Rediscovery

Джорно висит на нем, как мокрое полотенце. С каждым шагом Миста все больше и больше сожалеет о покупке той бутылки вина. Джорно сжимает ее в руках, держась при этом другой за стрелка мертвой хваткой, боясь уронить бутылку. Он подносит ее ко рту, когда дверь гостиничного номера распахивается внутрь. «Ну уж нет, с тебя достаточно», — останавливает его Миста, отбирая бутылку, прежде чем блондин успевает сделать еще глоток. Джорно на мгновение выглядит пьяным и несерьёзным, но быстро преодолевает разочарование, когда его взгляд останавливается на двух односпальных кроватях. «Мне нужна правая», — бормочет он, когда они, спотыкаясь, входят в комнату. «Ближе к ванной». — Уже собираешься обоссаться? Миста фыркает. Когда у него начинает кружиться голова, он быстро подводит их обоих к кровати, прежде чем они превратятся в пьяную кучу спутанных конечностей на полу. Джорно со вздохом падает на матрас. Его глаза закрываются, и на мгновение в комнате воцаряется тишина. «Твой друг, он не… он ведь не плохой человек, правда? Я имею в виду, если он репетитор для детей, он не может быть полностью бессердечным». Миста откидывается на локтях. Он смотрит в сторону на лицо Джорно. Алкоголь заливает его щеки, легкие морщины на бровях намекают на его истинные чувства, скрытые за в целом спокойным выражением лица. Он беспокоится о том, что будет дальше, о неопределенности всего этого, и Миста не винит его. «У Фуго, конечно, не радужный характер, но я бы не сказал, что он плохой человек. Просто старайся взаимодействовать с ним, пока он в хорошем настроении, и все будет в порядке». Джорно хмурится. "Что это значит?" «Ничего, просто… Фуго не боится испачкать руки, вот и все. Большую часть времени с ним все в порядке, но он может немного разозлиться, когда ты тянешь за ненужные рычажки… а рычажков у него много…» Выражение лица Джорно становится все более и более озабоченным. Миста смеется. «Расслабься», — говорит он, слегка шлепая Джорно по руке. «Я не пытаюсь тебя напугать. Думаю, ты ему понравишься. Правда. Ты такой же умный, как и он, и вы с ним примерно одного возраста. Вы прекрасно поладите». — Подожди, сколько ему лет? «Ну, я думаю, с учетом прошедшего времени, ему уже должно быть семнадцать». «Боже», — выдыхает Джорно. «Вы, мафиози, однозначно любите вербовать малолеток, не так ли?» «Эй! Не суди так категорично». «Я имею в виду, что это немного странно. Вербовать невежественную молодежь, уничтожая любые перспективы вести честную, нормальную жизнь… Это не совсем этично». Палец Мисты дергается. Он знает, что Бруно больше нет, но все еще чувствует необходимость защитить своего друга и наставника. Бруно спас его. Он поднял его, когда тот был на самом дне. Он ничего не разрушил. «Мне было семнадцать, когда я присоединился к мафии». «Ты только доказываешь мою точку зрения. Разве твой босс не может хотя бы заставить людей, которые не являются детьми, делать его грязную работу?» — Ты глупышка, — Миста качает головой. Несмотря на натиск критики в адрес его образа жизни, он не может сдержать улыбку, которая появляется на его губах. Джорно, конечно, придерживается своей морали, это точно. Джорно садится. Он покачивается в сторону, и Миста видит, что он изо всех сил старается не опрокинуться. «О, это я глупый? Да ты…» Миста затыкает его рот рукой. «Я понял. Тебе не обязательно продолжать эту полемику. Теперь мир?» Он хотел сказать это как утверждение, но получилось больше похоже на вопрос. Джорно кивает, уткнувшись в руки. «Все отлично», — приглушенно говорит Джорно. Миста вздрагивает от ощущения, как его губы скользят по ладони. Инстинктивно он отстраняется. Но Джорно хватает его за запястье прежде, чем он успевает далеко отвести руку. Миста сухо сглатывает. Веки Джорно слегка опускаются. Дают знать о себе алкоголь и потребность во сне. «Отлично», — снова говорит Джорно. В его голосе есть немного грубости, которой не было раньше. «Отлично», — Миста отчаянно надеется, что не совсем очевидно, что он задерживает дыхание. Он смотрит на Джорно, которому удается держаться прямо, несмотря на обильное количество выпитого шардоне. Ресницы