Лето без надзора

      Погоду для купания выбрали не самую удачную — солнце скрылось за тучами, а ветер из-за близости к воде стал очень уж пронизывающим. Никто не стремился с разбегу нырнуть в ледяную пропасть, под толщу воды. Никто, кроме Игоря, конечно.       Его остановила только идея ребят из его отряда — они хотели играть в волейбол. Гром согласился с охотой, удивительно быстро собрав команду вожатых — никто не отказался, так как купаться и следить за детьми не хотелось. Дагбаеву все единодушно выбрали судьёй.        — Вожатые — девятнадцать, ребята — четырнадцать, — после свистка кричит она, пытаясь перекричать гвалт болеющих за своих подростков, — Вожатые принимают.        — Соберитесь! — кричит Юля, не выпускающая из рук камеру — надо же чем-то наполнять аккаунты лагеря. Соревнование по волейболу — это отличная тема для поста.       Игорь играет с азартом, отбивая всеми известными способами, потому что сделал ставку. Проиграть не сильно хочется. Он внимательно следит за траекторией мяча, который подал Шурик.       Приходится отбивать в прыжке, ладонью звонко шлёпнув по поверхности белого мяча. На секунду Игорю кажется, что удар получился неудачным. Но мяч без проблем перелетает новенькую сетку и даже не даётся парням, почти одновременно подбежавших к нему, врезаясь в рыхлый песок под их ногами.        — Побеждают вожатые! — снова свистнув, возвещает Юма. Лера и Уля сцепляются в объятиях, подпрыгивая и радостно визжа.        — Встаньте на фото, пожалуйста. Только все вместе, — Шура и Кир быстро устремляются к своим друзьям, сидящим на песке, — Мальчики!       Поверженная команда неохотно плетётся обратно, оставив своих фанатов на песке, рядом с площадкой. Игорь самодовольно усмехается, глядя на главных массовиков-затейников Шуру и Кира. Эти двое не давали ему скучать и развлекали каждый день. Их даже не хотелось ругать за нарушение правил, так хорошо они их нарушали.       Довольная результатом Пчёлкина, так же сидя на одном колене отсматривает получившиеся снимки и оповещает, что все свободны. Она идёт по пляжу дальше — снимает, как третий и четвёртый отряды проверяют воду на температуру, не проходя дальше щиколоток, как несколько парней рисуют на песке, как Уля объясняет своим детям самое важное про буйки и в целом безопасность на озере.       Игорь переглядывается с несчастным Киром и кивает, не скрывая своего торжества. Остальные ребята пытаются сформировать свою команду, чтобы тоже поиграть и не соваться в воду.        — Ю… Э, Чжэн. Я всё! — жестами он объясняет, что больше играть не пойдёт. Гром проходит недолго вдоль пляжа, оглядываясь в поисках парней, синяя и каштановая макушки которых мелькают уже у выхода с пляжа, на повороте в густой шумящий лес.        — Что, получается… Три матча из трёх, — догоняя, отдышавшись, говорит Гром.        — Разоряете нас, Игорь Константинович.       Три сигареты из поясной сумки Мальвины оказываются в его кармане. На пляж они возвращаются втроём, так что Лера, прекрасно выучившая всех троих, недолго с подозрением разглядывает их, но ничего не говорит. К счастью Игоря, тучи начинают быстро отступать, гонимые ветром прочь с этого места. На глади воды быстро начинают скакать солнечные блики, от которых слепит глаза. Но зато он со спокойной душой может отпустить своих на воду — Лера не должна быть против.       На длинном, чуть шатком помосте они останавливаются у самого края, где глубина достаточная для хорошего заплыва. Если заглянуть вниз, то дна совсем не увидишь — муть одна. Игорь оценивающе замирает у самого края, готовясь прыгнуть, но его опережает выбежавшая из толпы детей хохочущая Юля.       Она щучкой прыгает в воду быстрее всех, быстро выныривая. Ребята из отряда Грома несмело рассаживаются, касаясь холодной воды руками и ногами, набираясь храбрости прыгнуть. А в отдалении от них сидит, спустив в воду длинные ноги, печальный и красивый Серёжа, которого Игорь заприметил уже давно.        — Игорь Константинович, холодная, — заявляет Оля, погрузив воду ладонь, и тут же мажет холодом по плечу своей закадычной подружки, — Только после Вас.        — Да пожалуйста, — Игорь уже готовится прыгнуть, но опять останавливается, поймав на себе заинтересованный взгляд Разумовского. Он будто ненавязчиво разминает руки, демонстрируя перекатывающиеся литые мышцы и подбирает ракурс так, чтобы Серёже лучше виделся рельефный пресс.       