День Гая Фокса

Вытирая пол видавшей виды шваброй, Шерлок думал о том, что больше всех в семье он любил маму. И, возможно, кота по кличке Стрихнин. Когда Шерлоку было около пяти лет, мама пригласила домой своего французского знакомого, месье Жоли. Он был крупным мужчиной с очень сильными ногами. Как потом рассказывал Майкрофт, родители просто на стену лезли от активности Шерлока, который вечно бегал, прыгал, ломал или наоборот чинил что-то. Решением этой проблемы стал месье Жоли — и его программа тренировок по савату, французскому боксу и ножному бою. Мама предложила и Майкрофту присоединиться к занятиям, но тот отказался. Майкрофт любил пугать Шерлока своей догадкой о том, что месье Жоли убил человека. Но Майкрофт чем только его не пугал. Шерлок до сих пор не высовывал ногу из-под одеяла, потому что брат много лет назад сказал ему: «Никогда не высовывай ноги. Иначе келпи придут и заглотят твои ноги по самые яйца». Было неожиданно услышать такую брань от Майкрофта, который регулярно приносил домой награды за первое место в конкурсах по грамотности. Шерлок приносил домой двойки по грамматике и английскому языку, но Адель не ругала его. После приезда в Англию она росла в Бирмингеме и говорила как настоящий «брамми». Даже после свадьбы Адель Холмс не спешила исправлять свой выговор. Иногда Шерлок с мамой болтали по-своему, пока Майкрофт и папа сидели и расшифровывали их болтовню. Пембертон Холмс был лордом — а значит, и Майкрофт им будет, но Шерлока это не волновало. До тех пор, пока они с мамой могли сидеть в гостиной, гладить Стрихнина по шерстке и играть Моцарта в четыре руки, Шерлока ничего не волновало. Кроме одного… Бабушка — мать папы — как-то приехала на День подарков. Бабушка Холмс, Энэида, считалась очень властной женщиной, почти как сама Королева. По семейной легенде, она знала Мэри Фэрфакс Сомервилль и Аду Лавлейс и не сразу полюбила Адель — наверное, из-за ее происхождения. Но со временем углы сгладились. Когда Адель родила мальчика, Энэида заметно к ней потеплела. Потом Адель родила второго мальчика, оставив Энэиду в полном восторге. «Главное, — говорила она Адели, пока они пили чай, — это не рожать девочек». Со временем Шерлок понял, что имела в виду бабушка. У Энэиды Холмс были выдающиеся способности в астрономии и физике, но она не могла нигде их применить. Труды Энэиды публиковалось исключительно под мужским псевдонимом Шерринфорд Холмс. Этот Шерринфорд Холмс был известным ученым и даже входил в Королевское астрономическое общество. Но никто и никогда не видел Шерринфорда Холмса. Потому что им была бабуля Энэида. Так вот. Энэида приехала на День подарков — как всегда, высокая, статная, с нагруженным вещами экипажем. «Майкрофт, — сказала она, увидев Шерлока, который бесцельно болтался и бил палкой куст, стряхивая с него снег. — У меня есть кое-что для тебя». Шерлок всякий раз открывал рот, чтобы поправить бабушку, но в тот раз… Что-то его остановило. Наверное, интуиция. «Да, бабуль», — сказал он. Хотя он искренне не понимал, как можно было его — красавчика и дэнди — перепутать с толстяком Майки. «Тебе в этом году шестнадцать, — Энэида достала из глубин своих юбок какую-то коробочку. — Ты уже настоящий мужчина». Шерлок, конечно, в тогдашние девять лет не выглядел на шестнадцать. Но кто он такой, чтобы спорить с самим Шерринфордом Холмсом? Энэида открыла коробочку, и Шерлок сложил губы трубочкой. На красной подушечке красовалось кольцо в виде черепа. «Оно осталось от моего отца, — сказала Энэида. — И предназначалось сыну. Но у него родилась я. Малыш Пембертон отказался взять его, когда ему исполнилось шестнадцать, поэтому я передаю его тебе». Шерлок раздумывал. С одной стороны, это кольцо Майкрофта. А с другой, чем он был хуже? «Оно не окисляется, — вдруг сказала Энэида, и Шерлок навострил уши. — Не оставит на коже следов и не будет пахнуть, как другие украшения. Оно идеально. А еще с ним можно поговорить». Решено. Так у Шерлока появилось это загадочное кольцо, которое он поклялся надеть, когда ему исполнится шестнадцать. В тот же День подарков Шерлок заорал и столкнул Майкрофта со стула, когда он прочитал рождественское стихотворение лучше него, заслужив похвалу бабули Энэиды. Сейчас же Шерлок устало смотрел на свою руку, сжимавшую швабру, и думал: а что, если вместе с кольцом он заберет у Майкрофта и титул? Это звучало как план. Ему исполняется шестнадцать через каких-то полгода, даже меньше. Майкрофт любил загадочно говорить, что в их семье «расцветают поздно». И советовал Шерлоку не забрасывать занятия саватом до шестнадцати лет. К счастью для Майкрофта, Шерлок подружился с месье Жоли и даже позвал его с собой в Итон. Теперь месье Жоли приезжал три раза в неделю — в понедельник, вторник и четверг, чтобы потренироваться. Шерлок оглядел результат своей работы. Он всегда начинал мыть полы из центра комнаты, чтобы сэкономить время. Убедившись, что его работа была средней паршивости, он хмыкнул и пошел в другой кабинет. Он уже очень устал. С утра они с ребятами играли в регби. От беготни болели ноги, а от капы для зубов — челюсть. После игры Шерлок всегда сплевывал