ИНДИГО

Энджел, снимая с себя всё нижнее бельишко, ретируется быстренько в душ. — Обожди! Ты сказал, что этот хер тебя накачал наркотой, а потом ебал три часа, как чёртову секс-куклу? — воскликнула шокировано Черри, голышом бегая по гримерке в поисках своих отполированных и новеньких стрипов. — Блядь, Черр, я не засекал! Я свалил оттуда — даже на время не взглянул! — повторяет Энджел, включая гудящий кран на полную мощность. — Мразь, — с омерзением выплёвывает подруга. — Вот поэтому, я терпеть не могу выезды! Каждый раз происходит какая-то несусветная чертовщина! Кого-то насилуют, кого-то убивают, кого-то наркотой пичкают! Народ спокойно трахаться не может! Даст опускается на колени, интенсивно намыливая голову шампунем и спустя минуту, отвечает: — А чего ты хотела, детка? Тут каждая вторая разнузданная тварина мечтает о жесточайшей экзекуции. Молодёжь — пиндитная до мозга костей. Им никогда не угодить: то ваниль с элементами порки подавай, то соси хуй, пока нахрен не отвалиться. Старперы — то снобы ёбаные, то шишки привилегированные, которые мечтают, чтобы их обоссала шлюха за пятьсот баксов, — резонирует Энджел. — Самое отвратительное, что большинство таких двинутых продвигают и превращают это в идеологизированный активизм! Черри облокачивается об дверной косяк, всё ещё полностью обнажённая, она смотрит в одну точку, размышляя над многозначительными словами паука. — И ведь ничего с этим не поделаешь, — расстроенная, она страдальчески вздыхает. — Я вот не вспомню, когда в последний раз целовался. По любви. Чтобы впиться, как ошалевший в губы любовника, и целовать, пока слёзы счастья из глаз не польются. Какая-то беспричинная, но в тоже время желанная простота, к которой, сука, тянет, как магнитом. Энджел встаёт под душ, смывает пену. — Да-а, все мы здесь — несчастные шлюхи — неисправимые мечтатели, которые продадут душу за привольную жизнь, — говорит печально Черри и слегка склоняет голову на бок. — К слову… Ты там как, заманил уже в койку-та того, ну, пернатого? Даст замирает, словно его застукали с поличным. — Мне кажется, что мыслями он трахнул меня раз десять, — простодушно смеётся он, и опустившись снова на коленки, приступает намыливать тело. — Знаешь что? Он видел, как меня трахнул клиент — прямо перед зданием клуба, — чуть ли не с гордостью выпаливает Даст. — Ни хрена себе, — оживилась подруга и тут же подлетела к паучку поближе, пристраиваясь у бортиков ванны. — А он чё? Ты стояк-та его видел? Энджел махнул на неё рукой. — Нет. Он просто… смотрел на меня, — пожал плечами. — И всё? — недоверчиво спросила Черри и подняла вопросительно бровь. — Просто на халяву посмотрел, как тебя шпилят? — Ага. Потом мы пересеклись с ним, когда меня стошнило… Черри округлила глаз и перебив, сладко протянула: — Романтично… Продолжай, ну! — Ну и… Всучил мне зажигалку зачем-то, а потом бросил, что это якобы «аванс». Я спросил его: «За что?», на что он мне ответил: «За всё хорошее». Странно, знаю. Подруга молча смотрела на него, недоумённо хлопая глазом, а затем её лицо, покрытое живым румянцем, озарилось похабной ухмылкой. — Что ты на меня так смотришь? — Поиграл уже с ней? — развратно спросила она и игриво зашевелила бровями. — Я… Чт.. — Энджел по началу не догнав подкола, нахмурился, а после резко залился краской, разъерепенился в миг. — Блядь! Черр, иди-ка ты на хуй! Он швыряет в неё полотенцем, когда та, с визгами выбегает из ванны.