Его голову тут же посещает будто бы гениальная мысль, как можно посвятить Разумовского в новость о своей симпатии — сперва нужно просто взять на слабо Разумовского, на котором с самого утра лица нет. Гром под внимательными взглядами своих ребят идёт по направлению к Серому. Грому даже кажется, что он слышит за спиной какие-то шепотки. Игорю кайфово брать Серёжу за тонкие хрупкие запястья, притягивая к себе, заставляя встать на чуть скользком помосте.        — Давай на желание, кто быстрее до берега?        — Давай… Только я плаваю не очень хорошо, — Разумовский немного взволнованно смотрит на берег, прикидывая, сколько им плыть.        — Не парься, будет круто! — Игорь подталкивает Серёжу к краю, не давая опомниться и, решая не тянуть, спихивает его.        — Стой!       Разумовский с громким всплеском падает в озеро, а Игорь сигает следом за ним под азартное улюлюканье ребят. Несколько особенно смелых парней повторяют за ними. Вода действительно бодряще-холодная, и, вынырнув, Игорь хватает воздух от резкой смены температур.       Разумовский отстаёт несильно, а Игорь только и делает, что ускоряется, загребая воду, стремительно приближаясь к берегу. Ему нужно это желание. Ему очень-очень нужно это желание.        — Игорь Константинович! — крик у Оли вырывается на срыве голоса и перекрывается резким вздохом — так кричат на грани паники.       Игорь неосознанно оборачивается, видя как плывёт позади Серёжа — из последних сил, едва поднимая свои бледные руки над толщей бледно-зелёной воды. Он плывёт отрывистыми гребками, почти полностью уходя под воду и стараясь отбросить с лица мокрые волосы. Видно, что чем дальше, тем ему тяжелее и он всё реже выныривает, чтобы схватить воздуха.       Когда Гром, рассекая сопротивляющуюся воду, гребёт к нему, рыжая макушка, золотящаяся на солнце, и вовсе перестаёт показываться на поверхности озера. У Игоря сердце ухнуло бы вниз, если бы не стучало так сильно от бешеной нагрузки. Он успевает вытянуть Серёжу за руки в последнюю секунду, чуть не глотнув воды.        — Держись за меня, я доплыву, — уже с одышкой говорит Игорь, забрасывая на себя руки Разумовского, — Недалеко совсем, и я до дна дотянусь… Держись, ёб твою мать.        — И-Игорь, — он не может говорить, потому что срывается на судорожный кашель, — Спасибо, — он спазматично давится водой.        — Молчи пока, Серый, — пыхтит Игорь, наконец, нащупав песчаное дно и героически вынося Разумовского на собственной спине.        — Ну-ка, воды нахлебался? — подбегает тут же спасатель.        — Немного.       Несмотря на то, что Игорь только вышел из прохладной воды, ему казалось, что по телу струится не вода, а пот от перенапряжения. И вместо ожидаемого холода по рукам и ногам, тело Игоря охвачено жаром. Он не может толком говорить из-за свистящей одышки, поэтому всяких любопытных зевак, которых столпилось достаточно, отгоняет жестами.        — А чего мы тут встали? — на помощь приходит грозная Юля, разгоняющая подростков от так волнующего их действа, — Не мешайте спасателю.        — Слышишь? Сколько пальцев я показываю? — спрашивает спасатель, держа под голову смертельно-бледного Серёжу, который выплюнул слишком много воды.        — Три, кажется, — слабо говорит Серёжа, вдруг переводя взгляд на напряжённо ожидающего Игоря.       Игорь не раздумывает, когда Серёжа, встающий на трясущиеся ноги, заявляет, что просто хочет вернуться в лагерь. Спасатель с сомнением, но всё же даёт добро. Игорь сам вызывается отвести Разумовского. Во-первых, Гром немного чувствует себя виноватым за эту гадкую ситуацию, а во-вторых, ему хочется побыть с Серым наедине, что удавалось крайне редко, потому что вокруг вечно кто-то был: то дети, то другие вожатые.       Когда они выходят с пляжа, начинает вечереть, и вожатые понемногу гонят своих детей переодеваться и собираться. Небо медленно затягивается лиловыми пушистыми облаками, хотя песок под их ногами ещё помнит и хранит в себе дневной жар, согревая ступни Игоря. Он оборачивается, понимая, что пляжа позади уже не видно, и впереди у них десять минут извилистой дорожки вдоль густых шелестящих сосен.        — Серый, давай на руки, — Игорь останавливается, чувствуя себя благороднее, чем когда-либо в жизни, не хватает только коня и лат, — Вижу, что тебе тяжело идти самому.        — Ну… Только скажи, если устанешь.       