капы в траву и никогда их не возвращал — знал, что за них будет платить Майкрофт. По крайней мере, репутацией. Кабинет мистера Коттикута был, как обычно, обителью занудства. Шерлок с ухмылкой стер с доски мелкое, но заметное изображение двух женских грудей и направился в центр кабинета. Там, между партами, Шерлок наткнулся на лужу рвоты. Он уже замахнулся шваброй, как вдруг где-то в затылке у него зажужжало. Собираясь с мыслями, чтобы самому не блевануть, Шерлок все-таки вспомнил своего брата. Майкрофт говорил, что «зов» нельзя игнорировать. Это мозг пытается что-то сказать. Шерлок аккуратно присел на корточки рядом с лужей и пригляделся. Действительно, рвота была не совсем обычного цвета. То тут, то там виднелись вкрапления, которых в рвоте здорового человека обычно нет. У Шерлока застучало сердце, как если бы он вдруг услышал прекрасную игру на фортепиано. План сложился сам собой: нужно взять образец и отнести его в лабораторию. Но для этого ему нужно… Шерлок вздохнул и повесил голову. Соберись, тряпка! Ты мужчина и ученый! В конце концов, испачкаться в рвоте — не самая высокая цена служения Науке. Джордано Бруно вообще на костре сожгли. Преодолевая отвращение и не дыша, Шерлок обмакнул кончик своего белоснежного рукава в рвоту. Потом он быстро закатал рукав, стараясь сделать так, чтобы образец скрылся как можно дальше в ткани. Теперь пора было замыть улики. * Шерлок возвращал швабру в кладовую, когда услышал чьи-то шаги. Ему казалось, что во время уборки он был один, так что он с интересом вынырнул в коридор. Уильям Мориарти заглядывал в кабинет математики, как будто что-то или кого-то выискивая. Шерлок засвистел, заложив два пальца в рот, а потом крикнул: — Эй! У Уильяма странно дернулось плечо. Он повернулся к Шерлоку, и тот с обидой подумал, что Уильям выглядел расстроенным. — Что-то забыл? — спросил Шерлок, ногой запихивая ведро в кладовку. — Да, — подумав, сказал Уильям. — Забыл свою книгу здесь. Одолжил ее мистеру Коттикуту недавно. — Что за книга? — стараясь казаться как можно более равнодушным, спросил Шерлок. И зачем тебе мистер Коттикут, если у тебя другие учителя математики, — хотел добавить он. Но почему-то не стал. Уильям помялся. — Моя, — наконец ответил он. — Я ее написал. Шерлок все-таки не удержался и снова засвистел. …Пока Шерлок пытался закрыть кладовую, Уильям рассказал ему, что написал трактат по математике, и мистер Коттикут обещал издать его. — Он не уточнил, под чьим именем? — спросил Шерлок, подпинывая дверь кладовки. — Мне надоело, идем. Если завтра отсюда что-то вывалится, меня тут не было. Уильям странно помолчал. Шерлок понял, что он попал в точку. — Наверное, под своим, — сказал Уильям, пока они шли обратно в общежития. Он, как и сам Шерлок, выглядел усталым. Повязка уже исчезла, теперь под левым глазом виднелся только шрамик, слишком четкий и аккуратный для падения с пенни-фартинга. — Ну и уеба, — выругался Шерлок, заставив Уильяма как-то грустно усмехнуться. Все в этом ученике Итона было загадкой — от его необычных способностей до манеры вести себя с людьми. Шерлок не мог не чувствовать опасливого уважения, которое он редко испытывал даже к сверстникам, не то что к ребятам помладше. Уильям хотел было что-то сказать, но вместо этого начал принюхиваться. Черт, подумал Шерлок. Черт-черт-черт. От него, наверное, воняло рвотой. Шерлок сжал свой рукав. Уильям смотрел на него с интересом, как младенец на леденец. У Шерлока было два варианта. Иногда ложь — лучшее решение. Но иногда правда — лучше. — Я уверен, что в колледже отравитель, — выпалил Шерлок. — В кабинете мистера Коттикута я нашел рвоту странного цвета. Кого бы там ни вывернуло, он явно отравлен. Я вымазал рукав, чтобы изучить рвоту. Поэтому я воняю. Уильям замер. Повернулся на каблучках в сторону Шерлока. И вдруг, запрокинув голову, рассмеялся. Его смех пропутешествовал к готическому потолку, обогнул весь коридор и попал Шерлоку в сердце. — Ты удивительный человек, Шерлок Холмс, — сказал Уильям, указательными пальцами вытирая слезы. У Шерлока загорелись уши. — Да так, — промямлил он. — На самом деле, я каждый день таким занимаюсь. Я этих отравителей уже штук десять поймал. Уильям деловито покивал, как бы говоря «верю, верю». — И когда ты планируешь… провести анализ? — спросил он. Шерлок задумался. Завтра времени не будет — ему придется тащиться на репетицию, потому что прошлые три он пропустил, пока сидел в библиотеке и читал все, что мог найти о судебной медицине. А послезавтра — Родительский день. Значит, вариант всего один. — Сегодня, — сказал Шерлок. — Мы пойдем в лабораторию сегодня. И добавил, вздыхая: — Но если не хочешь проблем, я понимаю. Шерлок отважился посмотреть Уильяму в глаза — и увидел там, что Уильям хотел проблем, хотел приключений, хотел знаний и правды — почти так же сильно, как он сам. Шерлок читал об этом только в книгах и не верил, что такое возможно. Но его сердце и правда «пропустило удар». — Встретимся у лаборатории после отбоя, — сказал Уильям. Его голос, в тот момент полный мягкой силы и недетской уверенности, будет сниться Шерлоку по ночам еще долгие годы.