There is no way to win

Инкогнито в красной маске продолжает зачистку Нью-Йорка! Полиция не выполняет свою работу! Страницы комиксов стали воплощаться в реальность! С каждым днём в интернете появляется всё больше видео о народном мстителе. Кто скрывается за маской? Организация города предполагает вторжение Русских агентов. Неужели полиция начнёт охоту на человека в красном костюме? Человек-паук - сторонник правопорядка или дебошир? Последние несколько дней весь город говорил об одних и тех же вещах. Мир всё также сходил с ума: дети в Африке голодали, русские боролись с радужным природным явлением, демократия, свобода слова, теория о ложном полёте на Луну, споры о вкусовщине, экономические кризисы... Мир всегда сходил с ума и делал это совершенно по разным причинам. Иногда, это даже казалось привычным. Но что не было привычным ни для кого - это разгуливающий по центру Нью-Йорка человек в красном трико. Интернет заполнялся сомнительными заголовками. На главных страницах газет появлялись фотографии человека в красно-синем костюме, а выпуски, в которых упоминался некий "Человек-паук", покупали и читали в огромных количествах. Повсюду появлялись слухи о личности народного мстителя, который бегал по городу и ловил различных воришек. Школьники с математическим профилем создавали теории. Физики выпускали статьи о неизвестном изобретении, с помощью которого человек в трико передвигался по городу, как самый настоящий паук. Поклонники комиксов пускали слюни на смазанные снимки, сделанные случайными прохожими. Местная полиция превращалась в хаос, злясь на всевозможные обвинения в сторону настоящих стражей порядка. Нью-Йорк медленно, но верно сходил с ума. Сказать честно, Сириуса беспокоили многие вещи происходящие вокруг. И он вовсе не планировал чтобы человек, возомнивший себя героем, входил в этот тревожный список. По крайней мере сначала Блэку действительно было всё равно... Его даже забавляло всё это. Потому что это было глупо. Человек, скрывающийся за маской, был глупым. Самым настоящим идиотом. Сириус никогда ничего не смыслил в комиксах. Он не был ценителем подобного вида литературы. Он понимал цели, которые преследовали различных супергероев, и иногда даже мог представить, что, возможно, в какой-то другой жизни, он сам мог бы отстаивать свои принципы в каком-нибудь латексном костюме. Всех супергероев объединял как минимум факт того, что все они были очень травмированы. У кого-то из них умирал родитель. Кто-то терял брата. Кто-то пытался защитить свою любовь... Все их истории были построены на клишированных травмах, которые становились причинами их супер геройств. Чаще всего, они просто хотели отомстить за свои личные обиды, становясь при этом объектом обожания общественности. Сириус думал, что вся эта жажда дать кому-то то, что отобрали у тебя - это ещё один вид болезненного скрытого селфхарма. Это наверняка приносило боль, но хорошо оправдывалось благим делом. Сириус считал глупым вовсе не факт завуалированного самоповреждения, а идеальную обложку, в которой всё это преподносилось. Супергероев ценили и уважали. Детям рассказывали про них истории, делали карнавальные костюмы.. Иногда их ставили в пример даже чаще, чем врачей и военных. У Сириуса ещё с детства было высоко развито чувство справедливости. Он был принципиален и был готов отстаивать своё мнение. Исходя из всего этого, Сириус решил для себя, что супергерои, про которых писали в комиксах, были полными идиотами. Ведь если снять красивую обложку, если копнуть чуть глубже - можно с лёгкостью разглядеть бомбу замедленного действия. Это как суицид. Только медленный и полезный для общества. Это как глупая жертва. Только потеря самого себя во благо. Это как одна большая глупость. Сириус думал так, наверное, с того самого момента, как начал получать наказание за глупые доводы, которые