Серый удивительно спокойно соглашается, хотя Игорь ждал, что он немного поломается для приличия, как делал тот же Димка, резво взбираясь Игорю на руки и тут же ойкнув. На нём была мокрая футболка и шорты. Игорь отмахивается, мол, неважно. Обидно за промокшие сигареты, но чувствовать Серёжу так близко… Как-то важнее возможности покурить лишний раз. По пути Серёжа начинает неловко перекладывать свободную от кроссовок руку, не зная, взяться за Игоря или не стоит. В итоге парень аккуратно обвивает его шею правой рукой. Игорь самодовольно улыбается, сам этого не осознавая. Серый как стеснительная невеста, ей-богу. Но это Игорю нравится. Есть что-то в этой очаровательной скромности и чуть потупленном взгляде.       В пустующем лагере ребята встречают только Алтана с кипой документов в руках.        — Алтан! — окликает его Серёжа, совсем не обращая внимания на то, что Игорь его до сих пор держит, прижимая к себе, — Позови Олега в нашу комнату? — Алтан вздёргивает брови скорее недовольно. Вид их парочки его никак не смущает.        — Если встречу, — как всегда, будто огрызнувшись, отвечает Алтан, не переставая на ходу пролистывать папку бесконечных отчётов.       Игорь хмыкает, провожая его взглядом, и вдруг понимает, что не знает, где комната Разумовского. Но парень, словно угадав его мысли — указывает на блок, стоящий прямо напротив того, в котором жил сам Гром. Тут же парень требовательно тянет свои босые ноги к земле, собираясь встать на ещё не остывший асфальт.        — Ты же босой. Я донесу.        — Но ты тоже.        — Да меня не жалко.       Ему не хочется отпускать его от себя. Хочется чувствовать хрупкого Серёжу в своих руках, хочется сидеть рядом с ним, заглядывая в до невозможности красивые синие глаза, касаться его кожи с россыпью веснушек. Мыслей насчёт Серёжи у Игоря и вправду много, и далеко не все пристойного содержания.        — Я посижу с тобой? — осторожно уточняет Игорь, заглядывая в комнату, которую Серый делит с Алтаном, и поражаясь тому, насколько она выглядит обжитой и даже… Уютной, — Ты не против? — Игорь не перестаёт разглядывать стены с наклеенными календарями, списками, расписаниями, в которых что-то отмечено яркими маркерами. Ни в какое сравнение не идёт с их с Валиком комнатой.        — Нет, конечно, оставайся.        — Зря ты это. Алтан нас порвёт за постель.       Серёжа машет на это рукой, удобнее усаживаясь на идеально заправленный нижний ярус и приглашающе хлопая рукой рядом с собой. За окном слышится пение птиц, смешанное с щебетанием играющей на улице малышни. Игорь заводит разговор о полной ерунде, но именно такие, бессодержательные разговоры и дают узнать друг о друге самое важное.        — Серёж… Спишь? — Игорь вдруг очнулся, будто после обморока. До него быстро доходит, что дремали они довольно долго, уперевшись друг в друга плечами, пропустили ужин, и сейчас Лера наверняка материт его последними словами.        — Серый! — Игорь яростно вскидывает голову, заметив в дверном проёме Волкова, — Спит? — он кивает на сопящего на плече у Грома парня.        — Удивительно, но да, ты его не разбудил, — с недовольством выдаёт Гром, почти демонстративно низко склонившись к Разумовскому, чтобы убедиться.       Так и хочется всем вокруг показать, что это — его. Без номера Разумовского Гром не планировал уезжать уж точно. Парню безумно хочется присвоить его себе и не делиться им ни с парнями, ни с девушками. Даже с сильными и кареглазыми красавицами.        — Тебе рассказали? — Игорь почти показушно нежно убирает с лица Серёжи мягкие пряди рыжих волос, тут же бросая резкий взгляд на Волкова, всё ещё мнущегося в дверях.        — Да, — он сжимает пальцы на перекрытиях, понурив голову, треплет свои чёрные вихры, отчего становится окончательно взлохмаченным, — Спасибо, что вытащил его… Не знаю, это… Спасибо, правда, — Игорь охотно принимает извинения. Тем более, что действительно есть за что.        — Будто я могу по-другому, — хмыкает Игорь, поднимаясь с кровати и придержав голову Разумовского, укладывает её на постель, боясь потревожить. Парень начинает возиться во сне. Волков и Гром быстро выходят.       Гром чувствует ломящую кости и мышцы усталость напополам с небывалым превосходством. Он вдруг понимает, что его в разговорах сейчас выставляют настоящим героем. Таким он и желает оставаться в глазах Серёжи.        — Серый для меня очень важен. Он мне как брат, — вдруг зачем-то делится Олег совершенно очевидным фактом. Игоря это никак не удивляет — выросли вместе, конечно за родню друг друга принимают.        — Предупреждаешь, чтобы я твоего братца не обижал?        — Если обидишь — ноги вырву, — почти пугающе серьёзно заявляет Волков, уходя, и его шаги гулко отдаются эхом по коридору, перебивая даже крики детей с улицы.