Мальчик из Питера

Возможно, не такой жизни Александр и Ольга хотели своему сыну. В их представлениях, вернее будет сказать, что в представлениях Александра, у Ильи была престижная работа после учебы в университете, жена и как минимум один ребенок. Но в юношестве всё приобрело совершенно другой исход: развод, Илья остался с Ольгой, а Иван остался с отцом. Братская дружба утекает сквозь пальцы, становится холодной и недостижимой. Может, дело было во влиянии отца, черт его знает. Сейчас это уже было не столь важно, если быть честным. Любые связи с отцом Илья порвал тоже. Никакого желания общаться не было, особенно после того, как разговор о будущем приобретал скандал даже в разводе. Илья не хотел престижную работу, жену и детей. Илья хотел продолжать заниматься волейболом, Илья хотел стать тренером или поступить куда-нибудь на программиста. О свадьбе и детях речи и не шло, особенно после игры "Санкт-Петербург x Сочи". Юра Исаковский ему сразу в душу запал. Этот холодный взгляд голубых глаз, проступающая усталость и отточенные движения засели глубоко и надолго. Так, что еще неделю без остановки он об этом говорил, пока Костя вместе со Славой не кинули ссылку на страницу в социальной сети. "Действуй", - но как? Нужно же с чего-то начать. "Эй, я думаю о тебе уже неделю, как дела?" или "Ты классно играешь". Впрочем, волноваться было не о чем. Диалог завязался сам собой. О погоде, учебе и волейболе. Так Илья узнал, что для Юры волейбол – способ отвлечься от прошлого, что он сейчас работает бариста в милой кофейне и планирует поступать в медицинский колледж. Что ему восемнадцать и что Питер не единственный город его проживания. Что Вадим, капитан их команды, помог Юре в сложный момент, но их более ничего не связывает. В свою очередь Илья рассказал всё. О маме и отце, старшем брате и разводе. О Роме и Косте, о команде и ужасной жажде победы. Он никогда и ни с кем не был так открыт, как сейчас с Юрой. Ему хотелось довериться, рассказать обо всём, лишь бы поддержать диалог, лишь бы увидеть ответное сообщение или просто реакцию… когда Тихонов стал зависим от чьих-то сообщений? Впервые. Всё бывает впервые и даже влюбленность. Мысли об этом пугали, казались такими неправильными поначалу… а сейчас все это вспоминается со смехом. Потому что когда-то Юра Исаковский пустил корни в холодном сердце Ильи Тихонова. Дарил улыбку и смех сквозь холодную клавиатуру, дарил внимание и заботу, смотрел с ним фильмы и сериалы, какие-то подкасты и просто слушал музыку – все это для одного только Ильи. А потом Илья признаётся ему, когда понимает, что молчать уже не может. Что молчание обходится ему слишком дорого, слишком больно. Слёзы обжигали бледные щеки, мысли были беспорядочны. Он боялся признаваться и даже не из-за того, что ему откажут, нет, а произнести это вслух было тяжело. Но это стало лучшим решением за всю его жизнь, потому что через неделю у Ильи были билеты в Санкт-Петербург и чемодан на перевес с рюкзаком. Ольга долго его обнимала в тот день, просила чаще звонить и обязательно передавать привет Юре. *** Сегодня был год, как Тихонов перебрался к Юре в город. Ровно год с момента, как они делят старую однушку с таким же старым ремонтом на троих, ведь с ними была ещё очаровательная кошка Дуся, которую Ольга уже заочно очень сильно любила. Может, это была не та жизнь, которую ему желал отец, но это была та жизнь, которую он выбрал. Которую он любит. Илья и рад здесь просыпаться по утрам, зарываться носом в волосы Юры и целовать его в нос. Обнимать поперек груди, закидывать ногу ночью, а просыпаться ещё и с Дусей под боком. Разделять с ним быт было так же приятно, чем-то за гранью его мечтаний. Привыкнуть к неожиданным объятиям со спины было непросто, но сейчас Илья не напрягается, он расплывается, особенно если это происходит во время готовки. Все некогда незначительные мелочи ощущаются куда приятнее. Сейчас так точно. Илья сидит на краю ванны, его белая рубашка запачкана алыми брызгами. Он вздыхает, плечи его напряжены, а взгляд сверлит плитку. Рядом с ним красным пятном маячит Юра. Рвёт вату, смачивает перекисью и крепко хватается за подбородок, вскидывая его и небрежно стирая кровь. Ему жаль. Илья уже с тысячу раз извинился, что испортил такой важный день, хотя Юра простил. Просто совестно было, но поступить иначе Тихонов не мог. Разве даст он в обиду Юру? Конечно, нет. Поэтому и защищал от крайне настойчивых и нетрезвых клиентов.  — Илья... — Исаковский хмурит брови, когда вату прикладывает к разбитой губе. В его голосе нет строгости и осуждения, там сквозит сожаление.  — Ну зачем, зачем ты это сделал? — Он прижимается губами ко лбу, прикрывает глаза. Конечно, знает, зачем, ему объяснили это уже с тысячу раз.  — Юр, ты же знаешь, я иначе не мог. Я никогда не дам тебя в обиду.  — Ты придурок. Подставляешься ради меня...  — Я люблю тебя, ты знаешь?  — Знаю. Тихонов дергает его за красную толстовку, вынуждая ещё немного согнуться, и сбрасывает ватку, целуя Юру уже в губы. Может, это и не совсем приятно, показывает и щиплет, зато с чувством чистой привязанности, глубокой любви и уверенности в том, что завтра для них обязательно наступит.