у него тоже светлые , замечает Миста. Его волосы не могут быть покрашены, если ресницы тоже светлые. Ему интересно, заметил ли это уже Джорно, если он втайне сходит с ума по поводу этого, казалось бы, невозможного, неестественного изменения. Связал ли уже он это с пробуждением своего стенда, или, возможно, решил проигнорировать, в надежде вернуться к тому, как все было раньше. Из страха перед тем, что уготовила ему судьба. — Спасибо за вино, — Джорно убирает руку с запястья Мисты и нежно сжимает его ладонь. — Д-да, эм, — Миста откашливается, понимая, что пристально смотрит. Он пытается отвести взгляд, но обнаруживает, что не может. Потому что Джорно так близко, и его ладонь в руке Мисты теплая, и его дыхание горячее, и его блестящие светлые ресницы трепещут, и… Джорно целует его. Те же самые мягкие губы, которые несколько минут назад скользили по его ладони, теперь скользят по его рту. И по вкусу они напоминают Шардоне. Мисте требуется некоторое время, чтобы осознать, что происходит, но когда он это делает, все его тело напрягается. Даже пьяный Джорно мгновенно улавливает изменение языка тела. Несколько секунд он смотрит в широко распахнутые глаза Мисты, а затем бормочет сквозь зевок: «Извини, кажется, я неправильно понял». Не говоря больше ни слова, он ложится и переворачивается спиной к Мисте. Миста ошеломленно таращится. С его мозгом, разжиженным алкоголем, он может думать только об одном: и у него хватило смелости назвать меня геем. …погоди-ка..., «Джорно, подожди». Он трясет Джорно за плечо. "Эй, проснись," В уголках его губ появляется ухмылка, потому что, черт возьми, Джорно для него полнейший гей. Он не может поверить, что не заметил этого раньше. Вот почему он спросил, есть ли у меня девушка, и почему он меня дразнил, и... В обычных обстоятельствах эта новость могла бы сбить с толку или несколько расстроить, но сейчас он слишком пьян, чтобы найти в ней что-то кроме забавного. И, возможно, немного мило. Прямо сейчас ему нужно разбудить Джорно и подразнить его по этому поводу. «Джорно, Джор… нет », — напевает он, — «Давай, просыпайся, чувак», — бормочет он, дергая Джорно за рукав. В ответ он слышит только тихое сопение. Миста хмурится. Он серьезно собирается заснуть после такого трюка? Насколько бесстыдным может быть этот парень? Перевернув его на спину, Миста на мгновение изучает его спящее лицо. Нежный и расслабленный, его губы слегка приоткрыты, он тихо дышит, его светлые ресницы сегка дрожат. Взгляд Мисты падает на губы Джорно, и во рту у него пересыхает. Внезапно юмор всего этого теряется для него. Он не может вспомнить, почему это должно быть смешно, он помнит только ощущения от губ Джорно и их сладковатый вкус от дорогого вина, которое он купил для него. Самое замечательное в алкоголе то, что иногда он может помочь вам более четко оценить ситуацию, в которой вы находитесь, без всех надоедливых чувств и страхов, которые возникают, когда вы полностью трезвы. Самое замечательное в алкоголе то, что он делает человека честным. И если Миста честен, Джорно ему вроде как нравится. Ему понравилось, что именно он проснулся вместе с ним в горах, а не кто-то менее приятный для общения или менее приятный на вид. Ему понравилась поездка обратно в Неаполь, несмотря на неприятности, с которыми они столкнулись по пути. Ему нравилось объяснять Джорно работу действия стендов после того, как тот случайно активировал свой. Ему нравилось, что именно его Миста может познакомить с такой важной частью своей жизни. Ему нравилось, что они разделяли это вместе. Ему понравилось наблюдать, как Джорно засыпает на пассажирском сиденье после того, как он рванул с места от страха, увидев свой стенд. Ему понравилось, как Джорно удивил его, обняв и застенчиво сунув руку за пояс, прежде чем он понял, что его пистолет украли. Ему нравилось заплетать волосы Джорно в гостинице, ощущать их мягкость между пальцами. И ему определенно понравилось то, что сейчас произошло. Он прикладывает руку к щеке Джорно, все еще раскрасневшейся от выпитого. Джорно не в его вкусе. Обычно Миста предпочитает веселых беспечных тусовщиц, бросивших