оказались неприсущие людям с его фамилией. Люди вокруг, в большинстве случаев, думали иначе. Они все, как один, ценили выдумки про всяких спасателей. Вот только раньше он никогда не слышал о настоящих супергероях - о тех, которые действительно бегали по улицам, а не по страницам комиксов. Он слышал и видел другое. Знал о существовании врачей, которые спасали жизни в больницах. Точно также, как знал и о тех, кто воровал лекарства, предназначенные для лечения. Знал о военных, которые защищали свои страны от войн. Знал и о том, что они убивали мирных людей. Иногда даже специально. Знал о полицейских, которые защищали жизни и права граждан. Знал и то, что некоторые из них намеренно злоупотребляли властью. Супергерои, которые действительно изо дня в день боролись за веру, правду и жизнь, чаще всего были неидеальны. Но в них верить было проще - они были настоящими. А вот вера в цветастые костюмы и супер-способности была похожа на веру в Иисуса. И то, и другое, были слишком субъективны. А потом по Нью-Йорку стал бегать этот чёртов человек в цветастом костюме. В доме Поттеров тоже было не спокойно. Флимонт, вместе с остальными жителями города, сходил с ума. Как и большинство работников полиции, Мистер Поттер считал недавно появившегося супергероя проблемой. Как он сказал, человек в красной пижаме, скорее всего, был глупым школьником, который лез явно не в своё дело. Флимонт всё чаще рассказывал о том, как преступников находили обмотанных во что-то похожее на паутину. Рассказывал о том, как организовал отлов человека в маске и искренне злился обесцениванию своей профессии. Злость была вовсе не свойственна Флимонту. Он, несмотря на свой рост и крупную комплекцию, всегда был очень мягок и добр. Исключения были лишь в участке и на миссиях, ведь работая с убийцами и ворами, доброта и мягкость были лишними. После появления супергероя, Флимонт злился даже после работы, и Сириус, как никто другой, понимал откуда взялось это несвойственное чувство - от ощущения бесполезности и обесценивания. От разочарования в глазах людей, ради которых Поттер сражался каждый день. Джеймс, в отличие от своего отца, сходил с ума совершенно по другому. Хоть и причина была той же - чёртов Человек-паук. Джеймс постепенно становился глупым фанатиком. Он скупал все газеты, просматривал все видео и фото найденные в интернете, читал все статьи, а когда в магазинах стали появляться игрушки и прочий хлам с изображением человека паука, Джеймс покупал всё. Сириус думал, что если Человек-паук нуждался в ходячей рекламе, то Джеймс бы обязательно прошёл кастинг. Джеймс говорил о человеке в красном костюме всегда за исключением тех моментов, когда в комнате с ним находился Флимонт, или когда он был занят разговорами о Эванс. Исходя из размышлений своего лучшего друга, Сириусу на какой-то короткий момент даже показалось, что он относился к чёртовому человеку пауку лучше, чем ко всем остальным нарисованным супергероям. Но, так как Сириус априори не мог сменить своё мнение так быстро, он очень хотел думать, что только на короткий момент. Только показалось. Ещё одна вещь, которая тревожила Сириуса чаще, чем было нужно, была вовсе не связана с человеком пауком - его тревожил Римус Люпин. И между этими двумя были даже сходства - Сириус знал о них совсем немного. И между этими двумя было, как минимум, одно огромное различие - Сириус очень хотел узнать о Люпине больше, а вот если бы он перестал слышать о Человеке-пауке, он наверняка был бы очень рад. Но вселенная видимо играла с Блэком по совершенно другим правилам, потому что Человек-паук был сенсацией. А Римус Люпин нет. Сириус ещё с детства не умел довольствоваться малым. Ему всегда нужно было больше. По такому принципу Блэк посещал новую школу - ему нужно было больше. Наверное, именно поэтому, к концу первых двух недель, каждый ученик хоть что-то