***

Наконец наступила долгожданная пятница! Клуб настигла присущая и лихорадочная суета. Толкающиеся забулдыги, извращенцы, растоманы и чинодралы, которые уничтожали в клубе по несколько бутылок пива за ночь, горланили будь здоров, что оглохнуть можно было! Наличка сыпалась на пол щедро, будто пепел от толстых сигар. Энджел падает на потёртые коленки и выпятив зад, он неторопливо собирает мелочь, демонстрируя красочное шоу, от которого паучку кидали дополнительные купюры. — Покрути для меня ещё попкой, — умоляюще просит демон, почти поскуливая от острой, похотливой жажды. Он засовывает сотку в лифчик паучка и, довольный, устраивается поудобнее на диване. — Встань вплотную. Сюда. Да, вот так, крошка, — хрипло произносит он, своими грубыми ручищами сжимая тонюсенькую талию Даста, притягивая его так, чтобы тот прижался задницей к его грудине. — Послушная шлюшка, — добавляет он, пощипывая его жопку, от чего Энджел исторгает протяжный стон. Слегка прикусив губу, он плавно и размеренно вращает бедрами, совершая круговые движения, то приближаясь к демону, то отдаляясь от него. Руки Даста крепко упираются в лоснившуюся поверхность круглого стола, а попка дразняще приподнимается вверх, демонстрируя чёрные кружевные стринги. О, Энджел знает, что самое сладкое местечко, практически не прикрыто. Через тонкую ткань трусиков проглядывает симпатичное колечко мышц… Мужчина намерено зацепляет когтем край стрингов, оттягивает резинку и резко отпускает её, вызывая звук, похожий на звонкий хлопок. Паук делает вид, что вздрагивает, выпускает очередной похабный стон и слышит, как по-звериному рычит демон. Энджел не меняет положения, но поворачивает голову к неугомонному паразиту, чтобы увидеть, как тот уже впопыхах развязывает давящий шею галстук и облизывается, готовый вот-вот накинуться на паучка — зубами стянуть с Даста это ненужное барахло, чтобы разорвать в клочья и трахнуть прямо здесь! Публичный секс разрешался, но при условии, что клиент платит утроенную сумму сверх изначальной. Всё-таки шоу рассчитывалось не на одного участника, а на целую возбуждённую аудиторию, которая под воздействием алкогольных и наркотических средств готова бездумно занимать и погружаться в немыслимые долги, лишь бы насладиться самой вызывающей и пленительной шлюхой в Пентаграмме. Через двадцать минут беспорядочных ласк Даст вырывается из чудовищных лап демона, запрыгивает на барную стойку и хватает бутылку ликера, чтобы промочить пересохшее горло. Пропустив недовольства бармена, Энджел замечает знакомые крылья, сгорбившуюся спину и ту самую меланхолию, которая вечно читается на лице кота. Он чувствует, как внутри всё вздрогнуло и перевернулось… «Боже, будто ждал этого не неделю, — а целый год!..». Паук не то что идёт к нему быстрым шагом — он порхает со скоростью света, чтобы ничьи загребущие руки не утащили Даста на часок-другой. Он бесцеремонно усаживается напротив незнакомца, даже не спрашивая разрешения. Тот, в свою очередь, не прогоняет его, продолжая смотреть перед собой, потягивая свою крепкую выпивку и, видимо, размышляя о чём-то своём, житейском. Вот только… О чём именно? Интересно… — Приветик, — лукаво улыбается Энджел, сверкая белоснежными зубками, и тут же достаёт свой пресловутый портсигар. — Как делишки? — Могло быть и лучше, — лаконично отвечает незнакомец и поднимает свой туманный взгляд на паука, отпивая спиртягу. — Твои? — Могло быть и лучше, — вторит Даст и подмигивает ему. — Знаешь… По поводу твоего подарочка, — начал он, причмокивая накрашенными губами. — Я думаю, что аванс должен быть отработан, ты так не считаешь? — Не-а. Энджел достаёт зажигалку, подносит её к кончику сигареты и затягивается. — В таком случае, я не могу это принять, — и кладёт презент на стол, поближе к