колледж. Джорно слишком расчетлив и решителен, чтобы быть похожим. И, ну, он парень, а не девушка. Не то чтобы Миста раньше не думал о чем-то подобном. Конечно, он подумывал о том, чтобы попробовать с мужчинами. Любой, кто хоть сколько-нибудь любит приключения, подумывает иногда об этом. Но у него тоже не самый лучший опыт общения с мужчинами. Один из заключенных однажды наткнулся на него во время его пребывания в тюрьме. У этого заключенного осталось немного меньше зубов, чем раньше. Однажды в ночном клубе какой-то щуплый паренек танцевал слишком близко к нему. Это заставило его нахмуриться. Но Миста был не против попробовать с парнями. У него просто еще не было реальной возможности. В конце концов, это не мир равных возможностей. Мужчины не так часто открыто флиртуют с вами, как женщины. Женщины обычно являются более удобным вариантом. Поэтому его фантазии о мужчинах ограничивались лишь порнографией и собственным воображением. Но Джорно – это возможность. Реальная возможность. Он явно с ним откровенно флиртует. По крайней мере настолько открыто, насколько это возможно, в своей странной, неожиданной манере, присущей только Джорно. А может, этот флирт вообще не на пустом месте. Возможно, Миста просто не сообразил так быстро, как следовало бы. В любом случае, здесь ему дается возможность. В тюремном душе к нему не льнет тот, кого он предпочел бы видеть мертвым, а не в постели, его не застают врасплох прикосновения в оглушительно громком ночном клубе, он в номере частного отеля, его только что поцеловал кто-то, кого он уже начал считать кем-то вроде друга, и кто-то по общему признанию, довольно милый. Более того, он, вероятно, никогда больше не увидит Джорно. После того, как они узнают, что с ними случилось, кто лишил их памяти и оставил у подножья горы за тридевять земель, разберутся со всеми пользователями стендов, которые за ними охотятся, у них не будет причин больше оставаться вместе. Джорно не хочет иметь ничего общего с Passione, он ясно дал это понять. Даже если он и имел какую-то связь с мафией до своей амнезии, как подозревал Миста, он, казалось, явно давал понять, что попытается вернуться к настолько нормальной жизни, насколько это возможно, как только все это закончится. Если Миста все испортит, в этом нет ничего страшного. Его взгляд немного колеблется, когда он перемещает руку от лица Джорно к его груди. Он проводит пальцами по открытой коже там, где его рубашка расстегнута слишком сильно, чтобы это выглядело прилично. Неуклюжими пальцами он осторожно начинает расстегивать следующую пуговицу. Четвертую, затем пятую, затем шестую, пока рубашка не распахнется. Закончив, он кладет руки на грудь Джорно. Он проводит большим пальцем вверх и вниз, чувствуя, насколько она плоская, если не считать расслабленных грудных мышц. Она разительно отличается от женской, которую стрелок держал в своих ладонях, однако ничто в этой груди не кажется ему таким уж плохим. Миста задерживает дыхание, продолжая чувствовать. Его охватывает волнение, когда он начинает разыгрывать то, что только мог себе представить, просматривая страницы глянцевых журналов. Расслабленные мышцы, очертания ребер, гладкий живот, редкая линия светлых волос чуть ниже пояса. Он задерживает дыхание и ждет, пока Джорно проснется и снова поцелует его, снова засунет свою подлую ручку карманника ему в штаны. Громкий всхрап — это все, что он получает. Резкость звука прорывается сквозь приятное пьяное оцепенение Мисты. Его взгляд снова возвращается к лицу Джорно. Его встретили не мутные, похотливые глаза, а струйка слюны, стекающая с подбородка. Этого достаточно, чтобы Миста осознал, что все это на самом деле невероятно неуместно и что ему, вероятно, не следует так щупать людей, пока они спят. Особенно когда человек также балансирует на грани сознания. «Что, черт возьми, я делаю?» Миста бормочет про себя. Прежде чем ему удается не потерять здравый смысл снова, он выскальзывает из кровати Джорно и ложится в свою. Он позволяет легкому опьянению и мягким простыням увлечь его в глубокий сон, полный мечтаний о недающих покоя мягких волосах и губах со вкусом шардоне.