слышал о Сириусе Блэке. Он познакомился почти со всеми учениками старшей школы, за исключением, конечно же, команды змей, успел собрать себе бесполезную команду фанаток и начал посещать тренировки вместе с Джеймсом. Но, очевидно, что шушуканье старшеклассниц и косые взгляды учителей не были первоначальной целью. Целью был Римус Люпин, как минимум потому, что, в отличие от большинства, добиться его внимания было сложнее. Вот только Сириус вырос в семье, в которой получение внимания можно было сравнить с игрой на выживание. Так что, он, как никто другой, знал, что даже негативное внимание - это вполне себе неплохая реакция. Лучше безразличия. Поэтому сегодня, точно также, как и все последние несколько дней, Сириус зашёл в кабинет физики, направляясь к свободной парте. Люпин уже сидел на привычном месте, а когда заметил Блэка, отвёл взгляд. А через несколько секунд вновь повернул голову. Моргнул несколько раз. И Сириус точно знал что произойдёт дальше. Через три, две, одну... — Привет, — прочистив горло, сказал Люпин, — Ты, эм... готов к уроку? — Как и всегда! Сириус подошёл к столу и начал небрежно вытаскивать из рюкзака тетради. Римус всё ещё смотрел на него, но ничего не говорил. Вообще ничего. И так было всегда. Их всегда настигало это неловкое молчание, которое никто из них не пытался оборвать. — Сириус, — вдруг сказал Люпин, переминая в руках обёртку от шоколадного батончика, — Ты знал, что шоколад очень... вреден для зубов? Сириус остановился и с удивлением уставился на собеседника, в руках у которого была чёртова упаковка от шоколадного батончика. А Римус продолжал смотреть в ответ и явно ждал ответа на свой странный вопрос так, будто он был стоматологом, а Блэк только что пришёл на приём с шоколадом во рту. — Да... — А ты знал... что от шоколада у тебя будет кариес? — с таким же серьёзным выражением спросил Люпин, а Сириус даже не знал какую эмоцию показать. Ему от таких странных вопросов, конечно же, хотелось смеяться. Но, находясь под пристальным и даже давящим взглядом малознакомого человека, было как-то неуютно. О, Сириус точно ничего не знал о Римусе Люпине. Может, он и вправду был стоматологом? — Конечно я знал об этом. Он ответил так спокойно, будто они не говорили о вреде шоколада в кабинете физики. Будто они обсуждали какие-то совершенно стандартные вещи. — О... Хорошо, — Люпин ненадолго замолчал, и Сириус даже подумал, что их сегодняшний диалог вновь закончился. Но Римус продолжил говорить, — Я, кстати, очень люблю шоколад. Что ж. Это было явно не то продолжение высказывания, которое ожидал услышать Блэк. Это было странно, смешно и неловко одновременно. Наверное, поэтому Сириус громко рассмеялся, А Римус вздохнул и вернулся к своим записям, которые делал даже во время перерывов. Иногда, когда Сириусу было совсем-совсем скучно, он задумывался о том, что Люпин вечно чертит в своих тетрадях. Иногда, он даже пытался вытянуть шею и разглядеть исписанные страницы. Но у него никогда не получалось... Звонок прозвенел, и вскоре к записям вернулись все остальные ученики. Макгонагалл говорила что-то о механике, но Сириусу было совсем неинтересно - он вообще не понимал для чего посещает уроки, содержание которых давно узнал на стажировке у Аластора. Поэтому он пытался занять себя всеми возможными способами, которых было не так уж и много. Сначала он долго смотрел в окно, надеясь на то, что какая-нибудь глупая птица врежется в него и создаст хоть какой-то повод для веселья. Пытался просверлить взглядом дыру в стене. Писал всякие каракули в тетради и даже нарисовал на отдельном листке до жути уродливый портрет Минервы - с тонкими губами и огромными кошачьими ушами. Сириус очень скучал по Джеймсу. Сейчас он был ему нужен как никогда, ведь смеяться над карикатурой учительницы в одиночестве не было сравнимо с шалостями, которые они