коту. — Что не так? — Ну, ты меня не трахаешь. Вот что не так. — Он делает повторный затяг и выдыхает густой дым через нос. — Давай я хотя бы отсосу тебе, м? — Я подарил тебе эту зажигалку не для того, чтобы ты отсасывал мой член — а просто потому что захотел. Без всяких причин. Не обязательно искать в этом какой-то скрытый смысл. Энджел сначала склонил голову вбок, сощурив глаза, пристально изучая лицо незнакомца. — Ты такой странный, — хихикает Даст. — Очень странный. Ладно, а если… Если я подарю тебе что-то из своего, ну, знаешь… Просто так. Что ты с ней сделаешь, выбросишь же, да? — Нет. — Нет? — Я же шлюха. Такая низость принимать какое-то подношение от потаскушки, тебе так не кажется? — Не кажется. Если человек сам по себе хороший — почему бы и да. — А я хороший? — Даст поднял бровь и не разрывая зрительного контакта с незнакомцем, затянулся сигаретой, медленно выпуская тонкую и сизую дымку. Место ответа кот отпивает свой напиток. Энджел тушит сигарету и вытаскивает медную монету. Опустив ребром, он начинает её вращать, делая так пять раз, пока не спрашивает: — Тебе здесь скучно? — Не совсем. — Какие ты тут преследуешь цели, если не ебёшь шлюх? — Это… Это не твоего ума дело, — прорычал. — Да я просто интересуюсь, остынь ты, — надулся Энджел. Он уже намеревался кое-что спросить, как к ним подошёл какой-то пошатавшийся мужик, весь пьянющий в срань, дышащий жесточайшим перегаром. — Э! Дасти-и-и, — он берёт его руку, зазывая поближе к себе. — Дасти-и пойдём. Ну пойдём, детка! Чё ты тут расселся, ну! Энджел мельком взглянул на мужчину, который чуть ли не принялся целовать его шею, а затем перевёл взгляд на кота, с лёгкой тенью жалости и мимолётным отвращением. Паук напряжённо улыбается, пытаясь скрыть явную неловкость предстоящей выходки. Кот же смотрит так, будто видит всё, что написано на лице Энджела: спокойно, но пристально. — Минуту, Рич! Я сейчас подойду!.. Блядь, ты можешь постоять вон там вот, а! — бурчит паук, смахивая руку мужчины, словно она была надоедливой, липнущей сажей, стараясь пресечь настойчивые прикосновения к своему телу. А мерзавец всё лез и лез, даже не постеснялся своей торчащей во всю эрекции, которая назойливо тёрлась об бок паука. Демонюга что-то пыхтел, всё не мог утихнуть, постепенно переходя к массажу плеч Даста. — Мы, вообще-то, разговариваем, — резко перебил незнакомец, как катаной отрезав — жёстко и без лишних церемоний. А Энджел едва сдерживал внутренний переполох, и вместо того, чтобы восхитится проступком кота, он вытаращился на него, болезненно и сильно прикусив губу. «Нельзя… Нельзя идти на поводу своих жалких грёз! Нельзя, Энджи! Грязная ты, шлюха! Брось это!» — Чё? — раздухарился Рич и ощерившись, поднял бошку на подстрекателя. — Я говорю: он занят. Прошу свалить на несколько метров от нашего столика, чтобы твоя рожа здесь больше не маячила. Ферштейн? — Ты ему ж ни хрена не заплатил! — горкнул мужик и ринулся на всех порах к коту, который даже глазом не моргнул. Энджел уже подорвался с места, чтобы предотвратить драку, вставая между ними. — Стоп-п! Он… — Заплатил, — спокойно бросает кот и вынимает целую стопку наличных, пихает в руки Даста и уводит его куда подальше от любопытных глазищ. Незнакомец, чёртов хитрец, берёт его крепко за руку и уверенно ведёт к выходу. Энджел, от обрушенной растерянности, даже слово не успевает вставить, то открывая, то закрывая рот, полностью ошеломлённый происходящим. — Стой-стой-стой! — торопливо лепечет паук, шагая так, что тот бедный чуть ногу на ходу не подворачивает. — Может скажешь хоть что-нибудь! Куда мы… Эй! — К звёздам. Ты ведь, кажется, туда стремился, разве нет? — и, распахнув дверь престижного, но отвратительного для Энджела клуба, они выходят вместе, направляясь к парковке.