь сам, — просто отвечает Айзава.        Обычно, когда кто-то говорит Шинсо, что он со всем разберётся, этого не происходит — хорошо усвоенный им жизненный урок. Он ни на кого не надеется и, тем более, никому не доверяет.        Но есть в этом человеке нечто особенное — то как убийственно он на него смотрит, что умеет делать по жизни лучше всего — заставляет его хотеть довериться Айзаве. И он понимает, что уже доверяет ему, нравится ему это или нет.        — Мне жаль, что так вышло с твоим другом, — соболезнует Шинсо. Айзава удивлённо моргает, но тут же смотрит на свою руку, где всё ещё осталось незаполненное облаками пятно.        — Память о нём? — указывает он на плечо Айзавы.        В ответ он коротко кивает.        — Спасибо, — добавляет он тихо, — это было давно.        — А, — тихо отзывается Шинсо, понимая, что это большая честь для него — ему позволили выразить дань уважения в чернилах тому, кто определенно был ключевой фигурой в жизни этого человека.        — Я приму любое твоё решение, — говорит Айзава, прерывая его размышления.        — Если я соглашусь... — начинает Шинсо и тут же замолкает, пока видения о том, как он научится пользоваться причудой и станет героем, проносятся в его голове, — значит ли это, что ты уже не захочешь выпить со мной?        Айзава распахивает глаз и фыркает, полностью теряя серьёзный настрой:        — Это то, что тебя волнует?        Шинсо выгибает бровь и в два шага преодолевает расстояние между ними, наклоняясь так близко, что может чувствовать запах шампуня в густых волосах Айзавы — наверняка, что-то самое простое и обычное, но влекущее его, потому что теперь ассоциируется у него с Айзавой.        — Это то, чего я хочу, — настойчиво уточняет Шинсо, но затем наступает уже его очередь смутиться, когда Айзава поднимает одну из сильных рук, сгребает его волосы в кулак и припадает к его губам в коротком, но крепком поцелуе, тут же отстраняясь.        Шинсо невольно закатывает глаза и издаёт нервный смешок:        — Я предпочту узнать тебя ближе, чем тренироваться с тобой, — говорит он, — если придётся выбирать.        Айзава скептически хмыкает, а затем вздыхает, как будто Шинсо — самый бесячий человек, которого он когда-либо встречал.        — У тебя есть большой потенциал, который заслуживает раскрытия, — сбивчиво говорит он. — Ты заслуживаешь этого.        — Как и ты, — парирует Шинсо, приподнимая бровь, и медленно проводит большим пальцем по губам Айзавы, чем вызывает у него резкий вдох, и Шинсо слегка улыбается.        После нескольких мгновений тишины Айзава наконец бормочет:        — Ты невыносим.        Шинсо кивает и протягивает ему руку с улыбкой:        — Ты платишь, потому что я вырубил ному ради тебя.        В ответ раздаётся тихий смех, и он сжимает руку Шинсо.        — Справедливо, — отвечает он и позволяет увести себя в ночь, где их судьбы сплетаются между собой несмываемыми чернилами.