могли бы вытворять вместе. Но Джеймс Поттер был полным кретином, в расписание которого практически никогда не появлялась физика, поэтому Сириус скучал, дожидаясь перерыва между занятиями. В кабинете физики было тихо. В основном на дополнительные занятия к Минерве Макгонагалл ходили самые клишированные заучки или те, кто не успел заполнить клетки в своём расписании другими направлениями. И ни с кем из них Сириус не хотел устраивать балаган или даже перешёптываться, чтобы сбить сонливую скуку. Ни с кем из них, кроме Римуса Люпина, который до начала урока рассказывал ему про вред шоколада. Но, исходя из наблюдений Сириуса, Римус вообще не был похож на того человека, который веселится на уроках. Он был похож на того, кто записывает всё подряд, и внимательно слушает учителя. Римус Люпин вообще был очень странным типом из учеников старшей школы. Римус Люпин всегда слушал учителей. Но Блэк слышал о том, что он совсем недавно получил несколько ударов по лицу от игрока змей. Римус Люпин всегда что-то записывал и делал это с очень умным видом. Но Блэк слышал о том, что совсем недавно он сломал шлем того игрока змей, поставив задиру на место. Исходя из достаточно интересных слухов и наблюдений, Сириус мог бы сравнить Римуса Люпина с океаном. Кажется, что об одном, что о другом, было известно слишком мало. Рисковать и тянуться через весь проход, чтобы попытаться пообщаться с Люпином, Сириусу вовсе не хотелось - это, как минимум, было неудобно. Поэтому Блэк вырвал лист, на котором нарисовал уродливый портрет Макгонагалл, и начал писать первое, что пришло ему в голову. Какой твой любимый шоколад? Конечно, Сириус написал о шоколаде. Потому что Римус, по совершенно непонятным причинам, пытался говорить с ним о шоколаде. А потом ещё и упомянул о том, что любит его... Это было странно. Римус Люпин иногда вёл себя чертовски странно. Сириус, наверное, просто хотел вписаться в эту его странность. Или хотел избавиться от скуки. Или действительно интересовался... Поэтому он небрежно скомкал бумажку и кинул её через проход между рядами парт. Когда комок клетчатой бумаги оказался прямо у цели, на чужой парте поверх тетради, Люпин нахмурился и покрутил головой, стараясь понять, кто подкинул ему этот мусор. Останавливая взгляд на Сириусе, парень вопросительно выгнул бровь, ожидая ответа. Но Макгонагалл всё ещё вела урок. А в классе всё ещё было слишком тихо. Поэтому Сириус просто улыбнулся, кивая головой в сторону бумажки. Римус вздохнул, но всё-таки развернул комок. Сначала он очень долго смотрел на помятую бумажку и ничего с ней не делал. Сириус даже удивился подобной реакции, ведь, помимо карикатуры учительницы, ничего необычного в записке не было. Только вопрос о шоколаде. Потом Римус взял ручку и начал писать. Потом ещё, как показалось Сириусу, слишком долго выводил и подчёркивал что-то перед тем, как наконец-таки смять и кинуть бумажку обратно. Обычный. Шоколадный. Слова были написаны так, будто Римус пытался выводить каждую букву как дошкольник, но... У него не получалось. Кривоватые буквы с мягкими углами, на контрасте с первой надписью, написанной идеальным острым подчерком, действительно походили на прописи маленького ребёнка. Сириус нахмурился. Как Люпин мог писать так долго два слова, которые даже не давали нормальный ответ на начальный вопрос? Он не понимал, поэтому перевернул лист на другую сторону, чтобы проверить всю бумагу на наличие новых посланий. На обратной стороне, там где был портрет Минервы Макгонагалл, Люпин дорисовал смешного маленького человечка в футболке с числом Пи и лохматыми, закрашенными чёрной ручкой, волосами. Сириус тихо усмехнулся, потому что перед ним на листке был не просто смешной нарисованный человечек. Это был его портрет, который, скорее всего, должен был выглядеть также уродливо, как портрет учительницы. Но, вместо этого, нарисованный миниатюрный Сириус Блэк казался вполне милым. Сириус воспринял этот рисунок как что-то вроде эстафеты. Поэтому, перед тем, как передать Люпину бумажку, нарисовал его маленькую и смешную версию. Теперь с одной стороны листка был нарисован ещё и длинноногий мальчик, с целым взрывом из волос на голове и огромной плиткой шоколада в руках. А с другой стороны Сириус написал новое бумажное сообщение. Вообще-то весь шоколад шоколадный. Какой шоколадный шоколад любишь ты? Он вновь перекинул скомканную бумажку, которая на этот раз вернулась к нему гораздо быстрее. Я люблю ВЕСЬ шоколадный шоколад. Вообще. Любой. Kit-kat самый вкусный... Во рту тает... Сириус быстро написал ответ. А ты знал, что от шоколада у тебя будет кариес? Люпин, прочитав сообщение, тихо засмеялся и начал писать ответ. Но звонок на перемену прозвенел раньше. Бумажка не успела вернуться к Блэку, и от чего-то весь оставшийся день ему было интересно, что хотел написать Римус. Вот только, как и любой другой момент веселья или счастья, эта бумажная переписка закончилась. Сириус подумал, что, наверное, их лимит разговоров на этот день и так был превышен. Но Джеймс всегда учил его искать во всём позитив, поэтому Блэк просто пришёл к выводу, что даже что-то было лучше чем ничего. Под их чем-то он решил воспринимать именно этот странный разговор о шоколаде и о том, что он вреден для зубов. Римус люпин был странным. Сириус Блэк тоже был странным. Поэтому странные разговоры были уместны. *** На следующий день Сириус опять сидел на уроке и скучал. Гораций Слизнорт, преподаватель химии, был ещё хуже Минервы Макгонагалл... Он говорил в разы медленнее и объяснял темы так, будто перед ним сидели не ученики старшей школы, а пустоголовые голуби. В начале урока Сириус даже пытался что-то записывать, но его попытки усидеться на месте закончились явным провалом сразу после того, как он заметил в кабинете Люпина, и вырвал ещё один лист из тетради. Хочешь анекдот? Дожидаясь ответа, Сириус заранее знал, что увидит на бумажке кривоватые буквы. Его это даже немного забавляло, но вовсе не удивляло. Наверное, он перестал удивляться качеству чужих подчерков сразу после знакомства с Джеймсом. Для восьмилетнего Блэка действительно было огромным открытием то, что не все родители заставляли своих детей переписывать огромные текста идеальными буквами со всякими завитушками и ровными линиями. Почти сразу после этого открытия, Сириус решил для самого себя, что неидеальные буквы в письме выглядят даже лучше. Они казались живыми и иногда своим внешним видом могли описать человека, который держал в руках ручку для их написания. Вот только у него самого так и не вышло избавиться от этой привычки писать мёртвыми, будто украденными из каких-то старых письменных документов, буквами. Наверное, это тоже могло как-то описать его, но он никогда раньше об этом не задумывался. А теперь задумался. Но не о себе. Ему вдруг захотелось понять то, как подчерк может описать своего писателя. Ему вдруг стало интересно, как подчерк Римуса может его описать. Наверное, он задумался бы об этом получше, если бы Люпин не кинул скомканную бумажку прямо ему в лицо. Нет. Долго всматриваясь в буквы, Сириус так и не смог понять, как они могут описывать Римуса как личность. Но такой ответ вполне мог описывать Римуса как личность. Вот только для Блэка лишняя доля сарказма, резкости и серьёзности в Римусе Люпине, не была огромным открытием. Это он понял ещё в тот день, когда искал парня по школе. Старые химики никогда не умирают, они просто перестают реагировать. В тот день бумажка не вернулась к Сириусу, а Люпин вообще никак не отреагировал на анекдот, который, по мнению Сириуса, был очень даже актуален во время урока химии со старым химиком, явно переставшим реагировать. *** На следующий день Сириус скучал чуть меньше, потому что Джеймс был на уроке математики. Но чёртова Лили Эванс в сотый раз отказала Поттеру и сказала, что не собирается становиться его валентинкой. Сириус пытался исправить настроение своего лучшего друга всеми возможными способами. И даже предложил себя на должность его валентинки, но это не помогло, и большую часть занятия Джеймс его игнорировал. Поэтому Сириус опять вырвал лист из своей тетради. Нахуй математику! Римус практически моментально вернул помятую бумажку. Кривые буквы и вправду казались живыми. ...Почему?... Сириус не знал как ответить на этот вопрос. Сам по себе предмет был ему совершенно безразличен, он не вызывал никаких эмоций точно также, как и преподаватель, который его вёл. Просто Джеймс его игнорировал и это заметно портило настроение. Но идея переложить всю вину на математику Блэку нравилась больше. Просто. Просто нахуй математику! Римус улыбнулся, но вскоре вернул своё внимание к уроку. Это был третий раз, когда помятая бумажка не вернулась в руки отправителя. *** Со временем скомканные бумажки летали по кабинетам всё чаще и быстрее. Сириус продолжал вырывать из тетради листы, а Римус стал отвечать с заметным энтузиазмом. Они переписывались о всякой ерунде, неловко обсуждая учителей, одноклассников, шутки, шоколад и Оскорп. Ничего слишком серьёзного или значимого - просто ерунда. Сириус не очень хотел зазнаваться, но он очень хотел считать эту фишку с помятыми бумажками секретом. Что-то очень душевное и сокровенное оставалось на этих листках бумаги. Хотя на них были написаны лишь глупые шутки и странные вопросы. В тот день Сириус даже не успел вырвать из тетради лист. На его парту приземлился комок бумаги, а Римус прятал улыбку, делая очень сосредоточенный и очень ложный умный вид на уроке. Сегодня ты выглядишь очень... мило. Просто решил сообщить тебе об этом. Прочитав послание, Блэк нахмурился и опустил взгляд, рассматривая свой образ, который практически ничем не отличался от вчерашнего и позавчерашнего. Сириус, конечно же, знал, что выглядит хорошо. Но он не заморачивался над своим внешним видом ради школы, поэтому одевался просто и удобно. Во время прогулок и всяких встреч Блэку часто делали комплименты. Его называли красивым, сексуальным, горячим и привлекательным. Но милым его называли редко. Наверное, так его называла только Эффи, и то задолго до его переезда. Что? Получив бумажку, Римус, точно также, как и во время их первой переписки, долго смотрел на лист. Потом начал писать. Скомкал бумагу и кинул комок через ряд между партами. Когда Сириус смотрел на Люпина, его щёки казались слишком красными. Ты выглядишь мило. Похож на щенка. Окей. Сириуса часто сравнивали с собакой: когда он требовал слишком много внимания, когда просыпался с растрёпанными волосами или когда вёл себя слишком активно. Но это никогда не было комплиментом. Люди, называющие Блэка собакой, имели в виду шутку или, может быть, даже оскорбление. А Римус Люпин назвал его щенком. Милым щенком... Я одет точно также, как и всегда. Римус от чего-то краснел сильнее. ...Да... А Сириус всё выше и выше поднимал свои брови. Хочешь сказать, что я всегда выгляжу как щенок? В моменте Блэку даже показалось, что лицо Люпина может взорваться - до такой степени его кожа покраснела. А в следующий момент ему показалось, что бумажка вновь не вернётся и он никогда не узнает ответа. Но она вернулась. ...Да... *** В конце недели на лице Римуса появилось странное обилие синяков и ссадин. Люпин ходил в капюшоне и практически не поднимал голову, но это не помешало Сириусу заметить бордовые пятна. Блэк не знал, что произошло. Он не слышал никаких слухов и не видел никаких драк, в которых мог участвовать Римус Люпин. Но Римус выглядел не очень хорошо. И он вновь вёл себя, как кусок дерьма. Он хлопал дверцами, сидел отдельно от Эванс, бубнил себе что-то под нос и был явно не в настроении. Сириус точно не знал, что произошло, но он точно хотел помочь. Ведь именно так должны поступать друзья, верно? Честно говоря, за последнее время мозг Сириуса несколько раз сломался. Все эти бумажки, переглядки и странные диалоги... Кажется, всё это было очень похоже на дружбу. А Сириус всегда хотел помогать своим друзьям. Поэтому во время перемены он ускорял шаг, пытаясь догнать своего... Друга? Одноклассника? Знакомого? На сегодняшний день их совместные занятия закончились, и возможность перекидываться бумажками исчезла. Но Сириус, хоть и считал это хорошей идеей, чертовски устал пользоваться письмом для того, чтобы поговорить. Ему нужны были слова, сказанные вслух. Ему нужно было хорошее звучание. Выравниваясь с Римусом, который почему-то двигался по коридору гораздо быстрее и агрессивнее, Сириус глупо похлопал его по плечу. — Привет, — сказал он, наблюдая за тем, как Люпин снял проводные наушники и повернул голову. Так разглядеть непонятно откуда взявшиеся увечья было проще. Слегка воспалённые царапины тянулись вниз через переносицу, а глаз припух. Под ним точно был синяк, и теперь Сириус в этом убедился, — Куда идёшь? — А... По понедельникам у меня седьмой урок у Макгонагалл. — Сегодня пятница, — разводя руки в стороны, заявил Сириус. — Пятница?! Сириус, конечно же, не собирался отвечать. — Что у тебя с глазом? О, Римус Люпин точно был странным, или с ним происходило что-то очень странное, потому что вместо ответа, он глупо спросил: — А что у меня с глазом? — У тебя под глазом синяк, — нахмурившись, объяснил Блэк. — А... Да, да... Я даже не знаю. Наверное, прыщ. Сириус округлил глаза и остановился. Когда Люпин сделал то же самое, Блэк вытянул шею и попытался разглядеть лицо одноклассника. Но Римус глупо отворачивался, краснея. — Ничего себе, — с нотками сарказма, сказал Сириус, потому что, конечно же, на лице Люпина не было никакого прыща. Это был синяк, — А к врачу ты ходил? Римус быстро закивал головой. — Ладно. Хорошо. Слушай, я тут... Провожу кое-какой опрос, и мне очень нужно узнать твой ответ. Вот. Люпин даже не успел ничего сказать, потому что Блэк протянул ему лист с клетчатой бумагой, заранее вырванный из тетради. Ты любишь сибас? Это такая рыба. Варианты ответа: □ Да □ Нет □ Может быть Читая от руки написанный блиц, Римус сначала нахмурился. А потом заулыбался и быстро взял из рук Сириуса ручку. Он зачеркнул все три варианта. Блэк усмехнулся и протянул ему второй точно такой же клетчатый лист. Придёшь к нам на ужин? Варианты ответа: □ Да □ Конечно Римус взял ручку, нарисовал около вариантов ответа ещё один кривоватый квадратик и подписал его как: □ Может быть Только потом он зачеркнул третий квадратик и улыбнулся. — Если хочешь, приходи часов в восемь вечера. Мама Джеймса готовит сибас, — сказал Сириус, всматриваясь в ранее нахмуренные глаза и поджатые губы. От чего-то теперь Римус выглядел мягким и спокойным. Вопреки здравому смыслу, Блэку хотелось бы верить в то, что его глупые записки помогают Люпину, — Тебе очень нравится забирать мои листки, поэтому... Адрес написан там. Снизу. Римус стоял молча и улыбался. Наверное, он ждал чего-то ещё. Наверное, он не знал, что сказать. Наверное, это опять было чем-то странным. Наверное, им это подходило. — Ладно, спасибо. Да-а-а... И квартира двадцать - шестнадцать. Почему-то, я забыл это написать, — неловко попытался объяснить Сириус, начиная медленно отходить назад. Находиться под пристальным взглядом Римуса Люпина было тяжело. И Блэк моментально захотел убежать от этих глаз. Ему срочно нужно было спрятаться от неловкости. — Квартира двадцать - шестнадцать! — повторил он, быстро разворачиваясь на пятках. Всё, что в итоге сказал Люпин, это приглушённое: — Я запомню. В конце недели ещё два листка бумаги не вернулись к Сириусу в руки. Но на этот раз это было запланировано.